Акоминат Михаил Императору Ф. Ласкарису

Τίς εἰμὶ ἐγῶ κύριε, κύριέ μου βασιλεῦ ὅ γὰρ πρὸς τὸν Θεὸν ὁθεῖος ἔφη Δαυὶδ, τοῦτο καὶ

Кто я, Господи, Господи мой Царю! Я обращусь к божественной твоей державе с

αὐτὸς ἐρῶ πρὸς τὸ ἔνθεον κράτος σοῦ. Ὅτι καὶ τὰ καθ’ ἡμᾶς ἐν καλῷ μνήμης θάλπουσα ἡ πολύφρόν τις ἁγία βασιλεία σοῦ διὰ προσκυνητῶν αὐτῆς γραμμάτων, πρώτου τὲ καὶ δευτέρου πρὸς ἐαυτὴν ἐφέλκεται καὶ διαναπαύσειν ἡμᾶς ἐπαγγέλλεται. Μᾶλλον δὲ τις καὶ ποταπός ἐστι ὁ βασιλικὸς νοῦς, ὁ καὶ τὰ πόῤῥω καὶ οὕτω λεπτὰ καὶ κρυπτόμενα διορῶν; ὅσον δὲ καὶ τὸ πλάτος τῆς βασιλικῆς καρδίας, ὅτι καὶ κόσμον ὅλον χωρεῖ ἐν σπλάγχνοις.... Ταῦτ’ ἄρα ἐν ὑψηλοῖς κατοικῶν τῆς βασιλείας ὑψώμασι καὶ τὰ καθ' ἡμᾶς ταπεινὰ ἐφορᾶς... καὶ πρὸς πάντας ἐςαπλοῖς ὡς θάλψιν ἡλίου τὴν ὁλικωτέραν προμήθειαν καὶ κοινώς ὑετίζεις τὸν ἔλεον. Σαφὲς δ’ αὐτόθεν τεκμὴριον οὐκ ἀπέχρησε τῇ περὶ τὸ εὖ ποιεῖν ἀκορέστῳ προθυμία σου ἡ τῶν πόλεων βασιλίς. Παρὰ μὲν τῆς βαρβαρικῇς ἐπικλύσεως ἐκβεβρασμένη τῶν τοῦ Βυζαντίου περιβόλων ἐπὶ τὰς ἀκτὰς τῆς Ἀσίας ἐλεεινὸν ναυάγιον, ὑποδεχόμενη δὲ παρὰ σου καὶ ξεναγουμένη καὶ σωζομένη, ἀλλὰ καὶ τοῖς ὁποίποτε ἐξωσμένοις κατὰ ζῆλον Χριστοῦ ἀνέκραγας δεσποτικῶς εἴτ’ οὖν πατρικῶς δεῦτε πρὸς με πάντες κὰγὼ ἀναπαύσω ὑμᾶς.

теми же словами, которые сказал Богу божественный Давид, ибо, держа нас в своей памяти, святое царство твое уже дважды приглашало нас к себе своими покланяемыми письмами, обещая дать нам успокоение. Что за ум царя, который видит так далеко и замечает ничтожное и скрытное, что за глубина царского сердца, которое вмещает целый мир!... Обитая в вышних селениях царства, ты взираешь и на наше смирение и, как солнце теплоту, распространяешь попечение обо всем мире и дождишь елей милости. Ясное доказательство твоей неослабной любви к благотворительности представляет столица. В следствие варварского наводнения быв выброшена из стен Византии, как жалкий обломок, на берега Азии, она воспринята тобой и спасена. Ревнуя о Христе, властно или лучше отечески ты взываешь ко всем изгнанникам: идите ко мне, и я успокою вас. Как в евангелии птица собирает птенцов своих, так и ты печешься привлечь к себе повсюду рассеянных чад церкви. Ибо, как во всемирном

Κατὰ γὰρ τὴν ἐν εὐαγγελίοις εἰκόνα, ὡς ὄρνις ἐπισυνάγει τὰ νοσσία ἑαυτῇς, οὕτω καὶ αὐτὸς τὰ τέκνα τῆς ἐκκλησίας ἀλλο ἀλλαχού διεσκεδασμένα ἐπὶ σεαυτὸν ἀθροίζειν ἐκ σπουδῇ πεποίησαι, ἀνάλογον γὰρ τῷ οἰκουμενικῷ κλυδωνίῳ καὶ λιμένα σεαυτὸν οἰκουμενικὸν ἀναπέτασας, μᾶλλον δὲ ἅλλην ἐτεκτήνω κιβωτὸν τὴν Ἀσίαν κατὰ θεῖον δήπου ἐπίταγμα, ἐν ἧ τὰ τῆς ῥωμαικῆς πολιτείας ὑπολείμματά τε καὶ δευτέρου κόσμου σπέρματα αὐτῇ Ἀσίᾳ διέσωσας. Ὄντως γὰρ πολλάκις ὁ Ἰταλόθεν ἀναρβοιβδήσας στρατὸς καὶ τὰ τῆς Εὐρώπης ἐπιθαλαττίδια ἐπικλύσας ἐξεκύμηνε κατὰ τῆς Ἀσίας καὶ δι’ Ἑλλησπόντου καὶ Προποντίδος ὑπερχυθῆναι διεφιλονείκησεν. Ἀλλ’ ὡς ὁ θεὸς τῇ θαλάσσῃ τὴν ψάμμον ἔθηκεν ὅριον οὐκ ἐπιβαίνειν τῆς χέρσου τῆς γείτονος οὕτω καὶ αὐτὸς τὰ τῆς Ἀσίας ἁλιτενῆ κράσπεδα ἐπιτειχίσας τῷ τῶν ὅπλων σου διαφράγματι, ἄβατα τοῖς Ἰταλοῖς πάντα πεποίηκας. Καὶ ὡς τὸ ὑπερέκεινα τῶν Ἡρακλείων στηλῶν οὐ βατὸν, οὕτω καὶ τοῖς ἀλάζοσι τούτοις ὁ τῆς ΙΙροποντίδος Βόσπορος. Πλὴν δι’ εὐχῆς μοι, μὴ τὴν Ἀσίαν μόνην ἀστιβῆ τοῖς Ἰταλοῖς διατηρῆσαι

потопе, ты представил собой всемирное пристанище, или лучше, по божественному повелению устроил из Азии второй кивот, в котором сохранил для самой Азии останки ромэйского государства и семя второго мира. Часто Италией изрыгаемое войско, затопив приморские европейские области, подступало и к Азии, угрожая разлиться по Еллиспонту и Пропонтиде. Но как Господь положил в предел морю песок, чтобы оно не переходило на ближайшую сушу, так и ты, укрепив азиатские береговые области оградою своего оружия, сделал их недоступными для итальянцев. И как непроходимо море за Иракловыми столбами, так Воспор пропонтидский для этих хвастунов. Но я бы желал, чтобы не только Азия была недоступна и неприкосновенна для итальянцев, но, чтобы и Цареград был освобожден от насилия их, и чтобы они как бешенные псы были прогнаны от нашего Иерусалима. И тебе бы называться во веки строителем и населителем Константина града, царицы всеблаженной. Ибо не

καὶ πάντη ἄβατον, ἀλλὰ καὶ τὴν βασιλίδα τῶν πόλεων ἀπαλλάξαι τῆς αὐτῶν ὅβρεως, καὶ ὡς κύνας λυσσητῆρας ἀπελάσαι τῶν ἱερῶν περιβόλων τῆς καθ’ ἡμᾶς Ἰεροσολὴμ... νέον πολιστὴν καὶ συνοικιστὴν ἢ ἀνοικιστὴν ὀνομάζεσθαι δι’ ἀιῶνος τῆς πόλεως Κωνσταντίνου, τῆς βασιλίδος τῆς πανευδαίμονος. Οὐκ ἔλαττον γὰρ εἰς φιλοτιμίαν τοῦ πόλιν ἐκ ῥηπίδων αὐτῶν δείμασθαι τὸ πεσοῦσαν αὐτὴν ἀναδείμασθαι. Ναὶ μὴν καὶ τοῦ χρόνου ἐκείνου εἰς γῆν καταῤῥαχθέντος ἀνορθωτὴν γενέσθαι καὶ κληρονόμον αὐτοῦ καὶ διάδοχον γνήσιον καὶ τῶν ἐκείνου πολιτῶν αὐτοκράτορα ἔννομον, ὧν γὰρ σὺ ξεναγὸς καὶ συναγωγεὺς καὶ τροφεὺς καὶ σωτὴρ, πῶς οὐχὶ καὶ βασιλεὺς τούτων ἔνθεσμος. Βασιλείας δὲ ἥν πίπτουσαν ἀνέστησας καὶ συνεστήσω λυομένην καὶ οἰχομένην ἐπελάβου, πῶς οὐ πάντων ἄλλων σὺ ἀξιώτερος; ὁ δὲ καὶ τῶν καθ’ ἡμᾶς μικρῶν καὶ ἐν καρδίαις θαλασςῶν κατεπτηχότων οὐδενὸς καταφρονῶν ἀλλὰ προνοίας ἀξιῶν...—Ταῦτα καὶ μὴ δυνάμενοι ἐλθεῖν εἰς προσκύνησιν τῆς ἁγίας βασιλείας σοῦ διὰ σωματικὰς ἀσθενείας ἐπευχόμεθα μὲν ἡμεῖς διηνεκῶς.

меньше чести восстановить падший город, чем построить его. И в особенности теперь, когда и самое время низверглось на землю, быть восстановителем и наследником, и любезным его преемником, и законным императором его граждан. Как в самом деле не быть законным царем тех, кого ты соединил и собрал, и питал и сохранил? Не ты ли достойнее всех того царства, которое поддержал от падения, предохранил от разрушения и уничтожения. Ничем не пренебрегая, ты удостоил своим попечением и наше ничтожество, спрятавшееся в сердце морей.—Благожелания.—По причине телесной немощи не имея возможности прийти и поклониться святому твоему царству, мы постоянно воссылаем Богу мольбы обо всем этом.