Господствующий дух XVII ипервой половины XVIII века характеризующийся резким раздвоением и борьбой двух противоположных начал в русской жизни,—начала мертвообрядовой религиозности и закоснелой старины и начала церковного и гражданского исправления, улучшения, преобразования, — этот господствующий дух времени заключал в себе главный, первоначальный источник и основные начала русского раскола старообрядства. А нравственная жизнь большей части русского народа, пред появлением раскола и во время распространения его, к прискорбию, во многих отношениях представляла почву самую благоприятную и удобную для распространения раскола.

Обыкновенно всего чаще ереси и расколы возникают и распространяются в Церкви тогда, когда народ, входящий в состав ее, находится не совсем в благоустроенном нравственном состоянии, когда в обществе истинный, законный, нравственный порядок находится в борьбе с ложным, превратным нравственным направлением. Общество

— 134 —

русское, в период распространения в нем раскола, находилось именно в таком нравственном состоянии. В XVII столетии, во внутренней; нравственной жизни русского народа совершалась тяжкая, болезненная борьба между светом возникавшего просвещения и мраком старого, грубого невежества и лжемудрствования, между истинным, благоустроенным нравственным порядком, насаждавшимся на почве русской, под благотворным влиянием церкви, просвещенною благопопечительностью царей Михаила, Алексея и Феодора, и между старым, от злоупотребления и неустройств, укоренившимся нравственным беспорядком. Печален, прискорбен этот жалобный вопль, с каким пастыри церкви, правительство и все лучшие люди XVII столетия вопиют против нравственных недостатков общества, беспощадно, в самых сильных выражениях, указывая на нравственные болезни, требуя излечения их ¹). В самом начале XVIIстолетия, из стана знаменитых борцов 1612 года, которые первые провозгласили необходимость нравственного очищения, слышим горестный вопль о нравственных болезнях русских людей: «мы впали, жаловался например Авраамий Палицын, во все злые дела, в лихвы и неправды, в объядение и пиянство и блуд. За вся же сия злая и лукавая дела, егда наказа нас Господь, мы не ток-

1) См. прекрасную общую нравственную характеристику ХVII века в соч. проф. Соловьева: 1) «Древняя Россия» в Русском Вестнике№ 1, 1856; 2) Речь о Шувалове, произнесен, по случаю столетн. юбилея Моск. университ. 12 Янв. 1855; 3) Взгляд на историю установления в России государств. порядка до Петра Великого. Публ. лекц. 3. 1852 г.

— 135 —

мо еже к нему обратитися, но и злейше гордостию возвышающеся в горшая и злейшая впадохом... Всяк от своего чину выше начаша восходити. Раби убо господиe хотяху быти и невольнии к свободе прескачуще; сильнии же разумом от тех в прах вменяеми бываху, и ничто же по них несмеюще рещи. Царем же играху яко детищем, и всяк выше меры своея жалования хотяше ¹). В исходе первой половины XVII века сильно, беспощадно обличали нравственные недостатки духовенства и народа патриархи: Иоасаф I ²) Иосиф ³), митрополит Ростовский Иона ⁴) и многие другие. Во второй половине XVII столетия, тот же горький, жалобный вопль против нравственного зла и беспорядка повторяет, во имя церкви, великий Никон, который положил главной задачей своего патриаршества «очищать, просвещать, совершать»: «священники и люди»,—писал этот знаменитый иepapx в своей окружной грамоте 1656 года, по случаю свирепствовавшей тогда моровой язвы,—«отступихом вкупе вси, уклонихомся вкупе и нетребе быхом, несть творяй суд и правду, о сем убо мой страх и слово, и еще аз болю к язве и сице молюся молитвою, юже и приложу реченным: согрешихом, беззаконновахом, нечествовахом», — и потом после молитвы к Богу, призывает православных чад русской церкви к

¹) Сказан, об осаде Троицко-Сергиева монаст. стр. 18, 35, 36 1784 г.

²) А. А. Э. т. III, № 264.

³) Увещание к духовному и мирскому чину. Вышеупом. рук. В. И.
Григоровича.

⁴) А. И. т. IV. №62.

— 136 —

покаянному, всеобщему нравственному очищению ¹). Жестка, груба была нравственность в большей части духовенства и народа в XVII веке: потому жесткие, крутые иногда и меры употреблял этот высоконравственный архипастырь для исправления современной нравственности. Единодушно с пастырями церкви, и гражданское правительство, в многочисленных государственных грамотах, также сильно, беспощадно обличало, поражало нравственные недостатки отсталых людей, несовместные с нравственным благоустройством государства. Знаменитым «Уложением» царя Алексея Михайловича полагалось прочное, незыблемое основание нравственного порядка. В исходе XVII столетия слышим тоже твердое, решительное, глубоко-сознательное требование народного нравственного очищения, совершенствования, благоустроения, в деяниях великого патриаршего собора 1667 года, в соборных ответах 1681 года на предложения царя Феодора Алексеевича, в послании патр. Иоакима к митрополиту Новгородскому Корнилию ²); в окружном послании Афанасия Холмогорского и в записках частных людей, — Кошихина, Желябужского и других. Одним словом: и церковное и гражданское правительство сильно, беспощадно восставало в XVII b. против нравственных недостатков общества, с лопатою, так сказать, в руке очищало, отре-

¹) Начерт, жития Никона,—Аполлоса, стр. 136, 137.

²) Это очень длинное послание находится в Сборн. Солов, библ. № 885. В нем сильно обличаются современные пороки, особенно притеснение сильными слабых, и указывается, как на кару гнева небесного, на нападение Турков на Малороссию, говорится также о раскольниках.

— 137 —

бляло гумно Божие—церковь русскую и православный народ от нравственных плевел. И вот плевелы эти, вследствие такого очищения, отребления, сами собою отделились от пшеницы, и произрастили раскол. Ибо, при благоустроявшемся все более и более нравственном порядке, им нельзя было более расти на почве русской церкви ц нравственно-благоустроенного русского общества вместе с пшеницею. Таким образом раскол в нравственном отношении есть не иное что, как плод тех нравственных недостатков, которые заражали в XVII веке, к прискорбию, большую часть русского народа. И раскольники, поэтому, суть вовсе не «остальцы древне-церковного благочестия», как они себя называют, а большею частью нравственные отверженники общества, отщепенцы, не имевшиe доброй христианской и гражданской нравственности, не хотевшие подчиниться благоустроенному нравственному порядку и следовавшие своим похотям и склонностям. Так смотрели на раскол и лучшие пастыри русской церкви того времени. «Грех ради наших, говорили отцы собора 1667 года, мнози невежди не точно от простых, но от священных, ови от многого неведения божественных писаний и жития растленна, ови же и во образе благоговения и жития мнимого добродетельного, являющеся быти постни и добродетельни, полни же всякого несмысльста и самомненного мудрования, иже мнящеся быти мудри, об юродеша... воамутиша многих души неутвержденных» ¹). «От стремнин

¹) Дополн. к Акт. Истор. т. V, стр. 459.

— 138 —

горьких и язвин своих изыдоша отступники от истинной церкви русской», читаем в настольной грамоте, данной митрополиту нижегородскому Филарету в 1672 году, «насадиша винограды по своим похотям, услаждающая гортани своя временною сладостию льстивого учения, последи же в горесть души обращающиеся» ¹). Чтобы беспристрастнее и яснее показать внутреннее, нравственное отпадение от церкви и государства недостойных, нравственно-худых русских людей, рассмотрим подробнее, из каких именно нравственных недостатков развился раскол, и под влиянием каких нравственных недостатков распространился.

Во-первых, нравственная жизнь русского народа, в рассматриваемое время, представляла весьма обильную почву для возрастания и размножения плевел раскола потому, что она не оживлена, не озарена была в достаточной мере животворным светом просвещения. В умственной жизни русского народа, также как и в жизни церковно-богослужебной, в XVI в. и в первой половине XVII века все более и более обнаруживалось видимое раздвоение и борьба двух направлений: с одной стороны, направления истинного, просвещенного, стремившегося к более разумному и отчетливому познанию христианского учения и к развитию духовного просвещения; с другой — направления невежественного, умственно-неподвижного, противодействовавшего всякому разумному движению мысли и развитию просвещения; это был период борьбы тмы со светом, как спра-

1) Древн. Русс. Библиоф. ч. XVIII, стр. 111 — 113.

— 139 —

ведливо заметил Штраль в своей истории русской церкви ¹). Люди первого направления с жаждой искали просвещения, были «тщаливы к науке, желали навыкати писания», и если не имели достаточных способов для просвещения, с благородным, искренним смирением сознавались в недостаточности своего образования и глубоко сожалели о том, что «училища николи же видели». А люди темного, невежественного направления, «мнящиися быти учители», как жаловался Курбский, «говорили прельщающе юношей тщаливых к науце, хотящих навыкати писания, с прещением заповедывали им глаголюще: не читайте книг многих» и указывали на тех, кто «ума изтупил, а онсица в книгах зашолся, а онсица в ересь впал». «О беда», восклицает Курбский: «отнимают оружие, которым еретики обличаются, а другие исправляются и врачевство смертносным ядом называют»²). «Аще кто ни премудр, ни разумен есть нехотяй научитися, — жаловался неизвестный русский писатель хронографа первой половины XVII века на русских людей своего времени,— той не хощет от тмы и частые мглы к свету воззрети; мнози суть мнящеся умеюще грамоту и мудры себе глаголющих быти малая некая от писания разумеюще, и не хотят научити себе, но егда молвят псалмы Давыдовы, или чтут святое писание, не ведят убо что глаголют и чтут, мнящеися мудри быти обюродеша»³). Людиблагомыслящиепонималивсене-

¹) Slrahls Beiträge zur russichen Kirchengeschichte.

²) Опис. Рум. Муз. стр. 557.

³) Сборн. начинающейся хронографом рукоп. Солов, библ. № 864, л. 12.

— 140 —

вежество, всю ограниченность понимания русских грамотников XVII в., мнящихся быти учителями, и стремились к изучению творений лучших, знаменитых учителей греко-восточной церкви. «Или Логину (головщику, восстававшему против исправления книг при патр. Филарете) верити»? говорил старец Арсений Глухой, бывший справщиком книг при том же патриархе «не буди сего: ибо паче достоит веровати Василию Великому и Иоанну Златоусту... Богоноснии отцы и учители, исполнь суще премудрости и разума духовного, с великим опасением блюли (чистоту и неповрежденность текста свящ. книг), у нас же печатные книги и письменные от неискусных писцов перепорчены от неведения»¹). Приверженцы умственно-неподвижного, невежественного направления, напротив коснеяв невежестве, чуждались, отвращались учения великих учителей христианства. Когда препод. Дионисий, архимандрит Троицко-Сергиевой лавры, ввел читать в храме Божием беседы Златоустого, Логину это «море сладости, яко лужа негодная вменяшеся». Люди, стоявшие за просвещение, вникали в смысл церковных книг, в истины ими возвещаемые. «Ибо не глаголом единем», — говорил старец Арсений, «достоит внимати, ниже чернилу и письменом верити, но ответу писавшего паче достоит верити». Последователи враждебного просвещению направления были слепо привязаны к одной букве. «Злословящии нас, говорил тот же поборник просвещения, точио чернилу верят и пись-

¹) Челобитн. Арсения Глухого к боярину Салтыкову Сборн. Солов, библ. № 897, л. 110, 111.

— 141 —

меном единем внимают, и тех в конец добре не сведят; не знают ни православия, ни кривославия, божественная же писания точию по чернилу проходят, разума же сих не нудятся сведети: священная же философия и в руках не бывала». Наконец, люди света, просвещения, стремились к расширению круга духовного учения, к оживлению и просвещению преобладавшего доселе одностороннего церковно-обрядового направления русской жизни и литературы светом живой мысли, разумного знания веры, стремились ввести в круг русского просвещения знание не одного часослова, но и языков латинского и греческого, и стали приобретать не одни церковные книги, но и книги необходимые и полезные для гражданского просвещения, книги греко-латинские А люди темные с ненавистью смотрели на всеэти новые знания и книги, как на еретические противо-православные, и занимающимся греческим и латинским языками или, говоря их словами, «хапающимся за чужие языки», угрожали проклятием вселенского собора¹). Старые книги, старые понятия, и никакой новой свежей мысли, никакой новой книги, даже никакого нового издания, а тем более исправления старой книги! вот жалкий девиз умственной жизни большей части нашего народа в XVII веке. Старые книги все более и более оскудевали от времени, сгнивали: например, в половине XVII века, по словам Епифания Славеницкого, «был велий недостаток божественных книг слова Божия в Великороссии, ниже бо рукописные отнюдь обретахуся, а также

¹) Строева — описание книг Царского, стр. 253.

— 142 —

егда где уже печатным Острожским обрестися, им же от многа времени оскудети». А между тем и этих, существенно-необходимых христианских книг, нельзя было издать вновь без возмущения народного. «Народи же к сему усомневахуся, говорить Епифаний Славеницкий, мняще неистинны быти (вновь изданные библейские книги с греческих подлинников), за порабощение стран сих. Предприятием же и обычаем паче влекущеся на древнее нрава своего склоняхуся, первые изданные книги похваляху, настоящия же презираху и хуляху, глаголют бо: ветхое лучше есть» ¹). Вообще предубеждение против просвещения в XVII веке в самой большей части русского народа было крайне сильное и поражало всех иностранцев, посещавших тогда Россию. «О преблагословении российстии людие, — говорили патриархи восточные, бывшие в Москве в царствование Алексея Михайловича: вы Божиим милосердием и благодатию ниже ига работы страждете, ниже дани с насилием кесареви даете, но свободно жительствуете и велий покой имеете, обаче учения чуждаетеся волею, малоценяще и мудрость предстоящую Богу, не добре о ней держите, презираете ее»²). При такой холодности к

¹) Предисл. к изд. библии 1663 г. Солов, библ. № 197.

²) В слове в день Рождества Христова. Прибавл. к твор. св. отц. 1845 кн. 2 Петрей in chronic Moscovitic. Das russiche Volk grob bäurisch, tölpisch und unhöflich, darzu sie selbst Ursach seyn... Wollen keine Zucht und Ehrbarkeit lernen. 6, 3111. Олеарий писал: Ils (Moscovites) n’apprennent point d’art ni de science, et ils n’appliquent point leur esprit a l’etude; au contraire ils sont si ignorens qu’ils croyent qu'il faut êtrе Sorcier pour faire un Almanach, et qu’on ne sauroit predire les revolutions de la lune, ni les eclipses, que l’on n’ait communication ayec le Daimon. Cest pourquoi

— 143 —

просвещению, невежество доходило до крайности. Духовное просвещение было самое скудное и одностороннее, и то только в самой небольшой части народа. Книги свящ. писания, которые бы могли просвещать умы разумным знанием веры, весьма редкие читали: «погибоша поучающиися в божественных догматах», как жаловался п. Иосиф. И из тех, которые читали духовные книги, большая часть читала без всякой пользы и разумения, «ныне убо сия, заутра же иная священная писания читали напрасно! Мнози окаянии пребывают, яко по толицем прочитании ниже имена ведают святым книгам», жаловался в XVII веке один неизвестный составитель сборника разных статей XVI и XVII века ¹). Такие жалобы на леность к чтению книг и беспечность о просвещении весьма часто встречаются в сочинениях и сборниках XVII в. Бесчисленное множество в народе было таких, которые не только не знали истин христианского учения, не различали, например, в своем сознании Бога от иконы, но и не знали, даже краткой молитвы Господней. Самые книжники, вместо того, чтобы уяснять и усвоять высшие истины священного писания, Евангелия, занимались самыми мелочными вопросами, напр. в роде того: како имя древу тому, на нем же обесися Иуда? толк: сирнахии; или: коего месяца сотвори Бог Адама? толк: Марта месяца

tous les Moscovites murmurent de la resolution que le Grand Duс avoit prise de m’arreter a son service en qualite d’Astronoms et de Mathemaciens au retour de notre voyage de Perse et ils firent courir le bruit que leur prince alloit etablir un Magicien: dans sa cour p. 203.

1) Ркп. Солов. библ. № 889.

— 144 —

в 25 день; и проч. и проч. или: Иоанн рече: что суть ризы Господня? Григорий рече: восход и исход. Василий рече: что есть стихарь? Григорий рече: седьмь небес. Иоанн рече: что суть патрахель? Василий рече: патрахель есть железные столпие, на нем же земля плавает и проч., или решали споры между жизнию и смертию, или истощали свою мудрость в вымышлении «азбуки о воскресении Христове», «азбуки о воззвании Божии», азбук покаяльных и т. п. Отсутствие серьезного умственного занятия, презрение к просвещению и исключительное сосредоточение мысли на одних мелочных обрядовых вопросах и предметах до такой степени ослабляло самую даже мыслительность, способность понимания, что весьма многие не могли понимать простых учительных книг так что напр. нравоучительные беседы Златоуста на Евангелие, на послания Ап. Павла и деяния аиостольския казались «неразумительными слушающим и читающим», казались «иностранным езыком»¹). А крайняя неразвитость, застой или ослабление силы мысли и разумения породили в умах большей части русских людей, особенно невежественных грамотников, грубую напыщенность, самоуверенность в суждениях, безотчетное, грубое упрямство в своих мнениях, хотя бы тo самых нелепых, презрение к словам и мнениям других, особенно нетерпение противоречий, или обличений, хотя бы то самых полезных и основательных. К большей части русских людей XVI и XVII века может быть отнесен следующий отзыв ино-

1) Опис. Руск. муз. стр. 632.

— 145 —

странца Ульфельда о русских людях XVI века: «как они горды, можно видеть из того, что все, что ни сказали бы они, считают верным и непреложным; мало того, они не терпят противоречия в рассуждениях, без всякого порядка, необдуманно выливают все, бросаются туда и сюда, как попадет на мысль, и не удостоивают выслушать других, перебивают слова» ¹). Точно тоже говорил Кошихин о России в царствование Алексея Михайловича: «Российского государства люди в государстве своем никакого доброго научения не имеют и не приемлют... и не научением своим говорят многия речи к противности»²). При таком умственном состоянии большей части русского народа в XVII веке, при таком резком вековом раздвоении и борьбе людей света, просвещения, и людей тьмы и грубого невежества, можно ли было ожидать, чтобы решительное, энергическое стремление к просвещенно людей первого направления, так живо и сильно возбужденное духовно-просветительною деятельностью Никона и особенно гражданско-просветительною общественно-образовательною реформою Петра Великого, не возбудило такого же сильного, энергического противодействия со стороны людей противного направления, и окончилось без борьбы и разделения этих двух существенно-противоположных, несовместных между собою направлений, уже более столетия боровшихся между собою? Весьма трудно и даже невозможно было этого ожидать. И вот, когда Ни-

1) Ulfeld. р. 17.

²) Кошихин стр. 71.

— 146 —

кон, «световодитель, богоданный в световодительство русской церкви» XVII века, стал рассеевать мрак невежества и исправлять книги, испорченные невежеством, противники просвещения, по словам Епифания, «омрачившеся дебелого неведения мраком, и мысленная очеса своя, еже на светлую лучу исправлений взирати, смеживше, на первопрестольного священноначальника — световодителя злокозненно начали роптать» ¹), и произвели раскол. Стал световодитель Никон разширять круг духовного просвещения в России, и с сею целию приобрел чрез Грека Арсения до 1000 книг греческих и латинских, в том числе даже творение Гомера, Геродота, Гезиода, Софокла, Демосфена, Фукидида и других древних греческих писателей: противники просвещения, под знаменем раскола, подняли фанатический крик против внесения в Россию таких книг, как против книг еретических. Расколоначальник Феодор—дьякон писал «к некоему другу своему Максиму»: «латинцы печатают книги в трех градех своих в Риме, в Париже и Венеции, и те прокаженные книги греко-латинския печатные Никон посылал покупать тамо, и купил их на многия тысящи сребра. Арсений Грек, враг Божий, научил его, Никона, покупать те книги еретическия: он преводил их на наш язык словенский, и тем они разврат сотворили во всей русской земле, и пагубы навели противными книгами и чужими догматы нововводными»²). Тоже самое, как мы видели, го-

¹) Предисл. к Скрижали 1655 года.

²) Сочин. Феодора дьякона, ркп. библ. Казан. Дух. Академ.

— 147 —

ворил Аввакум, что «ныне раскол творят книги еретические от римлян, от парижан, от венетов и других стран». Таким образом в умственном отношении, в отношении к просвещению, раскол был не что иное, как отрицание просвещения, как следствие крайне-ограниченного, одностороннего образа мыслей невежественных поборников русской народности XVII века. Потому-то раскольники, восставая против патр. Никона, сильно, злобно восставали и против просвещенных сотрудников его—Арсения Грека и ученых иноков киевских—Епифания Славеницкого, Арсения Сатановского и других, деятельно занимавшихся при Никоне переводом и исправлением книг. Они подавали даже челобитные царю, чтобы он не, давал книг этим, по их выражению, иностранным инокам, ересей вводителям и прогнал бы их из Москвы¹). А упорство раскола в своих очевидно ложных мненияхесть ни что иное, как следствие того мрачного умственного недостатка рус-

¹) Так Неронов в 1653 или 54 году писал из заточения царю, как отчасти мы и выше видели, «отнюдь не дерзати святых книг таковым преводить, ниже вручити, яков же оный лукавый чернец Арсений Грек... Ох, увы, благочестивый царю! стани добре церковное чадо. И паки молим тя, Государь, иностранных иноков, ересей вводителей, в совет не принимай: зрим бо в них, Государь, ни едину от добродетелей». Самого Никона лично Неронов упрекал: «иноземцев ты законоположение хвалишь, и обычаи тех приемлешь... А мы прежде сего у тебя же слыхали, что многожды ты говаривал нам: гречане де и малые. России потеряли веру, и крепости и добрых нравов нету них. А ныне у тебя то и святые люди и законоучители... порочного чернеца Арсения ты взял из соловецкого монастыря на смуту, и устроил того яко учителя, паче же к тиснению печатному правителя».

— 148 —

ской народности XVI и XVII века, о котором говорят Ульфельд и Кошихин, то есть, — грубого упрямства в своих мнениях, нетерпения противоречий, презрения к словам других, «говорения от ненаучения многих речей к противности». На раскол, как на следствие крайне ограниченного и узкого взгляда русских людей XVII века на книжное учение и просвещение, смотрели и просвещенные современники его происхождения и первоначального распространения. «Понеже, —говорить бывший переводчиком посольского приказа Авраамий Фирсов в приписке к переведенной им в 1683 году псалтири, —понеже наш российский народ грубый и неученый, не только простые, но духовного чина истинные ведомости, и разума, во святом писании не ищут, и ученых людей поносят, и укоряют и еретиками их называют, верят токмо тому писанию, которое в недавных летех напечатано, лет около 40, 50 и 70, а более ста лет — таковым книгам не верят; а которые новоправленные книги со старых, истинных, свидетельствованных книг, рукописных и печатных, правлены при нашем житии, аще и лучше где в разуме и в наречии грамматического чина, исправлено: обаче за невежество свое тому не верят, новыми книгами и epecию называют их... И такого ради их невежества бывают ныне в Российском Государстве несогласия, расколы, междоусобия, и в церкви Божии великий мятеж» ¹). Невежество породило раскол, невежество и способ-

1) Опис. славян, рукоп. москов. синод, библиотеки стр. 191, 192.

— 149 —

ствовало его распространению. «Простреся тое учение яко же в России, тако и в Сибири, говорит Игнатий, митроп. тобольский: понеже нецыи неведяху истины, что есть православная вера, и уклоняхуся в нечестие» ¹). Отцы собора 1667 года также говорили, что многие и сами приняли раскол и других совратили в него по причине многого неведения божественных писаний²). «Мнози и от благочестивых за скудость ума своего последовали расколу», замечает патриарх Иоаким³).

С невежеством всегда находится в тесной связи грубое легковерие и суеверие. Так было и в русском народе в рассматриваемое время. При «гладе душевном, при оскудении пищи духовной, сиречь проповеди слова Божия в насыщение душ христианского народа», как говорили некоторые пастыри русской церкви ХVII века ⁴), дух народа питался и жил большею частью суевериями. Вера истинная, живая, не имея твердой, животворной пищи и разумного основания, при отсутствии живого богословского просвещения, вера без знания, истощалась, изживала, мертвела, обращалась в суеверие, искала себе пищи только в старых русских поверьях, сохранившихся от времен язычества, да в новых вымыслах невежества и суеверия, какие в XVI и XVII веке распространялись в многочисленных «толстых сборниках». Праздная, суе-

¹) 3 послан, в Правосл. Собеседн. 1855, кн. 2.

²) Дополн. к А. И. т. V, стр. 459.

³) Увет л. 10, об.

⁴) Древн. Росс, вивлиоф. ч. XVIII, стр. 111 — 113. Строева — опис. книг Царского, стр. 248.

—150 —

верная мысль, не почерпая из слова Божия возвышенных, глубоких истин христианства для своего питания, обогащения, занятия, не зная более возвышенных предметов для размышления и познания, занималась мистико-религиозными толками, безотчетной, ни на каком разумном начале не основанной аналогией от предметов веры и церкви к явлениям физическим и житейским. Например, занимались такими сближениями: «аще будет рождество Христово в неделю, зима снежна и велика, а весна дождева, жатва суха, меду пооскудно, язя скотом, и овцам пагуба; аще будет рождество Христово в понедельник, зима добра, весна дождева, жатва суха, обилие всему миру, потом дожди велици будут, а будет язя трясавичная и напрасная смерть многим и т. д.» по всем дням, в какие случится праздник рождества Христова, предсказываются разные хозяйственно-домашние и физические явления или перемены ¹). При господствовавшем в то время в большей части народа безотчетном, мертво-обрядовом направлении христианского благочестия, и при крайнем недостатке живого богословского просвещения, суеверные русские люди днями, месяцами и годами измеряли силу и действенность молитв, постов. Например, в сборниках XVI и XVII века встречаются такие представления: «Иоанна Златоустого молитва Господу нашему Иисусу Христу: Господи Иисусе Христе Сыне Божий помилуй мя грешного. Аще кто молитву cию требуя ся глаголет, яко из ноздрии дыхание,— по

1) Сборн. Солов, библ. XVII в, № 889.

— 151 —

первем лете вселится в него Христос Сын Божий; по втором лете внидет в него Дух Святый; по третьем лете приидет к нему Отец и вшед в него, обитель в нем сотворит, и пожрет молитва сердце, и сердце пожрет молитву, и начнет кликати беспрестанно молитву сию день и нощь¹). Или: «месяца Марта аще кто постится человек 4 дни: неделю, понедельник, среду и пяток, да причтется четырем на десят родом Авраамлим» ²). Или: думали избавиться от разных непредвиденных бедствий одним произнесением имени, или воспоминанием какого-либо святого, иногда и вымышленного, неведомого церкви. И так на всякой случай придуман был какой либо святой: например, в сборнике Соловецкой библиотеки под № 889 читаем такую статью: ««аз, Григорий рече, — приидох ко ангелу, и рек ему сиe: скажи ми, Господи ангеле: аще плаваеши в ладии, помяни святого ангела Гавриила, и избавит тя от всякого зла; аще хощеши идти по горам, или по пустыням, помяни святого ангела Разаила, соблюдет тя; аще воду пиеши, помяни святого ангела Ноиля; егда ложася спати, помяни святого ангела Помаила, той бо есть нощный страж нам спящим; егда будеши в печали, помяни ангела Афанаила: той бо есть утешитель ангелом и человеком; егда стяжеши дом и храм ставший, помяни св. ангела Мисаила, той убо есть утверждение храму; егда налиеши пиво или мед или иное что, помяни св. ангела Рахфаила: споро ти будет;

1) Сборн. Солов, библ. № 860.

2) Опис. Рум. муз. стр. 514.

— 152 —

егда идеши тягатися, помяни св. ангела Уриила, скоро потяжеши; егда идеши на путь, помяни св. ангела Русаила: супротивник не будет; егда идеши в пир, помяни св. ангела Панфараона». Предметы священные, церковные, как напр. Евангелие и крест, и имена святых употребляли в колдовстве и заговорах ¹); сочиняли «лживые молитвы о трясовицах, о нежитех и о недузех, и грамоты трясовичные писали на просфорах и на яблоках болести ради» и невежи все это заучали, вместо того, чтобы изучать истинные церковные молитвы; даже известное апокрифическое послание Христово к Авгарю неразумные носили на шее, и им заговаривали больных от болезней²). В вышеупомянутом сборнике солов. библиот. есть такой заговор над беглецом или заблудившимся, в виде молитвы трем исповедникам: ««Святии божии исповедницы: Гypиe и Caмоне и Иавиве: якоже есте возвратили девицу погибшую в град свой во Едес, тако и сего возвратите погибшего имрек: Аврааме свяжи, Исааче пожени, Иакове путь ему замети и путь ему сотвори темен, ангел пожени, во имя Отца и Сына и Свят. Духа, ныне и присно и во веки веков аминь»³). В этом же сборнике предлагаются суеверным еще следующия темные мистические советы, отзывающиеся еще чем-то мифологическим: «се умолвити: червь в человеце или в вине: как зайдет солнце, плюни на камени, или на рану глаголя: си падма си; или над солию, да примолви сице: седла.

¹) Архив Калачева кн. 2.

²) В прилож. к ркп. Солов, библ. Аввы Дорофея,

³) Сборн. Солов, библ. № 889.

— 153 —

гремят, а узды звячут, порожные мехи ехати (sic)»¹). И много подобных нелепых вымыслов невежества, которыми питалось суеверие, можно бы привести из одних сборников одной соловецкой библиотеки; но достаточно и приведенных, чтобы видеть, как возможно было возникновение и развитие раскола со всеми его совершенно такими же суевериями и нелепостями. При недостатке нравственного влияния духовенства, суеверия эти в народе особенно поддерживались колдунами и чародеями, этими вековыми хранителями языческих суеверий. Древние языческие суеверия в XVII веке как будто снова оживали в народных верованиях и обычаях, и мрак этих суеверий до такой степени окружал, отемнял умственную жизнь народа, что правительство церковное и гражданское находилось вынужденным действовать против суеверий особенно, систематически, указами и грамотами. В XVII веке неоднократно возникали даже процессы о колдовстве²). В одном сборнике XVIII века сохранилось длинное исчисление разных суеверий и предрассудков, которые омрачали умственную жизнь самой большей части русского народа в XVI, XVII и даже XVIII веке, и между прочим здесь сказано, что многие «волсви и еретицы и богомерзкия бабы кудесницы и иная множайшая волшебствуют

¹) К сожалению, в рукописи не дописан этот наговор.

²) См. два акта XVII вика о волшебстве в архиве историко-юрид, сведений о России кн. 2. пол. 2, отд. VI, стр. 57 — 61. Дворц. Разряды т. III, стр. 1288. 1428. Акт. юрид. № 30: судн. дело о коренье и травах. Арцыбаш. повесть о России, т. III, кн. VI, стр. 445. ст. Афанасьева «о колдовстве в старину на Руси». Соврем. 1851. № 4.

— 154 —

и ложная вещают, а народ им верит». Волхвы, чародеи, сумасброды и лихие бабы прельщали простой народ ворожбой, гаданьем, колдовством и различными суеверными наговорами, заговорами и дарами. А легковерные любили с услаждением слушать бредни таких суеверов и верили волхованиям чародеев, благоговели перед ними, как перед истинными учителями и пророками. Вот что напр. писал об этом царь Алексей Михайлович в 1649 году: «ведомо нам учинилось, что в Сибири, в Тобольске и иных сибирских городах и уездах, мирские всяких чинов люди, и жены их и дети, в воскресенье и в господские дни, и великих святых, во время святого пения в церкви Божии не ходят, и умножилось в людях во всяких всякое мятежное бесовское действо, глумление и скоморошество; и от тех сатанинских учеников в православных христианах учинилось многое неистовство: многие люди, забыв Бога и православно-христианскую веру, тем прелестником скоморохом последствуют, на бесчинное их прельщение сходятся.... в городах и в уездах, бывают со многим чародейством и волхвованием, а иные люди тех чародеев и волхвов и богомерзких баб в дом к себе призывают, и к малым детям, и те волхвы над больными и над младенцы чинят всякое бесовское волхвование и от правоверия всяких православных христиан отлучают»¹). Заметим, что здесь-то именно, в Сибири, и являлись расколоучители—чародеи. «Век тогдашний, говорит Болтин о XVII столетии, благовременен был пусто-

1) Акт. ист. т. IV. № 35. стр. 124 и 125. А. А. Э. т. III, №264.

— 155 —

святству, обману и подлогам; ханжи и лицемеры чудесам не верили, но пользу свою в том обретали; большая часть народа верили и обманщиков обогащали; некоторые, видев обман, говорить не смели, и таковых было не много, Сколько вещей обыкновенных простых, ничего не значущих, принято было за святыню за предмет почтения, уважения»¹). Даже двор царицы Параскевы Феодоровны, по словам Татищева, от набожности был госпиталь на уродов, юродов, ханжей и шалунов: между многими такими был знатен Тимофей Архипович, сумасбродный подьячий, которого суеверы почитали за святого и пророка²). В первой половине XVII века бывали примеры, что даже простые женщины — поселянки являлись народными учительницами, всенародно объявляя, что им были божественные видения и откровения, напр. о том, чтобы православные христиане «табаки не пили». Простой народ, при грубом невежестве, до того был легковерен и суеверен, что готов был верить всякому нелепому слуху, всякой хитросплетенной лжи. Вот что, уже в дни возникающего раскола, писал, напр., Никон в окружной

¹) Замеч. на Леклерка. т. I, стр. 550. Деян. Петра Великого, Голикова. т. 13, стр. 148.

²) В 50 пр. к XII гл. 1-й кн. своего свода летописей, Татищев, по поводу Геродотовых известий о превращениях Негров, замечает: «у нас многие и не весьма глупые, но от неучения суеверством обладанные сему твердо верят. Я не весьма давно от одного знатного, но нерассудного дворянина слышал, яко бы он сам несколько времени в медведя превращался, что слышащие довольно верили.... Одна баба тоже о себе сказывала, что в сороку и дым превращалась, и оная с пытки в том винилась. А. И. 1. стр. 192.

— 156 —

грамоте, по случаю морового поветрия, свирепствовавшего в России в 1656 году: «мнози купно и особь собирающеся, о нас глаголаху неподобная, и грехи наша понимающе, их же мы не точию не содеяхом, но ниже во сне помыслихом.... и ложная от лукавого сердца видения и сония пред очи простейших предлагаху, простии же и ненаучении неведуще полезного, и внимают баснем их крамольным и бесовским и ложным их пророчествам. Мнози бо тогда не внимающе правому велению и оных крамолных лживых баснословий напившеся клеветаху ов на сего, ов же на иного, яко повинных творяще моровому поветрию, и мнози бесом прельщении пророчествоваху ложная, и о них же всемявно, яко ничто же от глагол их сбысться, точию себе губяще и братию свою, и на Бога хуляще, яки им извещение бысть се и се от Бога, лживе вопияху к людем, неутвержденных сердца своим лукавым помышлением возмущающе и глаголюще: видех сои, видех сон, и извещение се, и сие приях от Бога, дабы в след себе многих отторгнули, и мнози тому последующе по их сказанию погибоша»¹). С XVI века, кроме того, в настроении русских умов особенно усилилось еще какое-то странное мистико-апокалипсическое воззрение не только на церковные, но и на гражданские события и перемены в России. Об нем мы отчасти уже сказали, и теперь только дополним сказанное несколькимифактами. Это мистико-апокалипсическое воззрение развилось частью

¹) Окружное послание патр. Никона по случаю моровой язвы: см. Начерт. жития Никонова—Аполлоса стр. 129 — 132.

— 157 —

вследствие преобладавшего в старину, почти исключительно религиозного настроения духа, по которому на все, даже в самом мирском, гражданском быту и во внешней, физической природе, смотрели с религиозно-мистической точки зрения, но главным образом вследствие недостатка надлежащего, разумного богословского просвещения. При религиозно-мистическом настроении духа, гадая о судьбе России, особенно во времена бедствий и сильных ее потрясений, в таинственной книге— апокалипсисе, как богооткровенной, пророчественной книге судеб миpa, искали решения вопросов о значении того или другого политического явления или переворота в России. Особенно великое, бедственное потрясение России в начале XVII века открывало людям религиозно-настроенным, но легкомысленным, не просвещенным, широкой простор для разных мистико-апокалипсических толков и гаданий, которые, распространяясь в народе, возбуждали в нем суеверные ожидания скорого светопреставления, безотчетные опасения за целость и сохранность православной русской веры и церкви и древнего порядка и устройства России. Под влиянием мистико-апокалипсических воззрений, в каждом необыкновенном лице, выходившем из ряда обыкновенных русских людей, или возмущавшем старый порядок вещей, или вводившем что-либо новое, видели образ антихриста. Напр. папу, который в то время особенно старался обратить Россию к католицизму, иначе и не называли, как антихристом. Явился самозванец, бывший чернец Григорий Отрепьев, и в нем

— 158 —

видели воплощение антихриста, говорили: «се образ антихристов» и мученическою кровью запечатлевали такое свое убеждение. Другие ждали каких-то мировых перемен, скорой кончины мира и второго пришествия Христова. Еще в конце XV века, в новгородской пасхалии против последнего года (1492) 7-й тысячи лет написано было: «зде страх, зде скорбь, в сие лето чаем и всемирное твое пришествие»: тоже сказано было в летописи ¹). Роковой 1492 год прошел, но неразсудительные люди все еще толковали о каких-то мировых переменах: в XVI веке какой-то Николай пишет дьяку великого князя Мисюрю Мунехину «о лете 32, что будет в то лето вселенные странам и царствам и областем и градом и обычаем и достоинствам и скотом и белугам морским вкупе всем земнородным несумненное пременение и изменение: в то лето не узрится солнце, по российскому счету лета 7032 от начала миpa»²). В первой половине ХVII века не только суеверы, но и люди достаточно по тому времени образованные, всматриваясь в смуты своего времени, в переворот государственный, с тревожным чувством ожидали исполнения роковых времен, предреченных в апокалипсисе, и предуготовляли к тому народ: «не у еще время времен и полвремени исполнися, по откровению Иоанна Богослова, говорили они: того ради нам зрящим подобает внимати»³), При таком настроении умов, мог ли

¹) Соф. Врем. II, 65.

²) Хронограф Сол. библ. № 53, л. 341.

³) Сказ. Авраамия Палицына.

— 159 —

не иметь успеха раскол, который, в религиозном отношении, и есть не что иное, как окончательное проявление, утверждение, освящение всех мнений и суеверий XVI и XVII века. Ложно-апокалипсический взгляд раскола на церковные исправления Никона и гражданские преобразования Петра Великого, главная и существенная проповедь его о воцарении будто бы в России антихриста с 1666 года суть прямое следствие, окончательное развитие и выражение мистико-апокалипсических мнений и ожиданий XVI и первой половины XVII века. И так как эти мнения сильно, глубоко занимали в то время дух народа, то не удивительно, что раскол, раскрывший, освятивший эти мнения, встретил живое сочувствие в большей части народа и сильно распространялся. Как сильно действовала на дух народа и совращала в расколе проповедь расколоучителей о кончинемиpa и пришествии антихриста, можно видеть из следующих слов Игнатия,митрополита тобольского: ««нынешнии еретицы, говорит он, ужас осатанинский подающе: яко уже настоит день второго Христова пиршествия и кончина настоящего века: и год от года, и день от дне смущающе народы, и сказующе; яко в сий год, и в сий день будет кончина века. И сего ради их скверного учения, простой некий народ и верова словесем сим: и ови убо оставили домы, и бегали за ними, яко овцы за волками, и погублени быша от них: овии огнесожжением самовольным душепагубне, овии же и доныне еще бесноватии скитающеся и помирают без таин божественных»¹). Не говорим уже о последующем

1) 3 послан, в Правосл, Собеседнике стр. 165.

— 160 —

ужасном развитии в расколе мистико-апокалипсического представления о воцарении в России антихриста и кончине мира, особенно в XVIII веке, когда суеверы ложились даже в гроб, с часу на час ожидая второго пришествия Христова, неопровержимо будучи убеждены, что антихрист проник не только в гражданское общество, но и в самые стихии—огонь, воду и землю.... Утвердившись и усилившись таким образом посредством мистико-апокалипсической проповеди своей об антихристе и кончине мира, совершенно согласовавшейся с суеверными мнениями и ожиданиями XVI и XVII века, раскол, не менее того, освятил, так сказать, и употребил в свою пользу, для своего успеха, и другие суеверия народа. Так уже самые первые расколоначальники, чтобы лучше обмануть простой народ, представлялись пред ним духовидцами, сподоблявшимися будто бы свыше божественных откровений; во время язвы они распускали слух, будто в небесном видении велено остановить печатание исправленных п. Никоном книг. И удивительно ли, что люди суеверные на слово верили таким, по выражению п. Никона, «небылинным зракам», и приставали к расколоучителям¹). Равным образом и последующие расколоучители, чтобы с большим успехом увлекать в свои сети легковерных, нередко выдумывали различные будто бы богодухновенные, сновидения, пророчества и чудеса: «ов, говорит патр. Иоаким, глаголет послан чрез явление самого Бога; дру-

1) Дополн. к акт. ист. т. III стр. 446 — 447.

— 161 —

гий чрез явление ангела, иные чрез иных святых, ради истины проповедания» ¹). Некоторые из расколоучителей для успешнейшего совращения православных в раскол, прибегали даже и к чародейству, волхвованию и лживым чудесам, в которые народ сильно верил, и таким образом весьма успешно распространяли раскол ²). Так напр. в конце XVII столетия, на пути от города Вологды к Каргополю, в одном пустынном месте поселился расколоучитель, волхв и чародей, который, между прочим, учил совращать в раскол посредством порошка, сделанного из высушенного и истолченного сердца новорожденного младенца. «Слыша о таком чародее, многи»—говорит Дмитрий Ростовский, «пришедши сожительствоваху тому, имуще его себе учителя и наставника». Когда этот волхв-расколоучитель переселился с своими учениками в пределы великого Новгорода и поселился в монастыре Палеостровском, — «к нему и сюда начали собираться последователи со всех мест, учением его лестным прельщаеми, и волшебством привлекаеми»³). Таким образом раскол потворствовал суеверию и распространялся по причине суеверия, обладавшего в XVII и даже в XVIII стол.

¹) Слово благодарств. л. 68.

²) В 1708 г, св. Димитрий Ростовский писал к государыне царице Параскевии Федоровне, ходатайствовавшей за попа села Курбая Давида, что поп этот отставлен по правилам за его неистовство и раскольническое противление церкви православной, за хуление книг православных, за развращение людей простых в прелесть раскольническую и за лживые его чудеса и пр. Древ. Росс. Вивлиоф, ч. ХVII, стр. 67.

³) Розыск ч. III, гл. 12. см. также посл. Игнатия тобольского во 2 кн. Правосл. Собеседн. за 1855 г.

— 162 —

умами многих православных. И пастыри нашей церкви справедливо называли его прямо суеверием¹).

Не менее суеверия благоприятствовала, как происхождению, так и умножению раскола, и крайняя холодность и невнимательность к церкви, также сильно господствовавшая в немалой части русского народа перед расколом и во время распространения его. Многие православные, не имея внутреннего чувства благочестия, не чувствуя и не сознавая нравственной потребности и благотворности для души христианского богослужения и таинств веры, весьма охладели к церкви, стали жить почти в совершенном отчуждении от нее, стали не радеть об исполнении существенных христианских обязанностей, почти вовсе перестали освящаться таинствами церкви, и жили как неверные. Так в 1650 году царь Алексей Михайлович писал в грамоте, посланной в Свияжск: «ведомо нам, что в городах и селах и в деревнях христиане живут без отцов духовных, многие и помирают без покаяния, а о том нимало не радеют, чтоб им исповедать грехи своя, и Телу и Крови Господней причащатися» ²). О том же писал Государь, в 1660 году, в Новгород, но еще сильнее: «есть некие православные, говорит он, именуются всуе православные христиане, разных всяких чинов люди, от простоты ума своего и своим неразумием и нерадением, гордости ради о душах своих нимало попечения не имеют и без покаяния всегда пребывают, отцов

¹) См. напр. П. С. З. т. VI, стр. 492.

²) Полн. Собр. зак. т. 1, стр. 246.

— 163 —

духовных у себя николи не имеют, и неисповеданием грехов своих душами своими погибают и во мнозех гресех нечувством бывают, и многие в совершенных летех, в тридесять, и в четыредесят и в пятьдесят и выше, а иные долготерпением Божиим и до старости дошли, а к покаянию еще не пришли, и отцов духовных у себя не имеют никогда, и таковые по писанию горьше неверных; а когда таковые в болезни телесне и впадут, и тогда они, боящеся Бога, хотят, дабы их у церкве погребли, и таковых покаяние невольное при смерти вмале приятно Богу, а когда с одра болезни восстают, тогда покаяние свое забывают, а у отцов духовных самоизволением своим и до смерти не бывают и во многих гресех без покаяния и до старости пребывают, аки чужды веры Христовы, а иные многие просто без покаяния помирают незапною, скорою смертию»¹). О богослужении и соблюдении нравственно-благотворных постановлений церкви крайне не радели и не заботились. Так попы и дьяконы, а по примеру их и прочие церковники и все прихожане, дворяне и всякие служилые люди, не ходили в церковь не только в воскресные дни, но и в большие Господские и. Богородичные праздники, и в великий пост не говели ²). Холодность к богослужению так была сильна в народе в период появления и распространения раскола, что не только в XVII в. цари Михаил Фе-

¹) Акт. археогр. экспед. т. IV, № 115.

²) А. А. Э. т. IV. N*188, 321, 324.—К таинствам церкви оказывали холодность и неблагоговение. П. С. 3. т. I, стр. 249, 629.— Опис. староп. кн. Царек. стр. 136.—Доп. к Ак. Ист. т. V. стр. 47.

— 164 —

дорович и Алексей Михайлович, но и в начале XVIII в. Петр Великий многократными указами своими побуждали народ ходить к богослужению, исповедываться и причащаться. «Великому Государю ведомо учинилось», читаем в именном указе Петра Великого от 17 февр. 1718 года, «что многие разночинцы и посадские и поселяне обыкли жить праздны, и нетокмо что по воскресным дням, но и в великие Господские праздники николи в церковь к службе Божией не ходят и не исповедываются. Для того указал, по именному своему Царского Величества указу, подтвердить указом и прибить по городам и по селам и деревням печатные листы, дабы все вышеписанные люди в Господские праздники и воскресные дни ходили в церковь к вечерне, к заутрене, а паче же к св. литургии и по вся годы исповедывались; и то надзирать в приходах самим священникам и приказчикам и старостам, где случатся»¹). Чрез эту нравственную холодность к христианскому богослужению сердце таких людей делалось жестким, грубым; дух охладевал к высоким нравственным внушениям церкви, подавлял в себе чистые, возвышенные, живые нравственные чувства и помыслы, подвергался внутренней мертвенности, ожесточенности, не получая в церкви нравственного освежения, подкрепления, очищения и оживления. Отсюда проистекала холодность ко всему церковному и равнодушие при совершении всякого рода преступлений. К храму многие не оказывали никакого благоговения: так священники

¹) Поли. Собр. Зак. т. V № 3169.

— 165 —

«корчемствовали в церквах; вместе с прихожанами торговали церквами и продавали их как вотчины» ¹); много было между православными святотатцев, которые вторгались в самое святилище храмов — в алтарь, не только ночью, но и днем, и святотатственно похищали сосуды, одежды и другую церковную утварь ²). Во время богослужения весьма многие православные стояли в храмах без всякого чувства благочестия и благоговения; не редко даже ругались и дрались до крови; не чувствуя в душе потребности искренней, теплой, живительной для духа молитвы, «божественные пения и чтения и благочиновных священников наказания вотще презирали, о благостоянии в святых Божиих церквах поучения не принимали, а еще более о том самих священников поносили и укоряли»: так жаловался п. Иосиф в 1636 году одному поповскому старосте ³). Такой дух охлаждения к храмам, к богослужению, очевидно, питал, развивал в сердцах таких православных дух раскола. Холодность, невнимательность к церкви, ее постановлениям, таинствам и богослужению во многих доходила до такой степени, что они сами, по доброй воле, не хотели соблюдать уставов православной церкви и правил христианского благочестия, потому что чувство любви к церкви и дух христианского благочестия в них

¹) Поди. собр. зак. т. I, стр. 699.

²) Там же, стр. 776.

³) А. А. Э. т. III, № 264. См. также т. IV, № 188 и 321. Ак. Ист. т. IV, № 151, стр. 296, т. V, № 152, стр. 263. Дополн. к Акт. истор. т. V, стр. 461, 468. А. И. т. V стр. 115, 117, 413, 465.

— 166 —

совершенно охладели; а когда напоминали им об этом заботливые пастыри, побуждая их соблюдать уставы церкви и правила христианского благочиния, они дерзко роптали против сих пастырей. «Ведомо нам учинилось от князь Иван грамоток Хованскаго», писал царь Алексей Михайлович в одном письме своем к п. Никону, «что будто он пропал, а пропасть свою пишет, что будто ты его заставливаешь с собою у правила стоять ежедень... и потом и я тебя, Владыко святый, о том молю с молением, пожалуй его с собою не заставливай у правила стоять: добро, Государь Владыко святый, учить премудра, премудрее будет, а безумному мозолие ему есть»¹). Другой боярин, по имени Василий Отяев, писал к друзьям своим: «лучше бы де нам на новой земли за Сибирью с князь Иван Ивановичем Лобановым пропасть, нежели де с новгородским митрополитом, как де так, что сильно заставливает говеть, никого де силою не заставишь веровать» ²). Многие, как увидим еще ниже, любили жить на просторе, совершенно независимо от благоразумных и благотворных постановлений церкви, которые для них казались невыносимо-тяжким бременем. Так из заказной грамоты Маркелла, архиепископа вологодского и белозерского (данной в 1658 году) видим, что многие крестьяне жили не по правилам церкви, держали у себя наложниц, без молитвы и благословения церковного³);

¹) Начертание жития Никона, стр. 117.

²) Там же стр. 118.

³) Акт. Археогр. Экспед. т. IV, № 105. стр. 146.

— 167 —

«женились в роду и племени, в кумовстве и сватовстве, и в крестном братстве и при жизни первых жен» ¹); и множество других нравственных недостатков проистекало от невнимательности и холодности к нравственно-воспитательным постановлениям церкви ²). В таких-то отношениях находилось бесчисленное множество русских христиан к церкви, когда среди их и из среды их же самих появились лжеучители и стали проповедывать во всеуслышание, что на земле нет истинной церкви, что та церковь, которая называется православною, не церковь, таинства ее— не таинства, а скверны, храмы—не храмы, а конские стоялища, и что потому не должно ходить в церковь, не должно принимать таинств, можно вступать в брак без благословения церкви, не должно покланяться иконам и четвероконечному кресту, а следует прервать всякую связь с церковью ³). Можно себе представить, как радостно услышали эту проповедь, и с какою охотою ее приняли все те православные, которые носили только одно имя православных христиан, а в душе своей давно готовы были отказаться от церкви, которые, еще числясь в церкви православной, в числе истинно-православных, уже давно в сердце своем, отреклись от нее, совершенно охладели к ее постановлениям, Богослужению и таинствам⁴). Раскольники

¹) Древн. Росс. Вивлиоф. ч. ХV, стр. 384, 385, 386. Грам. и Акт. Ряз. края, стр. 131. Акт. Арх. Эксп. т. IV, № 42, стр. 62.

²) Грам. и Акт. Рязан. края, собр. и изд. Пискаревым, стр. 132. А. А. Э. т. IV. стр. 498. П. С. 3. т. L стр. 254 и т. п.

³) Благодарств. слово п. Иоакима.

⁴) Дополн. к Акт. Ист. V, стр. 458.

— 168 —

сами откровенно сознавались, что они удалились в раскол, именно от церкви. Так, когда к старо-дубовцам перевезена была с Ветки брусяная церковь покровского монастыря, они прямо сказали: «на что нам церкви, ведь мы от церкви-то и из России бежали»¹). А о беспоповщинской секте можно утвердительно сказать, что она чрезвычайно распространилась по России всего более по той причине, что совершенно согласовалась с духом и нравственною настроенностью всех тех православных, которые любили жить совершенно независимо от влияния церкви, вне всякой связи с нею. Самое выражение, которое мы постоянно встречаем в актах исторических, в жалобах пастырей на холодность и невнимательность христиан к церкви еще прежде патр. Никона, выражение: «христиане живут без отцов духовных»—уже само по себе буквально намекало на беспоповщину, чуждающуюся отцов духовных. Для образования настоящей беспоповщины из техправославных, которые жили без отцов духовных, недоставало только одного слова какого-нибудь монаха Капитона или дьячка Данилы Викулина, что священство для христиан совершенно не нужно. Сказано было это слово,—и вот оно встретило радостный прием, нашло себе обильную почву в душах, уже давно охладевших, давно отделившихся от церкви: сказано было это мятежное слово,—и раскол распространился.

Холодность к церкви естественно влекла за собою непослушание, противление власти церковной и

1) Полн. Истор. извест. и расколе.

— 169 —

вообще недоверчивость и неуважение к духовенству, и даже стремление совершенно освободиться от суда и влияния духовенства: вот еще печальная, по своим последствиям, черта нравственной жизни некоторых православных русских христиан XVII века, составлявшая новую нравственную причину происхождения и распространения раскола. Народ русский исстари отличался уважением и привязанностью к своему духовенству; это уважение к церковной иерархии в нем глубоко вкоренялось и утверждалось самим воспитанием ¹). Но, издавна также, частью худое поведение некоторых из самих духовных, частью еретики, особенно восстававшие против православного духовенства, мало-помалу ослабляли, потрясали в народе русском это уважение к духовной иерархии. Уже во второй половине ХIV столетия ересь стригольников сильно потрясла доверенность к духовенству не только низшему, но и высшему ²). Худая, неблагонравная жизнь многих духовных, как увидим в другом месте, еще более подкрепляла и увеличивала такое неуважение к духовенству. Вследствие этих причин в XVII веке противление церковной иерархии и стремление освободиться от власти и нравственного влияния духовенства обнаруживалось весьма часто и многоразлично. Одни недовольны были, во-первых вотчинным управлением и судом церковной власти, и потому стре-

¹) См. напр. наставление отца к сыну, в Москвитян. 1852. № 12; также в Домостр. Сильвестра: родители постоянно, в числе первых правил, внушали детям —почитать духовенство.

²) Акт. Ист. т. I, стр. 9, 10, 11, 13.

— 170 —

мились освободиться от власти духовенства. Злоупотребления церковного вотчинного владения и управления, все чаще и чаще обнаруживавшиеся в XVI и XVII веках, еще более усиливали это стремление и неповиновение церковной власти. Так, напр. псковский митрополит Маркел писал к великим государям Иоанну Алексеевичу и Петру Алексеевичу (в 1685 г.): «в Пскове и Новгороде в уездах 160 церквей, и над теми церквами архиереи воли не имеют, владеют мужики, а церкви все вотчинные, и теми вотчинами владеют, и себя полнят и корыстуются сами, а архиерею непослушны, о чем указ пошлешь, не слушают и безчестят, на счет нейдут, многая церковная казна за ними пропадает от давних лет» ¹). В некоторых местах, особенно в Пскове и Новгороде, иногда возникали даже открытые возмущения против суда и правительства церковного, обнаруживались явные стремления освободиться от власти церковной. Так напр. в 1689 году новгородский гость Семен Гаврилов, как сам не повиновался духовному суду митрополита, «преслушал указ великих государей, причинил многое посягательство дому премудрости Божия, монастырям и священному чину упорством своим», так поощрял на такое же упорство и многих других градских людей и даже подал в новгородском приказе, на имя всех новгородских посадских людей, челобитную о неподсудимости духовному суду ³).

1) А. И. т. V, № 122, стр. 200. См. еще Доп. к Акт. Ист. IV № 205.

2) Акт. Ист. т. V, № 186, стр. 323.

— 171 —

Другие тяготились нравственным влиянием духовенства, и потому противились наставлениям пастырей, и желали освободиться от духовной подчиненности им. Так про Никона, когда он был еще митрополитом новгородским, многие бояре, тяготившиеся тем, что он заставлял их соблюдать церковные обязанности, перешептывали: «николи де такого безчестия не было, что нынегосударь нас выдал митрополитам»¹). В 1649 году дошло до сведения самого царя Алексея Михайловича, что в Сибири многие православные христиане уклоняются «к бесовским прелестям и к пьянству, а отцов духовных и приходских священников и учительных людей наказания (увещания) не слушают, а за наказанье отцом духовным, попам приходским и учительным людям поругание и укоризну и безчестие и налог делают» ²). В Новгороде и Пскове, давно лишенных вечевой вольности, но еще не отвыкших от духа самоуправства и мятежа, особенно часто обнаруживалось противление церковной власти. Здесь чернь в неистовстве своем не раз публично и самым грубым образом позорила пастырей, унимавших ее от мятежей. Дети духовные своих духовных отцов, а иногда даже самих высших пастырей подвергали не только бесстыдному поруганию, но и побоям и даже умерщвляли³). Известно, как поступили

¹) Письмо царя Алексея Михайловича к Никону.

²) Акт. Истор. т. IV, № 35, стр. 125.

³) В 1672 г. жители Астрахани убили своего архипастыря, митрополита Иосифа, бросив его после многих тяжких мук с роскату. Собр. Госуд. Грам. ч. IV, № 77. Здесь участвовали уже и раскольники.

— 172 —

новгородцы с митрополитом Никоном, во время бунта 1650 года, когда он с пастырскою кротостью стал унимать их от мятежа: «вси крикнуша, говорит жизнеописатель Никона (Клирик Шушерин): сей есть заступник изменничей и хранитель, и начаша его немилостивно бити, овые дреколием, а иные камением.... и многия хотеша его до смерти убити» ¹). Точно также во Пскове в 1650 году бунтовщики напали на священника Обросима, унимавшего их от мятежа, позорно обругали его, ударами осыпали, по двору его стреляли из пищалей, дом его разграбили и совершенно разорили, и самого вместе с женою хотели убить. Пред самым временем обнаружения раскола, дух противления духовной власти, и поношения и оскорбления церковной иерархии так усилился в народе, что епархиальные пастыри, как напр. Иона митрополит Ростовский, находились вынужденными «готовиться» действовать, как уже против явных раскольников, против тех, «кто где в градех или в селах от божественного писания поучению учнет соперник быти, или кто истинного пастыря и учителя, архимандрита или игумена, или попа, или дьякона поносити начнет»²). При таком духе противления церковной власти и иерархии, при явном стремлении многих освободиться от церковной власти и суда, могла ли не иметь успеха проповедь раскола о противлении церковной власти и иерархии? Если многие православные явно противились церковному правительству, презирали пастырское учение,

¹) Жит. Никона — ркп. Сол. библ.

²) А. И. IV, стр. 174.

—173 —

если многие миряне ни во что ставили не только священников, но и епископов, митрополитов: то неудивительно, что возник даже особый раскол беспоповщинский, который совершенно отверг церковную иерархию и с презорством отвратился и доселе отвращается от православных священников и иерархов. Крайний недостаток нравственного влияния духовенства на народ и порочная жизнь, как увидим, еще более увеличивали возможность появления и усиления беспоповщины. Естественно и то, что раскол преимущественно утвердился и распространился на севере, в новгородских погостах, ибо здесь неизгладимо сохранялись еще остатки ереси стригольников, тоже восстававших, как известно против церковной иерархии и духовенства; и здесь, в XVII веке особенно сильно и часто проявлялся дух противления церковной власти и неуважения к служителям церкви. Вообще, все, не хотевшие повиноваться церковной власти, тем охотнее принимали раскол, что он открыто, прямо проповедывал противление церковной иерархии и освобождал от ее влияния и власти. Потому-то пастыри православной церкви, подвизавшиеся в борьбе с распространявшимся в их время расколом, большею частью не иначе называли раскол, как «церковиою противностию» ¹), а раскольников — «церковными противниками, архипастырского повеления преслушниками и презрителями, архипастырскому повелению во всем воспротивившимися»²). Такие названия раскольников и их последующий образ действий по

¹) А. А. Э. IV, (стр. 421), № 284. 1685 г. Апреля 7 указные статьи о раскольниках.

²) Древ. Росс. Вивлиоф. ч. VI, стр. 347, Прощальн. грам. патр. Иоасафа.

— 174 —

отношению к церковной иерархии вполне подтверждают церковно-демократическое направление раскола, особенно беспоповщинского.

Более чем вероятно, что на развитие и направление беспоповщинского раскола имели отчасти влияние и некоторые идеи протестантизма, только слишком грубо, бессознательно и односторонне усвоенные русскими проповедниками беспоповщины. Влияние протестантизма на русский народ, при всем предубеждении русских против немцев, в XVII веке было очень возможно. Известно, что на севере России идеи протестантизма стали распространяться еще в XVI веке. Так эти идеи ясно высказались в ереси жидовствующих, и еще яснее в учении Матфея Башкина и Феодосия Косого, учении чисто рационалистическом, которое, по словам крылошан старорусских, «многими было похваляемо, любимо и приемлемо и от многих познаваемо яко истинное»¹). В XVII веке протестантизм и систематически старался, не менее папства, распространять свое учение в северной России. В Стокгольме заведена была даже славянская типография, в которой два раза издан был Лютеров катихизис на славянском языке. В Москве и других северных городах было уже множество немцев-протестантов, и русские, находясь у них в услужении, по словам Майерберга, невольно принимали их обычаи, отвергали напр. духовных отцов. В высших слоях общества, между боярами, являлись уже даже вольнодумцы, глумившиеся напр.

1) Истины показания ркп. Содов. библ. № 605, л. 19.

— 175 —

над свящ. писанием, и чистые протестанты¹). Пастыри церкви, как напр. Иона, митр. ростовский, и Афанасий холмогорский в окружных посланиях своих считали нужным предохранять свою паству от таких вольнодумцев, лютеров и кальвииов, также как и от латин, и прямо указывали на умножение их в России. «Видех бо некия,—писал напр. Афанасий холмогорский в окружном послании к северно-поморской пастве — кроме закона и заповедания и предания ходящия в чужестранные некия обычаи, паче же прелести еретическия, и приобщаются им... Нововводные чужестранные обычаи по малу вкрадываются тайно в святую нашу православную восточную церковь от еретичества латин и люторов и кальвинов, и учение их всякое» ²). Заметим, что это говорит архиепископ холмогорский своей пастве, на севере России, где и возник беспоповщинский раскол. При таком общении русских с протестантами на се вере, весьма могло быть, что такие начала русского раскола, каковы — отрицание иерархии, священства, мысль, что всякий непосвященный во священники христианин может совершать таинства, развились отчасти и под влиянием протестантских идей. И есть положительные факты, которые подтверждают эту мысль. Между первыми расколоучителями беспоповщинской секты были некоторые протестанты. Таков, напр. был ревностный помощник первого расколоучителя — монаха Капитона, некто Вавила. О нем Денисов говорит: «бысть родом ино-

¹) А. А. Э. т. III, № 147. А. И. т. IV, стр. 174, 175 и др.

²) Окружн. послан. Афанасия холмогорского: ркп. Солов. библ.

— 176 —

земец, веры лютерския глаголати и писати учився довольно времени в славней парижстей академии, искусен бысть в реторике, логике, философии и богословии; знал языки латинский, греческий, еврейский и славянский». Этот расколоучитель — лютеранин не мог не передать русским лютеранского, протестантского учения об иерархии, о священстве о таинствах. Впоследствии, между расколоучителями являлись чистые протестанты по образу мыслей, например Денисовы. И митрополит тобольский, Игнатий, также примечал в русском беспоповщинском расколе влияние протестантов. Говоря о сибирских расколоучителях беспоповщинской секты — венгерском чернеце Авраамие, Якове.Лепихине и других, он замечает об них: «суть проклятии лютере: чтение священного писания все зле и растленне толкуют, и яко же кальвини и лютере вся церковная предания отметают; мнящеся сами собою, не иереи суще, крестят детей; явственне еретицы — кальвины и лютере суть»³). И по духу отрицания беспоповщинского раскола, который отрицает почти всю церковность, и по духу свободы, какую он проповедует, раскол этот, особенно некоторые секты его, напр. нетовщина, отвергающая видимую церковь на земле, представляют в себе грубое, одностороннее, бессознательное неосмысленное выражение протестантского духа отрицания и свободы. Разумеется, русский ум XVII века, ум какого-либо Данилы Викулина или простого поселянина не мог вместить в себе и раз-

¹) I посл. в Правосл. Собесед. за 1855 г. 1 кн. стр. 27, III посл. стр. 61.

— 177 —

вить рационалистически-отвлеченной, философской идеи протестантизма,—и вот выразил ее по-своему так односторонне и грубо, как это мы видим в нашей беспоповщине. Только Денисовы и некоторые образованные раскольники XIX века являются более похожими на протестантов, а масса коснеет в чисто русском старообрядстве.

Говоря об умственных и нравственно-религиозных недостатках русского народа в XVII в., благоприятствовавших развитою раскола, мы не можем, наконец, умолчать еще об одном мрачном недостатке, который впрочем свойствен был большей части нашего народа не только в XVII веке, но и всегда. Это склонность его к грубой, необузданной свободе в нравственной жизни, к грубому разврату и праздношатательству ¹). При недостатке постоянного, вполне обеспеченного, усердного труда, особенно же при господстве в XVII веке беспорядочного бродяжничества народа, необразованный русский человек, в своей праздной, бродячей, разгульной жизни, или предавался нелепым толкам, и отсюда легко переходил к расколоучению, к вымыслу какого-либо раскольнического толка, или всего чаще предавался грубому разврату, и от него также доходил до раскола. История показывает, что для простого народа нашего самой сильной, почти единственной нравственной сдержкой, главным нравственно- воспитательным средством в древнее время была церковность, нравственные постано-

¹) О бродяжничестве будет особо сказано в пятой главе этой книги.

— 178 —

вления церкви. Забывал, оставлял он эту последнюю нравственную сдержку, это последнее самое сильное средство нравственного самохранения, что, как мы видели, и было в немалой части русского народа в XVII веке,— и вот его грубые страсти, плотские, чувственные инстинкты его не развитой, не смягченной просвещением природы, проявлялись во всем своем диком, необузданном разгуле. Если и в наше время этот недостаток еще господствует в народе, то в XVII веке, при грубости, жесткости нравов, при совершенном отсутствии просвещения, смягчающего, облагороживающего народную нравственность, эта склонность к необузданной свободе, разгулу жизни выходила даже из границ общественного благочиния и порядка. Грубый русский человек, когда уже увлекался потоком своих плотских наклонностей и предавался разгулу грубых материальных сил, то позволял себе все, не стесняясь ни стыдом, ни нравственным законом. Среди буйной, разгульной веселости своей, вполне предавался разврату; тут совершалось «и мужем и отроком великое прельщение и падение, женам замужным беззаконное осквернение и девам растление». Благочестивые пастыри церкви вопиют против такого преобладания в народе грубых, чувственных наклонностей — над высшими нравственными требованиями. «На праздники Владычни и Богородичны и в нарочитых святых», писал патр. Иоасаф в 1636 году в памяти тиуну и благочинному,—«в праздники, в них же бо суть подобает православным христианам праздновати и веселитися ду-

— 179 —

ховно и приходя к церкви Божией молитися и духовная словеса божественных писаний со вниманием послушати; на се бо и созывают божественнии праздницы и писания повелевают духовно веселитися и удивлятися милосердию Божию, от невидимых бо существ сошед не приступного дому Житель, человек изволи быти человека ради; в нас же сия пренебрегома и яко что не истино делопрезираемо и вся противно творим и ругательно праздником Господним; вместо радости духовной, возделание творят радости бесовской и восприимши непразньственные праздники, ходяще по воли сердец своих, ходяще по улицам в народе безчинствующе, пьянствующе, наругающеся праздникам святым Божиим; вместо духовного торжества восприимше игры и кощуны бесовския... и о тех праздницех сходящеся многие люди, нетокмо что младые, но и старые люди, в толпы ставятся и бывают бои кулачные великие и до смертного убийства, и в тех играх многие и без покаяния пропадают, и всякого беззаконного дела умножилось, еллинских блядословий и кощун; да еще друг друга лают позорною бранию, отца и матерь блудным позором и всякою бесстыдною, самою позорною нечистотою языки своя и души оскверняют» ¹). Этот грубый, кичливый разгул еще ничего в сравнении с тем грубым развратом, который господствовал в XVII векеособенно в тех местах Сибири, где впоследствии преимущественно развился раскол и принял также особенно развратный, грубый характер:

1) А. А. Э. т, III, № 264.

— 180 —

«Ведомо нам учинилось от воевод и от приказных людей, которые прежде сего бывали в Сибири», писал патр. Филарет сибирскому архиепископу Kипpиaнy в 1622 году,—«что в сибирских городех многие служилые и жилецкие люди живут некрестьянскими обычаи, но по своим скверным похотем; многие де русские люди... с татарскими и с остяцкими и с вагулицкими поганскими женами смешаются и скверная деют; а иные живут с татарками с некрещеными, как есть с своими женами, и деют с ними противность; а иные и горше того творят, поимают за себя в жены в сродстве сестры свои родные и двоюродные и названные и кумы крестные, а иные де и на матери своя и на дщери блудом посягают и женятся на дщерях и на сестрах, еже ни в поганых и незнающих Бога не обретается, о них же не точию писати, и слышати гнусно, и в таком пребеззаконном деле многие и детис ними приживают. А иные де многие служилые люди, которых воеводы и приказные люди посылают к Москве и в иные городы для дел, жены своя в деньгах закладывают у своей братьи у служилых же и у всяких людей на сроки, и отдают тех своих жен взаклад мужи их сами, и те люди, у которых он бывают в закладе, с ними до сроку, покамест которые жены муж не выкупит, блуд творят беззазорно; а как тех жены на сроки не выкупят, и они их продают на воровство же (блудное) и в работу всяким людям, не бояся праведного суда Божия, и те люди, покупая тех жен, также с ними во-

— 181 —

руют и замуж выдают, а иных бедных и убогих вдов и девиц беспомощных для воровства к себе емлют сильно, и у мужей убогих работных людей жены отнимают и держат у себя для воровства, и крепости на них емлют воровския за очи. А попы сибирских городов тем ворам не запрещают, а иные де попы черные и белые тем всяких чинов людям и молитвы говорят, а иных и венчают без знамен не по хрестьянскому обычаю; а иные многие люди, мужи и жены в болезнех постригаются в иноческий образ, и потом оздравев живут в домех своих по-прежнему, и многия из них постригшися жены с мужи своими и с наложники блуд творят и детей приживают, а иные многие и расстригаются и платье чернеческое с себя сметывают; а в которых де городех монастыри мужеские и девичьи устроены, и в техде монастырех старцы и старицы живут с мирскими людьми с одного в однех домах и ничем от мирских людей не рознятся. А которые де сибирские служилые люди приезжают к Москве с государевою денежною и соболиною казною, и те де служилые люди в Москве и в иных городех русских подговаривают многих женок и девок, и привозят их в сибирские городы и держат их за жен вместо, а иных порабощают и крепости на них емлют сильно, и иные всякия беззаконные дела делают, чего нетокмо писати, и слышати жалостно и Богу мерзко» ¹). Такой разврат господствовал в народе и внутри

1) Собран. Госуд. грам. ч. III, № 60.

— 182 —

России. И даже женщины нисколько не уступали в разврате мужчинам. Нравственное состояние и общественное положение женщины в России XVII и даже первой половины XVIII века до Екатерины великой, служит лучшим мерилом нравственного состояния всего тогдашнего русского общества. Иностранцы, как напр. Олеарий и Кемпфер, самыми мрачными красками изображают нравственный характер русской женщины XVII века¹). Беззаконное сожительство мужчин и женщин в XVII в. распространилось до чрезвычайности. Благочестивые пастыри сильно на это жаловались, и жалобы их не слушались. Не сознавая возможности высшей, чистой нравственной связи с женщиною, не возвышаясь над плотскими, чисто-животными инстинктами, весьма многие грубые русские люди не сознавали и законности и необходимости высшего нравственного, церковного освящения союза мужа с женою посредством таинства брака. И в конце ХVIIвека Желябужский, оставивший нам в своих записках мрачную картину нравственного растления русских людей под конец древней России, и тем ясно показавший, как необходимо было почти всецелое нравственное обновление, просвещение и очищение русского народа от умножившейся нравственной тины, посредством реформы Великого Петра, Желябужский записал в своих записках и са-

1) Напр. Олеарий пишет: Nous avons vu аMoscou des hommes et des femmes sortir des étuves publiques tout nuds, de s’approcher de notre jeunesse, et exciter leur passion par des mots sales et lascifs... lls sont paresseux et abandonnés à la luxure, и проч. p. 214. Наш Кошихин не менее мрачными чертами изображает русских женщин XVII века. См. его соч. о России стр. 44. 92.

— 183 —

мые черты грубого разврата, какой растлевал русские нравы в последнее время древней России: растление дев, блудодейство замужних жен и женатых мужчин, и проч.¹). — Когда мы обращаем внимание на такое нравственное растление многих людей XVII в., пренебрегавших нравственными постановлениями церкви, на эту привычку к грубой, ничем не сдерживаемой свободе жизни и разврату, на это нравственное отрицание необходимости высшего церковного освящения союза мужчины и женщины, — нам становится понятным, почему и в русском расколе старообрядства, почему в скитах и монастырях раскольнических так сильно был развит разврат, и так приманчив был для многих грубых, русских людей. Раскол освятил и этот мрачный недостаток народной нравственности русской старого времени. Протопоп Аввакум учил: «молю вас, не прикасайтеся их ересям, т. е. ересям священников православной церкви... аще венчаеми бывают у них, то не браки, а прелюбодеющии. Аще кто не имать иереев, да живет просто, т.е. блудно ²). И многие последователи раскола стали жить так. беспоповщина в главнейших своих толках расторгает и запрещает брак и позволяет, как

¹) Так, напр. он пишет, между прочим: в 7192 году учинено наказание Петру Васильеву, сыну Кикину, за то что он девку растлел; 7262 Июня приведены в Стрелецкий приказ Трофим да Данила Ларионовы с девкою в блудном делеего жены, в застенок; 7205 — бит кнутом нещадно Иван Петров сын Бартенев за то, что брал женок и девок на постелю, и т. д. В других документах конца XVII и начала XVIII века также часто встречаем подобные семейные сцены.

²) Сборн. соч. Аввакума.

— 184 —

в мире живущим, так и подвизающимся в общинах или монастырях, блудное сожитие. Многие секты, как напр. стефановщина, филиповщина и другие, блуд считают любовью. Мы видели также, как склонны были к разврату русские женщины XVII века,—и вот даже простые бабы основывают секты, где блуд признается любовью: так простая баба Акулина основала секту—акулиновщииу, где мужчины и женщины, чернцы и черницы, без разбора и стыда живут блудно. Мы видели, как разврат господствовал в Сибири; и вот там по словам Игнатия, митр. тобольского даже и жены проповедывали блуд называя это любовью Христовою. В 1694 году новгородские раскольники на общем сходбище сами говорили о своей жизни; что «в келлиях на уединении они жили с зазорными лицами и с духовными дочерьми, с девицами и женами, юноши или мужи брали к себе жен на сожительство и единокелейное пребывание и приживали детей с теми женами и девами» ¹).

Доселе мы рассматривали главным образом нравственное состояние мирского общества в XVII столетии, и нашли в нем почву самую благоприятную для распространения раскола. Теперь посмотрим ближе на ту часть русского духовенства, из среды которой вышли расколоучители, и особенно на нравственную жизнь неблагонравных священников, так как от них прежде всего произошел раскол и из них образовалась даже особая секта в расколе — поповщина.

1) Иоаннов. истор. изв. о раскол, стр. 89 — 97.

— 185 —

Духовенство наше в XVII веке явно представляло два различные направления ¹). Одна часть духовенства проникнута была истинным духом христианского священства, стремлением к духовному просвещению и ревностью к точному исполнению канонических законов церкви. «Известно сотворися святому собору, говорили отцы собора 1667 года, да яко ныне Божиею благодатиею, в российском народе обретаются священницы и диаконы, имущии разум божественных писаний, еще же ведущии и православные вины и житие имущии чистое»¹). В этой части духовенства постепенно насаждалось в большей или меньшей мере и возрастало церковное просвещение и развивалась истинно-христианская жизнь церкви, в правильном чине и благоустройстве церковном. Представителями этой части духовенства были все те пастыри и учители русской церкви, которые вполне чувствовали нужду в исправлении церковного чина и обрядности, благонамеренно и деятельно заботились о нем - и даже страдали за истинно-христианский порядок церкви

1) Эти два различные направления нашего духовенства в XVII столетииособенно ясно обнаружились при П. Гермогене, около 1618 года, в борьбе исправителей книг, архимандрита троицко-сергиевского монастыря Дионисия, священника клементьевского Ивана Наседки, старцев троицких—Арсения Глухого и Антония Крылова и других, участвовавших с ними духовных, — с невежественными и злонамеренными обвинителями их, между которыми, кроме ризничего дьякона Маркелла, уставщика Сергиева монастыря Филарета и головщика Логгина, были некоторые архимандриты и попы, и во главе которых стоял даже митрополит сарский и полонский Иона. Чтен. моск. общ. ист. и древн. росс. № 8, отд. 1. Прибавл. к твор. св. отцов ч. III, кн. 2, стр. 153.

2) Дополи, к Акт. истор. V, стр. 493.

— 186 —

от недостойных братий своих, ревновавших за мнимую старину, В среде этой части духовенства воспитался и великий Никон, пастырь, со времени управления которого церковь русская, можно сказать, вступила в новый период своего исторического, духовно-нравственного развития и преспеяния в духе христианства, В сфере этой части духовенства возбудилась и к концу XVII века окончательно созрела потребность основания духовной славяно-греко- латинской академии — первого высшего рассадника просвещения в России. — Другая, к прискорбию, самая большая часть русского духовенства XVII в. чужда была сознания высокой важности священства и священнослужения, проникнута была духом противления высшей церковной власти и каноническим уставам церкви, и стремлением к свободной, праздной, чувственно-спокойной жизни на счет народа. Эта-та часть духовенства представляла нравственную почву, самую благоприятную для развития и распространения раскола, особенно поповщины, возрастила семена его и дала первых главных расколоучителей, и главным образом поддерживала и усиливала поповщину. Много в этой части духовенства было восприимчивости и склонности к расколу. Во-первых, весьма благоприятствовал распространению раскола в этой части духовенства, как и в народе, крайний недостаток просвещения. Высокая ревность к духовному просвещению, так живо одушевлявшая наше древнее духовенство, обильно пользовавшееся плодами греко-восточного духовного просвещения, теперь давно погасла. Еще митрополит Симон писал о священ-

— 187 —

никах около 1499 года: «суть же ини, неучением разума, внешними хулити имя Божие творят, в пьянстве и в пищах и в мирских вещех, в лености, в нерадении, и в бесстрашии учения разум погубивше, ини вопросити не хотят, ни учатся, о утробнем гладе сетуются и вретятся, а о душевнем гладе никакоже не попекущеся, и не понимают апостола глаголюща: «готови будите к ответу благу вопрошающим вас»¹). С наступлением XVI столетия, когда в России исчезли последние доселе еще существовавшие по местам училища для приготовления пастырей церкви ²), мрак невежества почти совершенно подавил умственную жизнь и деятельность большей части духовенства, особенно в северо-восточной России, удаленной от влияния западно-европейского, греко-восточного и южно-славянского просвещения. Даже в монастырях, древних рассадниках духовного просвещения, где прежде часто являлись старцы умные и весьма образованные, теперь пред временем раскола, иногда в целой области или уезде нельзя было найти и одного старца, который бы знал грамоту. «Ныне в софийском дому ризничого нет, —писал в половине XVII века митр. новгородский Аффоний соловецкому игумену Маркеллу,—а взять негде, во всех монастырях добрые старцы перевелись, а которые и есть, и те бражничают, а грамоте не умеют»³). Стали посвящаться в попы и диаконы

¹) А. И. т. 1, стр. 161.

²) О недостатке духовных училищ в XVI и ХVII в. будет сказано в следующем отделе.

³) Собран. apxиepeйск. грам. ркп. сборн. Солов, библ. под № 20. № 62, 64.

— 188 —

«мужики» — совершенные невежды, не умевшие ни читать ни петь, и не хотевшие даже учиться¹). А другие духовные хотя и умели хорошо читать и писать, но по невежеству, любили лучше заниматься разными нелепыми сказаниями, повестями и баснями, чем приобретением богословских познаний и обогащением русской церкви произведениями святоотеческой письменности. «У нас,—с глубокою скорбию жаловались тогда люди благомыслящие, понимавшие долг духовенства и потребности своего времени — у нас и ни десятые части книг учителей наших старых не преведено лености ради и нерадения властелей наших, ибо нынешнего века мнящиися учители больше в болгарския басни, або паче в бабския бредни упражняются, прочитают и по-

1) Так жаловался около 1800 г. новгородский архиепископ Геннадий митрополиту Симону: «вот приводят ко мне мужика; я приказываю ему читать апостол, а он и ступить не умеет; приказываю дать ему псалтирь, а он и по той едва бредет. Я отказываю ему, и на меня жалобы: земля, господине, такова, не можем добыть кто бы умел грамоте. Вот и обругал всю землю, будто нет человека на земле, кого бы ставить в священство. Бьют мне челом: пожалуй, господине, вели учить. Приказываю учить эктению, а он и к слову пристать не может; ты говоришь ему то, а он другое. Приказываю учить азбуку, и они не много поучившись азбуке, просятся прочь, не хотят учить ее. А у меня духа недостает ставить таких неучей в священники. Мужики-невежи учат ребят грамоте и только портят; а между тем за учение вечерни принеси мастеру каша да гривна денег, за утреню тоже, или и больше; за часы особо.... А отойдет от мастера, и ничего не умеет,— едва-едва бредет по книге; а церковного порядка вовсе не знает». Акт. истор. т. I, № 104. Точно также было в половине XVI столетия во дни стоглавого собора, как видно из 25 главы стоглава. Такие же малообразованные и невежды поставлялись в священники и дьяконы в продолжение всего XVII столетия, особенно до патр. Никона. Этот незабвенный иерарх, как

— 189 —

хваляют их, нежели в великих учителей разумех наслаждаются»¹). Вместо того, чтоб заниматься изучением Слова Божия, святоотеческих творений и обогащать ум свой познанием истин веры, некоторые духовные, особенно праздношатающияся дети священно-церковно-служителей занимались чернокнижием звездочетством и волшебством, составляли разные суеверные тетради и таким образом упражнялись в невежестве и суеверии, и в простом народе, распространяли невежество и cyeвepиe и между своими братиями духовными²). А между тем, что особенно нужно было духовным изучать и знать, каковы священные и церковные книги и науки, того они почти вовсе не знали и не по-

мы видели, издал строгий указ о ставленниках, чтобы они « грамоте умели и смиренны были, и церковному правилу искусны и от божественных писаний сказательни» (акт. экспед. археол. IV, № 331), и даже сам в своем патриаршем доме испытывал желавших принять священный сан в чтении. «В одну из палат в патриаршем доме, пишет Алеппский диакон Павел, сопутствовавший антиохийскому патр. Макарию, являются желающие быть священниками с свидетельством от жителей околотка: они ставятся все в ряду. Патриарх дает им читать книги, каждому по очереди, утверждая того, кто бегло читает, и отказывая читающим неисправно». Смотр. памятн. моск. древн. кн. II, стр. 197. Но мы знаем, какой ропот подняли против Никона невежественные духовные за такое нововведение.

¹) Восток, опис. Рум. Муз. № CXCIII, стр. 242.

²) Дополн. к Акт. Ист. 1, № 151; IV, №99. Арцыбаш. повеств. о России т. III, кн. VI, прим. CLXXVI: «от патриарха Филарета..... в Нижний Новгород, печерскаго монастыря архимандриту Рафаилу... извещал тебе старец Варсонофей на церковного дьячка на семейку Григорьева, что тот дьячок держит у себя книги недобрые, ересные, да приговоры,.. Рафли, тетради гадательныя.... и выб того дьячка взяли и велели его сковати в ножные железа и быть в монастырских черных службах год». Это было в 1628 г.

— 190 —

нимали. Вспомним, как отзывался в этом отношении сотрудник препод. Дионисия, архимандрита троицкого, старец Арсений в своей челобитной боярину Салтыкову даже «о лучших архимандритах и попах, которые часто «ничим же разнствовали невежду и поселянина». Вспомним, каковы были даже отборные книжники XVII века, справщики церковных книг до п. Никона, избравшиеся большею частью из духовенства: об них тот же Арсений говорит, что это были люди, «не знавшие ни православия ни кривославия, и божественная писания точию по чернилу проходящие». Эти духовные книжники XVII века не только не в состоянии были сами сочинять и издавать полезные книги для духовного просвещения русского народа, но и не умели надлежащим образом усвоить себе и перевести на русский язык, без грубых грамматических, а часто и догматических ошибок, богословских сочинений, появлявшихся в XVI и XVII стол. в юго-западной России. Они часто по своему невежественному, ограниченному мудрованию искажали весьма умные и здравые сочинения просвещенных писателей¹). В церковно-богослужебных книгах крайний недостаток просвещения на-

1) Так напр. в 1649 г. внесены были нашими необразованными духовными издателями книг при патр. Иосифегрубые догматические погрешности в малый катихизис митрополита киевского Петра Могилы, и в некоторые другие учительные книги. В состав сочинений Максима Грека кто-тоиз духовных же первой половины XVII века внес слово о двуперстии, содержащее в себе такие грубые погрешности и против догматики и против простого здравого смысла, какие совершенно недостойны препод. Максима, весьма просвещенного богослова, и невозможны для его ума.

— 191 —

ших духовных XVII века оставил свои темные следы, обнаружив в них незнание иногда самых важных истин веры, самых простых и обще-известных событий церковной истории, а иногда даже отсутствие простого здравого смысла. При крайнем недостатке всестороннего, научного, живого богословского просвещения, при ограниченном рутинном образе мыслей и понятий, священники, диаконы и дьячки ничего не знали и не хотели знать кроме буквы церковной книги, по которой «едва брели», которой не в состоянии были надлежащим образом понять и с толком прочитать. Не углубляясь мыслию своею в смысл церковного чтения и пения, или не понимая его, они бессознательно, безотчетно произносили в некоторых церковных молитвословиях самые грубые, часто бессмысленные прибавки невежественных писцов, — искаженные слова и целые предложения, грубые ошибки догматические, исторические и грамматические. Напр. говоря отпуски на праздники Богородичные, священники весьма странно упоминали в них и самые празднуемые события, как бы приписывая и им, как самой Богородице и святым, молитвы за нас; напр. в праздник введения во храм Пресвятые Богородицы говорили: Христос истинный Бог наш, молитвами пречистые Его Матери честного и славного ее введения, и всех святых, помилует и спасет нас; так же точно в праздники Благовещения, Рождества Богородицы и др. ¹). Или: нередко в молитвословиях упоми-

¹) Ист. Русск. раск., пр. Мак. стр. 129. Или: а) в числе 5 молитв, которые произносить священник пред началом проско-

—192—

нали вымышленные имена, читали лишние, суеверные молитвы, из апокрифических сборников — сельских мануканунцев и молитвенников внесенные в церковные книги. И много подобных грубых и невежественных ошибок бессознательно, не понимая, произносили невежественные попы, диаконы и дьячки, совершая богослужение по книгам большей частью их же невежеством испорченным. Не понимая богослужебных книг, многие священники и диаконы еще менее понимали внешнюю церковную обрядность. «Что святая, соборная, апостольская одушевленная церковь с вещественною церковию, в ней же Божественные тайны совершаются, говорить Епифаний Славеницкий, что божественный жертвенник и благословенная трапеза, на ней же безкровная жертва всеблагому Богу приносится; что катапетасма трапезная, литон священ-

мидии, тогдашние священники читали молитву над вином, хотящим служити; б) в великой эктении говорили: о благосостоянии святых Божиих церквах... о патриархе нашем, имя рек, честного пресвитерства, еже о Христе диаконства и всего причта, и о людех; в) в эктении по Евангелии: о благоверном и Богохранимом князе имя рек, о державе и победе пребывания мира, здравия, спасения и оставлении грехов его и т. д. Мы выписали эти неисправности в церковных книгах, чтобы видеть, до какой степени доходило ослепление или невнимание наших священников в XVII столетии, которые решились еще защищать и оставить навсегда неизгладимыми эти жалкие следы своего невежества. После этого можно понять всю справедливость слов преп. Дионисия, пострадавшего за духовное просвещение в борьбе с невежественным духовенством, что в его время и лучшие архимандриты и попы «иные едва и азбуки умели, а еже осмь частей слова разумети и к сим пристоящая, сиречь, роды, и числа, и времена и лица, звания же и залоги, то им ниже на разум не всхаживало, священная же философия и вруках не бывала»

— 193 —

ный, фимиатон с фимиамы и священно-начальническия с священническими ризы, в няже священницы облекшеся таинственне священнодействуют; что хлеб и вино, яже в пречистое Тело Христово и в пречистую кровь Христову пресуществляются действием Св. Духа; что символ церковной, алтарь божественный, священные сосуды, — не вси священнии православные Российския церкве причетницы известно веждествуют» ¹). Это непонимание предметов Богослужения доходило до крайности. «Попы препростии, с глубокою скорбию жаловался святитель Димитрий ростовский, не знают быти сущего в пречистых тайного истинного Христа Бога, ниже ведат, нарицати Тела Христова Телом Христовым. Случися бо нам мимошедшего 1702 г. во град Ярославль грядущим, внити в единой веси в церковь, идеже по обычном молении аз смиренный, хотя обычную почесть и поклонение воздати пречистым Христовым тайнам, егда вопросих тамошнего попа; где суть животворящии Христовы тайны? Поп той не разуме словесе моего, и яко недомысляй, стояше молча. Паки рех: гдеТело Христово? Поп же ничего словеси познати можаше. Егда же един от со мною бывших искусных иереев рече к нему: где запас? Тогда он взем от угла сосудец зело гнусный, показа в нем хранимую оную в небрежении толь велию святыню, на нюже ангели смотрят со страхом. Удивися о сем небо, восклицает святитель, и земли ужаснитеся концы. О, окаяннии иepeи! аще сами Хри-

¹) Предисл. к Скрижали напечат. в 1655 г.

— 194 —

ста Бога в пречистых Христовых тайнах не знаете: то како простых людей истинного богознания научите»¹). При таком крайнем незнании церковности, непонимании богослужебных книг и обрядов, что сказать о богословских познаниях этой невежественной, и, к сожалению, большей части духовенства? «Редкокто из духовного чина, жаловался тот же святитель Димитрий ростовский, знает порядок библейской истории, что когда происходило. Один игумен спрашивал меня: когда жил Илия пророк, по Рождестве ли Христовом, или до Рождества Христова? и еще: маккавеи жили после апостолов? ибо учитель их Елиазар на судище пред мучителем приводил слова апостольския и евангельския, как напечатано в прологе московском в 1 день Августа? И много слышал я других смешных речей между духовным чином. Например следующее: «которым ножем св. Петр усек Малхово ухо, тем впоследствии св. Илия перерезал жрецов вааловых»²). Даже крестьянин Посошков говорил о русских священниках своего времени: «ныне таких пресвитеров много, что не то, чтобы кого от неверия привести, но и того не знают, что то есть речение вера»³). Вот на какой степени духовного просвещения стояла большая часть наших священно-церковнослужителей, пастырей и учителей народа, в XVII столетии, в тот печальный период истории русской церкви, когда возник и рас-

¹) Древн. Росс. Вивлиоф. ч. XVII, стр. 86, 87.

²) Там же стр. 51,

³) Соч. Посошкова.

— 195 —

пространился по России раскол! При таком крайнем невежестве духовенства, самих учителей народа, как мог не распространиться раскол? если слепец слепца водит, очевидно, оба легко могут пасть в яму. И отцы собора 1667 года прямо говорят, что раскол от того возник и распространился, что «во священство поставляются сельские невежды, иже инии ниже скоты пасти умеют, кольми паче людей: тем убо бывают в церкви Божии мятежи и расколы» ¹). Невежество, по суду просвещеннейшего современника, Епифания Славеницкого, было причиною восстания московских расколоучителей: Аввакума, Даниила, Логгина и других духовных: «дебелого невежества мраком душевредне омрачившеся, говорит он, дебелым невежеством помрачении, в пагубную роптания злобу устремляются»²). Жалкая поповщина есть

¹) Дополн. к Акт. Истор. V, стр. 473.

²) В Скрижали 1656 г. И действительно, первые расколоучители духовные были совершенные невежды и по невежеству ратовали за раскол. Вот как напр. были ложны и невежественны понятия главного расколоучителя протопопа Аввакума. О Святой Троице он лжеумствует: «Зри Игнатий Содовянии, и веруй трисущную Троицу, несекомую секипо равенству, не бойся, едино существо на три существа тожде и естества. Натрое течет источник Божества, не рцы по Аpию три естества не равные, а равные три естества или существа добре, не шевели больше того. Комуждо особое седение: Отцу и Сыну и Духу Святому, не спрятався сидят три царя небеснии. Христос сидит на особном престоле, равно сцарствуя Святой Троице. «Во всех подобных лжеумствованиях протопоп Аввакум, по замечанию св. Димитрия ростовского, обличает себя в жалком невежестве, показывает, что он и не знал догматов веры, и не читал со вниманием и толком церковно-богослужебных книг, и не смыслил истории церковной. Розыск. ч, 1, гл.. 17. Невежество попа Никиты вполне обличил Симеон Подоцкий в «Жезле Правления»,

— 196 —

печальное следствие нравственного падения и умственного невежества недостойных попов, извержение, отделение, как плевел от пшеницы, худой недостойной половины духовенства от лучшей части его и от православного общества.

Во-вторых, в большей части низшего духовенства весьма много благоприятствовала распространению раскола закоренелая леность исправлять церковные службы, холодность к церкви, невнимательность к своему званию. Многие недостойные священники, диаконы и причетники готовы были променять трудное, благонравное и деятельное служение церкви на праздную, материально-выгодную жизнь раскола, особенно поповщинского, с радостью принимавшего беглого попа или диакона. Частью по причине материальной необеспеченности, о чем будет сказано в другом месть, но главным образом попричине отсутствия или неразвитости живого, нравственного сознания пастырских обязанностей,—стремления материальные, чувственные в самой большей части священников преобладали над духовно-нравственными стремлениями, и не только убивали в них всякую мысль о развитии и распространении духовного просвещения, но погружали их в крайнюю леность и беспечность об исполнении даже положительных уставов церкви—пря-

показав «как он дерзав во богословския глубины ум свой пущати, на брезе грамматического разума, и в мелкости ее утопал (ч. I. № 23), и прагом богословия ниже малейшим прикоснуся перстом» (л, 23 об). Не выписываем уже невежественных лже-умствований попа Никиты. Такое же невежество обличает в себе и поп Лазарь своим обличением: напр. облич. 58, 70. см. в Жезле Правления.

— 197 —

мых обязанностей их служения. Вот как описывается леность и нерадение о духовных обязанностях даже столичного, московского духовенства в памяти, данной в 1636 году поповскому старосте, Никольскому попу Панкратию: «Ведомо великому господину святейшему Иoacaфy, патриарху московскому и всея Руси, от многих известися, что в царствующем граде Москве, иже бо суть в Китае, и в белом городе каменном, и в древянном, и в загородных местех, в соборных и в приходских святых Божиих церквах чинится мятеж и соблазн и нарушение нашея святые и православные христианския непорочные веры, что во святых Божиих церквах зело поскору пение Божие, не по правилам св. апостол и св. отец.... Инии сами священницы суть беседующе и безчинствующе, и мирския угодия творяще, и вся яже святых апостол и св. отец предания вотще презирающе, и мирским людем о благочинии и о укреплении христианского благопребывания не наказующе и сами безчинствующе, а обедни служат без часов, только отпуском начинают; а во святые дни святого великого поста, в них же должни суть православнии христиане, яко в жатвенное время, с трудом великим и воздержанием плоды добродетельные собирати в житницу душевную, а в те великие дни службы церковные священницы совершают зело поскору, не по правилом, ни по преданию святых отец, но по своему умышлению, и леностию и нерадением великим изнуряют время постное; а инии же бо суть, после обедни на святой недели и вечерни отпевают, для своих

— 198 —

пьянственных нравов и леностию содержащеся. Такожде и в воскресные дни, и во Владычны и Богородичны и в нарочитых святых праздники, завтрени священницы поют гораздо по-позду и для позднего ради времени поют зело поскору же, и чтения, иже учинено прочитати на праздники учительные народом евангелия и иные св. апостол и св. отец поучения жития, то все оставляют, а православным христианом того ничего не прочитают, а которым чести хотящим и они такожде возбраняют, рекуще поздаго ради времене» ¹)... Не редко бывало, что священно-церковнослужители, еще будучи в православии, поступали уже чисто по раскольнически. Священники ленились служить, и вместо них диаконы, дьячки или пономари, подобно беспоповцам, совершали такие службы, которых, по церковному уставу, никто, кроме священника, не должен совершать, и читали в последованиях тайнодействий такие молитвы, который также непременно сам священник должен читать, и по лености не читал ²). Или: многие священники, которым, по закоренелой лености, тяжело было совершать службу в церквах, в продолжительное стояние, вполне по служебнику, обыкновенно или вовсе оставляли положенные уставом богослужебные последования и молитвы, или прочитывали их наперед, дома, с такою скоростью и сокращением, с какою только можно, а в церквах просто стояли у престола, беседовали о мирских делах

¹) Акт. Археогр. Эксп. т. III, № 264,

²) Дополн. к Акт. Истор. V, стр. 469.

— 199 —

и говорили только одни возгласы ¹). Вообще о чрезвычайной холодности к церкви немалой части духовенства нашего в XVII столетии свидетельствует, с одной стороны, то, что в это время чрезвычайно много было расстриг, распоп, с другой— то, что благопопечительные архипастыри, при своем вступлении на паству, находились вынужденными умолять духовенство—любить церковь ²). Если же так холодно было к церкви духовенство, если так много было священнослужителей нерадивых, то удивительно ли, что многие священно- и церковнослужители бежали от православно-церковной службы в раскол? Совершенное заглушение совести, подавление всякого чувства и сознания того высокого священного обязательства пред Богом и церковью, какое дается священнослужителям при рукоположении во священство, оправдывало в глазах таких недостойных служителей церкви богопротивную измену церкви и бегство в раскол. А закоренелая леность, беспечность о церковных обязанностях невольно внушала им мысль— как-нибудь освободиться от церковного порядка и устава. И вот они с радостью обращались в раскол, который обольщал их полною свободою от строгих уставов церкви, от частых служб, богатые вознаграждения, да еще, может быть, обещал почетное и выгодное место расколоучителя,

1) Древн. Росс. Вивлиоф. ч. XVII, стр. 101, 102.

²) Акт. Ист. т. IV, стр. 177. Митрополит Иона пишет к своему ростовскому духовенству: «Понужаю вас, пресвитери и диакони и вси церковнии причетницы, любити матерь общую, церковь Божию и яже в ней»,

— 200 —

большака. А церковь православная таким образом более и более лишалась чад и с материнскою скорбью сетовала об умножении раскола.

В-третьих, весьма многих из низшего духовенства, как и мирян, увлекал в расколе дух непокорности иерархической власти и самоуправления. Этот дух свободы и своеволия проявлялся и в приходском причте и в монахах. Говоря о восстании духовенства против патр. Никона, мы заметили, что в XVII веке низшее духовенство иногда целой области или нескольких уездов неоднократно обнаруживало стремление освободиться не только от уплаты законных пошлин, но и от суда митрополичьего или епископского, и даже противилось самому царю. Здесь укажем несколько фактов. Так в 1622 году митрополит новгородский Макарий подал царю Михаилу Федоровичу челобитную, в которой писал следующее: «По государскому указу велено ему колмогорских, и важских, и каргопольских, и тех городов в уездех новгородской митрополии, по монастырем архимандритов и игуменов, и по мирским храмом попов и диаконов и церковных причетников и земских людей судити и ведати ему богомольцу государеву и его приказным людем и десятильником, кого он богомолец пошлет; и те де колмогорские, и важские, и каргопольские, и тех городов в уездех, по монастырям архимандриты и игумены, и по мирским храмом попы и диаконы, и церковные причетники, и земские люди, его государева богомольца и его приказных людей и десятильников ни в

— 201 —

чем не слушают и во всяких духовных делех под суд не даются и ставятся сильны, и духовных дел судными и всякими пошлинами владеют те архимандриты и игумены и попы владеют и корыстуются сами меж себя, а в царское богомолье, в софейскую казну, не платят». Также в 1657 году священник костромского собора Андрей с товарищами жаловался, что попы в костромском уезде во всехстранах, и в костромских пригородах и уездах святят церкви сами собираяся, а их соборян не призывают и указных пошлин не платят; да они же попы на Костроме на посаде и в уезде, и в костромских пригородах и в уездах и на Плесе на посаде и во всей плесской десятине, государева указа не слушают, чинятся сильны; венчают отроков и двоеженов и троеженцов и венечных пошлин им не платят»¹). Многие приходские и сельские священники не слушались архиерейских приказаний и презирали их запрещения, без архиерейского благословения и без грамот служили в домах у всяких чинов людей, и отказывались платить следовавшие с них церковные дани и повинности ²). Такое своеволие и самоуправство иногда доходило до того, что высшие власти находились вынужденными прибегать к гражданским мерам, чтобы своевольных попов, диаконов и причетников привести к послушанию³). А иногда являлись уже за долго до раскола такие священники, которые уже

¹) А. А. Э. т. III, № 123.

²) Акт. Ист. т. V, № 75, стр. 114.

³) Акт. Археогр. Эксп. т. III, № 316.

— 202 —

явно проникнуты были раскольническим духом непокорности и самоуправства. Так напр. в 1632 году послан был в корельский никольский монастырь на смирение нижегородского воскресенского девичьего монастыря поп Иоанн за гордость и высокую мысль, и за то, что людей учил без архиерейского благословения, и священников лаял и еретиками называл ¹). В монастырях, как и в белом духовенстве, также очень господствовало своеволие, непокорство и роптание ²). Простая братья «повыкла жить по своей воле». Так в царской грамоте, посланной в соловецкий монастырь в 1621 г., читаем: «Ведомо нам учинилось, в соловецком монастыре некоторые от братии дерзают житие имети не по божественному уставу и не по правилам св. апостол и богоносных отец соборная повеления и преп. отец Зосимы и Савватия устав и предание во многих мерах презирают: и мы слыша о том удивляемся, что в такой честной лавре и в чудотворном месте такое ослабное житие имети начинают и отеческия предания презирают и ни во что полагают»³). В другой царской грамоте, данной соловецкому монастырю в 1636 году, читаем, что «монахи самовольно выбирали себе келарей и казначеев-потаковников, чтобы жить самоуправно, а старцов, постриженников старых и благочестивых безчестили и на соборах говорить им не давали, и жили монахи от того в раздоре, кельями и заговором» ⁴). Таким же своево-

¹) А. А. Э. т. III, № 198.

²) Там же, т. IV стр. 461.

³) Там же т. III, № 331.

⁴) Акт. Арх. Эксп. т, III, № 262.

— 203 —

лием и самоуправством заражены были многие монахи и в других монастырях¹). Вообще, господство духа непокорности и самоуправства, в XVII столетии, как между монахами, так и в белом духовенстве, видно еще, во 1-х из того, что высшие церковные власти, архиереи, когда издавали какой-нибудь указ о благочинии церковном, то в нем большею частью находили нужным прописывать и меры или угрозы против непокорных духовных ²), и во 2-х из того, что отцы собора 1667 года, заботившиеся, по возможности, об искоренении всех грубых недостатков в духовенстве, рассуждали, между прочим и «о непокоряющихся священницех и диаконех своим их архиереем, и непокоряющихся иеромонасех своим их наставникам, архимандритам и игуменам» ³). Этот то дух непокорства и самоуправства и побуждал теперь, когда в Москве мятежные игумены и попы восстали против патр. Никона, именно по духу самоуправства, и противления патриаршей власти Никона, непокорных священников, диаконов и причетников — покидать свои приходы и епархии, чтобы освободиться от епархиального начальства. Царь Федор Алексеевич в своих письменных предложениях собору, бывшему в Москве в Ноябре 1681 г., под председательством п. Иоакима, ясно указывает на эту побудительную

¹) Там же, т. IV, № 325. «В Царицыне бунтовщику Стеньке Разину был любимой приход в троицком монастыре к казначею Аарону, и пил и ел вор Стенька с ним за одно» А. И. т. IV, стр. 400.

²) Акт. Арх. Эксп. т. III № 264, стр. 405.

³) Дополн. к Акт. Ист. т. V, стр. 489.

— 204 —

причину принятия раскола монахами: «многие монахи, писал он, мужеска пола и женска, не хотя быть у наставников своих под послушанием, отходят от монастырей и начинают жить в лесах, и по малу прибирают к себе таких же непослушников и устрояют часовни» и проч. ¹). Особенно многие священники и диаконы, по непокорности церковной власти, убегали в поповщинскую секту, потому что там они «жили по своей вол», не имея над собой никаких благочинных иереев, «кои бы им от епископов были предпоставлены, и сами, кто, как хотел, так и самовластвовал»²). Таким образом, как в Москве, при п. Никоне, так и повсюду в епархиях, восстание низшего духовенства и уклонение его в раскол проистекало из клерикально-демократического стремления освободиться от высшей иерархической власти и, главным образом, от суда и тяжких пошлин и даней архиерейских.

Наконец весьма много содействовала распространению раскола в духовенстве сильно укоренившаяся между духовными привычка жить невоздержно, по влечению своих страстей и похотей, а не по духу веры и христианской нравственности. Самою важною болезнью в духовенстве нашем в XVII столетии были два порока: корыстолюбие и пьянство. Недостойные священники, неду-

¹) Акт. Ист. т. V, № 75, стр. 117. Патр. Иоаким также говорить, что многие монахи не хотели жить под монастырским началом и хотяще быти в народе законоучительми, сами приняли и другим проповедывали раскол.

²) Зеркало для старообрядства стр. 60, 1799 г.

— 205 —

говавшие иудиным сребролюбием, за деньги продавали таинства, преподавали Телои Кровь Христову недостойным, «мзду некую получив», за деньги совершали незаконные браки, воровски утаивали казенный доход ¹). Священники и дьяконы «неподобного ради приобретения» владели иногда двумя церквами, и также зачисляли за собою причетнические места²). Заботясь только о прибытках и богатстве, попы, дьяконы и причетники занимались разными неприличными пастырям церкви промыслами, например винокурением³), даже чернокнижием и воровством. Но особенно-страшную заразу нашего духовенства, в ХVII столетии и после, составляло пьянство. Маржерет, бывший в Россиив 1600—1606 г., писал: «духовенство русское в пороке пьянства, самого неумеренного, не уступает мирянам, если еще не превосходит их»⁴). «Видимв простых человецех, писал митрополит ростовский Иона в 1652 году, но и паче же в духовых чинех укоренилась злоба сатанинская, безмерного хмельна упиванья, и таковое сатанинское ухищрение многих человек отлучает от Бога»⁵). В монастырях, даже некогда самых знаменитых, прославленных святостью их основателей и подвижников, много было иноков, преданных пьянству, плотоугодию, сребролюбию. «Егда

¹) А. А. Э. т. II, № 61. Доп. к А. И. т. V, стр. 463 А. А. Э. т. IV, № 42, стр. 62, также № 105 и Древн. Росс. Вивлиоф. ч,. XV, стр. 395.

²) Дополн. к Акт. Ист. т. V, стр. 446.

³) А. А. Э. т. IV, № 116. Востоков. опис. Рум. Муз. стр. 654.

⁴) Арцыбаш. III примеч. CXII.

⁵) Акт. Ист. IV, стр. 176.

— 206 —

мало отдохнуша от великих бед,— с глубокою горестью писал Авраамий Палицын ¹) об иноках троицко-сергиевой лавры, тогда забыша спасающаго их, часто вхождаху утешатися сладкими меды, от иних же породишася блудные беды, от повседневных же вылазок всех, приходящих победах и по крови «пьянством утешахуся, от того же вся страсти телесные возрастаху... еще же и сие зло приложиша, сребролюбственная в ров убо глубок блуда впадоша вси от простых чади даже и до священствующих». В отдаленном белом поморье, в соловецкой обители, многие иноки, кажется все более и более удалялись от святого образа жизни Зосимы и Савватия и глубже и глубже повреждались в нравственности. В 1636 г. царь Михаил Федорович жаловался, что в соловецкий монастырь с брега привозят вино горячее: и монахи, желая необузданно предаваться пьянству и своеволию, нарочно, сами собою, без соборного совета добрых и благочестивых старцев, избирали келарей и казначеев-потаковников, которые бы им молчали, и на погребе бы им безпрестанно квас поддельный давали»²). В 1647 г. послана была в соловецкий монастырь от царя Алексея Михайловича грамота о запрещении старцам держать по кельям хмельное питье, в которой напоминалось, что «многие братья охочи пьяного питья пить, своих мер за столом не пьют, и носят по кельям и квасят в кельях, и напиваются до пьяна, и от того де пьянства быва-

¹) Сказан. об осаде троиц. сергиев. монастыря стр. 125, 167.

²) Акт. Арх. Эксп. т. III, № 202.

— 207 —

ет многая вражда и мятежи, а иные священники и крылошане и простая братья в том обычае закоснели, и от того нестроения и игуменом бывают перемены частые, и без игуменов в монастыре проходило время многое, и повыкли жить по своей воле»¹). А в последнее время, пред бунтом соловецким, нравственность некоторых недостойных иноков северной обители представляется уже в высшей степени мрачною и грязною ²). Также своевольно и невоздержно жили иноки и во многих других монастырях ³). Стремление к пустынножительству, проистекавшее в XIV и XV веках из живого нравственно-религиозного начала, служившее могущественным мотивом к распространению по северо-восточной России, в след за монастырями и пустынями, народонаселения, гражданственности и просвещения, это стремление в XVII веке проистекало только из склонности к бродяжничеству, из неуживчивости в старых монастырях под строгими древними монастырскими уставами, из стремления освободиться от общественных обязанностей, налагаемых новыми строгими постановлениями Уложения и церковных правил. И между тем дух стремления из общества, дух пустынножительства, противообщественный и противоцерковный, никогда так не усиливался, как в XVII веке: в ХVII в. вновь возникло до 220 монастырей и пустыней, тогда как в самую цветущую эпоху монашества в России, в

1) Акт. Арх. Эксп. т. IV, № 322.

2) Акт. Ист. т. IV, № 248.

3) Дополн. к Акт. Ист. т. II, № 64.

— 208 —

XIV веке, их возникло только до 80, в XV до 70. Отсюда понятно, почему монастыри в XVII в. наполнены были людьми порочными, и там господствовали пороки всякого рода в высшей степени. Пьянство и с ним тесно сопряженные пороки так сильно господствовали тогда в монастырях, что царь Алексий Михайлович, постоянно и деятельно заботившийся о водворении нравственного порядка во всех слоях русского общества, в самом начале своего царствования, «слышав таковое о своих царских богомольях, в монастырях, смятение и нерадение, и леность, и преизлишнее пьянство, и нарушение всякого благочестия и древних святых отец предания и чин монастырский небрегом, и о том зело возжалеся, указал послать во все города, по монастырем, свои государевы указные грамоты, чтобы во всех монастырях хмельное всякое питье, вино и мед, и пиво, хмельные квасы,
оставили и впредь не держали», также патриарху Иосифу «велел послать по всем монастырям грамоты таковыж, чтобы отнюдь в монастырех
хмельного никакого питья не было и жили б по
преданию древних св. отец и по чину монастырскому и уставу, чтобы от такого невоздержания его царския богомолья не оскудели и запустенья б монастырем не было» ¹). Необузданно предаваясь пьянству, весьма многие монахи совершенно забывали свои иноческие обеты, не ходили на богослужение, так что церкви в некоторых монастырях не редко стояли без пения,—и предавались таким безмерным житейским заботам,

1) Акт. Арх. Эксп. т. IV, № 325.

— 209 —

какие предосудительны даже и в благочестивом мирянине. «Ведомо нам учинилось, писал царь Алексей Михайлович в 1652 году в кирилло-белозерский монастырь, что в московских, в ближних и в дальних, в степенных и в нестепенных монастырях, архимандриты, и игумены, и келари, и строители, и казначеи и священники, и братья, на монастырских погребах и по кельям у себя держат хмельное питье, вино и пиво и мед, и про монастырский обиход и про себя в монастырских вотчинах вина сидят, и пива варят, и меды ставят, и в монастыри возят, и от того хмельного питья церкви Божии бывают без пенья; да священники ж и дьяконы и братья едят за трапезою и из за трапезы из за столов носят хлеб и колачи и рыбу к себе.. в кельи и за монастырь, а когда на братью в посты и не в посты, в понедельники и в среды, трапеза не поставляется, и в те дни братьям участки дают; да архимандриты ж, и игумены, и келари, и казначеи, и соборные старцы, во всех монастырех, держат у себя детей, и братью, и племянников, и внучат своих, и дают им монастырской хлеб и всякой запас и из монастырские казны деньги; да они ж власти отпущают монастырских слуг в монастырския вотчины на жалованье, и как те слуги с жалованья в монастырь приезжают, и с них емлют власти, и дети и племянники и внучата, посул и поминки, деньгами и вином, и медом, и куницами, и всякими гостинцы, а кто их не почтит, и к ним приметываясь для мзды чинят побои и из-

— 210 —

гони большия, также и с монастырских вотчинных крестьян, от дел и не от дел, посулы и поминки емлют же, и тем крестьяном изгоню и напрасные убытки чинят»¹). Этого мало: многие монахи, вследствие нетрезвой жизни и невнимательности к своим обетам, совершенно отвыкали от иноческого уединения, не хотели жить в монастырских стенах, пускались в мир и бродили по улицам в городах и селах, входили в худые дома, к соблазну православных. Так в 1639 году писал вологодский архиепископ Варлаам: «бывают на Вологде пришлые и в Вологодских монастырях бесчинные старцы, живут в мирских домах и по кабакам пьют и бражничают, и бродят в мир с великим безчинством, а иные старцы едят, покупая в харчевнях пироги с мясом и всякия мясные яствы; а продают им не ведая, для того, что бродят без чернеческаго платья»²). На Москве и в городах, писал царь Алексей Михайлович в 1652 г. в грамоте кирилло-белоозерскому монастырю, священники и простые старцы по торгам и по улицам ходят и на крестцах сидят, и в том иноческому чину поругание чинят»³). Точно так же он писал в одной грамот в 1660 году, что «в монастырях старцы, забыв страж Божий и свое обещание, живут безчинно, по вся дни по мирским дворам ходят, а иные на дворах и ночуют, и с детьми своими и с братьями и с

¹) Акт. Арх. Эксп. т. IV, № 328.

²) Акт. Арх. Эксп. т. III, № 285

³) Там же т. IV, стр. 490.

— 211 —

сродники и с иными мирскими людьми в кельях пьют до - пьяна, и из монастыря питье, мед и пива и квас, и съестное выдают, а иные и продают, для того, что ествы в монастырях плохи, недопечены и недоварены, и продав из монастыря такие ествы, покупают себе потребнее тех еств, и от того безчиния и нерадения имя Божие хулится и монастырь и иноческий чин от многих иноземцев в поносе ив укоризне ¹). Черные попы и дьяконы переходили из одних монастырей в другие без ведома своих епископов и без грамот архиерейских²). В келлии монашествующих иногда свободно входили женщины, а в женских монастырях держались лица мужеского пола ³). Многие монахи, совершенно забывая обет нестяжательности, оставляли попечение о своей душе и заботились только о приобретении и увеличении собственного имущества, и нередко для приобретения денег и вообще для удовлетворения своих чувственных и своекорыстных потребностей решались даже на низкие и богопротивные поступки. «Ныне, писал митрополит суздальский Иларион в 1694 году в грамоте Флорищевой пустыни, нестяжательное жительство по преданно св. апостол и св. отец стало у вас изгублятися, многие от братии стали особое имение держать и предпочитаеми стали быть, тщетная советующии себе и хотящии развратити прежнее общежительство... Ныне у вас есть многие памятухи тому прежнему обще-

¹) Акт. Арх. Эксп. т. IV, № 116.

²) Дополн. к Акт. Ист. т. V, стр. 466.

³) Акт. Арх. Эксп. т. IV, № 313, стр. 463.

— 212 —

жительству, да и то помнят же, которые восхотели то общежительство разрушить при мне грешнем, и я тех имения огню предавал, от них же сии суть: Иосиф белоградский, Филон швец, Илия пономарь, и иные многие; также и то помните, Филарета инока Янушевского, как он тайно держал сребро, и того ради бес в него вошел и наусти его на убивство отца своего духовнаго»¹). Иногда обнаруживались даже в монастырях предательство и измена ²). Казначеи монастырские принимали к себе в монастыри разбойников и изменников государственных, Худые монахи нередко действовали заодно с разбойниками, точно также, как и недостойные попы и поповские дети³). Вот какова была не малая часть духовенства нашего в то время, когда возник раскол и распространялся по России! Какая обильная почва для возращения и распространения раскола! Мы видим в духовенстве невоздержность, которая, по словам м. ростовского Ионы, подавляла в духовных все доброе; удивительно ли после этого, что многие монахи, и священники убегали в раскол для свободной, невоздержной жизни. Так в 1668 году многие монахи, не хотя жить в монастыре, но хотя пить хмельное питье, выбегали из Ниловой столбенской пустыни к раскольникам, унося с собою платье и правильные книги ⁴). У раскольников же, в скитах и монастырях, по собственному их

¹) Акт. Арх. Эксп. т. IV, № 311.

²) Акт. Ист. т. IV, № 178, стр. 339.

³) Там же, т. IV, № 202, стр. 401.

⁴) Акт. Ист. № 178, стр. 339.

— 213 —

сознанию, пьянство, вместе с развратом, было весьма обыкновенно, особенно в XVIII веке. Известно также, что первые расколоучители — попы Никита и Лазарь — были весьма заражены страстью к пьянству и даже в пьяном виде ратовали за раскол ¹). Мы видим, далее, в духовенстве бродяжничество; попы и монахи бродят по улицам в городах и селах: а кто прежде всех принял раскол, кто были большею частью расколоучители? — «Чернцы — бродяги, и ростриги, отвечает нам патр. Иоаким, вси по мирских дворех волочащиися, и по многих монастырех бродящии своевольно, иже отнюдь не видят, что есть монашество или отсечение своея воли, яко под началом в монастыре нигде не живяху» ²). При стремлении к пустынножительству и бродяжничеству монахов, неоднократно являлись еще задолго до раскола Капитоны, Данилы Викулины, люди с явным раскольническим духом. Такой предтеча раскольников явился напр. в северном поморьи, около 1630 года. В житии преп. Никодима кожеезерского читаем: «некий иеромонах именем Феодосий поживе с преподобным отцем Никодимом в пустыни два лета, и потом же много моляше преп. отца Никодима, яко да благословит его итти во внутреннюю далечайшую пустыню, и жити бы тамо единому в уединении. Преподобный же возбраняше ему о том многократно и не благосло-

¹) Увет, Жезл правления.

²) Увет духовный. «Если бы не было беглых попов, не было бы и поповщины, и не умножалась бы она». Замеч. преосвящ. Игнатия Воронежского в одном слове против поповщины.

— 214 —

вляше его на таковое дело дерзати выше меры своея, понеже бо ведый преподобный известно жестоту жития сего пустынного. Той же иеромонах Феодосий не послушал наказания преп. отца, аще же хотя и не благословил его в таковом намерении ему быти, обаче же он невоздержным своим и нравом своевольным произволением отиде в пустыню, и вселися тамо при той же реце Хозеге: и потом абие не по мнозем времени вскоре прелыцен бысть от диавола и впаде в вещи неудобь постижныя: созда убо себе жертвенник и начат в нем литургисати един божественную службу в том неосвященном храме» ¹). При появлении на севере таких пустынножителей—беспоповцев задолго до открытия раскола, в первой половине XVII века, удивительно ли, что здесь именно, на севере образовалось главное гнездобеспоповщины в конце XVII века? Наконец, мы видим, что в духовенстве сильно господствовало корыстолюбие: а что побуждало большею частью приходских попов и диаконов, особенно бедных, убегать к раскольникам? — «Не для старообрядства, отвечает нам один обратившийся от старообрядства, разве очень немногие, но наипаче ради прибытка беглые попы к оным прилепилися. Ибо имея приходы малые и бедные, и зная, что старообрядцы щедро платятся за требы, то, под видом привязанности своей к старым обрядам, прибегают к оным, оставя свою паству»²).

¹) Сборн. житий святых соловецких и поморских. ркп. Сол. библ.

²) Зеркало для старообрядцев, стр. 27. 23.

— 215 —

Таковы были внутренние качества той нравственной почвы, на которой в XVII веке возник и распространился раскол ¹). Излишне повторять, что на такой худой нравственной почве, которая по словам самих уважаемых мнимыми старообрядцами исправителей книг при п. Иосифе, была бы яко Содом и яко же Гомору уподобилась бы, если бы Господь не дал России мудрого царя Алексея Михайловича²), излишне повторять, что на такой почве сами собой могли произрасти и умножиться плевелы раскола, этот мнимый виноград Российский, который так восхваляет историограф раскольнический Денисов, а отнюдь не древле-церковный, истинно-православный виноград церкви русской. Не может древо злое плоды добры творити, также как доброе древо не может приносить худых плодов, И так, хотя резко, но справедливо говорили русские пастыри XVII века, что «от стремнин горьких и язвин своих изыдоша отступники православной церкви русской, насадиша винограды по своим похотям, услаждающия гортани своя временною сладостию льстивого учения». Больно, прискорбно было нам разоблачать нравственные болезни и грехи наших предков, по естественному ходу событий, за нас болевших и страдавших. Пастыри церкви, правительство и все лучшие люди XVII века, как в мирском обществе,

¹) Другие нравственно-гражданские недостатки русского общества XVII века и первой половине XVIII, благоприятствовавшие развитию раскола, будут показаны в последних двух главах настоящего сочинения.

²) В послесл. к Сборнику, издан. в Москве в 1647 г, Строева — опис. книг Царского, стр. 248.

— 216 —

так и в духовенстве, вполне сознавали их и громко объявляли о них, деятельно ища в тоже время средств для их излечения. Только одни отсталые, запоздалые люди не сознавали, не чувствовали своих нравственных болезней и хотели жить в старых пороках. Не порицать бы мы должны XVII век за упадок нравственности; напротив с живым участием обязаны мы следить за этим напряжением нравственных сил церкви русской и государства русского в борьбе с многочисленными препятствиями, которые они встречали при водворении общественного нравственного порядка ¹). Но пусть же устыдятся наши заблуждающие братия — потомки тех же предков наших XVII века глаголемые старообрядцы,—пусть устыдятся, что они, сами не понимая, доселе еще хотят намеренно, упорно болеть тою нравственною болезнью, которою болели наши предки невольно, по духу и обстоятельствам времени, и от которой искренно желали избавиться все лучшие, коренные русские люди, как видно из единодушного, сердечного стремления всех таких людей XVII века. Пусть вникнут они в историю беспристрастно, благонамеренно; — они узнают, что внешнее отдаление их от православной церкви произошло и распространилось большею частью от нравственного зла и беспорядка, от предварительного внутреннего, нравственного отпадения от церкви, а не от древле-церковного благочиния и благочестия.

1) Соловьев в речи о Шувалове.

Страница сгенерирована за 0.2 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com