Никита Стифат, прп. На книгу божественных гимнов преподобного Отца нашего Симеона

Весьма возвышенное, поднимающееся превыше чувств (содержание) того, что написано здесь, и высота богословия и глубина непосредственного знания его не для всех, думаю, понятна и доступна, потому что, будучи озарена Божественными отблесками неприступного света превыше всякого человеческого разумения, она требует для постижения предлагаемых вещей таковых, которые со здравым разумом окрепли и душевными чувствами, чрез дыхание Духа окрылены умом к высоте и имеют ясный образ мыслей, весь всецело обращенный к небесам и проникающий в глубины Божии. Поэтому я, воздавая должное почтение учителю (своему) 2), счел весьма благовременным, очень полезным и пригодным предупредить тех, которые пожелали бы разумом склониться сюда, дабы

1) Предлагаемая статья есть не что иное, как предисловие к гимнам преп. Симеона Нового Богослова, написанное учеником его Никитой Стифатом. Подлинный текст его, с которого сделан настоящий перевод, заимствован из рукописи библиотеки русского монастыря св. великомуч. Пантелеимона на Афоне № 670, стр. 63—79 (см. каталог Ламброса т. II, стр. 412). Рукопись же эта представляет собою новейшую копию, сделанную в конце прошлого столетия, с кодекса 14 в., находящегося в библиотеке Патмосского монастыря св. ап. Иоанна Богослова за № 427 (см. каталог Саккелиона стр. 188—189). Это предисловие Никиты Стифата известно было по другим спискам и западным авторам. См. МР. gr. t. СХХ. Nicetas Pectoratus. Notitia р. 845 Notitia altera p. 847. В новогреческом переводе оно помещено в издании твор. преп. Симеона НБ: Τοῦ ὁσίου καὶ θεοφύρου πατρὸς ἡμῶν Συμεὼν τοῦ νέου θεολόγου τὰ εὐρισκόμενα διῃρημένα εἰς δύο. ’Εν Σύρῳ 1886. σσ. 24—27.

2) Τ. е. Симеону Η. Б.

1

некоторые, худо, разумеется, и без опыта воспринимающие Божественные, сверхчувственные вещи, по неопытному наблюдению глубин Духа и имея ум необученный упражнением в Божественных вещах, не причинили самим себе вреда от этих вещей вместо пользы.

Итак, должно знать, что кто предпочитает склониться к писаниям богословов, привлекаемый к этому любовью к чтению, тот прежде всего, будучи верным, должен телом и духом убежать миpa и всего вообще находящегося в мирe, стряхнув с себя временное наслаждение удовольствиями,—положить, следовательно, доброе основание на твердом камне веры чрез делание и соблюдение заповедей Христовых и на нем искусно созидать дом добродетелей; совлечься ветхого человека, тлеющего в похотях его, и облечься в здравого, обновляемого во Христа, достигши, конечно, возможно высокого совершенства, пришедши в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова. Должно же ему еще предочиститься, предосветиться и просветиться Духом; прежде узреть всякую тварь чистым оком ума, научившись прежде ясно предугадывать слова и движения ее; стать вне видимых низменных вещей, т. е. превыше всякой плоти и чувства. Потом, ясно открывши уста, силою привлечь благодать Духа, и исполнившись оттуда благ света, соразмерно очищению, внятно богословствовать о бывших в нем свыше священных отображениях. И таким образом, имея как бы дальновидный ум, склониться пред тем, что написано здесь. Я говорю о сочинении, принадлежащем возвышеннейшему и богословнейшему уму блаженнейшего и треблаженного отца Симеона. Поэтому кто влечется еще вниз грудью и чревом, т. е. земными помыслами и вещественными пожеланиями своими, будучи связан узами обольщающего миpского чувства, кто нечист и сильно поврежден в чувствах ума, того мы предупреждаем, чтобы он не дерзал читать написанное здесь, дабы, смотря на лучи солнца с гноем на глазах, не был он ослеплен, потеряв и то слабое зрение очей (какое имел). Ибо прежде должно очиститься от всякой болезни и нечистоты помыслов, и таким образом приблизиться к чистому и сверхбеспредельному, в беспредельность светящему солнцу и беседовать

2

с ним,—как к тому, которое сообразно нам является чувственным образом, так и к Солнцу правды и посылаемым от Него разумным и мысленным лучам, потому что исследовать глубины Духа свойственно только тем, которые освещены с вершины, конечно, очищения невещественным светом Божиим и стяжали совершенно просвещенный ум вместе и душу. Прочим же весьма полезно и прилично бить себя в грудь, испрашивая милости свыше.

Итак, могущему верно изучить слова этого Божественного Отца и исследовать их глубину должно с разумением смотреть на его исступление и обожение, как он, будучи как бы вне плоти и тела и всякого чувства, восхищаем был духом от земли к небесам и к Богу, чудным образом удостаивался Божественных откровений и видел в себе действия Божественного Света, богоприлично действовавшие в нем; как он, одержимый любовью(ἔρωτι) кБогу, как бы уязвленный ею, призывал и называл Его различными Божественными наименованиями, подражая в этом великому Дионисию и подобным образом совосхищаемый с ним от земли. Так как и в последнем было то же самое: испытывая действия Божественного Света, этот высокоумный муж, подобно ему 1), славно воспевал Бога, как. виновника всех вещей, многоименно от всех имеющих (в Нем) причину вещей называя Его «то благим, то прекрасным, то мудрым, то возлюбленным, то Богом богов, то Господом господей, то Святым святых, то вечным, то сущим и виновником веков, то подателем жизни, то премудростью, то умом, то Словом, то ведущим, то содержащим все сокровища всякого знания, то силою, то сильным, то Царем царствующих, то ветхим днями, то нестареющимся и неизмённым, то спасением, то правдою, то освящением, то искуплением, то по величию превосходящим все, то являющимся в тонком дыхании ветра, в душах и телах, и в тех, в коих Сам Он пребывает, равно как на небе и на земле, будучи всегда и везде Самому Себе тождественным, (καὶ ἅμα ἐν ταὐτῷ τὸν αὐτόν) находясь в мире и будучи премирным, пренебесным, пресущественным,

1) Т.е. Симеону.

3

являясь солнцем, звездою, огнем, водою, дыханием росы, облаком, камнем и скалою,—всем существующим и будучи ничем из существующего» 1). Отсюда и сам великий в Божественных вещах Дионисий в сочинении «О Божественных именах», подобно исступлению в Боге этого божественного Отца, как бы сосвидетельствуя ему чрез свои писания, говорит совершенно то же: «Итак, Причине всего, существующей превыше всего, прилична и безымянность и все то, чему принадлежат существующие имена, дабы она точно была царем всего сущего, и около нее было все и от нее, как причины, начала и конца, зависало, и сама она, по речению, была «всяческая во всех» (1 Кор. 15, 28); и по справедливости воспевается основание (ὑπόστασις) 2) всего»... И немного спустя: «она просто и неограниченно предвосхитела в себе все существующее, по причине всесовершенных доброт одной ее—всевиновной Промыслительницы (προνοίας), которая от всехсуществующих вещей соответственным образом воспевается и именуется. Поэтому богословы чтут не одни эти Божественные наименования, заимствованные от частных промыслительных действий ее, совершенных уже или еще предусматриваемых, но и от таких Божественных явлений, просвещавших таинников и пророков какие когда-либо были в священных храмах или где-либо в другом месте. Сообразно тем или другим причинам и силам они именуют вышеобразную и вышеименную Благость, прилагая к ней образы и подобия человека, или огня, или янтаря, воспевая глаза ее и уши, лицо и волосы, руки и хребет, крылья и плечи, задняя и ноги, приделывая к ней венки и седалища, кубки и чаши и некоторые другие таинственные изображения» 3).

Да, этот Божественный муж (Симеон), вконец очистившись душою, о чем громче сильнозвучащей трубы вопиют уже писания его, удостоился великих откровений,

1) Dionysii Areopagitae: De divinis nominibus c. 1, § VI. MP. gr. t. III, col. 596BC. Это место начинается y Дионисия так: καὶ ὅταν αὐτοὶ τῶν πάντων αἴτιον οἰ θεόσοφοι, πολυωνύμως ἐκ πάντων τὡν αίτιατῶν ὑμνωσιν ὠς ἀγαθὸν, ὢς καλόν etc.

2) В тексте соч. Дионисия лучшее чтение: ὑποστάτις—созидательница.

3) De divin. nomin. c. 1, §§ VII—VIII, coll. 597AB.

4

неизреченных созерцаний, таинственной беседы и Божественных гласов, свыше чудным образом провозглашенных ему, — вкратце сказать, удостоился апостольской благодати, весь возжегшись от Божественного Духа, от Божественного огня. Поэтому, и не вкусив вполне внешнего знания наук, красноречием слов, обилием (божественных) имен и рассудительностью он выше всякого ритора и мудреца возвысился до высоты премудрости, как поистине мудрый в Божественных вещах и богослов весьма сведущий в догматах. И не диво. «Ибо премудрость Божия, по словам Премудрого, по чистоте своей сквозь все проходит и проникает. Она есть дыхание силы Божией и чистое излияние славы Вседержителя... Она—одна, говорит он, но может все и, пребывая в самой себе, все обновляет и, переходя из рода в род в святые души, приготовляет друзей Божиих и пророков; ибо Бог никого не любит, кроме живущего с премудростью» (Прем. Сол. 7, 24—25. 27—28). По этой причине, возжелав премудрости, он возлюбил доброту ее, и возлюбив по Соломону, взыскал трудами любомудрия и подвижничества, и обрел ее. Найдя же, умножил со слезами и не без труда, поэтому и дано было ему разумение. Он призвал ее с твердою верою, и сошел на него Дух премудрости; отсюда он в продолжение всей жизни имел от нее неусыпаемый безыскусственный свет. А чрез него и пришли к нему все вместе блага жизни вечной и неисчислимое богатство премудрости и ведения. Подлинно, бесхитростно научившись от Бога неизреченным таинствам, он без зависти сообщил о них всем чрез свои писания для духовной радости вместе и пользы, Он не уподобился неразумному рабу, скрывшему данный ему от Бога талант, но, как верный домоправитель, благоразумно не зарыл, по писанному, богатства неисчерпаемой мудрости, которое получил от Бога. «Без хитрости, говорит он, я научился, и. без зависти преподаю, не скрываю богатства ее» (Прем. Сол. 7, 13) 1). Поэтому язык его—разженное серебро, душа его полна правды, уста его, как истин-

1) Автор имеет здесь в виду, очевидно, одно место из 89 слова преп. Симеона НБ. См. «Слова» его в русск. перев. вып. II (по втор. изд.), стр. 478—479.

5

ного праведника, видали возвышенные речи, и гортань его изливала благодатные токи и неизреченную Божию премудрость. Происходило же это от великого поистине смиренномудрия его и чистоты. «Ибо уста смиренных, говорит Соломон, поучатся премудрости; и в добром сердце мужа почиет премудрость, в сердце же неразумных она не познается» (Притч. 11, 2; 14, 33). В самом деле, будучи исполнен смиренномудрия, он непрестанно имел сердечное попечение о премудрости Божией, которая, по сказанному, познается вообще смиренными сердцем, а не неразумными мудрецами мира. И свет Божий поистине всегда был дыханием его. Имея последний в уме, как бы светильник, он говорил и весьма ясно со знанием писал о том, что умно, как оракул, видели очи его. Я то говорю, говорит он, что видели очи мои 1). И говоря это, он весьма ясно от существующих вещей воспевал Божество, как являющееся общим достоянием для всего сущего. Так как «Благо вообще не пребывает несообщимым ничему из существующего, как говорит великий в Божественных вещах Дионисий, но оно само по себе постоянно благоприлично является в то время, когда осенит 2) сверхсущественный луч чрез соответствующие озарения каждой из существующих вещей, и к возможному созерцанию себя, сообщению и уподоблению возвышает мысленные умы, как законно и священноприлично последующие Ему» 3).

Итак, следуя во всем предшествовавшим ему богословам, Симеон сокровенное в Божестве превыше ума и естества воспевал (в гимнах), не исследуя и в священном благоговении ума, как говорит о богословах Дионисий, а всецело почитая неизреченные таинства благоразумным молчанием, в священных помышлениях простирался к озарявшим его лучам. И ими обильно просвещаемый и освещаемый, проникался от них премирными образами и впечатлениями для богоначальных и богоприличных гимнов и священных песнословий, де-

1) Таков общий дух учения преп. Симеона, который весьма часто в своих словах и гимнах ссылается на свой непосредственный опыт.

2) ἰδοῦσαν—описка, вместо ἱδρῦσαν, как стоит в тексте De divin. nomin.

3) De divin. nomin. c. I, § II, col. 588CD.

6

лался способным к созерцанию даруемого чрез них соответственно его состоянию богоначального Света и с любовью (ἐρωτικῶς) воспевал благоподателя Господа, как виновника всякого священноначалия и светоявления 1). Таков древний вид проявления родоначальной Премудрости. Ибо свыше нисходящая благодать Духа, которая по причине крайнего очищения сопребывала с древними верными мужами, издревле любомудрствовавшими отеческою философиею, возбуждала таким образом умы их к исполненным любви(ἐρωτικούς) божественным гимнам и разного рода стихословиям. Поэтому они дивным образом являлись для современников поэтами – составителями пессней, гимнов и божественных мелодий; соделывались же они обычно таковыми и премудро достигали этого не от обучения познаниям и совершенного упражнения в науках, но от философии, которая исследует свойства души, от крайнего его подвижничества и хранения главных добродетелей. Любезныый (читатель) пусть убедится в сказанном из письменного документа, обратившись к Филону Иудею, как-то к сочинению его, надписанному таким образом: «О жизни созерцательной или о молящихся» 2); из него он узнает достоверность наших слов. Для подтверждения сказанного мы возьмем оттуда некое краткое изречение, где он так говорит: «Таким образом, они не созерцают только возвышенные предметы наблюдением чистого ума, но и составляют в различных стихах и мелодиях песни и гимны, необходимо начертанные наиболее священными числами» 3).

Итак, что богоглаголиво воспето этим Отцом в Божественных наименованиях, то говорит и Дионисийвеликий, посвященный в таинства Божественных речений. Но всякое как бы сказать священное песнословие богословов, вырабатывающее выразительные Божественные наименования для благодетельного прояснения Божественной природы, никто

1) Ibid. § ΙΙΙ, col. 589B. Взято с некоторыми изменениями, вставками и перестановками.

2) Другое надписание того же сочинения Филона (т.е. «О жизни созерц.») читается собственно: Ἰκέται ἢ περὶ ἀρετῶν, т.е. умоляющие или о добродетелях.

3) См. стр. 65—66 в изд. Philo: About the contemplative life. Oxford 1895.

7

не обретет без душевного, разумеется, усилия и не исследовав Божественных Писаний чистым умом. Да и тот же самый Отец 1), будучи весьма твердо уверен относительно наших слов, так ясно прибавляет в пользу сказанного, говоря в другой раз: «Боговидные умы, подражая Ангелам, насколько возможно, и соединяясь 2) с ними, т. е. с Божественными ангельскими силами (так как у обоженных умов во время прекращения всякой умственной деятельности бывает такое же единение с пребожественным Светом, как и у тех), в собственном смысле воспевают Его чрез обнажение от всех существующих вещей. Это поистине—умы сверхъестественно озаренные по причине блаженнейшего единения с ним, потому что он есть виновник всего существующего, сам же—ничто из существующего, как сверхсущественно изъятый от всего 3). Итак, зная это, Божественный отец Симеон, как премудрый богослов, воспевал Божественную, сверхъестественную природу то как безымянную, то как причину всякого имени именуемого, богословствуя о ней, как о безымянно пребывающей превыше всего. С одной стороны, собирая из различных богословских учений то, что является предметом настоящего сочинения, и пользуясь для своих целей сказанным, как бы некоторым образцом, он выступил на путь развития умных Божественных наименований. С другой стороны, рассматривая богозрящим умом богоявленные образы и созерцания, удостоверяемый Божественным преданием Апостола, он приложил «святая святым». И священно усмотренные им Божественные видения он без зависти показал тем, которые волею судеб следовали за ним, как первый—вторым и слабейшим, соразмерно с их состоянием, преподав по достоинству священные предметы сознательно и всецело участвующим в священническом совершенстве. «Шуток же и насмешек не посвященных в таинства тех пред-

1) Т. е. Дионисий.

2) По смыслу и согласно с текстом» De divin. nomin, должно читать ἐνούμενοι, вместо ἑμνούμενοι.

3) De divin. nomia. c. 1, § V, col. 593BC.

8

метов он удалялся, лучше же сказать тех самых людей, которые только оказывались таковыми, будучи сам свободен от такого богоборчества» 1), не износя этого для многих, пока был (и являлся) в живых, и следуя в этом великому Дионисию, который так пишет к Тимофею: «Смотри, говорит, как бы не обратить тебе в посмешище Святое Святых. Будь же богобоязлив и таинства Божии почитай умным и незримым ведением, храня эти не подлежащая сообщению и непорочные таинства от несовершенных и священноприлично сообщая их одним только посвященным из иepeeв со священным просвещением. Так предало нам— богопочитателям богословие» 2). Поэтому и мы, научившись у него этому и зная высоту и глубину и широту его мудрости, чрез сказанное и настоящее (свое) слово отлучаем совершенно тупых и не посвященных в таинства, не желая износить им этих предметов, и ясно раскрывая их одним тем, разумеется, которые имеют уши священно отверстыми по причине попечения их о нравах и о Божественном разумении, просто сказать—святым по жизни и высшему ведению. Ведь этого и Божественный Павел желает, пиша так к Тимофею: «то передай верным людям, которые были бы способны и других научить.» (2 Тим. 2, 2).

Итак, восшедшие от любомудренного деяния к созерцанию и пришедшие в глубину богословских мыслей пусть с верою обратятся к этому исследованием души, и я вполне уверен, они трижды получат великую пользу. Прочее же, ум которых рассеян по многим разным предметам и омрачен тьмой неведения, которые никогда не знали, что значит деяние и созерцание и откровение Божественных тайн, те пусть воздержатся от чтения здесь написанного. Ибо имеющие ум, не вмещающий возвышенных речей и откровений, попирают обычно и оскверняют Божественные предметы, не будучи в состоянии воз-

1) О незначительными изменениями взято у Дионисия; De divin. nomin. c. 1, § VIII, col. 597C.

2) Dionysii Areopagitae: De eccles. hierarch. c. 1, § 1. MP. gr. t. III, col. Д72А.

9

вести взор ни к чему из того, что превышаете нас. Тогда как до ангельской жизни всякая душа, будучи бессмертной и умной, возвышается не иначе, как хорошо, наконец, очистившись помощью Божественной силы, согласно словам священнотаинника Дионисия, который говорит таким образом: «Подобно тому, как в некотором круге 1) бывает неблуждающее тело, так и для нее самой (т. е. души) во всяком кругообразном движении и единовидном собрании от вне умных сил ее проявляется изначала богодарованное ей благо (αὐτῇ ἡ θεία δωρουμένη ἀγαθαρχία), которое, обращая ее от многих внешних предметов и собирая сначала в себя саму, а затем в состояние простоты, соединяет чрез соединенные воедино ангельские силы 2). Ибо 3) чрез них, как добрых руководителей, души с их добрыми свойствами вслед за священными и святыми умами возводятся к самому изначальному Благу всех благ, и соответственно очищению их 4), приобщаются изливаемым от Него озарениям, по мере силы обильно участвуя в даре Добровиднаго». Не думаю, чтобы справедливо было возвышенные созерцания ее (т. е. души) подвергать опасности и исполненное любви богословствование передавать недоверчивому слабому слуху, заткнутому от зависти и неверия, или лучше сказать, душам, покрытым густою тьмой неведения и попираемым лошаками и ослами или драконами и змеями, нечистыми, говорю, и гибельными страстями, потому что святые предметы несообщимы для

1) Т. е. атмосфере или планетной системе.

2) De divin. nomin. с. IV, § IX, col. 705A. Никита Стифат несколько переделывает это место, которое у Дионисия читается в переводе так: «Движение же души—кругообразное состоит во вхождении ее от вне в себя саму и в единовидном собрании умных сил ее, которое, будучи даровано ей как бы неблуждающее тело в некоем круге, обращает ее от многих внешних предметов и собирает сначала в себя саму, а затем в состояние простоты, соединяя соединенными воедино силами».

3) Дальнейшие слова, взятые из того же сочинения Дионисия, только в другом месте—несколько выше: с. IV, § II, col. 696С, Никита приводит также не дословно, а с некоторыми изменениями и со значительным пропуском в начале.

4) У Дионисия здесь не ἐν αὐτῇ, а σφῷν.

5) удалено переводчиком, - ред.

10

всех, ведущих жизнь собакообразную и свинообразную. Таковым они не даются, как оракул; им, конечно, и не бросают жемчужин слова. Восходящим же чрез крайнее очищение до подобного состояния святости, предметы эти сообщаемы бывают с несказанным и Божественным наслаждением для них, и так как они суть ясные светы и порождения Божественного огня, то и усваиваются направленною к ним мудростью и возвышенностью. Да будет так.

После же того, как поистине Божественная и чистейшая душа наставника нашего возвысилась до таковой высоты и удостоилась таких видений и такой благодати рыбарей—Апостолов, достигши, благодаря светлости огненного ума своего, самого изначального Блага всех (благ); теперь все души праведных, восходя на ту же высоту, обильно приобщаются озарениям ее. О чем во всеуслышание вещают творения его: излияния любви (ἔρωτες) в его божественных гимнах, как не о том, что святая душа его растворилась с Тем, Кто свят по природе, и с древними святыми, как свет со светом, огонь с огнем и луч с солнцем, как вторичное с первичным, как образ и подобие со своим Первообразом и самою Истиною? Как не воспеть гимнами ту душу, которая, будучи достойна всяких гимнов и похвальных слов, превосходит их и всякую славу земную вместе и человеческую? Да падет же зависть, всегда завидующая добру, и да будет восхвален Симеон, весьма достойный гимнов и всяких хвалений. Ради этого и мы со священными свидетельствами наиболее пространно изложили это слово, направленное против порицателей святых 1). Ведь если эти откровения и голоса не суть гласы Божии и души обожившейся, бывшей вне всякого мирского чувства и всецело святой, то едва ли что-либо другое из дел человеческих, совершаемых нами со всяким усердием, покажется благоприемлемым для Бога и похвальным для людей, хотя для высшей Божией мудрости и знания и эго не является славным и знаменитым.

1) Здесь в нашей рукописи описка: нужно читать не ἀπὸ κατηγόρων, а άγιοκατηγόρον. Так, по крайней мере, читал это слово Л. Алляций. См. Nicetas Pectoratus. Notitia altera. МГ. gr. t. CXX, p. 849.

11

Итак, эти (строки) к исполненным любви Божественным гимнам учителя предложены нами ради одержимых завистью к добру, неверием и неведением, чтобы те, которым в первый раз попадутся они, или сделались лучшими, наконец, став выше зависти и клеветы, и прославляли, насколько возможно, того, кто славил Бога деянием и словом и созерцанием, освятив в своих членах то имя, которое превыше всякого имени, или, как не вкусившие (духовных) благ и совершенно не вмещающие, по причине присущей им тупости, возвышенных созерцаний, и в руки не брали бы (этих гимнов) и не исследовали с любопытством того, что написано здесь.

12