Шпиллер В., прот. Слово в 2-ю неделю по Пятидесятнице. Всех русских святых

03.06.77.

<...> Мы с вами совсем недавно праздновали день сошествия Святого Духа на учеников и апостолов Христовых, а потом — день Всех Святых повсюду, во всех землях, во всех странах просиявших, облагодатствованных Духом Святым. А вот в это воскресенье мы с вами празднуем день святых на нашей, русской земле просиявших силою благодати Святого Духа. Просиявших тою самою силою, которая в огненных языках снизошла на святых учеников и апостолов Христовых в день Святой Пятидесятницы. Именно этою силою достигается святость, именно этою силою освящаются люди — все, как бы они ни строили свою духовную жизнь. Так же этою силою были освящены и достигли святости и наши русские святые, для которых очень много значило то, что было сказано Самим Христом: «Будьте святы как свят Отец ваш Небесный, как Я свят!» И то, что приняли как важнейшую заповедь для жизни человека наши русские святые, это, ведь, относится и к нам ко всем. «Будьте святы!» сказано не святым людям, а простым, таким, как мы с вами, это и к нам относится.

Как мы можем эту заповедь исполнить? Можем ли мы быть святыми? Думаем ли об этом? А если иногда и думаем, что хорошо бы нам быть лучше, хорошо бы что-то от какой-то святости получить, то тут же и видим в себе все те грехи, всю ту скверну, весь тот ужас жизни — и своей собственной, и окружающей нас — и слышим некий голос, который нам, как будто бы, говорит: «Какая там святость! Как вы можете быть святыми со всеми вашими грехами!» А как я могу быть святым со своими грехами: на каждом шагу обижаюсь, завидую, осуждаю? А только ли это...

Вся жизнь человеческая так испорчена человеком! Да и не только нами с вами она портилась, а и раньше... Она была испорчена самим Адамом, первым человеком. Он был создан по образу Божьему. Бог есть Дух, Бог есть любовь, и сообразность человека Богу именно в этой любви, которую Он даровал людям и которая является сущностью человеческого естества. Эту самую сущность человеческого естества первый же человек испортил, обратив эту любовь на себя. Появились себялюбие, самолюбие. Исковеркал он любовь, направив её на себя, вместо того, чтобы любить Бога и людей. Именно в этом смысл первородного греха. Его следствие — онтологическая катастрофа, которая случилась тогда, ещё в доисторический, если хотите, период, до того, как начала исчисляться какими-то годами история человеческого рода. Вследствие этого испортилось естество, сама природа человека. И вы сами знаете из собственного опыта, что зло, грех, всё то плохое, что в жизни есть, что есть и во мне, и в каждом человеке, и вокруг нас, всегда происходит из себялюбия. И только тогда, когда в человеке раскрывается его соОбразность Богу, то есть его способность любить по-настоящему, то есть жертвенной любовью, только когда эта любовь раскрывается, только тогда он может быть добрым, хорошим, только это рождает и растит добро.

Любовь... А где её взять? Не нам с вами это спрашивать. Был первородный грех, была искажена человеческая природа, испорчено естество человека, всё нарушилось, норма существования человеческого рода, та норма, которая была задана человеческому роду Премудростию Божиею была нарушена так, что равновесие между духом и телом, плотью было нарушено. В результате этого нарушения человек оказался погружённым в плоть, в телесность, оказался рабом тела в широком смысле слова — материи, плоти мира. Всё мирское, всё плотское, материальное, оказалось господствующим в человеческой жизни. Да, мы все это знаем по себе, по своей собственной жизни: какая это сила — зло! Но мы же знаем, что было Боговоплощение, что сам Бог-Слово, Сын Божий, воплотился, то есть принял на себя человеческое естество, и в него были вложены новые потенции, силы, при помощи которых могло быть раскрыто всё то добро, которое в человеке есть.

Но только, братья и сёстры, в естество человеческое Богочеловек вложил эти возможности, а раскрываются они силою Духа Святого. Вот почему и говорил Спаситель: «Не горюйте, что Я ухожу. Уне (лучше) будет вам, что Я ухожу туда, потому что будет вам послан Дух Святый.» Тот самый Дух Святый, который снизошёл на землю в огненных языках в день Пятидесятницы, в пятидесятый день после Воскресения Христова, тот самый Дух Святый, который живёт в нашей Церкви Святой — сокровищнице сил Духа Святого, благодати, энергии Святого Духа, которая каждого из нас спасает и освящает. То самое добро, которое вложено в наше естество, именно эта сила благодати и раскрывает. Только ищи её, только будь с ней, только проси её у Бога, и непременно получишь, и непременно именно она поможет справиться со всем злом, которое царит и так портит жизнь и твою, и вокруг тебя. Именно благодатная сила Духа Святаго и соделывает самых обыкновенных, самых простых людей святыми.

Но, братья и сёстры, благодать Святаго Духа не насилует индивидуальность, не насилует личность. Каждый человек по-своему её принимает и по-своему ею спасается. И нет двух святых, которые бы были совершенно одинаковы. Все — разные именно потому, что благодать Святаго Духа раскрывает самое лучшее, свойственное личности, самое дорогое. И если это так, то понятно становится, что есть разные виды святости даже по национальностям. Французский святой не такой, как русский, и арабский — тоже другой. Почему?

А разве законы духовной жизни не для всех одни? Конечно, есть общие нормы, общие законы христианской духовной жизни. Они изложены в заповедях. Прежде всего — это исполнение заповедей. Но один по-одному их исполняет, а другой — по-другому, и каждый — особым образом, так, а не иначе. И русский человек, природе которого свойственны особенные качества, особенные свойства, раскрывает святость в себе, исполняет заповеди Божии не совсем так, как другие. И потому-то и есть русская святость. Замечательная святость!..

А чем она замечательна? Чем она отличается от святости других христианских народов? А вот чем. Русская святость отличается прежде всего своей тишиной, своей мерностью. Русский святой отличался постом, молитвой и трудом — очень скромным... Русская святость не знает никаких крайностей. Конечно, у нас были замечательные отдельные случаи — юродивые, скажем. Это — крайность, но это были единичные случаи. Прекрасные святые! Большею же частью русские святые подвизались очень простым подвигом, и в этой мерности подвижничества — характерная черта русской святости.

Ещё есть одна особенная черта, которая проявлялась в жизни святых, подвизавшихся и в монастырях наших, и не только: все русские святые всегда просили (а от себя — требовали!) быть милостивыми. И эта милость так характерна для русского святого... По-разному святость проявилась у Сергия Радонежского, например, и у Серафима Саровского. У преподобного Сергия поразительна не только сила его созерцательной духовности, его облик благоухает... стружкой: он сам рубит срубы, кельи делает в своём монастыре собственными руками! А вот другой святой — Серафим Саровский. Что нас поражает прежде всего, когда мы думаем о нём, вспоминаем его, молимся ему? Это — удивительно пасхальный лик его радости. Он всякому входящему говорил: «Радость моя!» И тем разбойникам, которые его чуть не убили, он тоже радовался, говоря: «Моя радость!» Он полон любви всепрощающей... Это удивительно!

Но лампады перед иконами русских святых зажигались всегда от святого огня, от тех огненных языков, которые были ниспосланы в день святой Пятидесятницы на святых учеников и апостолов. И зажигался этот огонёк святости не только у известных святых, но и вообще в русской верующей душе, в душе русского православного человека от такой святости русских святых. Настоящий русский православный человек всегда живёт тихой, мерной жизнью. Никакого радикализма в этой жизни нет. Ведь святость есть не что иное, как раскрытие в себе именно любви к Богу и к людям. И эта любовь силою Духа Святого так прекрасно раскрывалась всегда в русской святости!

Мы, русские православные люди, не можем сказать, что нам свойственна, как некоторым другим христианам, особая мистическая созерцательность. Этого у нас как раз меньше, чем у других. Но была замечательная мистическая полоса, поток мистических жизней. Преподобный Сергий стоит у истоков глубоко духовной русской жизни, исполненной глубочайшего и высочайшего мистического созерцания. А потом этот поток как-то иссякал... Но не иссякает, не мельчает наша святость. И какое счастье, что мы с вами всё-таки возвращаемся к этому потоку! Сейчас, в наши с вами дни немало святых, подвизающихся особым подвигом нашей святости — очень тихой, невидной, но сейчас наполненных особой силой мистического, духовного искания потому, что возвращается наше с вами понимание значения Литургии, значения Евхаристии.

Огонь, который зажигается сейчас в наших с вами лампадах, это тот замечательный огонь, о котором говорил Христос: «Огонь принёс я на землю и как бы я желал, чтобы он возгорелся!» Он всегда горел в русской святости. Он не угас, и сегодня разгорается с особенной силою в лампадках перед нашими образами. Это тот самый огонь, о котором говорил Христос, огонь, который никогда не перестанет гореть, который всегда спасал мир, спасал каждого человека в отдельности, особым образом каждого, спасал народы, спасёт и нас с вами!

Аминь.