Киреевский И.В. Письмо Оптинскому старцу Макарию, 1852 г.

ЕМУ ЖЕ *).

(1852)

От всего сердца уважаемый Батюшка!

Вчера ввечеру получили мы письмо Ваше и рукопись* перевода Исаака Сирина (с Волховским купчем В. И. Курк.), а сегодня еще письмо по почте от 8 Августа. Но сегодня с самого утра я должен был ездить по делу нашего процесса, и потому не мог просмотреть замечаний Ваших на перевод Троицкой Академии, и только половину Вашего перевода 1-й главы Ис. С. успел прочесть и сличить с переводом Лаврским и Паѵсиевским. До сих пор мне кажется, во всех тех местах, где Вы отступаете от перевода Лаврского, Вы совершенно правы и смысл у Вас вернее. Но, не смотря на это, мне кажется, что перевод Паисия все еще остается превосходнее, и хотя смысл в нем иногда не совсем ясен с первого взгляда, но эта неясность поощряет к внимательнейшему изысканию, а в других местах в Словенском переводе смысл полнее не только

*) Напечат. там же, стр. 175.

259

от выражения, но и от самого оттенка слова. Например: у Вас сказано: «сердце, вместо Божественного услаждения увлечется в служение чувствам». В словянском переводе: «разсыпается бо сердце от сладости Божия в служение чувств». Слово: рассыпается от сладости, может и неправильно по законам наружной Логики, но влагает в ум понятия истинные, и между прочим оно дает разуметь, что сладость Божественная доступна только цельности сердечной, а при несохранении этой цельности сердце служит внешним чувствам.—Также выражение: «иже истинного сердца своего уцеломудряет видение ума слова», дает не только понятие о исправлении сердечном, но еще и о том, что пожелание нечистое есть ложь сердца, которою человек сам себя обманывает, думая желать того, чего в самом деле не желает.— Впрочем, может быть я вижу в этих выражениях и излишнее; главное было в прямом смысле, а оттенка вещь посторонняя.—Прочтя все слово и все замечания, я сообщу Вам мое мнение, потому что Вы приказываете мне это сделать.— Митрополиту думаем мы отвезти Ваши рукописи завтра, если Богу будет угодно.—0 вопросе Вашем: можно-ли писать по-русски: от тою же к тому же, Н. П. уже сообщила мнение Митрополита. Я же думал, что написать Вам в последнем письме, что никак не вижу почему бы нельзя было сказать этого. По моему мнению это столько возможно по Русски, сколько и по Словянски. Сомнение Ваше о том, не повредит ли некоторым то мнение, которое Ис. Сирин имел о положении земли, если это мнение оставить без примечания,— я представлю на рассуждение Митрополита, также как и то, что Вы изволите писать о переводе слова разум. Я с своей стороны в этом последнем случае совершенно согласен с Вами.—Что же касается до того, что Вы изволите писать мне, чтобы я вник и уразумел и , сказал Вам свое мнение (!) о той, не совсем понятной, материи, которая заключается между 16 и 20 стр. 28-го листа на обороте, то это приказание Ваше не потому удивило меня, что требовало от меня объяснения для Вас! но потому показалось мне поразительным, что в самом деле Бог устроил так, что я могу Вам сообщить на это ответ. Ибо тому 16 лет, когда я в первый раз читал Исаака Сирина, Богу угодно было, чтобы я именно об этом месте просил объяснения у покойного о. Филарета Новоспасского, который сказал мне, что это место толкуется так, что под словом «Главо и основание всея твари», понимается Михаил Архангел.—Видно надобно было о. Филарету передать это Вам; но как Вы не были тогда при нем, то Бог вложил мне в мысль, спросить его именно об этом.—Спешу, чтобы письмо мое попало на почту хотя со штрафом. Испрашиваю Ваших Св. молитв и Св. благословения, и с глубочайшим почтением и преданностью остаюсь Ваш покорный слуга и духовный сын И. К.

260