Игнатий (Брянчанинов), свт. Жизнь схимонаха Феодора

ЖИЗНЬ СХИМОНАХА ФЕОДОРА

Полезно и приятно рассматривать прошедшее: время, уничтожая влияние при­страстий, обнаруживает и мрачность зла, и свет добродетели. Таким образом, дея­ния предков соделываются лучшим наставлением для потомков. Вот цель, с которой предлагается здесь жизнеописание схимонаха Феодора.

Он родился в 1756 году, в городе Карачеве Орловской губернии от благочестивых и правоверных родителей, принадлежавших к купеческому сословию. Потеряв отца в младенчестве, был отдан матерью в дом карачевского протоиерея для обучения рос­сийской грамоте и церковному пению. Дитя, руководимое добродетельным протои­ереем, ходило часто в церковь, читало добродетельные книги и, мало-помалу знако­мясь с Богом, возлюбило Бога. Когда Феодор достиг юношеского возраста, родитель­ница взяла его обратно к себе в дом, и он должен был по ее приказанию заниматься торговлей, но любовь Божия и любовь мирская не могут жить вместе в сердце чело­веческом. Не может оно работать в одно время двум господам: Богу и миру; если од­ного возлюбит, то о другом нерадети начнет (Мф. 6, 24). Так случилось и с Феодо­ром; занимаясь торговлей в продолжение двух лет, он не мог к ней привыкнуть. И потому оставляет родительский дом и, никому не открывая своего намерения, ухо­дит в Площанскую пустынь, лежащую в 80 верстах от Карачева. Обителью управлял добродетельный и довольно искусный старец Серапион; братия в ней была благо­нравная, и чин церковного служения стройный. Однако мать Феодора скоро узнала о местопребывании его. Водимая родительскою любовию, столь естественною, она приходит в пустынь, видит там сына, принуждает его возвратиться в Карачев и зани­маться опять торговлею. По времени он уходил в другую пустынь — Белые берега, но и здесь был отыскан и возвращен в Карачев к своей лавчонке. Утомленный препят­ствиями, думая, что его намерения монашествовать Богу не угодны, Феодор решил пещись о своем спасении посреди мира. Он принимал странных, подавал милосты­ню нищим, услуживал больным, ходил в церковь ко всякой службе и занимался чте­нием отеческих книг. Между тем в городе открылось выгодное приказчицкое место у некоторой вдовы — женщины престарелой и простодушной. На оное был пригла­шен Феодор и, поскольку хозяйка сама не могла заниматься торговыми оборотами, все управление дел было вручено ему. Вдова была матерью четверых дочерей, уже взрослых. Юноша, обращаясь беспрестанно с женским полом, ощутил в сердце порочную страсть... Не станем оком любопытства измерять глубину его падения. Скажем только, что, вступая в брак, он принес в сие новое состояние и некоторую укоризну совести. Движимый раскаянием, сопровождаемый глубокой печалию, он удваивает прежнее усердное служение странным и прочие добрые дела, которые во время расстройства душевного были им почти забыты. Но печаль не престает снедать его сердце. Что ж делает Феодор? Решается на поступок необыкновенный и, по об­щественному порядку, неправильный. Он отправляется для богомолья в Киев, взяв с собой четыре рубля с полтиною и, поклонившись мощам угодников Печерских, идет к тогдашним границам с Польскою Подолиею, переходит оное и устраивается в мол­давский Свято-Вознесенский Нямецкий монастырь. Сей монастырь находился ниже

____________

ГБЛ., ф. 425. П. П. Яковлев. Картон II.

271

Ясс, в 120 верстах от оных при подошве Карпатских гор. В нем было тогда около 700 братий из различных народов, а настоятелем - россиянин, уроженец полтавский, ар­химандрит Паисий Величковский, имевший большие природные способности, пре­восходное монашеское образование. Сначала он безмолвствовал в Афонской горе с другим единомудренным братом, отыскивал в тамошних библиотеках отеческие кни­ги и прочитывал их с глубоким вниманием. Чем более вникал он в сии книги, тем более убеждался в необходимости умного делания, которое предписано нам во Свя­том Евангелии, которым занимались все святые, без которого, как говорит Великий Варсонофий, суетны подвиги телесные. Паисий, возложась на помощь Божию, за­нялся умным деланием и так успел в оном, что удостоился благодатных даров, по­добно монахам древних времен; в особенности раскрылось в нем отличное дарова­ние руководить ближних в духовной жизни. Многие афонские иноки начали с ним советоваться и получали пользу, от сего возрастала к нему доверенность и число при­верженных. Доверие мало-помалу превратилось в безусловное послушание. Тогда необходимость понудила Паисия и чад его составить правильное общество по уста­вам иноческим, для чего с дозволения турецкого правительства они переселились из Святой горы в Молдавию, сперва в запустевший монастырь Драгомирску, а оттуда в Нямецкий. Порядком и добродетельною жизнию обитель Нямецкая напоминала об­щежитие Тавеннисиотской киновии Феодосия и Саввы. Паисий был полезен не только для одного монастыря своего, но и для Церкви. Он перевел с эллино-гречес- кого языка на славянский многие отеческие книги, как-то: Добротолюбие, св. Исаака Сирианина, св. Симеона Нового Богослова, Варсонофия Великого, Иоанна Лествич- ника. Сии переводы, хотя по древнеобразному слогу затруднительны, но тем драго­ценны, что с чрезвычайною точностию выражают деятельные мысли отцов и сохра­няют всю силу подлинников.

Когда Феодор пришел в Молдавию, Паисий был уже лет весьма преклонных. Из­можденный трудами и болезнями, он редко выходил из келлии. Приближенные его не соглашались принять Феодора по многочисленности братства и по затруднитель­ному содержанию. Странник находился в крайности: деньги, бывшие при нем, истощились, летнее платье, в котором он вышел из Карачева, обветшало от путеше­ствия. Наступила зима. Он было решился идти обратно в Россию и просил, чтобы допустили его по крайней мере принять благословение старца. Сие позволено; Паисий увидел рубище и жалостное положение юноши, прослезился, утешил его, присовокупил к своему стаду, строго запретив, чтобы впредь никому не отказывать без его ведения. В обители находилось шесть духовников; каждый имел у себя назначенное число братий, которых он обязан был исповедовать, наставлять в ду­ховной жизни и помогать им в сердечных бранях. Из сих духовников опытнейшим почитался иеросхимонах Софроний, по кончине Паисия управлявший Нямецким монастырем. Софронию был вручен Феодор для душевного назидания, а для трудов монастырских определен в хлебню. В общежительном монастыре печение хлебов есть тяжелое послушание по многолюдству братии и по обычаю общежитий предла­гать пищу всем богомольцам, коих иногда бывает тысячи. Проведя несколько дней в хлебне, Феодор видит сон: ему представился широко разложенный огонь, пред ко­им стояло множество людей, как будто приготовленных к истязанию. В числе про­чих был и он. Внезапно явились некоторые необыкновенные мужи, похитили его из среды множества и ввергнули в пламень. «Отчего бы, — размышлял он, - из толи- кого числа я один брошен в сей свирепый огнь?» «Так угодно Богу», - отвечали му­жи. Сие сонное видение Феодор рассказал старцу Софронию, который растолковал оное следующим образом: обширным пламенем означается горнило искушений, ку­-

272

да ввергаются иноки, отлучающиеся мира, дабы работать единому Господу. В оби­тели Нямецкой сохранялся обычай, древний обычай, по которому всяк, вступаю­щий вновь в монастырь, должен был исповедать духовнику все грехи, соделанные от младенчества. И в самом деле, весьма прилично начинать поприще покаяния и пла­ча о грехах исповеданием грехов; притом наставник, узнав наши слабости и пополз­новения, удобнее может нас управлять, предохранять и руководить. По сему обычаю Нямецкого монастыря Феодор поведал старцу Софронию все грехи, соделанные во всю жизнь, и был отлучен на пять лет от причащения Святых Христовых Таин. Фе­одор впоследствии сказывал: «С каким тщанием исповедовал меня старец, что сия исповедь продолжалась более часа».

Когда усмотрели в Феодоре большую горячность к подвигам, то перевели его из хлебни в пчельник, над которым главный надзор имел весьма строгий старец. Здесь, кроме телесных трудов, должно было переносить часто укоризны. В сем послуша­нии он находился два года; потом его сделали помощником в просфорне в монас­тыре Секуле, который стоит от Нямецкого в 12-ти верстах, и от оного тогда зависел, так же как и многие другие скиты и пустыни. Одна из таковых пустынь была на по­токе Поляна Ворона в 5-ти верстах от скита того же имени. В ней жили два друга: иеросхимонах Николай и схимонах Онуфрий, уроженцы черниговские, привлечен­ные из России в Молдавию слухом о высоких достоинствах Паисия. Они шли путем царским, что в монашеском смысле означает благоразумную умеренность в подвигах и взаимный совет двух или трех иноков, вместе безмолвствующих. Таковое назва­ние почерпнуто из слов Царя верных и Царя всех Господа Иисуса Христа: «Идеже еста два или трие, собрани во имя Мое, ту есмь посреди их» (Мф. 18, 20). Николай наблюдал в постоянном молчании за своим сердцем; Онуфрий по благословению настоятеля принимал братий, приходивших к нему для душевного назидания. Оба старца были уже в летах; а Онуфрий притом чувствовал большую слабость и боль в желудке, который он расстроил в юности неумеренным постом. Архимандрит обра­тил внимание на старость и болезненное состояния Онуфрия и, дабы оказать ему вспоможение, повелел молодому, наделенному хорошею телесною силою Феодору переселиться в пустынь на поток Поляну Ворону и услуживать старцам.

Таким образом, Феодор переходит от послушания к послушанию. До сих пор он упражнялся в телесных трудах и повиновался телесно, то есть в своих трудах следо­вал не своей, но ближнего воле; теперь он начал знакомиться с послушанием духов­ным, мысленным, то есть мыслить и чувствовать не по своей воле, но по указанию ближнего. Если телесное послушание затруднительно и болезненно, то сколь труд­нее и болезненнее оного послушание мысленное и духовное? Если первое делает человека благонравным, то второе не сделает ли его святым? В наши времена изве­стно более послушание первого рода, а святые отцы заповедуют и похваляют более послушание второго рода, от коего первое само по себе истекает. Они его называют духовным мученичеством, распятием своей воли, скорейшим, удобнейшим, пра­вильнейшим путем к достижению святыни, последованием Спасителю, Который был послушлив до смерти, смерти крестныя. От сего послушания рождается болез­ненное сердечное чувство, называемое плачем, и мысль, постепенно охладевая ко всему временному, начинает непрестанно притекать и припадать к Богу, в чем и со­стоит начало истинного умного делания.

Пустынное уединение доставило Феодору возможность исповедовать все помыс­лы и чувствования старцу Онуфрию, который имел о нем отеческое попечение. Узнав собственным опытом, что неумеренное воздержание - как и невоздержание, он убеж­дал ученика своего не возлагать упования единственно на телесный подвиг, но, обре-­

273

меняя тело умеренно, все старание обращать к очищению сердца, из коего, по слову Спасителя, исходят помышления злая, убийства, прелюбодеяния, татьбы и прочее зло, оскверняющее человека (Мк. 7). Сии пустынники имели прекрасный обычай причащаться ежемесячно Святых Христовых Таин, для чего они ходили в скит.

Когда однажды по сей причине Феодор пошел в скит, напали на их пустынь раз­бойники, похитили небольшое количество съестных припасов и прибили обоих старцев столь жестоко, что они едва могли выздороветь через продолжительное вре­мя. Потом Феодор занемог сильною горячкою. Был почти на краю гроба и с трудом пришел в прежние силы. Промысл Божий посылает скорби рабам Своим и скорбя­ми искушает их верность.

Протекли 5 лет по пришествии Феодора на поток Поляна Ворона, и старец Ону­фрий, отягченный летами и болезнями, скончался. Кончина его была довольно тя­желая: 12 часов он томился и произносил как бы ответы на различные вопросы. Не­которые опытные старцы предполагали, что попущено было ему грозное истязание за излишнюю строгость над теми, кои советовались с ним в своих душевных неду­гах. Когда же через 3 года, по тогдашнему обычаю Нямецкого монастыря, осмотре­ли его тело, то нашли главу и перси нетленными во свидетельство спасения.

По смерти Онуфрия Феодор жил в пустыни с Николаем полгода, потом переме­стились они оба в Нямецкий монастырь.

Около сего времени переведена архимандритом Паисием книга святого Исаака Сирианина, которую Паисий по ее духовному достоинству называл избранным зла­том. В ней с особенной ясностью и подробностью изложено, каким образом душа очищается Христовыми заповедями, каким образом благодать Божия сама собою вселяется в чистые души и ознаменовывает Свое вселение различными действиями, как-то: непрестанною молитвою, всегдашними слезами, необыкновенною радос- тию, независимыми от внешних обстоятельств. Паисий весьма желал распростране­ния сей книги, ибо большая часть монахов нынешнего времени, не зная, что в на­уке монашества есть свое введение, начало, средина и конец, тотчас ищут раскрыть в себе благодатные действия (как будто Бог подчинен воле человеческой!), не поза- ботясь наперед сделать сердце способным к приятию Божества. От сего неправиль­ного действования, основанного на ложных понятиях, обыкновенно рождаются двух родов последствия: или бесплодность, или произрастание плодов ложных, вме­сто плодов истинных.

Братия Нямецкой обители по доверенности к настоятелю и по собственному при­знанию с большим усердием переписывали книгу святого Исаака Сирианина. Нико­лай и Феодор также переписали оную для себя уставным письмом. Паисий, желая оказать услугу и российскому монашеству, приказал Феодору вторично переписать упомянутую книгу с особенным тщанием на хорошей бумаге и отправил оную к Высокопреосвященнейшему Гавриилу, митрополиту Новгородскому и С.-Петер­бургскому, убеждая его, дабы повелел оную напечатать и разослать по монастырям российским. Неизвестно, получена ли сия книга архипастырем. Впоследствии неко­торый богобоязливый житель Москвы дарит Феодора книгою, в которой сей узнает сочинение святого Сирианина, им переписанное для Высокопреосвященнейшего Гавриила по повелению Паисия и подписанное рукою сего старца.

Между тем безмолвный Николай начал весьма ослабевать от старости и болез­ней. Он чувствовал необыкновенный холод во всем теле и большую часть времени проводил на постели. Феодор служил ему с особенным усердием, целовал его руки и ноги и, раскрывая свои недра, оными согревал охладевшие члены старца. Нико­лай умер весьма тихо в объятиях Феодора, и когда чрез три года осмотрели умерше­-

274

го, то нашли его совершенно нетленным. Феодор, продолжая заниматься различны­ми трудами, жил в Нямецком монастыре до 1801 года. Вслед за Николаем скончал­ся архимандрит Паисий, коего преемником в управлении избран старец Софроний, лишенный зрения и согбенный под бременем лет, но богатый духовными даровани­ями. Сей новый настоятель весьма любил Феодора и, видя его ревность к подвигам иноческим, постриг его в схиму.

В 1801 году вступил на престол Российский государь император Александр Пав­лович. Милостивый Манифест, им обнародованный, дозволял свободное возвраще­ние в Россию бежавшим из оной. Сие дозволение Российского монарха подало мысль архимандриту Софронию, родом также россиянину, пересадить несколько лоз из Нямецкого монастыря в отечество, дабы и отечество воспользовалось духов­ными трудами и дарованиями Паисия. В числе прочих назначено и Феодору оста­вить Молдавию. Какие же богатства понес с собою инок сей из Нямецкой обители? Какое направление получил он от жительства с Паисием?

Природа одарила Феодора здоровым и крепким телосложением, которое при со­действии горячего нрава обыкновенно располагает человека к деятельности и по­двигам. И Феодор любил нестяжание до нищеты, бдение, продолжительные стояния на молитве, труды телесные, пост, строго наблюдая оный и в качестве и в количест­ве пищи. Притом ему известно было, что очищается душа единственно заповедями Христовыми, а не телесными трудами, кои, утомляя плоть, облегчают нам исполне­ние заповедей Христовых. И потому с большим усердием ходил за больными, при­нимал странных и совершал прочие дела милосердия. Еще в нем бьшо важное до­стоинство: он выдержал жестокую войну с плотскою страстию и, получив опытность в сей войне, мог пользовать других советами.

Российские монастыри отставали благоустройством от Нямецкого: в них и церков­ное богослужение совершалось с меньшею стройностию, и относительно пищи дела­лись от устава некоторые, впрочем малозначащие, отступления, и сами монахи недо­вольно имели понятия о истинной духовной жизни, занимаясь почти исключительно телесными трудами. Кажется, сие состояние монастырей и монахов российских имело не безвредное влияние на Феодора, жившего продолжительное время в обители благо- устроеннейшей и посреди искуснейших монахов того времени. Поистине тесен путь, ведущий в живот, ибо, с одной стороны, стесняют его наши неправды, а с другой - са­мые правды, когда они сопряжены с презрением и осуждением ближнего.

Путешествие Феодора из Молдавии в Россию наставительно. Деньги, данные ему на дорогу и попечение о своем теле, он вручил безотчетливо спутникам и в пу­тешествии пребывал как бы в келлии, не заботясь ни о чем суетном и непрестанно занимаясь богомыслием. Так достиг он Орла и по назначению тогдашнего еписко­па Досифея поместился в Волненом монастыре. Его супруга была еще в живых, но Феодор отказался от свидания с нею и вообще, узнав собственным горестным опы­том, сколь человек удобопреклонен ко греху, наблюдал большую осторожность от женского пола: он, хотя и принимал к себе в келлию жен, однако никогда не бесе­довал с ними без свидетеля, и учеников своих обучал тщательному хранению чувств, в особенности зрения, каковым хранением избегаем был многих волнений.

Монастырь имел штатное положение. Феодор, пожив в оном короткое время, рассудил переместиться в Белобережскую пустынь, общежительную пустынь, начи­навшую тогда приходить в цветущее состояние под управлением строителя Леонида, его духовного друга. Обители сей и ее настоятелю Феодор оказал большую услугу своими познаниями в монашеской жизни, примером и советами. Им руководимый строитель с полным отречением самолюбия завел в монастыре общежитие в на­-

275

стоящем его смысле. Какова была одежда на начальнике, точно таковая же на по­следнем послушнике; выходили братия на труды — начальник был впереди их, и ко всякой работе рука его прикасалась прежде всех других. Церковное служение совер­шалось с глубоким благоговением, со всеми чтениями на всенощных бдениях и ут­ренях, со всею стройностию, столько приличною богослужению. Трапеза была об­щая, во время оной соблюдалось молчание, лишь прерываемое душеполезным чте­нием чередного брата, учрежденным к поддержанию в ненарушимости молчания.

Но для общежития мало того, чтоб трапеза была общая, труды общие, одежда одинаковая; нужно, чтобы сердце было едино и душа была едина. Для достижения сего Феодор приучал братию к соблюдению животворящих Евангельских заповедей, приучал благословлять клянущих, никого не осуждать, подвизаться втайне, мило­вать, веровать, молиться, претерпевать до конца, прощать, дабы быть прощенным.

Довольно ли сего для истинного духовного единения?

Услышим, что скажет нам Евангелие, или лучше, что скажет Господь Иисус Хри­стос, чрез Евангелие говорящий: «Имеяй заповеди Моя, - научает Спаситель, — и соблюдаяй их, той есть любяй Мя: а любяй Мя возлюблен будет Отцем Моим; и Аз возлюблю его и явлюся ему Сам.... Аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет, и Отец Мой возлюбит его, и к нему придем и обитель у него сотворим» (Ин. 14, 21 - 23).

Тот, в чьем сердце обитает Сама Любовь, Господь Иисус Христос, за грешников распявшийся, за распинателей молившийся, о убийцах своих плакавший, - тот мо­жет ли не вмещать в сердце своем всех ближних и по любви не быть с ними едино? Высокая степень, на которой стояли величайшие святые! Крайняя ступень лестви- цы, возводящей от земли на небо, к которой посредствующими ступенями служат все прочие добродетели! Кто желает стяжать единение с Богом и ближними, да стя- жет Христа; кто желает стяжать Христа, да привлекает Его в себя соблюдением по возможности точным Его святых заповедей; кто желает научиться соблюдению Его заповедей, да прочитывает часто с живою верою Евангелие Христово.

Феодор каждый день читывал определенное число глав из святого Евангелия; чи­тал он прочие книги, монашескому чину соответствующие, но чтение Евангелия по­вторялось непременно каждый день, как повторяется каждый день употребление пи­щи. Священнейшая книга сия стояла в келлии Феодора вместе с иконами, и он гова­ривал: «В Евангелии сокровен Христос; хотящий найти Его обретает Его в Евангелии».

Феодор имел весьма хорошее понятие и о догматах. Сам не читал и ученикам строго запрещал читать еретические книги, даже не терпел, чтоб в келлии его было какое-либо сочинение, содержащее в себе хулу на Бога. «Не хочу, - повторял он слова святого Кириака, — не хочу врагов Божиих иметь в своей келлии».

По времени болезни принудили строителя Леонида уклониться от настоятель­ской должности. Устроив за монастырскою оградою, в лесу, безмолвную хижину, он переселился туда с другом своим Феодором; они жили там три года, но, тревожимые беспрестанно посетителями, решили избрать для своего уединения место, где бы они были сколько можно менее известны. С сею целию в 1811 году Феодор с дозво­ления епархиального начальства вышел из Белых берегов и пустился к Новоезерско- му монастырю, находящемуся в восточном конце Новгородской епархии, тогда уп­равляемому добродетельным игуменом Феофаном. Под ведомством Новоезерского монастыря состоял скит преподобного Нила Сорского, основанный сим угодником в XV веке, — место весьма безмолвное, окруженное лесом, далеко отклонившееся от мирских селений. Посреди обители стоит деревянная простенькая церковь; кругом оной раскинуто несколько убогих хижин, в коих иноки по уставу основателя прово­дили пять дней недели, занимаясь молитвою, слезами и рукоделием, а в субботу и

276

воскресение стекались в храм для служения Божественной литургии и Святого При­чащения. В скиту всегда употреблялась постная пища, и вход в оный женскому по­лу был совершенно воспрещен, как обыкновенно во всех скитах водится. Полюби­лось сие место Феодору; равно и Феофану желалось поместить в скит Феодора, как мужа давно ему известного с весьма хорошей стороны. Феофан написал по сему предмету к Высокопреосвященнейшему митрополиту Амвросию письмо, с коим Феодор и отправился в С.-Петербург.

Не возвестилось митрополиту исполнить просьбу старцев: он рассудил лучше по­слать Феодора в Палеостровскую обитель, лежащую на острове Онежского озера и тогда возобновляемую. Палеостровская обитель возобновлялась. Строитель оной был человек усердный, имевший значительный капитал; он поправлял, как умел, монастырское строение, учреждал хлебопашество, скотоводство, расчищал покосы. Вскоре образ жизни Феодора показался для него странным; вскоре и Феодор уви­дел, что ему несовместно жить в Палеостровской обители, в которой устрояется только одно хозяйство, а существенное устроение монастыря упущено. Он томился духом и, наконец, когда был принуждаем вкушать скоромную пищу в понедельни­ки, вторники и четверги, противно правилам схимонахов, воспротивился строите­лю. Разразилась ссора. Строитель начал жаловаться начальству, которое погрозило Феодору лишением монашеского чина.

Два года терпел Феодор различные притеснения в Палеостровской обители и слышал повторяемые угрозы начальства по донесению настоятеля о неповинове­нии подчиненного. Опасаясь, чтобы сии неприятности не окончились чем-либо еще более неприятным, он решил идти к митрополиту для личного объяснения и был переведен в Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, однако с запре­щением носить в продолжение года рясу и камилавку за самовольное отлучение от Палеострова. Феодор прибыл в Валаамский монастырь в 1813 году. Еще прежде его переселились в сию обитель из Белобережской иеросхимонах Леонид и Клеопа, выходец Нямецкий, со многими другими учениками Феодора. При Валаамском мо­настыре находился скит, подобный скиту преподобного Нила Сорского; в оный помещены были Феодор и духовные друзья его. Бесспорно Валаамский монастырь, коего основание относят ко времени равноапостольной княгини Ольги, должен за­нять после Соловецкой обители первое место между монастырями российскими по удобности к строгой монашеской жизни. Гранитные скалы, поднимаясь из глубо­кого и широкого Ладожского озера, образуют несколько разделенных между собою проливами островов, из коих на главнейшем, имеющем в окружности около 25 верст, стоит уединенная обитель, устранившаяся на край России от суеты мирской, день и ночь оглашаемая Божественным славословием. Ближайший берег в 30-ти верстах; озеро очень бурно, в особенности весною и осенью, по сей причине, рав­но и по отдаленности от Петербурга богомольцев бывает мало; обитель к содержа­нию имеет прочные средства, устав монашеский строг, церковное служение про­должительно; убогая одежда, простая трапеза для всех одинакова, трудных послу­шаний довольно, братство многочисленное. Валаам с высоких пустынных утесов созывает к себе всех ревнителей строгого подвижничества и безмолвия. Кажется, Феодор мог бы найти здесь давно желанное успокоение - случилось иначе.

И здесь грех отыскал себе пристанище; и здесь для ссоры нашлась пища, и здесь строгое, может быть, даже излишне строгое наблюдение отеческих преданий воору­жилось противу заповеди Евангельской. В Валаам вошли в употребление при цер­ковном служении поклоны, не предписанные церковным уставом; также поставля­лось на трапезе постное масло в некоторые постные дни, в кои в обители Нямецкой

277

предлагался только сок конопляный. Сии упрощения и оным подобные строго осуждал Феодор и, стремясь к исправлению таковых упрощений, нарушил общий мир и спокойствие. Чем затмилось в его сердце сияние заповедей Христовых? Чем заглушен был глас Спасителя: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам» (Ин. 14, 27). «О сем разумеют вси, яко ученицы Мои есте, аще любовь имате между собою» (Ин. 13, 25)? Какой мысленный тать украл из его памяти духовномудрое наставление¹ старца Софрония, советовавшего и умолявшего предпочитать всякой правде правду Евангельскую? Многие из братии разделили мнение Феодора; весь монастырь объ­яло смущение, и духовное начальство, дабы преградить беспорядок, принуждено было вывести схимонаха из Валаамского в Александро-Свирский. Сие случилось в 1819 году. Феодору сопутствовал верный друг его Леонид; Клеопа за несколько вре­мени до сего окончил свое земное течение.

Оставив строгую обитель, Феодор не оставлял строгого жительства, доколе не из­менили ему телесные силы. В 1821 году почувствовал он сильную простуду, которая расслабила все тело и причиняла сильную головную боль. Феодор переносил болез­ненные припадки с терпением и благодарением, часто произнося сии слова: «Слава Тебе, Боже мой! Благодарю Тебя, Боже мой, что Ты наказуешь меня в сем времен­ном веке!» Болезнь сия была к смерти, продолжалась полтора года, измождила его тело, умягчила дух. Заметили, что он сделался для учеников своих снисходительнее, и вообще во всех случаях оказывал гораздо более милосердия, нежели прежде.

Однажды у окошек его келлии собрались дети играть; Леонид, услыхав шум и зная постоянную приверженность Феодора к безмолвию, хотел прогнать детей. Фе­одор остановил его, сказав: «Их гласы кажутся мне гласами ангелов».

Феодор скончался тихо в пятницу на Светлой неделе в 9 часов вечера 1822 года, будучи 66 лет от роду, сподобившись Пречистых Христовых Таин и святого Елеосвя­щения². За день до кончины пришел он в некоторый род забывчивости и видит себя в каком-то большом храме, в котором совершается богослужение и на всех клиросах стоят мужи в светлых белых одеждах. Один из сих мужей сходит с правого крылоса и, приближаясь к Феодору, говорит: «Феодор! Время тебе отдохнуть, приходи к нам». Феодор, узнав в сем муже покойного иеросхимонаха Николая, очнулся.

Благочестивый читатель! В сем жизнеописании беспристрастно обнаружены те­бе и доблести и слабости старца: подражай доблестям, не осуждай слабости. Что свойственнее немощи человеку? Кто может похвалиться безгрешием? Кто прошел весь путь жизни, никогда не споткнувшись? Однако, видя духовного мужа, укреп­ленного прочным монашеским воспитанием и долговременными опытами, омрача­емого и колеблемого грехом, не должны ли мы за себя устрашиться.

Точно, страх да будет во всю жизнь нашим спутником, а руководителем - упо­вание на Бога. Сии два пестуна могут благополучно привести нас ко вратам Царст­вия Небесного, которые да отверзет милосердый Господь всякому толкущему при­лежными молитвами и смиренным сознанием своих недостатков. Аминь.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Старец Софроний в весьма трогательном письме, носящем печать духовного помазания, советует нямецким воспитанникам в России уклоняться всяких распрей об уставе и сохранять любовь и согласие.

² По индиктиону в 1822 году Пасха 2 апреля, следовательно, кончина 7 апреля.

Архимандрит ИГНА ТИЙ (Брянчанинов)