13776 работ.
A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z Без автора
Последние дни и минуты жизни профессора Василия Васильевича Болотова
Последние дни и минуты жизни профессора Василия Васильевича Болотова.
Болезнь, преждевременно сведшая Василия Васильевича в могилу, давно уже подтачивала его надломленное неустанными трудами здоровье. Хроническое воспаление почек (нефрит), осложненное геморроидальными страданиями, болезнью печени и отчасти сердца, — все это вместе было причиною его преждевременной кончины, предотвратить которую в период самого острого развития болезни не могла уже никакая медицинская помощь. Сам Василий Васильевич, занятый всецело и безраздельно подвигом целой своей жизни — научными работами, мало обращал внимания на свое физическое здоровье. По-видимому, он и сам верил, что сил его еще достаточно для того, чтобы вынести всю тяжесть подъятых им на себя и возлагаемых на него другими трудов и поручений, хотя в последнее время и говорил иногда, что он «не жилец ХХ-го столетия». Однако, душа его все более и более стремилась к излюбленным им занятиям. Он не покладал своих рук до тех пор, пока физические силы совсем не изменили ему, — и он слег в постель. Слег он в постель только 22 марта, хотя уже и раньше (по крайней мере с 18 марта) он ощущал потребность в отдыхе на постели в течение дня, чего однако прежде он не позволял себе почти никогда. Слегши даже в постель, Василий Васильевич помог отрешиться от книжных занятий: лежа в постели, он
27
читал и просматривал вновь полученные им издания по церковной истории Египта и другие научные новинки, только что присланные ему из-заграницы. Пишущий эти строки наблюдал это не только до 22 марта, но даже 22 и 23 марта, следовательно накануне и в самый день отправления Василия Васильевича в больницу Крестовоздвиженской общины. И отправляясь в больницу, он взял с собою несколько книжек, которых ему однако не удалось читать... Болезнь все более и более ослабляла силы Василия Васильевича, и он по совету друзей (д-ра П. В. Модестова, дружески посещавшего его и в больнице) и с благословения владыки-митрополита, лично посетившего больного на одре болезни в квартире 23 марта, решил для лечения переселиться в больницу, где благодаря особому вниманию председателя совета общины товарища обер-прокурора Св. Синода В. К. Саблера предоставлены были больному все возможные удобства и предложен был ему самый заботливый уход.
Итак, с 23 марта Василий Васильевич начал свое лечение в больнице. Первые три дня подняли по- видимому самочувствие больного: появился у него аппетит, которого не было раньше, окрепли по-видимому несколько и физические силы; речь его по-прежнему была тверда, сознание — конечно — было вполне ясное и рассуждения его по разным вопросам были столь же логичны и поучительны, как это наблюдалось и прежде — до болезни. Но вдруг чрез три дня (а именно с 27 марта) обнаружились у больного эпилептические припадки, которые страшно ослабили надломленный уже его организм. Потребовалось прибегнуть немедленно к консультации врачей: собрались выдающиеся медицинские силы и констатировали острый характер болезни (нефрит), которая и свела почившего в могилу. Однако медицина долго еще боролась против установленного зловещего недуга... Но силы больного ослабевали. Все-таки надежды друзей и почитателей, которые посещали больного, не падали. За болезнью Василия Васильевича
28
внимательно следили не одни только больничные специалисты. Болезнь его страшно беспокоила многочисленных его друзей и почитателей, которые не только заочно справлялись о состоянии его здоровья, но и лично спешили успокоить себя какими-нибудь хоть слабыми и может быть преувеличенными надеждами. Владыка-митрополит, преосвященный ректор академии, В. К. Саблер, многие сослуживцы и близкие знакомые по профессии посещали его в больнице, молитвенно желая ему выздоровления. Всем хотелось верить, что чудо милости Божией может еще проявиться над дорогим для русской церкви и науки пациентом больницы. Но увы! Дальнейшее течение болезни, незаметно для верующих и благожелательных посетителей, приводило больного к роковому концу. Правда, накануне своей кончины (т. е. 4 апреля) Василий Васильевич чувствовал себя значительно лучше, чем в ближайшие предшествующие дни. Пишущий эти строки провел у него в этот день около часу и вышел от больного, успокоенный отчасти и своим личным впечатлением и в особенности компетентными наблюдениями врачей. Но вдруг — на другой день (т. е. 5 апреля) сообщено было в академию по телефону о тяжелом положения больного. Весть эта обеспокоила всех, кто только слышал ее, и пишущий эти строки вместе с другим своим коллегой — другом почившего, Π. Н. Жуковичем, поспешил в больницу. Действительно, положение больного вследствие астмического припадка стало не только хуже прежнего, но и становилось роковым. Больной приобщился в этот день Св. Таин (уже в третий раз во время своей болезни); местный больничный священник о. А. П. Васильев, так участливо вообще относившийся к больному, напутствовал его молитвою об исходе души. Но после этого больной как бы ожил, пришел в сознание и узнал подоспевших к этому времени своих упомянутых сослуживцев. Скоро прибыли в больницу: о. инспектор академии архимандрит Сергий,
29
проф. М. И. Каринский, В. С. Серебреников, — и долго оставались при одре болезни значительно уже ослабевшего Василия Васильевича. Физические силы его все более и более слабели; по временам он впадал по-видимому в полубессознательное состояние, но потом снова приходил в сознание и — несмотря на Затрудненную вследствие начавшегося отёка легких речь — охотно и много говорил, произнося впрочем только отдельные слова и отрывочные фразы. Еще за три часа до смерти он, напр., произнес следующие знаменательные слова: «Как прекрасны предсмертные минуты!» А спустя час он сказал: «умираю!» Но подоспевшею медицинскою помощью облегчены были отчасти физические страдания, на которые впрочем больной не жаловался как теперь, так и ранее, перенося с замечательным терпением все даже самые тяжелые припадки болезни. Он продолжал сохранять обычное свое жизнерадостное настроение и не переставал произносить, хотя и с трудом, отдельные слова и выражения, ив которых можно было разобрать только некоторые: «Иду ко кресту», «Христос идет», «Бог идет», да еще несколько отдельных слов на непонятных для присутствовавших иностранных языках (коптском или эфиопском). Видимо, мысль больного еще работала, по орган речи был затруднен физическими страданиями. Только за четверть часа до смерти больной перестал говорить, и после того тихо, спокойно, без всякой агонии, стал как бы засыпать, постепенно сам закрывая глаза и слагая на перси свои руки. К моменту кончины пришел к умирающему больничный священник и, коленопреклоненный, в присутствии окружавших одр сердобольных сестер, так заботливо ухаживавших за больным, в присутствии дежурного врача и пишущего эти строки, прочитал отходную молитву. Это было в промежуток между 7-7 ч. 10 м. вечера, во время всенощного бдения на великий четверг.
И. П.
30
Страница сгенерирована за 0.17 секунд !
© Гребневский храм Одинцовского благочиния Московской епархии Русской Православной Церкви. Копирование материалов сайта возможно только с нашего разрешения.