Василий Великий, свт. Письмо 123. К Евсевию, епископу самосатскому

123. К ЕВСЕВИЮ, ЕПИСКОПУ САМОСАТСКОМУ (128).

На желание Евсевия примирить св. Василия с Евстафием отвечает, что готов он умереть для мира, но желает мира истинного; от Евстафия же требует одного, чтобы дал ясный ответ на предложенный ему вопрос: имеет ли он общение с не принимающими никейского исповедания веры и называющими Святого Духа тварью? Подтверждает, что до получения ясного на сие ответа не может быть в общении с Евстафием, так как по той же причине не в общении с Евиппием; дает свое мнение, как должно обходиться с не приемлющими здравой веры. (Писано в 373 г.).

Не могу еще достойным образом показать на деле своего усердия к умирению Церквей Господних. Но в сердце, уверяю в этом, столько у меня

236

желания, что с удовольствием отдал бы и жизнь свою, только бы угасить пламень ненависти, воззженный лукавым. И если не по желанию мира согласился я быть в Колонии; то да не умиряется жизнь моя! Впрочем, ищу мира истинного, какой оставлен нам самим Господом; и чего просил я в удостоверение себе, не иное что показывает, как желание истинного мира, хотя некоторые, превращая истину, толкуют сие иначе. Поэтому пусть делают из своего языка такое употребление, какое хотят: но, без сомнения, пожалеют некогда сами об этих словах.

Твое же преподобие прошу помнить первоначальные положения, не вдаваться в обман, принимая ответы не на вопросы, и не давать силы лжеумствованиям тех, которые, не имея дара слова, одним своим одобрением опаснее всякого извращают истину. Ибо предложил я речения простые, ясные, легко удерживаемые в памяти: точно ли отказываем в общении не приемлющим никейского исповедания веры, и точно ли не согласны быть на стороне тех, которые отваживаются называть Духа Святого тварью? А он вместо того, чтобы на вопросы сии отвечать прямо, повторил мне то же, что ты писал, и сделал это не по простоте ума, как можно бы подумать, и не как человек, который не в состоянии видеть следствия. Напротив того, рассчитывает, что, отринув мое предложение, слишком выкажет себя перед народом, а согласившись со мною, уклонится от середины, которой держаться доныне предпочитал он всему. Поэтому да не перехищряет он нас, и да не вводит в обман вместе с другими и твое благоразумие: но пусть пришлет мне краткий ответ на вопрос, или соглашаясь на общение со врагами веры, или отрекаясь от оного. Если склонишь его на сие и пришлешь ко

237

мне ответы прямые и каких желаю, то я погрешал во всем, что было доселе, на себя беру всю эту вину; требуй тогда от меня доказательств смиренномудрия. А пока не будет сего, боголюбивейший отец, извини, что не могу с лицемерием предстоять жертвеннику Божию. Ибо если бы не боялся я сего, то для чего бы отлучаться мне от Евиппия, человека столь ученого, столь преклонного летами и снискавшего столько прав на мою дружбу? Если же в этом поступил я хорошо и как следовало тому, кто стоит за истину, то смешно, конечно, чрез посредство сих даровитых и умных людей оказаться состоящим в связях с утверждающими то же, что и Евиппий.

Мне кажется, что должно не совершенно чуждаться не принимающих веры, но употребить некоторое о них попечение, по древним уставам любви, и с общего согласия написать к ним, с милосердием предложив им всякое возможное утешение, и, показав веру отцов, пригласить их к единению. Если убедим, то все сообща вступим в единение с ними. А если не сможем, то удовольствуемся друг другом, но выведем из обычая это колебание между той и другой стороной, опять восприяв то евангельское и чистосердечное житие, каким жили приступавшие к Слову в начале. Ибо сказано: веровавшим бе сердце и душа едина (Деян. 4:32). Посему, если послушаются тебя, это всего лучше. А если нет, то узнайте виновников раздора и не пишите уже ко мне больше о примирениях.