Может показаться удивительным, что люди, исповедующие одну и ту же религию, хотя и распавшуюся на несколько различных исповеданий, но сохранившую общность основных учительных книг, общность преданий, обрядов и таинств, не могут прийти к согласию в основных вопросах жизни и выработать ряд общих точек зрения по основным практическим проблемам, поставленным современностью. Перед лицом общей надвигающейся опасности безверия и культурного одичания, грозящего христианскому миру, вопросы христианского поведения и христианской жизни должны были бы, как кажется, получить ответы однозначные и для всех христиан обязательные. Если этого нет, то не превращается ли само понятие христианства практически, в пустой звук?

Убеждение в возможности найти такую общность, лежит в основании движения, которое возникло в 1925 году на созванном, по инициативе архиепископа Упсальского, Натана Седерблема, Съезде христианских церквей в Стокгольме. На съезде этом родилось так на-

152

зываемое «экуменическое» христианское движение и образовалась постоянная организация «Практического Христианства» («Universal Christian Council for Life and Work»). При Совете этого движения, имеющем постоянное местопребывание в Женеве, был образован постоянный Теологический Институт, во главе которого стоит проф. Адольф Келлер, и постоянное Исследовательское Бюро во главе с директорами, Гансом Шенфельдом и Нильсом Эренштремом.

Подготовительная работа по состоявшемуся в июле 1937 года Оксфордскому Съезду велась Исследовательским Бюро с 1932 года. В 1933 году была созвана особая конференция в Ренгсдорфе, посвященная вопросу о «Церкви и социальном строе». На этой конференции выяснилось, что социальные проблемы в настоящее время теснейшим образом связаны с природой и задачами современных государств, власть которых во многих отношениях притязает направлять и формировать социальную жизнь. Таким образом, и силу современного положения вещей, проблема государства выдвинута была на первый план и стала главным предметом внимания. В 1934 году была созвана особая конференция в Париже на тему «Церковь и современные проблемы государственной жизни». На совещании Совета Практического Христианства в Фено (Дания) в 1934 году решено было, что проектируемый в 1937 году Всемирный Съезд Практического Христианства в Оксфорде должен быть посвящен теме: «Церковь, общество и государство».

Сами руководители движения и инициаторы Оксфордского Съезда следующим образом определяют смысл и значение означенной темы. «Продолжавшийся веками конфликт между Церковью и светской властью, после эпохи примирения и терпимости, вступил снова в состояние обострения… Церковь, несомненно, переживает ныне сильнейший кризис, какой только известен истории. Она снова очутилась лицом к лицу с проблемами, аналогичными тем, которые возникали, когда она, в прошлые дни своей истории, стояла перед Римским миром. Вопрос, который встает перед ней и который нас ныне волнует, есть вопрос, названный проф. Эрнстом Баркером, может быть самым глубоким в истории ¹) — вопрос об отношении Церкви, как носительницы сверх-мирского авторитета, к организованной корпорации, какой является всякое огосударствленное общество. Основной темой Оксфордского Съезда, как это следует из первого объявления о нем, является борьба не на жизнь, а на смерть между христианской верой и секулярными, языческими стремлениями нашей эпохи».

Оксфордскому Съезду предшествовала огромная подготовительная работа, руководимая председателем особой исследовательской

¹) В одном из печатных сборников, посвященных работам Съезда, серия которых печатается, начиная с января 1937 года, в издательстве G. Allen and Unwin в Лондоне.

153

комиссии в Англии, д-ром Ольдхемом, вышеупомянутым Женевским Исследовательским Бюро и особой комиссией в Соединенных Штатах, во главе которой стояли д-р Г. П. Фан-Дузен и проф. Джон Боннет. К работе этой привлечены были ученые всего мира. Им было поручено в ряде специальных рефератов осветить с различных точек зрения следующие основные темы: 1) Христианское понятие о человеке; 2) Царство Божие и человеческая история; 3) Христианство и общественная жизнь; 4) Церковь и ее общественные функции; 5) Церковь и государство; 6) Церковь, общество и государство в их отношении к проблеме воспитания; 7) Церковь, общество и государство в их отношении к социальному порядку; 8) Вселенская церковь и международный порядок. На темы эти было написано более ста различных докладов, которые были разосланы всем участникам научной работы для отзывов и критических замечаний. В результате письменного и устного обмена мнений выработана была не только программа Оксфордского Съезда, но и предварительный текст резолюций, в которых нашли выражение различные взгляды христианского мира, формулированы разногласия и сведены в одно целое общие точки зрения. Таким образом участники Съезда приехали в Оксфорд с огромным, подготовленным в результате вышеописанной работы материалом, который они были призваны оценить, принять или отвергнуть. Без преувеличения можно сказать, что редко международные съезды бывают столь подготовлены к своей работе, как был подготовлен Оксфордский Съезд. Резолюции его, напечатанные ныне отдельной книгой «The Churches Survey their Task. The report of the Conference at Oxford, July 1937, on Church, Community, and State», London. G. Allen and Unwin Ltd, 1937, являются не только продуктом соборной научной работы, но и выражением экуменического христианского общественная мнения, которое внесло в предварительную работу свои суждения, поправки и оценки.

На Оксфордском Съезде 1937 года не было, к сожалению, представлено все вселенское христианство. Отсутствовали на нем официально представители римско-католической Церкви, хотя некоторые из католических ученых и принимали участие в предварительной научной работе. Отсутствие Рима было фактом чрезвычайно прискорбным и умаляющим вселенскую ценность оксфордского дела. Архиепископ Кентерберийский в своем вступительном слове при открытии Съезда выразил надежду, что придет день, когда, пред лицом общей опасности и в сознании предстоящих всем нам реальностей, Римская Католическая Церковь присоединится к совместной христианской работе. Горестно было и то, что Германская Евангелическая Церковь, представители которой столь много внесли в предварительную работу, по независящим обстоятельствам, не могла прислать на Съезд своих делегатов. Делегатам этим не были выданы заграничные паспорта национал-социалистическим правительством. (Здесь кстати от-

154

метим, что на Съезде присутствовали делегаты итальянских протестантов, в Италии около 100000 человек). Оксфордский Съезд обратился к Германской Евангелической Церкви с особым посланием, выражающим чувства глубокой симпатии и сочувствия немецким братьям, переживающим в настоящее время столь великие испытания. Само собою разумеется, что отсутствовали представители и Православной Церкви в Советской России. Испытания, которые переживает русская Церковь в условиях советской жизни таковы, что к ней немыслимо было обратиться даже с посланием. Но Оксфордский Съезд в особой резолюции осудил религиозные гонения в советской России, равно как и преследования, которым подверглось духовенство Абиссинской Церкви после завоевания этой страны Италией.

Остальной христианский мир был представлен на Съезде широко и полно. Были представлены все церкви С. Ш. Америки, церкви Великобритании и Ирландии, евангелическая Церковь Австрии, Болгарии, евангелические и протестантские церкви Чехословакии, Дании, Эстонии, Финляндии, Франции, Федерация протестантских свободных церквей Германии, протестантская церковь Греции, протестантские церкви Голландии, Венгрии, Италии, Латвии, Литвы, Норвегии, протестантские церкви Польши, Румынии, Швеции, евангелическая Церковь Испании, федерация протестантских церквей Швейцарии, Югославии и Старо-Католическая Церковь Англии. Из Православных Церквей присутствовали делегаты: Вселенского патриарха, Патриарха Александрийского, Антиохийского, Иерусалимского, Православной Церкви Кипра, Греческой Православной Церкви, церквей Румынии, Югославии, Болгарии, Польши, Русских Эмигрантских Церквей (Карловацкого Собора и Православной Церкви Западной Европы). От восточных инославных церквей были представители Коптской церкви, Армянской церкви, церкви Ассирийской. Кроме того представлены были различные церкви других материков и стран, именно, Австралии, Китая, Вест-Индии, Японии, Кореи, Мексики, Новой Зеландии, Филиппинских Островов, Южной Америки, Южной Африки.

Две недели, в течение которых продолжался Съезд, прошли в напряженной работе. Едва ли можно было найти лучшее место для Съезда, чем Оксфорд. Вся жизнь этого города как бы создана для одной основной цели — для удовлетворения научных, умственных и духовных интересов человека. Таковы были до войны некоторые небольшие университетские города Германии, таков не в меньшей, если не в большей степени — Оксфорд. В центре подобных городов стоит университет, к которому стянуты все нити жизни. Когда занятия в университете прекращаются, город пустеет и замирает. В Оксфорде, в сущности, нет такого единого центра, что зависит от специфической системы английского высшего образования. Окс-

155

форд — полицентричен: в нем столько университетов, сколько колледжей. И одновременно весь Оксфорд, с особым присущим ему «оксфордским» духом — один, единый университет. Каждый колледж — это студенческое и профессорское общежитие с совокупностью примыкающих к нему научных учреждений, институтов, библиотек и т. д. По архитектуре своей Оксфорд напоминает более всего старые итальянские города — напоминает настолько, что, гуляя по Оксфорду, думаешь, что находишься где-то в Вероне или Болонье. Другое небо и другие, северные краски. Здесь, в старинных храмах и зданиях, вы встретите все стили английской архитектуры — английскую готику, ренессанс, барокко, английский ампир. Город в целом как бы огромный музей, в котором от всего веет традицией и стариной.

Делегаты Съезда размещены были в различных колледжах. Мы жили в Вустер-колледже, часть зданий которого построена еще в XIII—XIV веке. Каждому была предоставлена небольшая квартира в две комнаты — помещение, в котором обычно живут оксфордские студенты. Несмотря на древность здания, везде чувствовался английский высокий комфорт, английская солидность и степенность. Окна моих комнат выходили в старинный, принадлежащий колледжу парк, газоны которого были подобны зеленому ковру — те знаменитые английские газоны, по которым можно, к удивлению, ходить, как по полу. Только здесь, в Оксфорде, удалось почувствовать, какое удобство и покой могут окружать жизнь, посвященную науке, — впечатление особенно разительное при беспокойности нашего эмигрантского существования.

Работы Съезда занимали весь день — с утра до ночи. День начинался общей церковной службой в 9 час. 30 мин., которую вели по очереди представители всех церквей и всех наций. Затем в 10 час. 15 мин. открывались или утренние пленарные заседания или собрания различных комиссий. Сейчас же после завтрака открывались собрания различных редакционных комитетов, потом в 5 час. — снова пленарное заседание, в 6 час. 45 мин. служба и после обеда до 10 час. 30 мин. работа комиссий. К 11 час. ночи нужно было быть дома, так как здания колледжей в этот час запираются, и в них нельзя более никакими силами проникнуть. Так живут в Оксфорде и студенты, так живет весь город: после одиннадцати часов ночи он совершенно мертв.

Зрелище пленарных заседаний, происходивших в огромном зале городской ратуши, оставляли впечатление импозантное и неизгладимое. В президиуме на эстраде — люди всех наций, европейцы, американцы, черные и белые, индусы, негры, представители желтой расы. Никогда христианство не представлялось столь вселенски, как во время Оксфордского Съезда, который истинно сгладил расовые различия и предрассудки. Это отмечено было при открытии Съезда архиепископом Кентерберийским, который сказал, что «с Оксфорда на-

156

чинается совершенно новый факт христианской истории»… Факт этот сдает возможность христианам перешагнуть пороги, разделяющие между собою расы и национальности, и свидетельствует о том, что на помощь царству мира сего приходят спасительные энергии Царства Божия»… Тот же мотив о вселенском, сверх-национальном характере христианства звучал в речах целого ряда других членов Съезда, Китайский делегат, д-р Т. 3. Ку, в проникновенной речи обличал банкротство исторических христианских церквей, которые, вместо того, чтобы быть образцом для светского общества, принимали за образец идеалы этого последнего. В особенности чувствовалось это в отношении христиан белой расы к расам цветным. Так потеряна была идея единства и вселенскости христианства и воздвигнуты были барьеры между народами, расами и племенами. Названный мотив особо был подчеркнут в послании Оксфордского Съезда, обращенном к христианам всего мира. «Христианство, говорится в этом послании, смотрит на различия рас, как на промыслительный план Божий — обогащать человечество через различие Божиих даров. Сурово осуждает церковь, как бунт против Бога, расовую гордость и расовые антагонизмы. …Каждый человек призван Богом служить своим ближним в том обществе, к которому он принадлежит. Но национальный эгоизм, стремящийся к подавлению других национальностей или меньшинств, является не меньшим грехом перед Творцом всех народов и рас, чем эгоизм индивидуальный. Обожествление нации, расы, класса или каких-либо политических или культурных идеалов является идолослужением и может повести только к дальнейшим разделениям и бедам».

Кроме вопроса о вселенском характере христианства в общих программных речах, произнесенных на первых пленарных заседаниях, особо были выдвинуты следующие вопросы; вопрос о существе Церкви и ее смысле, Церковь как экуменическое общество, современное положение мира, Церковь в миру, задачи и назначение мирян, ценность и достоинство человека. На последующих пленарных заседаниях обсуждались и принимались выработанные в комиссиях резолюции и вырабатывались общие решения.

III

Съездом было образовано пять основных комиссий, составленных из делегатов различных церквей и посвященных следующим вопросам: первая комиссия — по вопросу «Церковь и общество»; вторая — по вопросу «Церковь и государство»; третья — «Церковь и экономический порядок»; четвертая — «Церковь и проблема воспитания»; пятая — «вселенская Церковь и международный порядок» со специальной подкомиссией, посвященной вопросу об отношении христианства к войне. Резолюции этих комиссий, принятые общим собранием и отредактированные специальным редакционным комитетом, на-

157

печатаны, вместе с другими материалами, в вышеупомянутой книге «The Churches survey their task».

Нет возможности в кратком отчете описать всю ту сложную работу, которая велась в комиссиях. Хотелось бы только особо отметить то, что было внесено в работу русскими делегатами, положение которых было очень ответственно и трудно. На Съезде преобладали все же протестанты, что не могло не отразиться на его деятельности и на принятых им резолюций. Многое, что происходило на Съезде, навеяно было интересами западного, преимущественно англо-саксонского мира и характерными особенностями его жизни. Нам, русским эмигрантам, интересы эти во многих отношениях далеки и чужды. Политически мы стоим вне действительной жизни, являемся только ее зрителями. Это является нашим минусом, но в то же время дает нам и некоторые действительные преимущества. Именно, мы обладаем способностью подлинно незаинтересованная и, следовательно, беспристрастного и объективного подхода к тем проблемам, обсуждение которых с точки зрения живых интересов менее отвлеченно, но в то же время может быть и менее объективным. Кроме того, как ни далеко стоит русское православие от проблем «практического христианства» — и это наш большой недостаток — все же в глубинах своих оно таит такие интуиции, которые в конце концов приводят к иным решениям основных жизненных проблем по сравнению с решениями, принимаемыми западными вероисповеданиями, протестантством и римским католичеством. Мы везде старались внести это «свое» в освещение поставленных на обсуждение вопросов, — не нам судить, насколько это удалось сделать и провести.

Существовала опасность, что вторая комиссия, посвященная проблеме отношения Церкви к государству, превратится в некий трибунал, призванный судить одни политические режимы с точки зрения других, им противоположных и враждебных. И так как на Съезде преобладали представители демократических государств, то существовала опасность, что работы комиссии превратятся в политический суд над диктатурами. Нужно было проявить особую осторожность, чтобы христианское дело не превратилось в политический процесс и в то же время не растворилось в беспринципном оппортунизме. Это понимали многие участники и руководители второй комиссии, это в значительной степени облегчало все дело. Но следует с полным беспристрастием отметить, что правильной постановке вопроса содействовали во многом русские делегаты. Проф. Б. П. Вышеславцевым были сформулированы во второй комиссии следующие пункты, которые отлично выразили правильную постановку названного вопроса, помогшую избежать многих подводных камней. Пункты эти были предметом его речи, произнесенной на пленуме, и в общем смысле, так же как и в отдельных выражениях, отразились на тексте принятой второй комиссией резолюции. Пункты эти таковы:

158

«1. Христианская Церковь имеет право и обязана высказывать свои суждения о справедливости и несправедливости известных политических форм — в особенности же в период их кризиса и великих преобразований.

2. В грандиозном современном конфликте демократий с диктатурами и с государственным тоталитаризмом христианская Церковь должна стоять высоко над спорящими и не солидаризироваться ни с одним из них. В то же время она должна формулировать те политические ценности и изобличать те демонии, которые свойственны как демократии, так и диктатурам.

3. Основная ценность, присущая демократии, есть ценность человеческой личности, которая защищается в демократиях признанием субъективных публичных прав человека и гражданина. Самое основное из этих прав есть право свободы человеческой совести. Парламентаризм и режим современных политических партий не являются вечными ценностями — напротив, в этих институтах всего легче проявляются демонии демократического образа правления.

4. Что касается до диктатур, то с точки зрения христианского понятия справедливости эту политическую форму нужно признать равносильной военному положению или положению необходимой обороны. Диктатура не есть какая-либо политическая форма, но является переходной стадией, из которой может родиться новое государство будущего; однако же может случиться, что диктатура выродится в род самого примитивного и хорошо знакомого истории деспотизма. В опасности этой лежит демонизм всех диктаториальных режимов.

5. Существуют различные диктатуры и различные виды тоталитарных режимов. Нельзя поэтому вынести о них какого-либо общего, однозначного суждения. Существуют диктатуры, которые не склонны отрицать духовной свободы личности, которые не преследуют религии и не гонят Церкви. Но существуют диктатуры, которые целиком поглощают человеческую свободу, предписывают исповедание обязательной государственной идеологии, гонят религию и Церковь. Отношение христиан к тому и другому виду диктатур не может быть вполне одинаковым».

В принятых резолюциях Съезд не солидаризировался с какой-либо определенной формой государственного устройства. Одинаково были им осуждены, как дезинтегрирующие тенденции современной жизни, созданные новейшей демократической культурой, так и те новейшие тенденции к интеграции, которые приводят к превращению государства в абсолютную ценность. «Мы признаем, говорится в вышеупомянутом Послании Съезда, что государство в своей собственной сфере обладает высшим авторитетом. Ему свыше поставлена задача блюсти правовой порядок и направлять жизнь своего народа». Но так как власть исходит от Бога, то и государственная власть подчинена Его суду. Бог есть источник права и справедливости, а государство не господин, а слуга народа. «Христианин может призна-

159

вать высшую власть только за Богом; его лояльность по отношению к государству вытекает из его отношения к Богу и никогда не может вытеснить этой подчиненности нашей Богу и стать на ее место». В основной резолюции подчеркивается также, что государство в этом греховном мире, в котором мы живем, часто становится орудием греха и зла. Государство не является последним источником права, но только его гарантом. Таким образом осуждается всякая попытка абсолютизации государства, откуда бы она ни исходила.

Другого характера затруднения встали в пятой комиссии — в особенности в ее секции, посвященной проблеме войны. Нам, русским, казалось, что наши западные братья подходят к этому вопросу не с достаточной диалектичностью — не формулируют достаточно резко того безысходного трагизма, который должен отличать христианское отношение к этой страшной проблеме. В протестантизме существуют по вопросу о войне две различных и противоположных установки. Одна из них, свойственная протестантизму германскому, считает войну неизбежным Божиим наказанием, от которого не уйти человеку. Некоторые представители этого взгляда склонны даже идти дальше и видеть в войне известное божеское решение («Entscheidung»), через которое Божество проводит свою волю в мире и в то же время карает человека. Война, таким образом, если прямо не оправдывается, то во всяком случае считается неизбежным установлением сего мира. Другой, противоположный взгляд, характерный для протестантского отношения к войне, решительно отрицает войну, как всякое насилие, и требует для христиан непротивления, неучастия в войне. Тому и другому взгляду нам пришлось противопоставить ту точку зрения, которую мы считали православной, ¹) и которую можно назвать теорией деятельного, активного трагизма в отношении человека к проблеме войны. Она была формулирована в представленных в пятую комиссию пишущим эти строки тезисах, которые были также предметом его речи на собрании пленума.

«Будучи согласным с главными выводами проекта резолюции, я не могу не подчеркнуть различия религиозных чувств и теологических соображений, которые определяют наше православное отношение к войне. Подчеркиваю, что я говорю не только от себя лично, но и от имени некоторых представителей нашей православной группы.

1. Основным для нас является переживание мистического зла убийства, религиозной и метафизической сущности уничтожения чужой человеческой жизни. Момент этот совершенно не выражен в меморандуме, что весьма ослабляет его убедительность и силу. Для нас ужас убийства вытекает не из чувства простой сентимен-

¹) Редакция «Нового Града» не считает возможным признать характер исключительной православности за резолюцией русской группы. Трагизм войны делает неизбежным и в православии наличие разных личных решений.

160

тальности, но из глубочайших религиозных переживаний. Человекоубийство является, согласно Библии, первым и самым отвратительным преступлением — первым последствием грехопадения (убийство Каином Авеля, проклятие Каина, заповедь «не убий», суждения об этом всех отцов Церкви и пр.). Ужас войны заключается в этом допущении убийства, переходящем иногда в его прославление. Тот, кто не чувствует мистического ужаса убийства, тот не способен к восприятию ужаса греха и лишен способности любви. Ибо запрещение убийства есть выражение минимума любви человека к своему ближнему. Кто не владеет этим минимумом, тот не способен переживать раскаяния в грехе, так как убийство есть предел греха. Мы обязаны сказать это миру, так как современный мир потерял эту способность и уже более не реагирует на человекоубийство, считая его делом нормальным и обычным.

2. Диалектика, свойственная нашему нравственному отношению к войне, начинается там, где ужас убийства сталкивается с угрозой насильственной смерти, нависшей над моими близкими, моим народом, моим государством. Могу ли я из чисто индивидуалистического стремления не впасть в грех, допустить, что будут на моих глазах убиваемы мои братья, мои дети, мои близкие? Может ли мое созерцание акта убийства, совершаемого другим человеком, быть спокойным и бездеятельным? Все теории непротивления злу насилием грешат тем, что они хотят из человека сделать пассивного созерцателя чужого убийства. Они хотят человека из участника возможной житейской драмы превратить в простого зрителя, который смотрит на мировую трагедию как бы со сцены, во имя того, что хочет не замарать рук и тем спастись. Настоящая трагедия войны и убийства заключается в том, что человек принужден стать действующим лицом трагедии. Бывают ситуации, когда человек обязан, жертвуя своей собственной жизнью, взять на свою душу грех для спасения жизни своих ближних. Поднимая меч и совершая насилие, даже для защиты, мы совершаем зло и потому грешим, но можем быть оправданы перед лицом Высшего Судьи, как человеческое право оправдывает преступление, совершенное в состоянии необходимой обороны.

3. Отсюда следует, что война с христианской точки зрения мыслима (однако отнюдь не рекомендуется) при следующих условиях: а) как состояние, вызванное крайней необходимостью обороны, а не как институт международного права; б) как последнее средство защиты, которое можно применять только тогда, когда исчерпаны все другие средства. Тогда в трагической ситуации крайней нужды, христианин может и должен взять на себя грех, чтобы избежать большого и страшного греха — именно, пассивного созерцания, ради спасения своей индивидуальной души, убийства своих близких, гибели своего народа и своего государства.

161

4. К сказанному нужно еще прибавить, что тот акт самообороны, о котором мы говорим, и который называется неизбежной войной, не является актом индивидуальным, но актом соборным. Нельзя апеллировать только к одной индивидуальной совести человека, так как существует еще соборная совесть — совесть нации, совесть государства. Нельзя утверждать, что соборная совесть непогрешима и не может ошибаться. Но в то же время невозможно сводить все к совести индивидуальной, рассматривать все с точки зрения интересов отдельной человеческой души. Существует особый моральный эгоизм, который личное спасение ставит выше жизни своих ближних, своего народа, своего государства. Впадать в него столь же ошибочно, как и верить в абсолютную непогрешимость человеческого коллектива. Поэтому едва ли возможно вопрос о войне сводить только к одной индивидуальной совести и не соображаться с требованиями совести соборной. С этой точки зрения едва ли можно без всяких оговорок принять положения, изложенные в одном из пунктов проекта резолюции о войне, где допускается уклонение от воинской повинности на основании «сознательных» убеждений отдельного человека».

Пункты эти были предметом особого обсуждения в комиссии и в редакционном комитете. Считаясь с ними, предварительный проект резолюции был подвергнут пересмотру и в него вставлен особый абзац, напечатанный курсивом и содержащий суровое осуждение войны. (Цитируемая книга, стр. 178). ¹)

Недостаток места не позволяет нам подробно останавливаться на резолюциях, касающихся существующего экономического порядка и отношения Церкви к вопросам воспитания. В сокращенном тексте, формулированном в Обращении Съезда ко всему миру, по поводу экономического порядка говорится между прочим следующее: «В области экономической первым долгом является настойчивое указание, что всякая экономическая деятельность, как и все сферы человеческой жизни, должна быть подчинена закону Христову. И прежде всего с точки зрения христианской совести не может быть терпимо существование экономических классов, являющихся препятствием для осуществления братских отношений между людьми. Между тем мы стоим перед все продолжающимся нестерпимым неравенством людей в их воспитании, в распределении досуга и в прочих условиях жизни. Развитие экономической жизни привело к увеличению погони за стяжанием и создало совершенно ложное понятие об экономическом и социальном успехе… Сейчас мы являемся свидетелями возникновения социальных движений, представляющих собою реакцию против указанных фактов. Но они связывают борьбу за социальную справедливость с отрицанием всякой религиозной веры… Церковь не может поддер-

¹) Поясняем: пункт о законности неучастия в войне вошел в резолюцию Оксфордского Съезда, и редакция «Нового Града» это приветствует, как большое достижение христианской совести.

162

живать утопических надежд, питаемых этими движениями, и решительно отвергает их безбожный характер. Но в тоже время нельзя не признать, что сами христиане вследствие свойственной им слепоты к вопиющему злу в экономических отношениях людей, несут на себе долю ответственности за антирелигиозный характер названных движений».

В области вопросов воспитания настойчиво высказывается требование, что Церковь должна иметь свободу воспитывать своих детей в христианском духе. При наличии конфликта между Церковью и не-христианским пониманием жизни, Церковь призывается к тому, чтобы «быть готовой к борьбе за христианскую правду». Задачей христианского воспитания является, по словам резолюции, обеспечение наиболее широкой возможности к развитию тех «даров», какие Господь вложил в человеческую душу. Осуждается всякое проведение принципа неравенства в воспитании, препятствующего идеям истинного братства в социальной жизни.

Труды Оксфордского Съезда кладут фундамент для будущей многолетней работы по объединению христианских Церквей и по выработке общехристианского понимания основных проблем человеческого поведения в сложных и трудных условиях современной жизни. Мы стоим только в самом начале этого пути, этой трудной задачи, разрешение которой зависит в значительной степени от сочувствия начатому делу со стороны членов Церкви, всей верующей паствы. К сожалению, в нашей русской среде об экуменическом движении мало знают и мало им интересуются. Сделанный краткий отчет о Съезде ставит своей целью пробудить интерес русской эмиграции к тому начинанию, которое возникло 12 лет назад в Стокгольме, и существенным моментом в развитии которого был Оксфордский Съезд. Пожелаем же, чтобы движение это нашло широкий отклик в русской православной среде.

Н. Н. Алексеев.

Страница сгенерирована за 0.01 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com