Поскольку спасение есть цель жизни христианина, то все, что совершает христианин, будь то индивидуально или в сотрудничестве с другими людьми, приобретает положительный смысл только тогда, когда служит делу спасения. Для христианина сотериологическое измерение есть единственно подлинное измерение человеческой жизни, равно как и сотериологический критерий — единственно непреходящий критерий для оценки своих собственных поступков, поступков других людей, а также тех событий в личной и общественной жизни, каковые прямо или косвенно касаются духовной жизни человека. Это замечание позволяет нам предложить рассматривать тему свидетельства и служения в сотериологическом плане.

Предварительно необходимо уяснить библейский смысл понятий «свидетельство» и «служение». Свидетельствовать — значит утверждать реальность какого-либо факта. Свидетельство Церкви в силу ее апостоличности, равно как и свидетельство ее членов, является продолжением апостольского свидетельства, которое было призвано

¹ Синдесмос (греч. Σύνδεσμοσ;— «союз»), Всемирное братство православной молодежи, международная церковно-общественная организация.

² Журнал Московской Патриархии. 1980. № 11. С. 42-48.

261

удостоверять, что Воскресший — Тот же Иисус, Который жил среди них (Деян. 1, 8, 21-22) и Который есть Господь и Христос (Деян. 2, 32-36). Это апостольское свидетельство, принявшее форму проповеди Евангелия, не могло быть ограничено поколением самовидцев Слова (Мф. 24, 14), но стало достоянием верующих, достоянием Церкви, продолжающей апостольское служение.

Слово «служение» (греч. διακονία; лат. ministerium) соответствует еврейскому «мешарет» и употребляется в Священном Писании как в обычном, «мирском» (Деян. 6, 1-5), так и в религиозном смысле. Последним проникнуто и культовое служение ветхозаветных священников (Ис. 61, 6; Иез. 44, 11; Чис. 18; 1 Цар. 2, 11, 18; 3, 1; Иер. 33, 21 и во многих других местах), и таковое же служение верных (2 Цар. 15, 8), близкое по значению к поклонению (Нав. 24, 22), и служение апостольского благовествования (Деян. 1,17, 25; 20, 24; 1 Тим. 1,12; 2 Кор. 4, 1), и различные харизматические и должностные служения в первохристианской Церкви (Деян. 6, 1, 4; Кол. 4, 17; 2 Тим. 4, 5; 1 Кор. 12, 5; Еф. 4, 12; Рим. 12, 7), и, наконец, служение церковной иерархии. Религиозное служение, в какой бы форме оно ни проявлялось, есть служение Богу. Это служение, включая культ, не ограничивается им, но распространяется на всю жизнь, выражаясь в послушании и верности Богу (Втор. 13, 4). Воплотившийся Сын Божий, пришедший в мир, чтобы увенчать дело служителей Ветхого Завета (Мф. 21, 33 и далее), дает пример того служения, которого Бог ожидает от людей. Это служение, осуществленное в полном подчинении воле Отца (Ин. 14, 31), было исполнено любовью и отдано людям. Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но, чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих (Мк. 10, 45), Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам (Ин. 13,15), Я посреди вас, как служащий (Лк. 22, 27).

В новозаветном понимании существует тесная взаимосвязь между свидетельством и служением. Христос учил Своих апостолов, призванных быть Ему свидетелями (Деян. 1, 8), рассматривать свою миссию как миссию служения: апостолы должны быть слугами (διάκονοι) всех (Мк. 10, 42 и далее). Их благовествование есть служение (διακονία— Деян. 1, 17, 25). Именно поэтому призвание Павла к апостольству есть в то же время призыв к служению (1 Тим. 1, 12; 2 Кор. 4, 1), и, с другой стороны, апостолы, служители Христовы, — прежде всего

262

служители Слова (Деян. 6, 4; Лк. 1, 2), призванные провозглашать благую весть, исполняя таким образом священное служение (Рим. 15, 16). Глубокая и неразрывная взаимосвязь, существующая между свидетельством и служением, объединяет эти два понятия в одно целое. Как мертва вера без добрых дел, так и мертво свидетельство о Христе без служения, к которому Он Сам призвал Своих учеников. Всякое противопоставление одного другому или отделение одного от другого искусственно и ложно, а потому в последующих размышлениях на тему свидетельства и служения мы, сохраняя присущее христианскому пониманию двуединство этих понятий, будем говорить о них как о едином целом.

ЛИЧНОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО И СЛУЖЕНИЕ ХРИСТИАНИНА

Во всеобъемлющей религии, каковой является христианство, личное и общественное начала находят высший синтез, так как по природе своего нравственного учения христианство одинаково имеет в виду как личное совершенствование, так и совершенствование человеческого общества. Но вместе с тем никоим образом не будет находиться в противоречии с вышесказанным и другое утверждение, согласно которому христианство — религия индивидуальная, в самом высоком значении этого слова, как утверждающая бесконечную ценность человека, усыновленного Богом, разумного, свободного и призванного к бесконечному совершенству, к стяжанию Царства Божия. Понятно поэтому то значение, какое придается в христианстве нравственной оценке деятельности человека, и тот акцент, который делает оно на личной добродетели. Последнее побуждает нас, размышляя о свидетельстве и служении христианина, обратить внимание на личностный, индивидуальный аспект этой темы.

Христианское понимание религиозного служения имеет своей основой церковное учение о существе и назначении человека. Это учение значительно отличается от других воззрений на человека, из которых условно можно выделить два наиболее распространенных. Первое, нашедшее выражение в религиозных представлениях ветхозаветных евреев и в какой-то степени в мировоззрении античного человека, выражается в сознании незначительности человека перед лицом Всемогущего Бога. Второе, возникшее в эпоху Ренессанса

263

и укоренившееся в секулярном гуманизме, видит человека независимым от трансцендентного мира, свободным властвовать над природой и подчинять ее себе в соответствии с собственными потребностями. Христианское понимание существа и назначения человека отличается от этих двух концепций и основывается на библейском учении о сродстве человека с Богом. Созданный по образу Божию и предназначенный к господству над остальным творением (Быт. 1, 26-28), человек, отличаясь от других обитающих на земле существ, занимает как бы двоякое и совершенно особое положение: с одной стороны, он принадлежит тварному миру, с другой — Богу как Его образ. Будучи носителем этого образа, человек обладает свободой, что выделяет его из мира необходимости, с которым он связан по своей физической природе. Однако свобода, дарующая возможность выбора, сама по себе не определяет нравственного достоинства человеческой личности, одинаково способной творить добро и зло. Не случайно поэтому апостол Павел говорит о свободе от греха (Рим. 6, 18-23), от закона (Гал. 2, 4), от смерти (Рим. 6, 21), то есть о свободе, которая обнаруживает Божественное начало в человеке, раскрывает в нем образ Творца. Хорошо известно, что нравственное достоинство человека определяется содержанием его воли. А потому свобода обнаруживает в человеке Божественное начало тогда, когда этим началом проникнута его воля. Если же человек разумно и свободно отдает свою волю Богу, или — что то же — подчиняет свою волю воле Божией, то это значит, что он осуществляет свое предназначение: в той мере, в которой это определено Творцом, он обнаруживает Его образ и Его подобие. Поэтому можно утверждать, что христианское понимание существа и назначения человека включает в себя идею солидарности человека с Богом посредством свободного подчинения человеческой воли воле Божией, которая определяет достойное отношение между Творцом и тварью, созданной по Его образу. Это понимание весьма отличается как от того, которое предполагает идею рабской подчиненности человека Богу, так и от того, что проповедует самостное утверждение человеческой личности.

В связи с темой наших размышлений следует сказать и о другом понятии, входящем в христианскую концепцию о человеке и его назначении. Подчинение человеком своей воли воле Божией имеет одно условие, без которого таковое подчинение никогда не смогло бы

264

стать реальностью. Этим условием является любовь человека к своему Творцу, любовь особая, все превышающая, исключительная в том смысле, что она исключает какой-либо другой объект, требующая полной отдачи всех душевных сил. Только такая любовь способна подчинить волю человека воле Невидимого Творца, ибо порождает естественное стремление к возможно более полному единению с Ним. Именно поэтому не просто — люби Бога, но и как люби: всем сердцем, всей душой, всеми силами, всем разумением, то есть всем существом, без остатка и компромисса.

Однако, назвав ветхозаветную заповедь о любви к Богу первой и большей в законе, Христос сказал и о второй, подобной ей: Возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мф. 22, 39). Противоположность утверждений, содержащаяся в этих двух заповедях, ставит вопрос о том, каким образом возможно сочетать исключительную любовь к Богу, требующую отрешения от всего, — включая свою жизнь и своих ближних (Лк. 14, 26), — с любовью к этим самым ближним.

Восприятие любви как живого единения двух существ, приводящего к взаимопроникновению мыслей, чувств и воли, вплоть до совершенного их уподобления, помогает уяснить это противоречие. Чем полнее и исключительнее любовь человека к Богу, тем последовательнее в человеческой воле отражается воля Божия и жизнь человеческая согласуется с жизнью Бога. Жизнь человека, любящего Бога, всегда будет исполнена любви, ибо Бог есть Любовь (1 Ин. 4,8). В этом примирение кажущегося противоречия двуединой заповеди о любви к Богу и людям. Оставив мир и ближних ради исключительной любви к Богу, человек в Боге, как в Совершенной и Всеобъемлющей Любви, находит источник любви к своим братьям и сестрам, к роду человеческому и всему творению. Такая любовь не знает границ, — она распространяется на ближних и дальних, на благословляющих и проклинающих, на друзей и врагов, она неизменна и жертвенна (Ин. 15,13). Потому погубление жизни своей, по слову Священного Писания, ради любви к Богу не есть обречение себя на одиночество, но есть открытие для себя возможности подлинного общения с миром, общения, созидающего непреходящие духовные ценности.

На основании такого понимания существа и назначения человека возможно осуществление христианином личного служения и связанного с ним свидетельства, которые, по образу служения Христа,

265

должны быть осуществлены в соответствии с волей Отца (Ин. 14, 31), исполнены любовью и посвящены людям (Мк. 10, 45).

Священное Писание свидетельствует, что Всемогущий Бог сотворил мир ради великой Своей славы, которая есть единственная конечная цель мироздания (Пс. 15, 2; Рим. 11, 36; Кол. 1, 16; Евр. 2, 10). К этой же цели предназначен и человек (1 Кор. 6, 30), который, «созерцая совершенства Божии в природе, сознавая высшие совершенства в своем собственном существе, раскрывая в себе образ Божий стремлением и уподоблением Первообразу... сознательно и свободно прославляет Господа и таким образом, как царь и священник природы, возносит славословие и свое и всех подчиненных ему тварей великому Творцу вселенной»¹.

Служение славе Божией посредством личного совершенствования и участия в совершенствовании окружающей действительности — таково подлинное назначение человека, добровольно подчинившего свою волю воле Всевышнего и ставшего свободным соработником в Его творческом деле.

Сколь ни дерзновенно выражение «сотрудничество с Богом», оно имеет для себя основание в апостольской проповеди (1 Кор. 3, 9), а потому, не забывая об ограниченных возможностях человеческой лексики, мы принимаем его, подразумевая благую активность человека в процессе не только собственного совершенства, но и в усовершенствовании тварного мира.

Сотрудничество человека с Богом в деле личного спасения имеет своим главным условием примирение. Но мир с Богом человек обретает через борьбу с грехом и злом, которая требует самого активного напряжения всех сил человека. А потому наша жизнь в Боге есть непрестанное борение, созидание, подлинное творчество, в котором мы усилием воли, ведомые и укрепляемые свыше, преображаем реальность, творим нечто новое, а именно — нового человека, созданного по Богу в праведности и святости истины (Еф. 4, 24) и являющего собой славу Творца.

Осуществление славы Божией в своей собственной личности есть как бы сердцевина религиозного служения человека. Поставленный

¹ Голубинский Ф. А. Премудрость и благость Божия в судьбах мира и человека. М., 1885. С. 73.

266

Богом на вершину творения человек способен распространять Божию славу на весь окружающий его мир, ибо весь мир отдан человеку, чтобы он обладал им и господствовал над ним (Быт. 1, 28). И это господство, способное через силу познания могущественно преобразовывать мир, богоугодно тогда, когда употребляется человеком для соучастия в Божественном творческом действии — обновлении мира (Откр. 21,5), имеющем ту же цель, что и все мироздание — славу Божию.

Совершенно очевидно, однако, что христианство центр тяжести интересов человека из видимого мира «града земного» переносит в мир духовный — «град небесный», блага которого способны дать человеку полное удовлетворение (Мф. 6,19-21). Отсюда следует, что христианское отношение к миру содержит в себе некую антиномию: с одной стороны — призыв отказаться от мира и от любви к нему, с другой — любить мир как Божие творение и участвовать в его усовершенствовании. Уяснение этого кажущегося противоречия важно для жизненной ориентации христианина. И здесь недостаточно уяснения рационального. Необходимо проникновение в глубину христианской веры, дабы путем эмпирического восприятия открывающейся в ней реальности прийти к утверждению, что вера в «небесный град», «Небесное Царство» есть вместе с тем и вера в особую ценность человеческой личности, предназначенной к обладанию этим Царством. А потому здесь, на земле, в условиях трудного подвига приуготовления к Небесному Царству, вера в будущую жизнь, верность «небесному граду» реализуются в служении тому, кто призван наследовать этот град, в служении нашим сестрам и братьям. Стремление накормить голодного, приютить лишенного крова, одеть нагого, спасти больного, освободить угнетенного, отпустить измученного на свободу (Лк. 4, 18), равно как и участие в способствующих тому общественных изменениях или в творческом преобразовании мира, или в созидании прекрасного, влечет за собой умножение добра, правды, красоты и, наконец, любви, то есть той духовной ценности, которая принадлежит не только этому миру, но и вечности (1 Кор. 13, 8). Другими словами, христианская активность в мире, полагающая в основу двуединую заповедь о любви к Богу и людям, являет собой не только наиболее яркий показатель реальности веры в будущую жизнь, но и действенного соучастия человека в таинственном созидании Божиего Царства. Это созидание начинается здесь, на земле, в условиях нашей

267

повседневной жизни, с ее радостями и скорбями, надеждой и разочарованием. И здесь, на земле, оно имеет своей ближайшей целью реализацию плодов спасительной жизни и страданий Иисуса Христа, искупившего и воссоздавшего мир. Итак, в жизни христианина, в его свидетельстве и служении земное призвано сочетаться с небесным, временное — с вечным, человеческое — с Божественным.

Говоря о личном свидетельстве и служении христианина, нельзя обойти молчанием вопрос о значении аскетизма. Священное Писание, призывая к самозабвенному служению людям, свидетельствует и о необходимости аскетического подвига, выражающегося в борьбе с плотской, влекущей ко греху природой (Рим. 17, 23), а в качестве средств для его осуществления предлагает пост, молитву и уединение. Индивидуальная христианская аскеза, вдохновляемая евангельскими символами бескомпромиссной борьбы с соблазнами (Мф. 5, 29-30), направлена на преодоление личного греха и, как таковая, в той или иной мере должна сопровождать религиозное служение христианина. Этот внутренний, необходимый каждому христианину аскетизм внешне не обязательно связан с уходом из мира, с отшельничеством. Более того, отшельничество нельзя признать идеальной формой христианской жизни, т. к. не пустыня, а весь мир должен быть местом воплощения христианской святости. Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла... Как Ты послал Меня в мир, так и Я послал их в мир (Ин. 17, 15, 18). Именно поэтому святые отцы воспринимали пустыню и монастырь не как идеальные формы христианской жизни, но как необходимые в силу развращенности, существующей в мире, средства борьбы с грехом и стяжания добродетели. Св. Иоанн Златоуст говорит, что великое желание сердца и молитва его к Богу о том, чтобы прошла необходимость в монастырях и уединении в пустыне. И тем не менее Церковь благословляла и благословляет аскетический подвиг уединения, не видя в нем духовного эгоизма или забвения заповеди о любви к ближним. Этот подвиг, приводящий к высоте духовного созерцания, обращается на пользу людям через дар учительства и молитвы. Подлинный подвиг аскетического уединения, признанный и благословленный Церковью, питается любовью к людям и имеет общественную направленность.

Критерием подлинности христианского отношения к жизни является Личность нашего Господа и Спасителя. Его жизнь, Его служение

268

Небесному Отцу и роду человеческому исполнены высшей правды. Это служение содержало в себе горячий призыв к вере в Небесное, невидимое, вечное, осуществлялось в безраздельном следовании воле Отца, пренебрегало заботой о жизненных удобствах, об одежде и даже пище. Но вместе с тем оно же было исполнено внимания и заботы об окружающих людях и отзывалось на каждый стон страдающего человека, на каждое горе и нужду. Восприятие правды этого служения наперекор сложившимся предрассудкам и привычкам даже тогда, когда для одних эта правда — соблазн, а для других — безумие, открывает единственный путь подлинного служения человека Богу и людям. И как бы ни был слаб человек, подвиг его индивидуального служения, а через служение и свидетельства, — весьма значителен, так как Евангелие перед лицом всего мира, обращаясь к отдельной личности, зовет ее нести в этот мир свое служение любви, которое, препобеждая зло, созидает Божие Царство.

СВИДЕТЕЛЬСТВО И СЛУЖЕНИЕ ЦЕРКВИ

Сказанное выше не должно создавать впечатление, что Священное Писание содержит руководство лишь для личного служения и свидетельства христианина. Преподанный Господом образец молитвы указывает не личную, но общую форму обращения к Богу: «Отец наш». Это означает, что христианин призван не в одиночестве, но вместе со своими сестрами и братьями стоять перед лицем Божиим. И речь здесь идет не просто о множественном числе. Евангелие ясно свидетельствует о мистическом религиозно-спасительном значении общности христиан: Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф. 18, 20). Это единение христиан друг с другом и со Христом являет собой таинственную онтологическую реальность, именуемую в Священном Писании Телом Христовым (1 Кор. 12, 12-13; Рим. 12, 5; Еф. 4). Внутренняя сущность мистического Тела Христова непостижима для ограниченного человеческого ума, но откровение о Церкви содержит ясное утверждение: через таинственное Тело Христа люди приобщаются Божественной природы, соединяются друг с другом и становятся причастниками Божиего Царства. В Церкви совершается тайна спасения, и этой тайне служит Церковь, ей посвящено ее свидетельство.

269

Единство, связующее членов Церкви со Христом и друг с другом, не определяется ни мировоззренческими, ни правовыми, ни культурными, ни политическими, ни какими-либо другими человеческими факторами. Более того, это единство существует вопреки всем этим факторам, ибо в нем таинственно отображается единосущие Святой Троицы (Ин. 17, 21-23). По словам протоиерея Георгия Флоровского, «Церковь есть в твари образ Пресвятой Троицы»¹, в Которой все мы, разделенные и обособленные, соединены. И это единство достигается лишь во Христе, Его любовью, в приобщении Его Тела и Крови. И вместе с тем через приобщение тех же Тела и Крови, через совершение Божественной Евхаристии оно, это единство, становится зримым и обнаруживает себя миру. «Чтобы не любовью только, — свидетельствует св. Иоанн Златоуст, — но и самим делом быть нам членами плоти Христовой, будем причащаться этой плоти. А это бывает чрез пищу, которую Христос даровал, чтобы выразить Свою великую любовь к нам. Для того Он смешал Самого Себя с нами и растворил Тело Свое в нас, чтобы мы составили нечто единое, как тело, соединенное с головою»². Не случайно апостол принадлежность к Церкви поставляет в зависимость от участия в Евхаристии: Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба (1 Кор. 10,17), — и этим участием созидается таинственное единство верующих со Христом и друг с другом. Потому Евхаристия есть не просто одно из Таинств, но Таинство Таинств, Таинство Тела и Крови Христовой, таинство общения и единства, таинство участия в жизни Святой Троицы — таинство Церкви.

Евхаристическое богослужение, Божественная литургия начинается торжественным возгласом «Благословено Царство...», потому что вся Литургия вводит нас в Божие Царство, реально приобщает к нему. Уготованное... от создания мира (Мф. 25, 34), провозглашенное Христом в Его проповеди (Мк. 1, 14-15), это Царство даровано роду человеческому через страдание, смерть и воскресение Сына Божия. Но как никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым (1 Кор. 12, 3), так никто не может и войти в обладание

¹ Флоровский Георгий, прот. Евхаристия и соборность //Путь. Париж, 1929. № 19. С. 9.

² Иоанн Златоуст, свт. Толкование на Евангелие от Иоанна. Беседа 46.3//Творения. Т. 8. Кн. 1. СПб., 1902. С. 304.

270

Царством, как только силою Духа Святого. В Божественной литургии Святой Дух дарует верующим приобщение к страданию и воскресению Христовым, к Его Телу и Крови, к Его славе, к явленному Им Царству. Через Евхаристию Церковь сопереживает историю спасения и вместе с тем предвкушает грядущее Царство. Вся история спасения как бы оживает в Божественной литургии. Член Церкви, участник евхаристического собрания, становится тайнозрителем жизни, страданий, смерти, воскресения, вознесения и седения во Славе Господа и Спасителя. Евхаристия не напоминает об истории Домостроительства спасения и тем более не изображает ее символически, но подлинно являет эту историю верным, делая их ее соучастниками.

Евхаристическое тайнодействие сосредотачивает в себе прошедшее, настоящее и будущее и, принадлежа истории, являет собой знамение эсхатологической реальности, Божиего Царства. Потому Евхаристия есть также таинство вхождения в Царство, которое приводит верующих в соприкосновение с прославленным творением, делает их его причастниками. Участие в Евхаристии — таинстве собрания, таинстве Церкви — есть, по справедливому выражению протоиерея Н. Афанасьева, выявление жизни Церкви и жизни в Церкви. Все, что совершает Церковь, коренится в этом Таинстве. В нем коренится ее служение и ее свидетельство.

Церковь как Тело Христово продолжает силою Святого Духа то служение, которому посвятил Себя Сын Человеческий. Не может быть у Церкви иного служения, как служения Христова — священнического, пророческого и царского. Евхаристическое понимание Церкви помогает уяснить смысл этого служения.

Естественно, что первейшим служением Церкви является совершение самой Евхаристии. Церковь является миру как конкретная реальность тогда, когда, собранная вокруг епископа в определенном месте, совершает Божественную Евхаристию. Евхаристия совершается Церковью, то есть совершается всеми, кто принимает в ней участие, ибо во Христе исполнилось обетование, что весь народ Божий станет царственным священством, людьми, взятыми в удел (1 Пет. 2, 9). Участие народа в священнодействии проистекает из самой природы Церкви. Церковь есть народ, собранный в едином Теле Христовом. Поэтому всегда и во всем действует вся Церковь, ибо Один Христос и едино Его Тело. На евхаристическом собрании, которое

271

есть собрание всех на одно и то же (ἐπὶτὸαὐτὸ — 1 Кор. 11, 20), вся Церковь служит Богу, все вместе совершают Тайнодействие, возглавляемое своим предстоятелем, без которого не может быть евхаристического собрания, не может быть Тайнодействия, ибо он, на месте Христа и от имени всего народа и вместе с ним, олицетворяя Христа, Предстоятеля на Тайной вечери... приносит Бескровную Жертву Богу¹.

Из самой таинственной природы Церкви проистекает то, что священническое служение есть первейшее и основное. Это служение принадлежит всему народу, который Христос, Господь и Первосвященник, соделал царством, священниками Богу и Отцу Своему (Откр. 1, 6; 5, 9-10). Особую харизму и особое предназначение имеет в этом служении священство иерархическое, но и священство верных имеет реальный, а не символический характер. Оно выражается не только в посвящении своей жизни Богу, не только в делах милосердия и любви, — хотя и в них тоже, — но и в действительном священнодействии, совершаемом совместно с епископом или священником.

Евхаристия — центр церковной жизни. Потому все, что происходит в Церкви, укоренено в Евхаристии и связано с ней, ибо сама Церковь, как справедливо отмечено в Докладе Валаамской консультации, отождествляется с местной евхаристической общиной² .

Именно поэтому основные служения, существующие в Церкви со дня ее основания, — служение слова и вспомоществования совершались в связи с Евхаристией. Всякое евхаристическое собрание сопровождалось исповеданием веры и проповедью слова Божия. Нет нужды здесь приводить многочисленные о том древние свидетельства. Но с апостольских времен евхаристические собрания сопровождались также и служением вспомоществования. Иначе и быть не могло,

¹ Св. Иоанн Златоуст, подчеркивая идею всеобщего участия народа Божия в священнодействии, говорит: «При самом также совершении Страшных Таин священник молится за народ, а народ молится за священника, потому что слова “Со духом твоим” означают не что иное, а именно это. И молитвы благодарения также общие, потому что не один священник приносит благодарение, но и весь народ» (Иоанн Златоуст, свт. Беседы на 2-е послание к Коринфянам. Беседа 18.3//Творения. Т. 10. Кн. 2. СПб., 1904. С. 632-633).

² Валаамская консультация православных богословов на тему «Экуменическая природа православного свидетельства» была организована православной группой стаффа Всемирного Совета Церквей и состоялась по приглашению Православной Церкви Финляндии в монастыре Новый Валаам 24-30 сентября 1977 года.

272

ибо в евхаристическом собрании находит свое видимое выражение любовь — нравственная основа христианской общности, без которой не может быть никакого служения в Церкви. Любовь, присущая христианам, находила свое выражение всякий раз, когда они собирались вместе. И самой простой и естественной формой этого выражения было вспомоществование — раздаяние того, что приносили в качестве пожертвований верующие для евхаристического собрания. «Ежедневное служение вдовам», о котором говорится в Деяниях, также являлось частью служения вспомоществования и стояло в связи с евхаристическим собранием. Евхаристический характер церковной благотворительности подчеркивался и тем, что ответственность за ее осуществление возлагалась на «служителей Таинств» — диаконов¹. То же служение вспомоществования, как известно из Деяний, несли и «семь» в Иерусалимской Церкви.

Осуществляясь в связи с Евхаристией и имея ее в своем основании, свидетельство и служение не могут, однако, ограничиваться евхаристическим собранием, как не может ограничиваться этим собранием пережитый во время него опыт. Христиане должны перенести евхаристический опыт за пределы Церкви, разделяя его через свидетельство и служение со всем окружающим их миром. Весь мир должен быть великим храмом, где царственное священство — народ Божий совершает великое богослужение: всеми своими делами, молитвой, проповеданием слова Божия, повседневным трудом, семейной или одинокой жизнью; и в радости, и в скорби он приносит духовные жертвы, которые в совершении Евхаристии вместе с приношением Тела и Крови Христовых благоговейно возносятся Богу Отцу. И этим вселенским богослужением, продолжая свидетельство и служение Вечного Первосвященника, Его ученики провозглашают миру совершенство Призвавшего их из тьмы в чудный Свой свет (1 Пет. 2, 4-10).

Господь одарил Своих учеников верой, благодатью слова и поставил их свидетелями, дабы они продолжали Его пророческое служение (ср. Деян. 2,17-18; Откр. 19,10). Это служение призвано являть спасительную силу Евангелия, провозглашать Божию Правду.

¹ Игнатий Богоносец, еп., сщмч. Послание к траллийцам. Гл. 11(3): «Повинуйтесь епископу, пресвитерам и диаконам»; III(1): «Почитайте диаконов, епископа и пресвитеров»; Послание к магнезийцам. Гл. VI (1): «Храните согласие».

273

Свое пророческое служение Церковь осуществляет в мире, не ожидая ни выгоды, ни благодарности. Она совершает его для всех людей, не ограничиваясь рамками интересов национальных, культурных или возрастных групп, без различия расы, социального положения, политических взглядов и даже вне зависимости от отношения к религии. Пророчество Церкви движимо бескорыстной любовью и заботой о человеке. Оно призвано нести людям исцеление недугов, утешение в скорбях, свет надежды. Оно всегда современно, ибо откликается на конкретные нужды живых людей. Но вместе с тем оно неизменно, так как содержит в себе одну и ту же вечную и непреходящую Божественную истину. Главным средством пророческого служения Церкви является проповедь, через которую со времен апостолов она возвещает миру Евангелие спасения, назидая людей в вере, укрепляя в надежде и совершенствуя в любви. Но поскольку сама Церковь является истинным проявлением Божественного присутствия и знамением постоянного действия Любви Божией в мире, ее пророческое служение не ограничивается словом, но разнообразно осуществляется в зависимости от исторических и местных условий в повседневной человеческой жизни. Разрыв между благовестием и исторической жизнью Церкви влечет за собой потерю пророческого служения, потерю способности говорить в силе и Духе и, наоборот, стяжание Святого Духа, жизнь по вере созидают язык проповеди, подлинную форму христианского свидетельства¹. Эти формы многообразны и, как было сказано выше, зависят от исторических и местных условий. В одно время в определенных местах Церковь подчеркивала и подчеркивает значение своего институционного участия в жизни общества, в другие времена и в иных местах она осуществляла и осуществляет это участие через своих членов. И в том, и в другом случае Церковь, признавая ценность и назначение всего творения для славы Божией, содействует его духовному возрастанию в правде, любви и мире. Через свое свидетельство и служение Церковь насыщает нравственными ценностями человеческое общество и его культуру и способствует тому, чтобы созданные

¹ См. «Да приидет Царствие Твое», православный вклад к теме Конференции по всемирной миссии в Мельбурне в 1980 году. «Melbourne 1980. Your Kingdom Come. Mission perspectives. Report on the World Conference on Mission and Evangelism, Melbourne, Australia, 12-25 May, 1980». Geneva, WCC, 1980.

274

трудом человека духовные и материальные ценности служили ко всеобщему благу. Особенно ответственным представляется в настоящее время такое свидетельство и служение Церкви, которое осуществляется индивидуально каждым ее членом. Члены Церкви одновременно принадлежат к народу Божиему и к своему народу, в котором родились, воспитались и с которым соединены языковыми, культурными и социальными связями. Как дети своего народа христиане участвуют в его жизни, содействуют его процветанию своими профессиональными усилиями, участвуют в решении стоящих перед ним проблем. Но они также принадлежат Христу, ибо возрождены в Церкви через веру и купель Крещения и предназначены к обновленной жизни со Христом в Боге (Кол. 3, 3). Это требует от христиан гармоничного сочетания ответственности, проистекающей от их принадлежности к Церкви и к своему земному отечеству. И это гармоничное сочетание достигается всегда, когда в своей деятельности они руководствуются христианской совестью, помня, что весь мир принадлежит Богу и ничто не может происходить вне Его владычества.

Живя в обществе, принадлежа своим народам, члены Церкви, женщины и мужчины, и словом и делом, и всей своей жизнью призваны свидетельствовать о Христе. Созидая в себе нового человека, созданного по Богу в праведности и святости истины, они должны являть красоту этой новой твари в социальной и культурной среде своего народа. Это, естественно, требует от христиан полного участия в жизни общества, искренней любви к своим согражданам и своему земному отечеству, дабы вера Христова и жизнь Церкви не были чужды этому народу. Всякое противопоставление религиозной жизни деятельному участию в жизни общества ложно. Эта ложь грозно обличалась пророками Ветхого Завета (Ис. 58, 1-12) и еще с большей силой — Самим Господом и Спасителем (Мф. 23, 3-23). Христиане призваны соединять свою мирскую деятельность с религиозной, образуя тот жизненный синтез, в котором все служит славе Божией.

Осуществляя свое пророческое служение, Церковь соприкасается в этом мире с другими религиями и идеологиями. Оставаясь до конца верной призыву Своего Божественного Главы (Мф. 28,19-20), она с мудростью и рассудительностью, что всегда было присуще ей, начиная с апостольских времен, — здесь уместно вспомнить проповедь

275

апостола Павла перед ареопагом (Деян. 17, 22-31), — несет свое свидетельство. Это свидетельство включает в себя уважение к тем духовным ценностям и нравственным установкам, которыми руководствуются нехристиане в поисках добра и справедливости. Обращаясь к миру со своим пророческим словом, исполненным смирения, мудрости и любви, подкрепляя слово живым и действенным исповеданием веры, Церковь призвана умножать добро везде, где оно есть, и распространять его на все области человеческой жизни, дабы ничего не оставить на произвол сил зла.

Именно поэтому Церковь не может не возвышать своего пророческого слова перед лицом тех опасностей, которые угрожают современному миру и человеку. Это пророчество она не отождествляет с существующими политическими и социальными программами, но осуществляет его, исходя исключительно из религиозного характера своей миссии, продолжая дело Господа и Спасителя, Который пришел в мир свидетельствовать об истине, дабы спасти, а не судить, послужить, а не чтобы Ему служили (Ин. 3, 17; 18, 37; Мф. 20, 28; Мк. 10, 45). Такое понимание свидетельства и служения Церкви должно побуждать христианина к борьбе с ненавистью, эгоизмом, гордостью и со всяким грехом, порождающим нестроение и несправедливость в жизни людей. Современный мир страдает от голода, нищеты, безграмотности, болезней, социальной и экономической несправедливости, гонки вооружений, войн, ограничения человеческих прав, расизма. Церковь Христова не может закрывать глаза на эти, как и многие другие, проявления несправедливости и зла. Своим пророческим словом и действенным служением она призвана участвовать в созидании справедливости и мира как в жизни отдельных народов, так и всего человечества.

Служение примирения есть особое служение Церкви. «Исполнение Церкви Твоей сохрани... мир мирови Твоему даруй» — этой молитвой заканчивается евхаристическое собрание, ею напутствуются верные, покидающие храм. Это служение примирения должно осуществляться христианами посредством деятельного участия в своем внутреннем умиротворении и в распространении этого внутреннего мира окрест себя. «Никто не сообщит другому того, чего не имеет сам, — говорит св. Григорий Нисский, — посему желательно, чтобы сам ты исполнился благами мира, а потом снабдил таковым достоянием имеющих

276

в нем нужду»¹. Нарушение мира является вызовом для христианской совести, особенно тогда, когда это приводит к разделению и страданию. Мы являемся свидетелями многочисленных разделений в роде человеческом. Одно из них особо ранит христианское сердце это разделение в Церкви, в евхаристической трапезе. Это разделение не может не побуждать христиан к действенному служению примирения в их собственной среде, к созиданию единства наследия Христова. Стремление к церковному единству вытекает также из соображений действенности свидетельства и служения христиан в современном мире. Мир Христов получит отражение в жизни людей с тем большей вероятностью и силой, чем ярче будет светиться он в душах чад церковных, чем полнее будет проявляться в отношениях между христианами, чем крепче будет созидать единство Церкви. Именно тогда исходящие от Церкви начала нравственного устроения мира смогут стать закваской возрастания человечества в мире и справедливости.

Церковь осуществляет свое свидетельство и служение многообразно. Ее пророчество возвещается миру разными языками. Эти различия проистекают не из природы Церкви, ибо Церковь одна и та же везде и всегда, но из-за местных и исторических условий, в которых осуществляются ее свидетельство и служение. Пророческий язык, которым вещает Церковь в одном месте, не всегда понятен для христиан, живущих в других местах, как и не всегда понятен для наших современников пророческий язык древности. Эта трудность в различении языков иных смущает, у иных вызывает нетерпение и приводит к поспешным суждениям, омрачающим братские отношения между христианами и создающим средостение между членами Единой Церкви. В свидетельстве и служении Церкви, осуществляемом далеко от того места, где мы живем, в условиях, радикально отличающихся от наших, силу пророчества следует усматривать не в том, что соответствует пророческому опыту Церкви в наших условиях, не в том, что ласкает наш слух, но в том, что приводит к произрастанию доброго плода, ибо нет иного способа распознания пророчеств, как тот, что заповедал нам Христос: По плодам их узнаете их (Мф. 7,16)².

¹ Григорий Нисский, свт. О блаженствах. Слово 7//Творения. Ч. II. М., 1861. С. 458.

² См. также 1 Кор. 12, 3; Дидахе, XI; Игнатий Богоносец, еп., сщмч. Послание к Ефесянам. Гл. XIV: «Храните веру и любовь и на деле показывайте себя христианами»;

277

Служение Церкви есть также продолжение царственного служения Христа, Который через послушание воле Отца был превознесен (Флп. 2, 8-9) и вошел в славу Своего Царства.

Небесное и земное подчинено Ему, дабы через Него все творение сопричислилось Его Царству и подчинилось Отцу, да будет Бог все во всем (1 Кор. 15, 27-28). Церковь, исполняя служение Христово, призвана созидать это Божие Царство, Царство жизни, святости, истины, благодати, справедливости, мира и любви, в котором тварь будет освобождена от рабства тлению в свободу славы детей Божиих (Рим. 8, 21). Созидая это Царство, Церковь истинно служит Христу — Царю Славы, разделяя с Ним Его царственное служение.

Через свидетельство и служение Церкви Господь исполняет Свой замысел о мире и человеке: осуществляет историю спасения. Церковь проповедью слова, совершением Таинств, центром и вершиной которых является Евхаристия, пророческим и царственным служением являет миру Христа и красоту невечернего Его Царства.

Принадлежа истории, свидетельство и служение Церкви обращены к эсхатологической полноте, где небесное и земное соединены под Главою — Христом (Еф. 1, 10). Для достижения этой полноты силою Святого Духа через слово и дело возрастает мистическое Тело в меру полного возраста Христова, и храм духовный созидается на основании апостолов и пророков, а камень краеугольный — Сам Иисус Христос (Еф. 2, 20).

¹ Ерм. Пастырь. Книга вторая — Заповеди. Заповедь XI: «О том, что истинные и ложные пророки познаются их дел».

278

Страница сгенерирована за 0.33 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com