Закулючение

632

Заключение.

Влияние св. Григория Чудотворца на богословие последующего времени.

«Где дадим место Григорию великому и словам его? Не с апостолами ли и пророками? Говорю о муже, который ходил в едином с ними Духе, во все время жизни шествовал по стопам святых, во все дни свои тщательно преуспевал в жизни евангельской. Так о нем говорю,— иначе преобидим истину, не сопричислив к присным Божиим сию душу, сего мужа, который, подобно какому-то светозарному великому светилу, озарял Церковь Божию» 1). Так пишет о св. Григории Чудотворце св. Василий Великий, вождь великих каппадокийских отцов IV века. Точнее и определеннее свое отношение к св. Григорию св. Василий Великий устанавливает в следующих словах: «о вере моей какое доказательство может быть яснее того, что воспитан я бабкой, блаженною женою, которая по происхождению ваша (письмо к неокесарийцам)? Говорю о знаменитой Макрине, от которой заучил я изречения блаженнейшего Григория, сохранившиеся до нее по преемству памяти, и которые и сама она соблюдала, и во мне еще с малолетства напечатлевала, образуя меня догматами благочестия» 2). Если принять во внимание, что сам св. Василий

1) О Св. Духе, гл. 29. § 74: Migne , PGr. , t . 32, col . 205: русск. перев., ч. 3. стр. 281.

2) Пис. 196 ( al . 204): Migne , PGr. , t . 32, col . 752—723; русск. пер. ч. 7, стр. 67.

633

Великий выразительно подчеркивает, что он не переменял впоследствии мыслей о Боге, какие прежде имел, но что в нем возрастало то понятие о Боге, которое он приобрел с детства от блаженной матери своей и бабки Макрины, потому что с раскрытием разума он не менял одного на другое, но усовершал ими преподанные ему начала 1),—то этим само собою уже устанавливается, как несомненное, влияние богословских воззрений св. Григория на Василия Великого. Но так как и св. Григорий Нисский, брат Василия Великого, находился под теми же воздействиями и, кроме того, испытал на себе влияние св. Василия Великого, а св. Григорий Богослов, бывший в тесной дружбе с св. Василием, также знал символ св. Григория Чудотворца, то для нас будет совершенно очевидной основательность того мнения 2), что уверенность, с какою выступают великие каппадокийские богословы, и убеждение их в том, что их воззрения развились у них путем естественного процесса, могут быть объяснены только в том случае, если по достоинству будет оценен факт, что они находились под влиянием могущественной местной традиции, что их богословие имело корни в почве их родной страны и что живое предание связывало их с высокоуважаемым авторитетом до-никейского периода, св. Григорием Чудотворцем, значения которого в области богословия нельзя считать угасшим даже и в IV веке.

Само собою понятно, что весьма затруднительно точно установить в богословии свв. Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского те элементы, какие вошли в него именно из богословских воззрений св. Григория Чудотворца, так как и последние не стояли изолированно от общецерковного учения и питались из него; поэтому много сходного в мыслях и выражениях может быть возводимо к общецерковному исповеданию. Но, с другой

1) Пис. 215 ( al . 223): Migne , PGr. , t . 32, col . 825; русск. перев., ч. 7, стр. 120.

2) К . Holl , Amphilochius von Ikonium in seinem Verhältniss zu den grossen Kappadoziern, S. 117.

634

стороны, совершенно справедливо отмечается, что наиболее яркие выражения символа св. Григория, именно из последнего отдела его (οὔτε οὖν κτιστόν τι ἡ δοῦλον ἐν τῇ τριάδι οὔτε ἐπείσακτον... οὔτε γὰρ ἐνέλειπε ποτε υἱὸς πατρὶ οὔτε υἱῷ πνεῦμα) постоянновсплывают в их догматических воззрениях, что они пользуются ими даже там, где ясно не ссылаются на символ, — в этом очевидное доказательство, что символ, так сказать, вошел в их плоть и кровь, — что исповедание повлияло не только на отдельные выражения их, но и на весь догматический образ мыслей их,—в борьбе с арианами и пневматомахами они постоянно оперируют с дилеммой κτιστόν—δοῦλον или ἄκτιστον—δεσποτικόν, в чем ясна зависимость от символа св. Григория. Опираясь именно на символ, каппадокийцы в нем имели источник своей силы.

В доказательство правильности такого утверждения можно указать следующие места. Послание к антиохийской церкви св. Василий заканчивает словами: «в божественной и блаженной Троице нет ничего тварного» (οὐδέν γὰρ ὅλως τῆς θείας καὶ μακαρίας τριάδος κτιστόν) 1). В 3-ей книге против Евномия св. Василий пишет: «все можно подвести под одно из двух именуемых: Божество и тварь, владычество и рабство» (θεότητός τε καὶ κτίσεως καὶ δεσποτείας καὶ δουλίας) 2). И далее: «наше крещение, по преданию Господню, есть во имя Отца и Сына и Святого Духа, при чем никакая тварь и ни раб (οὐδενὸς κτίσματος οὐδε δούλου) не сопоставляются с Отцем и Сыном, потому что Божество в Троице исполнено» 3). В послании к Ефесянам св. Василий пишет: «ни тварным (κτιστόν) не называем Духа, Который поставлен в ряду с Отцем и Сыном, ни служебным (δουλικόν) не осмеливаемся назвать Духа Владычня» 4). Св.

1) Пис. 135 ( al . 140): Migne , PGr. , t . 32, col . 589: русск. перев. ч. 6, стр. 281.

2) Migne , PGr. , t . 29. col . 660; русск. перев., ч. з, стр. 109.

3) Migne , PGr. , t . 29, col . 665; русск. перев., ч. 3, стр. 113—114.

4) Пис. 243 ( al . 251): Migne , PGr. , t . 32, col . 936; русск. перев., ч. 7, стр. 201 .

635

Григорий Богослов в сл. 40-м, в котором приводит слова символа в такой форме: «в Троице, достопочтенные, нет ничего рабского, ничего тварного, ничего вносного, как слышал я от одного из мудрых», пишет, что единая Сила, Которая обретается в Трех единично и объемлет Трех раздельно, «не возрастает или не умаляется чрез прибавления и убавления, повсюду равна, повсюду та же» 1),—и в этих словах очевидно влияние символа св. Григория. В слове 33-м: «Отец не потерпит, чтобы Его лишили Сына, ни Сын, чтобы Его лишили Святого Духа; но лишаются, если Сын или Дух—во времени и тварь, ибо сотворенное не Бог» 2). В слове 41-м: «неприлично было или Отцу когда-либо быть без Сына или Сыну без Духа (οὐδὲ γὰρ ἔπρεπεν ἐλλείπειν ποτὲ ἡ υἱὸν πατρὶ ἡ πνεῦμα οἱῷ) 3). И в l-м слове таинственных песнопений учение об Ипостасях Св. Троицы построено по схеме символа, при чем наблюдается сходство и в отдельных выражениях (Родитель, Единородного Сына великий Отец, Единственный Единственного) 4). Св. Григорий Нисский в 5-м письме пишет: «мы веруем, что к Святой Троице не сопричисляется ничего служебного, ничего тварного (οὐδὲν δοῦλον οὐδὲ κτιστὸν... τῇ ἁγίᾳ τριάδι σοναριθμεῖσθαι πιστεύομεν) 5). В 3-ей книге «Опровержения Евномия» он говорит: «для всех ясно, что сущий над всеми Бог не имеет в Себе ничего сотворенного или вводного (φανεροῦ γὰρ ἄπασιν ὄντος ὅτι οὐδὲν ἐν αὐτῷ κτιστὸν ἡ ἐπείσακτον ὁ ἐπὶ πάντων ἔχο θεός) 6). И в слове о Св. Духе против македониан: «ни Отец без сына никогда не мыслится, ни Сын без Святого Духа не понимается» (οὔτε πατὴρ χωρὶς υἱοῦ ποτε ἐννοεῖται οὔτε υἱὸς δίχα τοῦ ἁγίου πνεύματος χαταλαμβάνεται) 7).

1) Migne , PGr. , t . 36, col . 417; русск. перев., т. 3, стр. 315—316.

2) Migne , PGr. , t . 36, col . 236; русск. перев., т. 3, стр. 181.

3) Migne, PGr. , t . 36, col . 441; русск. перев., т. 4, стр. 14.

4) Migne , PGr. , t . 37, col . 399—401; русск. перев., т. 4, стр. 216. Migne , PGr. , t . 45, col . 1032; русск. перев., ч. 8, стр. 472.

6) Migne , PGr. , t . 45, col . 581; русск. перев., ч. 5, стр. 398.

7) Migne , PGr. , t . 45, col . 1316; русск. перев., ч. 7, стр. 37.

636

Кроме этих отдельных выражений необходимо обратить внимание на многочисленные места, особенно у св. Василия Великого и Григория Нисского, в которых говорится о взаимном отношении божественных Лиц во внутренней жизни Божества и в Их деятельности в мире в том смысле, что Дух Святой исходит или воссиявает от Отца чрез Сына, что Святой Дух есть образ Сына, а Сын-образ Отца, что жизнь подается людям от Отца чрез Сына во Св. Духе, что путь богопознания — от Св. Духа чрез Сына к Отцу и т. д. В них раскрывается та же мысль, какая кратко, но отчетливо выражена в символе св. Григория. Правда, против признания в этом пункте влияния именно св. Григория Чудотворца можно выставить тот факт, что и св. Афанасий Александрийский ясно проповедует те же истины, когда в l-м послании к Серапиону пишет: «от Сына неотделим Дух, но и Он так же во Христе, как Сын в Отце» 1). «Кто станет отделять или Сына от Отца, или Духа от Сына»? «Как Сын пребывает в собственном Своем образе,— в Духе, так и Отец в Сыне» 2). «Дух есть и именуется образ Сына» 3). «Есть Святая и совершенная Троица, познаваемая во Отце и Сыне и Святом Духе, не имеющая ничего чуждого или приданного отвне, не из Зиждителя и твари составляемая, но всецело творящая и зиждительная» 4). Однако о св. Григории Нисском можно решительно утверждать, что он употребляет такое выражение для обозначения отношения Св. Духа к Сыну, которое представляет буквальное заимствование из символа св. Григория Чудотворца,—разумеем его учение о том, что ипостасною особенностью Св. Духа служит то, что Он неединородно происходит от Отца и является чрез Его Сына» (ἐν τῷ μήτε μονογενῶς ἐκ τοῦ πατρὸς ὑποστῆναι καὶ ἐν τῳ δι’ αὐτοῦ τοῦ υἱόῦ

1) § 14: Migne, PGr., t. 26, col. 565; русск. перев., ч 3, стр. 23.

2) § 20: Migne, PGr., t. 26, col. 577—580; русск. перев., ч. 3. стр. 30—31.

3) § 24: Migne, PGr., t. 26, col 588; русск. перев., ч. 3, стр. 37.

4) § 28: Migne, PGr., t. 26, col. 596; русск. перев., ч. 3, стр. 41.

637

πεφηνέναι), которое воспроизводит слова символа: ἐκ θεοῦ τὴν ὕπαρξιν ἔχον καὶ δι’ υἱοῦ πεφηνός 1). Эта бесспорная зависимость в столь существенном пункте делает несомненным источник и тех богословских воззрений и терминов, которые у каппадокийских отцов общи с Григорием Чудотворцем и с церковным исповеданием, — естественно допускать в них непосредственное влияние именно св. Григория Чудотворца. Поэтому на основании приведенных данных можно утверждать, что наиболее существенные части богословских воззрений св. Григория Чудотворца вошли в состав богословских систем свв. Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского, в них получили дальнейшее раскрытие и обоснование и в этом виде вместе с ними сделались достоянием церковного богословия.

Но этим не закончилась самостоятельная история богословских воззрений св. Григория Чудотворца, как они выражены в его символе. В том florilegium patristicum(конца VII или начала VIII века), которое известно под названием Doctrina patrum de incarnatione Verbi, символ св. Григория Чудотворца нашел место рядом с Никео-цареградским символом 2). Когда подводились итоги разработки догматических вопросов в древне-патристический период, символ св. Григория и здесь оказал заметное воздействие. Так, св. Иоанн Дамаскин пишет: «ни Отец никогда не был без Слова, ни Слово без Духа» 3), повторяя слова символа. Но что особенно важно, трактат περὶ τῆς ἁγίας τριάδος (de Trinitate) целиком воспроизводит символ св.

1 ) Прот. Евномия, кн. I: Migne, PGr. , t. 45, col . 336; русск. перев., ч. 5, стр. 113.

2) Изд. Fr . Diemkam р’а, р. 284.

3) Точное излож. правосл. веры, I, 13: Migne , PGr. , t . 94, col . 856; русск. перев., т. I (Спб. 1913), стр. 165. Ср. об иконах, сл. 3, § 18: Migne , PGr. , t , 94, col . 1340; русск. перев., т. I, стр. 400. Iak . Bilz ( Die Trinitätslehre des hl . Ioannes von Damaskus , Paderborn 1909) настойчиво отмечает влияние символа св. Григория Чудотворца на систему воззрений св. Иоанна Дамаскина ( S . 69, 167, 172, 180, 183).

638

Григория, не называя его имени, как точное выражение учения о Св. Троице. Трактат этот, вероятно, является одним из раннейших произведений св. Иоанна Дамаскина и во всяком случае вышел из кругов ближайших его учеников и отражает в себе как учение, которое им раскрывалось, так и отношение к древнейшим авторитетам, на которых он основывался. Если символ св. Григория Чудотворца введен в него в своем полном объеме, то ясно, что и в это время он почитался очень высоко и признавался надежным руководством в церковной вере. Несмотря на то, что после смерти его автора наступила блестящая эпоха развития богословской науки и догматической деятельности вселенских соборов, он не утратил значения даже среди выдающихся светил Церкви. Такова была сила и глубина учения о Св. Троице великого Понтийского святителя.