Акоминат Михаил Иоанну, епископу Навпакта

Ἣκω νεκρῶν κευθμῶνα καὶ σκότου πύλας λιπὼν εἰ γὰρ καὶ παῖδες ἱατρῶν ἡμιπλεξίᾳ πεπληγέναι μέ φασιν, ἀλλὰ τῷ ὄντι ὅλος ἐπλήγην ὡσεὶ χόρτος καὶ ἐξηράνθη ἡ καροία μου. Τἱ γὰρ τῶν ζώντων διχασθὲν καὶ ἡμίνεκρον γεγονός ἔτι ζῆν ἀνέχετας... τοῖς γὰρ πολλοῖς τέθνηκεν πάλαί ποτε. Σὺ δὲ εἴπερ τῇς κατὰ Θεὸν φιλεῖς, πῶς ἐκ γειτόνων οἰκῶν οὐκ ἤκουσας ἤ ἀκοῦσας οὐκ ἐπέστραψαι θνησκόντων ἡμῶν; ... Ὁ δε ἡμέτερος θρεπτὸς καὶ μαθητὴς καὶ συναπόδημος τὴς ἐνεγκούσης αὐτὸν καὶ λαχούσης ἐμὲ καὶ οὐκέτι μεθ’ ἡμῶν οἴος τε ὢν συζῆν ὧδε συνεσταλμένων, ἥτε πατρὶς ἀσεβῶν χώρα ἀπετελέσθη βαρβαρωθεῖσα; ἔγνω πάλαι μεταναστεῦσα. ἐπ’ ἀλλοδαπὴν, βουλῇ γοῦν ἡμετέρᾳ πρὸς τὸν ὑμέτερον κόσμον ἐλεύθερον ἔτι Χρίστου χάριτι διατηρούμενον μετασκηνῶσαι. Καὶ ἀξιῶ τὴν ἐν Χριστώ ἀγάπην σου συστῆσαι τῷ ἐν Κυρίῳ ἠγαπημένῳ κυρίῳ μου αὐθέντι τῷ μεγαλουργῷ Λούκᾳ εἰ τέως ἐγγύς που τῆς

Я оставил жилище мертвецов и двери тьмы. Ибо если врачи говорят, что я поражен гемиплексией, то в сущности я поражен весь как трава, и иссохло сердце мое. Ибо что удерживает меня в жизни разделенного от живых и полумертвого? Для многих умер я уже давно. Ты же, если любишь меня в Боге, живя по соседству как не слыхал, или, услыхав, как не обратил ко мне свои взоры, когда я боролся со смертью? — Мой воспитанник и ученик, разделявший со мной изгнание из его родины и с моей кафедры, не имея более возможности жить здесь со мной, прикованным к месту, так как отечество, страна нечестивых, в конец сделалось варварским, давно уже решился переселиться на чужбину и по моему совету хочет идти в ваш мир, милостью Божией сохранивший еще свободу. Прошу любовь твою представить его возлюбленному

κατὰ σε τύχοι σκηνούμενος, εἰ δ’ οὖν ἀλλ’ ἐν γράμματι σῷ ὐπερλαλῆσαι, ὡς ἐμοῦ φοιτητοῦ καὶ ἀξίου τυχεῖν τόπου καὶ προσπαθείας ὁποίας δεῖ.

в Господе господину моему славному Дуке, если он еще находится недалеко от тебя. Если же нет, то обратись к нему с письмом, чтобы благоволил дать моему спутнику место, какого он достоин.