В основу настоящей книги легли лекции студентам Православного Богословского института (Свято-Сергиевской Духовной Академии) в Париже и чтения на повторительных курсах для священников там же. Предлагаемый труд представляет собой историческое, богословское и практическое истолкование Божественной Литургии. Со времени вышедшей еще в начале прошлого столетия книги И. Дмитревского православная богословская литература не имела такого руководства для объяснения Литургии, которое могло бы быть полезным как для пастыря, так и для рядового верующего. На Западе и у католиков, и у англикан, и у протестантов имеется немало таких исследований и толкований, и они постоянно и дальше продолжают усовершенствовать подобные издания и применять их к требованиям читателей. Потребность истолкования Литургии ощущается уже давно у нас. С одной стороны, богатая символизмом наша Литургия не во всем понятна верующему; с другой, очень большое количество специальных вопросов требует своего исторического и богословского обоснования и объяснения. К удовлетворению обеих задач и было направлено наше намерение при составлении настоящего курса. В основу богословских и символических объяснений легли толкования св. Максима Исповедника, св. Германа Константинопольского, Николая Кавасилы и Симеона Солунского, равно как и вся вообще патристическая литература. Что же касается разрешения спорных научных вопросов, мы старались искать ответа у всех литургических и исторических авторитетов, без различия их конфессиональной принадлежности. Литература

вопроса безгранична, и, разумеется, нельзя исчерпать всего океана библиографии, но то, что было нам доступно в библиотеках Парижа и других центров, было нами использовано.

Настоящая книга не есть исследование. Это компилятивный труд, как и всякий курс лекций. Целью его было удовлетворить разные слои православных читателей. Хотелось бы верить, что и священник, и мирянин, равно как и начинающий студент, и специалист в литургике найдут в ней для себя что-нибудь полезное.

Париж, август 1946 г.

Сергиевское Подворье.

ОТДЕЛ ПЕРВЫЙ

ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ИСТОРИЯ ЛИТУРГИИ

БОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТУРГИЯ

«Велия благочестия тайна», Воплощение Сына Божия, «таинство, от века утаенное и несведомое ангелом», обновляется в литургической жизни христиан ежедневно в евхаристическом священнодействии. Евхаристия была, есть и будет центральным нервом христианской жизни. Если в наше время евхаристическая жизнь ослабела настолько, что мы утратили почти совершенно подобающее евхаристическое сознание и относимся к совершающейся в храмах Божественной Литургии как к одному из обрядов и почитаем служение благодарственного молебствия или акафиста чуть ли не более важным в богослужении, то во времена подлинной церковной жизни было не так. Евхаристия в сознании древних византийцев и москвитян до XV-XVI вв. была основой и завершением всей богослужебной жизни. Последующая жизнь докончила постепенно совершавшийся процесс расцерковления быта. Все то, что концентрировалось около Евхаристии как центра богослужебной жизни, все таинства, молитвословия и чинопоследования Православной Церкви постепенно превратились в сознании христиан в частные требы, стали частным делом данного человека, данной семьи, до которого соборному сознанию общины, казалось бы, нет и дела. Между тем, как во времена древнейшие, апостольские, так и в период роста и расцвета церковного сознания, в Византии, да и в древней Руси дело обстояло не так. Все, совершавшееся в церковной и храмовой жизни христиан, концентрировалось около Литургии, связывалось с ней, включалось в ее состав. Действительно: уже во времена седой древности христианства крещение катихуменов совершалось во время Литургии, во дни, особо для того предназначенные, как-то: Пасха, Рождество, Богоявление и некоторые другие. О таких «крещальных Литургиях» говорят писатели II и последующих веков (св. мч. Иустин Философ, Сильвия Аквитанка и др.). Брак и елеосвящение также включались в состав Литургии; венчание совершалось до евхаристического канона, вероятно, во время литургии оглашенных, приблизительно около времени чтения Апостола и Евангелия, и после молодые причащались Св. Тайн; елеосвящение, претерпевшее столь сложную эволюцию своего чина, также было вставлено в рамки Литургии: освящение елея совершалось во время проскомидии, а помазание — после заамвонной молитвы. Миро и теперь освящается во время Литургии, сразу же после освящения Даров в Великий Четверг. Священство неотделимо от Литургии. Кроме того, все то, что схоластическая

наука почему-то не называет таинством, но что в сознании отцов и писателей Церкви было и есть таинство, как-то: освящение храма, освящение антиминса, богоявленское освящение воды, пострижение в монашество, — так или иначе приурочивается ко времени Литургии или даже введено в ее состав. Даже и отпевание покойных обычно предваряется заупокойной Литургией. Только впоследствии, под влиянием процесса обмирщения жизни и ее расцерковления, эта органическая связь прервалась, и все таинства в сознании верующего народа превратились в требы, а некоторые из них стали почитаться просто обрядами, и сама Евхаристия перестала быть духовным насущным хлебом.

У свв. отцов и писателей Церкви находим немало подтверждений сказанному. Так, псевдо-Дионисий («De eccl. hierarch.» 3:1) называет Евхаристию «Таинством таинств» и считает, что «каждое из иерархических священнодействий как незавершительное ἀτελὴς μὲν οὖσα [будучи незавершенным] не совершает окончательно приобщения нашего». Соответствующая схолия св. Максима Исповедника объясняет: «Незавершительное означает, что никакое таинство не бывает совершенно без причастия» 1). Св. Григорий Палама в своем «Исповедании Православной веры» говорит: «Мы любим все церковные предания, записанные и незаписанные, и прежде всего таинственное и всесвятое священнодействие, причащение и молитвенное собрание, в котором совершаются и другие священнодействия» 2).Симеон Солунский учит, что «завершение всякого священнодействия и печать всякого Божественного таинства есть священное причащение» 3).

Кроме того, надо помнить, что природа самой Церкви евхаристична. Церковь есть Тело Христово. Евхаристия есть также Тело Христово. Поэтому без Евхаристии нет церковности, нет и не может быть оцерковления жизни. Также и Евхаристия немыслима вне Церкви. Вне Церкви можно лишь представлять Сионскую Вечерю, символизировать ее, но не совершать евхаристическое Жертвоприношение. Вне Церкви она безблагодатна. Евхаристия, как и вообще таинственная жизнь, не может быть без освящающей силы Св. Духа.

Нельзя ограничивать понятие Церкви одним только классическим определением катехизиса: «Церковь есть общество верующих, объединенных общей верой...» и т.д. Церковь не может быть сведена только к этим канонически-администра-

1) М. Р. Gr. Т. 4, col. 136 А.

2) М. Р. Gr. Т. 150, col. 766 D — 767 А.

3) М. Р. Gr. Т. 155, col. 512 D.

тивным рамкам. Числиться в списках прихода и участвовать в приходских собраниях не значит еще само по себе жить в Церкви. Нельзя, — вспомним Ю. Ф. Самарина, — только относиться к Церкви или числиться в ней, надо в ней (то есть ею) жить. Надо живо, реально, конкретно участвовать в жизни Церкви, т.е. в жизни мистического Тела Христа. Надо быть живой частью этого Тела. Надо быть участником, т.е. причастником этого Тела. Св. Максим Исповедник учил в своем «Тайноводстве»: «Святая Церковь является как образ Первообраза, совершающею в отношении к нам действия, подобные делам Божиим. Ибо как ни велико, почти неисчетно, число мужей, жен и детей, отделяющихся друг от друга и весьма значительно различающихся между собой родом, внешним видом, поколением, языком, равно как и образом жизни, возрастом и понятиями, привычками, нравами и родом занятий, способностями, познаниями, личными достоинствами и внешним положением, характером и настроением души, как ни велико число и как ни разнообразен вид возрождаемых ею и через нее воссозидаемых и обновляемых духом, Церковь всем равно сообщает и дарует один образ и наименование» 4). Церковь есть то Тело, Глава коему — Христос.

С не меньшей определенностью учит о нас как о членах мистического Тела Христова один из лучших толкователей нашей Литургии Николай Кавасила (XIV в.). Церковь для него не символически обозначается в Таинстве Евхаристии, но «как в сердце уже заключены члены тела или в корне дерева его ветви, или в виноградной лозе ее грозди». «Ибо здесь, — говорит он, — не только общность наименования или аналогия сходства, но реальное (прагматическое) тождество». «В действительности, это Таинство есть Тело и Кровь Христовы, и для Церкви Христовой они суть истинная пища и питие. Церковь, причастная им, не их превращает в человеческое тело, как это случается с обычной пищей, но сама претворяется в них, ибо высшее (божественное) побеждает тварное. Железо, прикоснувшееся огню, само становится огнем (раскаляется), а не допускает огню превратиться в железо. И подобно тому, как раскаленное железо не представляется нашему взору железом, но огнем, так как свойства железа как будто, бы поглощены огнем, точно так же, если бы можно было видеть Христову Церковь, поскольку она соединена с Ним и причастна Его Плоти, мы не увидели бы ничего иного, кроме Тела Господня». Он ссылается дальше на 1 Кор. 12:27, что мы — «Тело Христово, а порознь — члены»: это надо понимать не гиперболически, не в переносном смысле, как мы говорим о членах

4) М. Р. Gr. Т. 91, col. 665 С — 668 В.

семейства, но совершенно конкретно и реально. «Ибо это значит, что верующие уже теперь живут благодаря этой Крови Христовой жизнью во Христе, подлинно завися от Главы этого Тела, Христа, и облечены этою Плотью Христовой. Таким вот образом Церковь является в таинстве евхаристического причащения» 5).

Наше мировоззрение должно быть евхаристично, и жить надо в евхаристической настроенности. Церковь приносит в Литургии благодарение Господу «о всех благодеяниих, на нас бывших, явленных и неявленных», «о всех и за вся». Священнодействующий иерей приносит жертву «о своих грехах и о людских невежествиях», или, выражаясь словами молитвы св. Амвросия Медиоланского, он -

«приносит Господу скорби людей,

плененных воздыхания, страдания убогих,

нужды путешествующих, немощных скорби,

старых немощи, рыдания младенцев,

обеты дев, молитвы вдов и сирот умиление.

Иерей, а с ним и все молитвенное собрание и всякий верующий, должен в Евхаристии сосредоточить всю свою молитвенную жизнь. К евхаристической Чаше приносится всякая скорбь и всякая радость; они должны растворяться в ней. Евхаристия должна обнимать и освящать всю жизнь христианина, его творчество, его дела и порывы.

Поэтому Литургия и евхаристическая жизнь не есть и не может быть ограничена подачей записок о здравии и упокоении. Евхаристическая жизнь не есть просто стояние в церкви и присутствование при совершающемся в храме чинопоследовании. Евхаристическая жизнь не есть слушание церковных песнопений. Мирянин не присутствует, а активно, молитвенно переживает совершающуюся литургическую, голгофскую драму и причащается.

В Единой Церкви не может не быть единой Евхаристии. Но с этим вовсе не стоит в противоречии тот факт, что, при многочисленности Поместных Церквей, разнообразии входящих в них многих племен и народов, различных исторических наслоений, традиций и пр., существует огромное количество разных типов евхаристических молитв, или анафор. Единство Церкви и единство Евхаристии вовсе не требует одинаковости в богослужебном ритуале; варианты, поместные особенности не только терпимы, но и важны как доказательство соборной природы Церкви.

Поэтому от одной Сионской Вечери Господней и от более или менее единообразной апостольской Вечери в течение ис-

5) М. Р. Gr. Т. 150, col. 452 С — 453 А.

тории образовалось огромное количество разных типов евхаристических молитв. Так, Ренодо знал при состоянии науки в его время 50 анафор у одних только яковитов и маронитов, у эфиопов нам известны до 16-ти литургий. С другой стороны, более унифицированная в целом западная месса знает варианты отдельных молитв одного и того же евхаристического типа. Литургисты знают, что Римская месса в древности насчитывала свыше 240 молитв «praefatio» [вступление]. Амвросианская литургия меняла «praefatio» почти каждый день года. Мозарабская литургия тоже была очень богата вариантами. Кодекс еп. Порфирия (может быть, древнейший из известных рукописных формуляров византийской группы литургий), названный самим владельцем «сапфиром синайским», знает многообразные заамвонные молитвы, не читающиеся теперь, но в древности менявшиеся во дни великих праздников.

Наука классифицировала все это многообразие и все варианты в несколько групп (литургических фамилий) и подробно изучила происхождение, эволюцию и историю всех их. Поэтому перед пытливым сознанием церковного христианина стоит вопрос о необходимости всестороннего изучения важнейшего христианского Таинства. Это изучение должно вестись в разных направлениях, и нашему истолкованию Божественной Литургии следует придать характер как литургико-исторического, так и богословского. Иными словами, нам предстоит изучать не только историю чина, но и его богословское содержание. Ибо никогда нельзя забывать, что для христианского церковного сознания богослужение есть живая и жизненная философия Православия, а не только обряд, как его понимает не оцерковленное сознание. Или, пользуясь словами св. Иринея Лионского, надо сказать: «Наше учение согласно с Евхаристией, и Евхаристия, в свою очередь, подтверждает учение» 6).

ИСТОРИЯ ЛИТУРГИИ

ПРЕДВЕЧНЫЙ СМЫСЛ ЕВХАРИСТИИ

Таинство Евхаристии установлено Спасителем на Его последней Вечере с учениками при произнесении Им слов «приимите, ядите... пийте от нея вси... сие творите в Мое воспоминание...» Но еще задолго до этой таинственной трапезы

6) «Advers. haeres.», 4:18:5.

Спаситель раскрыл апостолам мистический смысл причащения Его Тела и Крови. В самом деле, сразу же после первого чудесного насыщения 5 000 человек пятью хлебами, т.е. еще задолго до Преображения и до Его входа в Иерусалим, точнее в период между I и II пасхой Своего общественного служения 7), Господь Иисус Христос произнес в капернаумской синагоге Свою проповедь о Хлебе Жизни. Тут, среди этих стройных колонн классического греческого стиля, украшенных, однако, и еврейскими религиозными эмблемами — семисвечниками, гранатовыми яблоками, шестиконечными звездами, — в этом, ныне вполне уже раскопанном и очищенном дивном портике данной синагоги, с видом на Тивериадское море, Спасителем было предложено Его учение о Небесном Вечном Хлебе (Ин. 6:24-66).

В сущности, эта проповедь естественно распадается на две части: предварительную, в которой Он говорит большею ветхозаветном прообразе Евхаристии (ст. 27-47), и само учение о Небесном Хлебе Жизни (ст. 48-66).

Обратиться к ветхозаветному символу Евхаристии побудили Спасителя сами же ученики, вспомнив по поводу бывшего накануне (Ин. 6:12) чудесного насыщения 5 000 людей ветхозаветное чудо с падавшей с неба манной: «Отцы наши ели манну в пустыне, как написано: хлеб с неба дал им есть» (Ин. 6:31. Исх. 16:15. Пс. 77:24). Господь должен был, как часто и в других случаях, иметь перед Собой узкую национальную психологию иудейскую и их известную косность, неспособность подняться над уровнем исторического и буквального понимания библейских фактов. Надо было им показать, что манна была только прообразом истинного Небесного Хлеба. Но это все же никак не значило бы, что она является опять-таки только единичным историческим фактом, простым эпизодом иудейской истории. Манна была символом Вечного Хлеба. Это конкретное историческое событие было и служит прообразом, «типом» вечной реальности, от века установленной евхаристической трапезы. Но только прообразом, и потому неполным и несовершенным. Манна была чудесной пищей, падавшей с неба, тогда как Евхаристия есть само истинное Тело Христово: манна падала только в известное время, а Евхаристия установлена на бесконечные времена, «всегда, ныне и присно и во веки веков». Манна питала только тело, тогда как Небесный Хлеб питает всецелого человека и проходит «во уды, во вся составы, во утробу, в сердце». Он сообщает человеку бессмертие, которое не в состоянии была дать манна.

7) Lagrange. «L’Evangile de Jesus Christ». Paris, 1939, p. 210.

Св. Кирилл Александрийский в своем толковании на Евангелие от Иоанна (3:6) так объясняет эту связь: «Манна питала в пустыне один только народ иудейский, тогда как во вселенной существуют бесчисленные другие народы. Истинный Хлеб Жизни, сошедший с неба, имеет силу питать всю вселенную и давать ей совершенную жизнь» 8).

Псалмопевец воспринял эту ветхозаветную манну как «хлеб небесный и хлеб ангельский» (Пс. 77:24-25). По этому поводу тот же св. Кирилл говорит, что хотя ангелы и не могут вкушать грубой пищи, «но ничего не воспрещает думать, что т.к. они суть духи, то и могут нуждаться в таковой же пище, очевидно духовной и умственной». И несколько дальше: «Христос есть Хлеб и самих ангелов» 9). И св. Амвросий Миланский учит: «Тобою (т.е. Хлебом Небесным) питаются преизобильно ангелы на небе» 10).

Но обратимся к более существенной части той же капернаумской беседы Господа. Не манна есть истинная и вечная жизнь, а Христос — Хлеб, сшедший с небес (6:41). В этом учении Христа важны две главные мысли, а именно: а) Евхаристия воскрешает вкушающих от нее (ст. 48-54) и б) Евхаристия есть соборное единство всех ее причастников, членов таинственного Тела Христова (ст. 56).

1. В самом деле, если прообраз Евхаристии, манна, могла только напитать человеческие физические силы странствующих в пустыне иудеев и имела, таким образом, только временное значение, то вечный смысл Евхаристии есть воскрешение и вечная жизнь. «Я есмь Хлеб жизни. Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; Хлеб же, сходящий с неба, таков, что идущий его не умрет» (ст. 48-50). Этот Хлеб, т.е. Плоть Господа, дается за жизнь мира, и ядущий его жить будет вовек (ст. 51), а тот, кто не будет есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, не будет иметь в себе жизни (ст. 53). «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу Его в последний день» (ст. 54).

Св. Кирилл Александрийский, толкуя ст. 51, так догматизирует по этому поводу: «Поскольку Животворящее Слово Божие вселилось во Плоти, Оно преобразовало его (т. е. Тело) в собственное качество, т.е. жизнь, и, всецело соединившись с ним неизреченным образом единения, сделало его животворным, каково и Само Оно есть по природе. Поэтому Тело Христа

8) «In Joann.», 3:6. — М. Р. Gr. Т. 73, col. 500 D — 501 A.

9) Ibid., 4:2, col. 561 BD.

10) M. P. L. T. 17, col. 754 D.

животворит тех, которые становятся причастниками его, так как оно изгоняет смерть, когда является между умирающими, и удаляет тление, нося в себе Слово, совершенно уничтожающее тление» 11). И несколько далее св. отец продолжает говорить о границах этой воскрешающей мощи Тела Христова: «Оживет всякая плоть, ибо пророческое слово предвозвещает, что восстанут мертвые» (Ис. 26:19). Мы думаем, что следствия таинства Воскресения Христова простираются на все человечество. А Златоуст учит: «В Ветхом Завете было обещание долговечности и многолетия, но теперь обещается не просто долговечность, но жизнь, конца не имеющая» 12). Таким образом, Евхаристия есть единая существенная связь наша с умершими. Причащаясь Тела и Крови Христовых, мы входим в теснейшее общение и с усопшими причастниками их. В византийском же чине проскомидии, как это будет ясно из дальнейшего изложения, это общение с миром усопших становится особенно ясным благодаря молитвенному поминовению имен живых и усопших при вынимании частиц из просфор и потом при погружении их в Чашу Св. Крови с произнесением слов: «Отмый, Господи, грехи всех поминавшихся честною Твоею Кровию и молитвами святых Твоих». Православная Литургия византийского чина являет, таким образом, особенно ясное литургическое исповедание общения со святыми и соборного единства церковного.

2. Из этого следует и другое: капернаумская беседа раскрывает и экклезиастический смысл Евхаристии. Спаситель говорит: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем» (6:56). Каждый, причащаясь Тайн Господних, становится членом Его мистического Тела, т. е. Церкви. Евхаристия есть Тело Христово, и Церковь, по ап. Павлу, также есть то же соборное Тело Христово (Еф. 4:15-16. Кол. 1:24). Другими словами, природа Церкви евхаристична. Евхаристии нет вне Церкви, ибо нет тела вне Тела; и Церковь не может быть без Евхаристии. Нельзя поэтому быть членом Церкви, но не причащаться того, что есть Тело Христово, или Сама Церковь. В Евхаристии знак церковности.

Вот что читаем мы у Златоуста: «Чтобы не любовию только, но и самим делом быть нам членами Плоти Христовой, будем соединяться с этой Плотью. А это бывает через пищу, которую Христос даровал, чтобы выразить Свою великую любовь к нам. Для этого Он смесил Самого Себя с нами и раство-

11) «In Joann.’’, 4:2, col. 580-581.

12) «In Joann.», homil. 47:1. — M. P. Gr. T. 59, col. 264.

рил Тело Свое в нас, чтобы мы составили нечто единое, как тело, соединенное с головою. И это есть знак самой сильной любви... Чтобы ввести нас в большее содружество с Собою и показать Свою любовь к нам, Он дал желающим не только видеть Его, но и осязать, и есть, и касаться зубами Плоти Его, и соединяться с Ним, и насыщать Им всякое желание» 13).

Вот каков этот таинственный Хлеб Жизни, Хлеб Небесный. Сам Христос, сошедший с небес и родившийся от Пречистой Девы в граде Вифлееме, в «Доме Хлеба», так как בית־לחם [Вифлеем] значит именно Дом Хлеба, — Он внесен по прошествии 40 дней, когда настало «время сотворити Господеви», в Храм и принят там праведным Симеоном, словно приношение Хлеба для Тайной Евхаристической Вечери. Предназначенный еще от вечности к причастию верных, к их освящению и обожению, как от вечности же, прежде создания мира, предназначен к заколению и Агнец Божий (1 Пет. 1:20).

В дивной молитве св. Амвросия Миланского, положенной Церковью для чтения иереем перед совершением Литургии, так сказано об этом Хлебе:

«Хлеб сладчайший... Хлеб чистейший, всякия сладости и благовония исполненный, Хлеб, имже питаются преизобильно ангели на небеси... Хлебе святый, Хлебе живый, Хлебе вожделенный, сходяй с небесе и даяй мирови жизнь» 14).

Хлеб, стало быть, вечного бессмертия. Хлеб соборного единения в Церкви.

Все в этом учении Спасителя полно тайны и не поддается анализу рассудка. Таинственность Хлеба вечной жизни обнаруживается и в самом библейском прообразе его, т.е. в этой необычайной ветхозаветной манне. «Иудеи, — говорит толкователь священного текста, — видя падающую манну, спрашивали друг друга: «Что есть это?» — ибо не знали, что это было... Эти слова, «что это», выраженные в виде вопроса, и делают они наименованием предмета и на сирском языке называют его «манна», т.е. «это что?» הוא מן 15).

Недоумение древнего иудея при виде необычайной небесной манны повторилось, правда гораздо резче, и при капернаумской проповеди Господа. Тут лишний раз в истории человеческого религиозного сознания подтвердился факт мучительной апории, безвыходного тупика.

13) «In Joann.», homil. 46:3, col. 260.

14) M. P. L. Т. 17, col. 754.

15) St. Cyrilli, op. cit., col. 509 D — 512 A. Это филологическое толкование совершенно верно. הוא מן по-еврейски значит «что это?» См. «Manne», par Lesetre, in: Dict. de la Bible, t. IV, col. 656-657.

В самом деле, иудейско-языческое сознание стремилось отделить мир от Бога, углубить пропасть между ними, подчеркнуть непреодолимую трансцендентность Бога для мира. Поэтому христианский догмат о Воплощении Слова, о вочеловечении Бога, то есть исповедание веры в имманентность Божества, при Его видимой трансцендентности, является для нехристианства столь неприемлемым и невероятным. Вот почему докетизм, манихейство, эвионитство, арианство так упорно сопротивлялись Православию и находили большое число сторонников среди образованных и в то же время благочестивых людей своего времени. Не просвещенный светом христианского учения ум искал в языческой философии и находил в ней доводы против такого, казалось бы, дерзновенного умаления Бога, кенозиса, так как обнищание Бога, Его снисхождение казалось безумием, а безумие было неприемлемо.

«По мнению языческих мыслителей, — скажем словами В. Несмелова, — все несчастье человеческой жизни заключается в связи бессмертного духа и смертного тела, потому что этой связью необходимо создается роковое противоречие в человеческой природе и жизни... Они признавали связь духа и тела в человеческой природе за связь неестественную, и это признание определило собой все дальнейшее построение их сотериологических воззрений» 16). И раз уж человеческий ум не может удовлетвориться ни системой материалистического монизма, ни системой монизма спиритуалистического или идеалистического, то естественно остается единоприемлемым миропонимание дуалистическое. Но если из дуалистического миропонимания (т.е. из признания наличности двух начал в человеке — духа и тела) легко вытекает соблазн окказионализма, который никак не в состоянии обосновать и осмыслить само бытие духа в чуждом ему теле, то, следовательно, надо искать чего-то другого, иного, чем окказионализм, подхода к телу и духу. Надо оправдать тело перед лицом духовного начала, надо уверовать в возможность его одухотворенности (σῶμα πνευματικόν [тело духовное]). Вот почему православная богословская мысль путем долгих и мучительных исканий, споров, богословских дерзновенных вопрошаний и, конечно, при участии многовекового мистического и аскетического опыта пришла к вере и учению об обоженной плоти, что у мистиков Востока выразилось в учении о «богоподобной плоти» (особенно у св. Григория Паламы).

Иудеи спрашивали: «Как Он может дать нам есть Свою Плоть?» (6:52). По этому поводу хорошо замечает Златоуст:

16) В. Несмелое. «Наука о человеке». Том II. С. 37.

«Что воскрешали пророки, это апостолы знали, хотя Писание говорит об этом и не так ясно; но чтобы кто-нибудь ел плоть, о том никогда не говорил ни один из пророков» 17).

Это именно σῶμα πνευματικόν или ὁμόθεον σῶμα [тело, единое с Божеством] было камнем преткновения для рационализировавших капернаумских слушателей Христа и осталось таким же камнем для современных рационалистов. Спрашивали иудеи: «Как Он может дать нам есть Свою Плоть?» (6:52). Слова Спасителя соблазняли даже близких Ему учеников, которые постоянно Его слушали (ст. 61). «И с этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним» (ст. 66).

Как это типично для всех времен, до нашего включительно! Чудеса Христовы иудеи видели и изумлялись; нравственному учению Его внимали и с благоговением принимали как самую возвышенную проповедь и этим готовы были ограничить круг своих религиозных потребностей. Догматическое же учение о вечном бытии Сына (Ин. 8:58) и о единосущии Его с Отцом показалось благочестивому иудею хулой (Ин. 5:18; 10:30-31). А уж это учение в «капернаумском сонмище» о возможности освящения тела, о причастии обоженной плоти, об обожении, таким образом, и себя и о воскресении в этом теле показалось безумием и повергло в скорбь иудейского рационалиста и оттолкнуло от Спасителя даже близких Ему учеников. Разве не то же мы видим и теперь? Разве не тот же дух рационализма и скепсиса томит наш разум? Разве не хотим мы в Тайной Вечере видеть только «трогательную» сцену прощальной трапезы с учениками и, вслед за тем, в Литургии только символическое воспоминание этой Вечери? Разве многие в наши дни не отходят от Христа и от Церкви, подобно соблазнившимся ученикам Господа?

Как многие в наше время готовы принять в Евангелии только «исключительно высокую нравственную проповедь» и вслед за Ренаном и Толстым видеть в Христе только «совершенного учителя морали»! Как многие не понимают, что Евхаристия есть центральная точка христианской религиозной жизни, что без нее нет Церкви, нет и Самого Вечного Богочеловека!

Существуют люди, которые воздыхают о духовных благах, — говорит Lagrange, — которые ищут их около Господа Иисуса Христа. Но Евхаристия их отвращает; они приемлют ее только как воспоминание прошлого. Но тогда Иисус перестает присутствовать среди них. В таком случае Он лишен божественного свойства быть везде и всегда со Своими. Он отдан

17) «In Joann.», homil. 46:2, col. 260.

определенному моменту истории... И они говорят: «Как может Этот Человек дать нам есть Свою Плоть?» 18)

Потому-то Спаситель и предложил эту Свою проповедь о Небесном Хлебе задолго до Тайной Вечери, чтобы приготовить Своих апостолов к принятию этой мысли, чтобы приучить к ней. Рационалистическое же сознание среднего религиозного обывателя не может принять этой слишком дерзновенной, головокружительной мысли. Она, по-видимому, останется «юродством» для многих и еще на многие века. Принять Евхаристию, принять учение об обоженной плоти, о вочеловечении Бога, может быть, гораздо труднее, чем согласиться с мыслью о существовании Бога.

УСТАНОВЛЕНИЕ ЕВХАРИСТИИ НА ТАЙНОЙ ВЕЧЕРЕ

Для полноты исторического разбора и правильности анализа евхаристического богослужения надо начать исследование с возможно более древних евхаристических молитв. Божественная Литургия, как и всякое церковное тайно действие, имеет свое обоснование в Св. Писании. Таинство Тела и Крови установлено Самим Господом на Его прощальной Вечере с учениками. По Его заповеди апостолы и их преемники продолжали совершать то же тайнодействие и передали это последующим поколениям как воспоминание о Господе, о Его земной жизни, искуплении, Тайной Вечере, страдании и смерти, Воскресении и вознесении на небо.

Поэтому перед литургистом встает в первую очередь вопрос о самой Вечере Господней с учениками, т.е. о времени ее совершения, ее порядке и некоторых подробностях.

Время совершения Спасителем Его прощальной Вечери представляется неясным при сопоставлении указаний синоптиков. Выходит, что Пасха и день опресночный отождествляются. (Мф.: «В первый день опресночный»; Мк.: то же; Лк.: «Настал день опресноков, в который надлежало закалать пасхального агнца».) Между тем, это не так. Пасха совершалась вечером 14 Нисана, первый день опресноков — 15 Нисана, и опресноки длились до 21-го. Евангелисты же пользуются позднейшей терминологией, времен Иосифа Флавия и Талмуда. Талмуд знает «пасху египетскую» и «пасху последующих родов», каковая совершалась не один день, а семь. По этой терминологии Пасха присоединялась к дням опресночным, и их, следовательно, было не 7, а 8. Тогда старейшина семьи

18) Lagrange, op. cit., р. 224.

уже вечером 13-го Нисана со светильником обходил жилище, устранял все квасное, которое и сожигалось утром 14-го. Спаситель совершал Пасху иудейскую, а не новозаветную. Он ее совершал в законный день и час: ἐγένετο ἡ ὥρα [когда настал час] (Лк. 22:14). /

Но тогда непонятны слова Иоанна (13:1): «Прежде праздника Пасхи, πρὸ δέ τῆς ἑορτῆς, τοῦ πάσχα εἰδώς». По проф. Богдашевскому (впосл. еп. Василий, последний ректор Киевской Духовной Академии), πρό δέ τῆς έορτῆς нужно относить не к εἰδώς, «зная, что пришел час Его», а к ἀγαπήσας [возлюбив] и к ἠγάπησεν [возлюбил] ... т.е. что прежде Пасхи и прежде Вечери Спаситель возлюбил... явил любовь к ученикам и указал добрейший путь смирения 19).

Вечеря должна была быть тайной, только в обществе учеников. Поэтому и не называется подробно домохозяин, а только ученики посылаются πρὸς τὸν δεῖνα [к такому-то] «ко онсице». Стечение паломников в св. Град могло быть огромным, Иосиф Флавий говорит о количестве свыше 250 000 агнцев, закапавшихся в тот день 20). В комнатах могло помещаться по несколько фратрий, каждая не менее 10 душ. Но Спаситель хочет провести Вечерю только в кругу Своих близких учеников. Поэтому текст Мк. 14:14 в некоторых рукописных кодексах (И С. 124) имеет уточнение места совершения Вечери: κατάλυμά μου, Моя горница.

Приготовление к Вечере совершалось 14-го же. Между 3 и 6 часами апостолы купили во дворе храма пасхального агнца, сами его заклали: дома испекли его законным образом, т.е. на вертеле: приготовили опресноки, горькое зелье, «харосэт» и вино.

Вечеря

Обычай ветхозаветного закона требовал вкушения вечери стоя (Исх. 12:11), но во время Спасителя уже установилась традиция возлежать. Когда стемнело, Спаситель через Елеон пришел в Иерусалим с 12 апостолами.

Порядок молитв, обрядов, яств и пр. представляется приблизительно таким.

1. Первая чаша, смешанная с водой. Глава семейства произносит молитву «киддушу» (קדושׁה [освящение]). Читается благодарение над вином и благодарение праздника. Еванге-

19) Статья проф. Богдашевского в «Тр. Киев. Дух. Ак.». 1906 г., X. С. 1-28; ср. также объяснения Lagrange о времени совершения Пасхи Спасителем на сутки раньше: op. cit., рр. 494 sq.

20) Иосиф Флавий. «Иудейская война», 6:9:3.

листы их не сообщают, но ученые предполагают, что они не (отличаются особенно от обычных еврейских застольных благословений 21). В Мишне даны такие благодарения, например: (благословение над вином) — «Благословен Ты, Господи Боже наш, Царь вселенной, создавший плод виноградной лозы...» (над хлебом) — «Благословен Ты, Господи Боже наш, Царь вселенной, выводящий хлеб из земли...» (благословение праздника) — «Благословен ... избравший нас из всех народов, и возвысивший нас над всеми языками, и освятивший нас Своими заповедями»...

2. Омовение рук (оно совершалось трижды и в разные моменты).

3. Глава семейства омокает горькие травы в солило 22), так называемый «харосэт» — приправу из миндаля, орехов, фиг и сладких плодов — и подает их прочим членам семейства.

4. Он разламывает один из опресноков (средний из трех), половину которого отлагает до конца вечери; эта половина — «афигомон». Блюдо с разломанными опресноками (без афигомона) поднималось, и говорилось: אנים לחם [хлеб страданий] «Это хлеб страданий, который вкушали наши отцы в земле египетской». Интересны мистические толкования этого в раввинистической литературе. После возвышения хлеба глава семьи кладет обе руки на оба хлеба, что по таинственному толкованию священной тетраграммы имени Божия יהוה означает י — нож, ו — хлеб, и оба ה — обе возложенные руки 23).

5. Наполняется вторая чаша. Младший спрашивает, чем эта ночь отличается от других ночей.

6. Глава семьи рассказывает по Библии историю рабства и исхода из Египта.

7. Поднимается вторая чаша: «Мы должны благодарить, хвалить, славословить...» Чаша опускалась и вновь поднималась.

8. Пение первой половины Галлела (псалмы 112:1 — 113:8). Причем, по рабби Шамай, пели лишь Пс. 112, тогда как, по рабби Гамалиилу, продолжали пение до Пс. 113:8 24).

9. Пили вторую чашу.

10. Омовение рук.

11. Праздничное ядение: глава семьи подавал части опресноков, горькие травы, омоченные в харосэт, и пасхального агнца.

21) И. Карабинов. «Евхаристическая молитва. (Анафора)». СПб., 1908. С. 8.

22) Евреи были знакомы с употреблением вилок, но в этот день брали куски руками и омокали в подливку. Lagrange, op. cit., р. 500.

23) Goltz. «Tischgebete & Abendsmahlgebete». Leipzig, 1905, S. 7.

24) Карабинов, op. cit. C. 8.

12. Разделялся остаток афигомона.

13. Третья чаша с послетрапезной молитвой.

14. Пение второй части Галлела (пс .115-118).

15. Наполняется четвертая чаша.

16. По произволению прибавлялась и пятая чаша с пением Пс. 135 25).

Из этого порядка и сопоставления его с Тайной Вечерей Спасителя можно сделать следующие выводы. Христос преподал евхаристическую чащу после вечери — μετὰ τὸ δειπνῆσαι (1 Кор. 11:25). Христос совершил законную вечерю. Евангелисты не говорят ничего о ходе законной вечери, не упоминают агнца, но это подразумевается. Ев. Лука упоминает две чаши, тогда как другие евангелисты говорят лишь об одной. Первая чаша ев. Луки (22:17) — чаша ветхозаветная, может быть, именно первая 26), а может быть, вторая. Чаша из 22:20 — чаша евхаристическая, чаша благословения. О четвертой и пятой (произвольной) евангелисты умалчивают. Они говорят о пении Галлела ὑμνήσαντες ἐξῆλθον [воспевши, пошли] (Мф.; Мк.). Хлеб, упоминаемый евангелистами, вероятно, был так называемый «афигомон». За второй чашей «благодарили, хвалили, славословили». Последнее указание важно для дальнейшего развития текста евхаристических молитв. Фрир находит, что Тайная Вечеря была пасхальной скорее по характеру, намерению и общему сходству, чем в нормальных деталях времени и обряда 27).

В связи с порядком совершения ветхозаветной и пасхальной Вечери может встать также вопрос и о порядке занимавшихся апостолами мест во время последней трапезы с Господом. Этого вопроса можно было бы и не затрагивать при изложении нашей темы, т. к. он относится к библейской истории больше, чем к литургике, но для полноты описания Вечери он может представить некоторый интерес. Следует, кроме того, заметить, что скудость положительных данных в новозаветном Откровении не позволяет сказать что-либо определенное по этому вопросу. Надо ограничиться в целях сохранения строго исторической правды только безусловными указаниями евангелистов, почему все вольные гадания и предположения некоторых писателей следует просто отклонить.

Как уже было указано, во времена Христа полагалось возлежать. Египетский обычай «исхода» вкушать вечерю стоя уже выродился. Возлежание греками заимствовано от персов.

25) Ibid. с. 10.

26) Ibid. С. 13.

27) Frere «The Anaphora», р. 6.

Римляне заимствовали этот обычай от греков. Только критяне вечеряли сидя28).

Как известно, евангелисты не оставили нам картины старшинства занятых апостолами мест. Что такой обычай занимать места в известной последовательности евреями, однако, соблюдался, ясно из предложенной Господом притчи об этом (Лк. 14:7-11).

Возлежали на левом локте, чтобы иметь свободной правую руку. Лежали, следовательно, так сказать, «в затылок друг другу». Естественно, что к главе фратрии должен был быть ближе самый старший или любимый сродник или ученик. Евангелисты, ничего не говоря о рангах на этой трапезе, позволяют все же предполагать из хода повествования наибольшую близость к Спасителю трех учеников: Иоанна, Петра и Иуды Предателя.

Наиболее для нас авторитетный и исторически верный Лагранж так и предполагает: Иоанн одесную Господа; Петр, вероятно, одесную Иоанна; Иуда поблизости от Господа, во главе другого ряда возлежащих учеников, и так, чтобы ему можно было бы легко уйти, никого не беспокоя. Все предположения об остальных местах он считает просто праздными и тщетными 29).

Приблизительно то же говорит и М. Meschler, подчеркивая, что Иуда должен был быть в непосредственной близости от Спасителя, чтобы Господь мог ему подать кусок, омоченный в солило 30).

Но эта строго научная осторожность серьезных исследователей не свойственна, однако, всем толкователям текста и библеистам.

Все, конечно, исходят из представлений о «триклинии», т.е. системы трех столов, расставленных «покоем» или в виде подковы. Вот например, схема abbé E. Le Camus 31).

28) F. Prat. «Les places d’honneur chez les juifs contemporains du Christ» in: «Recherches des Sciences religieuses». Paris, t. 15 (1925), p. 515.

29) Lagrange. “L’Evangile de Jesus Christ”. Paris, 1939, pp. 506-507.

30) M. Meschler, S. J. «Das Leben des Herrn Christi». Freiburg i/Br., 1894. II Band, S. 252.

31) «La Vie de notre Seigneur Jesus Christ». Т. III. Paris, 1901, p. 188.

Иными словами, Спаситель возлежит первым на главном ложе; Петр — первым на втором ложе; Иаков Зеведеев — первым на третьем (младшем) ложе. Иоанн — на персях Господа. Иуда ближе всех к Спасителю на случай каких-либо распоряжений насчет «ковчежца».

Этой же схемы в общем придерживается и E. Bapst 32).

В своей схеме Edersheim 33) уточняет только места четырех лиц — Господа, Иоанна, Петра и Иуды, что, как мы и указывали, более исторично и бесспорно, но сажает он их иначе, чем Камюс, а именно:

По Sepp’y 34) порядок был бы такой:

Тут неясно, как Спаситель мог бы легко передать кусок Своему предателю.

ЕВХАРИСТИЯ АПОСТОЛЬСКОГО ВРЕМЕНИ

Скудость сведений не позволяет совершенно реконструировать порядок апостольских евхаристических собраний. В этом отношении надо быть чрезвычайно осторожным, чтобы не стилизовать в желательном для себя направлении то, что не договорено писателями новозаветных книг. Надо иметь в виду:

32) «La Vie humaine de N. S. Jesus Christ». Т. II. Paris, 1924, p. 231.

33) «The Life and Times of Jesus the Messiah». Т. II. 1901, p. 493-495.

34) «Leben Jesu Christi». Ratisbonnae, 1860, t. VI, Ss. 65-66.

1. Проявившийся сразу после сошествия Св. Духа харизматический порыв в первохристианской общине придал всему строю и быту апостольскому Характер экстатичности, расплавленности и исключительной подвижности. Ни о каких записях молитв не могло быть и речи. Сами молитвы, имевшие своим образцом молитвы, произнесенные Спасителем во время Вечери, не были отступлением от привычных благодарений евреев.

2. Эта еврейская традиция сразу же определила характер христианского богослужения. Надо помнить, что с Храмом не было порвано сразу же после основания новозаветной Церкви. Традиция храмовая и синагогальная поддерживались. Правда, наряду с этим сразу же вошло в обычай «преломление хлеба по домам». Но для этой κλάσις τοῦ ἄρτου [преломление хлеба] ритуал был более простой, чем чин пасхальной Вечери, совершенной Спасителем. Вечеря совершалась самое большее субботняя, в конце которой, по примеру Спасителя, присоединялся евхаристический чин35).

Ясно, что прототипом для апостольской Евхаристии была Вечеря Господня, κυριακὸν δεῖπνον (1 Кор. 11:20), которая сама была построена по типу еврейской вечери. Следовательно, на апостольскую анафору влияет прежде всего еврейский ритуал. Иерусалимская община повторяла пусть и не ту же пасхальную, но все же еврейскую вечерю. Тут были и Чаша благословения, и Хлеб преломления (1 Кор. 10:16). Но из повествования ап. Павла совершенно правильный вывод делает еп. Фрир 36), когда замечает, что апостол имел дело не с одним только иудейским влиянием Иерусалимской общины, но и с обычаями и идеями языческими. Раннее и непосредственное соприкосновение с миром языческим не могло не наложить своего отпечатка на быт и строй богослужебной жизни апостолов. Язычники принесли с собой свой опыт, свои привычки и взгляды.

И тут важны два момента: 1. Церковное жертвоприношение есть противовес жертвоприношениям языческим. В каждом отдельном случае это есть реальное причащение или Богу, или бесам (1 Кор. 10:21) и 2. Преломление хлеба рассматривалось как регулярное богослужение Господнего дня (1 Кор. гл. 11). Благословлялся хлеб, и все причащались. После вечери благословлялась Чаша, и опять-таки все причащались. Слова Спасителя об установлении таинства были существенно важны. Вечеря есть воспоминание смерти Господней. Потому-то слова эти и вошли в состав всех анафор. Потому-то и молитва

35) Карабинов. «Евхаристическая молитва». СПб., 1908. С. 12.

36) Op. cit., рр. 13-14.

воспоминания, «анамнезис», также составляет существенную часть евхаристического канона. Всякое совершение Евхаристии апостолами тесно связано с их чаянием близкой парусин Спасителя.

Евхаристия первых веков соединяет в себе элементы еврейского пасхального или субботнего ритуала с характерными чертами античного культа. Духоносность, пневматичность эллинистических форм приобретает в рамках раннего христианского евхаристического обихода ярко выраженный отпечаток того символического реализма, который все сильнее и сильнее будет развиваться и обосновываться в святоотеческой литературе и позднейшей христианской литургике. Евхаристия переживается первохристианством исключительно конкретно; евхаристическая драма действуется в рамках указанного символизма. В первохристианском быту Евхаристия есть гораздо больше действие — doing, done, как замечает Gr. Dix 37), чем слова, чем говорение, saying. За символическим актом, совершаемым теургом, стоят реальное воплощение, страдание и смерть Спасителя. «Анамнезис» для первых христиан была конкретность, реальность, что-то мистически осязаемое, а совсем не одно только воспоминание, как мы его понимаем, когда говорим или творим воспоминание смерти какого-нибудь исторического деятеля, поэта или художника. В анамнезисе Христовых Страданий творится само действие Страстей Господних. Поэтому прав Odo Casei, когда говорит, что христианский древний культ был продолжением и облагорожением духа древности, а никак не отрицанием его 38). Совершение Евхаристии на хлебе и воде (вместо вина) имело, правда, свое историческое подтверждение у так называемых «аквариев» и подало повод к созданию Харнаком целой гипотезы, не поддержанной в науке и о которой будет сказано несколько ниже.

Оценка этих историко-библейских предположений сделана в новейшей статье Эдуарда Швейцера в базельском Богословском журнале, где и приведена большая литература вопроса 39). Вывод, к которому приходит автор, таков; Вечеря Господня

37) «The Shape of the Liturgy», pp. 12-15.

38) «Altchristlicher Kult und Antike» in: «Jahrbuch für Liturgiewissenschaft». III Band, 1923, Ss. 1-17.

39) Eduard Schweizer, «Das Abendmahl eine Vergegenwärtigung des Todes Jesu Oder ein eschatologisches Freudenmahl?» in: «Theologische Zeitschrift», Basel, Märs/ April 1946, Ss. 81-101; Lietzmann. «Messe und Herrenmahl», 1926; E. Lohmeyer. «Vom urchristlichen Abendmahl» in: «Theolog. Rundschau», 1937; J. Jeremias. «Die Abendsmahlworte Jesu», 1935; O. Cullmann. «Urchristentum und Gottesdienst», 1944; M. Barth. «Das Abendmahl — Passamahl. Bundesmahl und Messiasmahl», 1945.

есть радостная Трапеза, в которой живое присутствие Господа есть плод Его жертвенной смерти, предварительный дар того окончательного исполнения, которое будет иметь место в Царствии Божием. Совершается это «в возвещение смерти Господа, доколе Он придет» (1 Кор. 11:26). Таким образом, «едят и пьют в промежутке времени, оглядываясь на Крест и вглядываясь в будущее пришествие Господа в последний день» 40).

То немногое, что еще можно почерпнуть из апостольских писаний, сводится к следующему. Судя по Деяниям Апостольским (2:42), «верующие постоянно пребывали в учении (διδαχή) апостолов, в общении (κοινωνίαν), преломлении хлеба (κλάσις τοῦ ἄρτου) и в молитвах (προσευχαί)». Несколько ниже Дееписатель дополняет свой рассказ: «Единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пишу в веселии и простоте сердца». Характерно именно это сопоставление, а может быть, и противоположение храма, места иудейского религиозного ритуала, и домов, в которых совершалось христианское преломление хлеба, для иудеев неприемлемое.

Если с этим богослужением первых дней первого года жизни христианской Церкви сопоставить одно свидетельство из времен лет на 25 позже, т.е. именно факт пребывания ап. Павла в Троаде, на возвратном пути из его третьего путешествия, то картина получится такая. В «первый день недели», τῇ μίᾳ τῶν σαββάτων, т. е. в день недельный, воскресный, в день Господень, собираются христиане вкупе «для преломления хлеба». Павел беседует, слово его затянулось за полночь. В горнице было много светильников. После падения юноши Евтиха с окна третьего этажа и его исцеления апостолом Павлом этот последний преломляет хлеб, вкушает и беседует еще до рассвета (Деян. 20:7-11). Те же элементы апостольской Евхаристии налицо: учение (διδαχή), собрание всех вкупе (κοινωνία), преломление хлеба (κλάσις τοῦ ἄρτου). Не упоминается только молитва, но она сама собой разумеется.

Скудость источников этого периода не позволяет сказать ничего больше о чине и структуре апостольской Евхаристии. Если стоять на точке зрения буквального понимания текста и текстуальной критики, то действительно ничего другого и не найти. Памятники, подобные «Дидахи», не содержат ничего, кроме нескольких отрывков из харизматических молитв. Именно эта харизматичность и не давала возможности и основания для запечатления молитв, формул и действий. Поэтому те ученые, которые следуют буквально этой текстуальной критике и на

40) E. Schweizer, op. cit., Ss. 94-95.

основании только сохранившихся форм стараются реконструировать апостольскую анафору, остаются беспомощными и не могут удовлетворить свою научную любознательность.

Пробст, Биккель, Кестлин, Гольц, а за ними и наш ученый Карабинов в искании формальной объективности должны были на ряд вопросов ответить не только молчанием, но и отрицанием некоторых подробностей в апостольском ритуале, возникновение которых впоследствии, если их не было раньше, является просто непонятным. Таков вопрос об образовании и развитии всей анафоры, в частности, вопрос о происхождении эпиклезы. (Об этом ниже будет сказано подробнее.)

Поэтому особенно велика научная заслуга тех ученых, которые, освободившись от своего критического буквализма, стараются на основании церковного предания восстановить оборванную нить органического развития той или иной молитвы.

Здесь следует снова упомянуть уже цитированного нами англиканского епископа Фрира. Он подходит к вопросу не только с точки зрения формальной критики, наличия тех или иных выражений в памятниках и их грамматической формы, а с точки зрения непрерывности церковного Предания. Он не только анализирует, разлагает текст на его составные элементы, но и ищет синтеза, органически объединяющего начала в процессе роста.

В вопросе о возникновении и развитии самой евхаристической молитвы он встал на совершенно правильную и церковную позицию. Евхаристическая молитва всех времен, поскольку она зафиксирована в памятниках и поскольку она доступна нашему историческому анализу, представляет собой молитву, обращенную ко всей Св. Троице. И эту тринитарную молитву Фрир изучает в связи с развитием тринитарного славословия айостольского времени 41). Для него важно, что:

1. Во времена апостольские действующей силой в Крещении признавался Св. Дух. «Все мы крестились Одним Духом в одно Тело...» (1 Кор. 12:13.) «Когда они вышли из воды, Дух Святый сошел на евнуха...» (Деян. 8:39.)

2. Доксологическая формула дана нам уже ясно в 2 Кор. 13:13 — «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, любовь Бога и Отца и причастие Св. Духа...», и эта же формула вошла почти во все анафоры.

3. Апокалиптическое видение 4-х животных, взывающих: «Свят, Свят, Свят» (Апок. 4:8), в связи с видением пророка Исаии (гл. 6), также очень рано входит в состав евхаристической молитвы.

41) Op. cit., рр. 19-23.

Дополняя эти данные новозаветных книг более поздними свидетельствами св. Иустина Философа, св. Иринея Лионского, св. Игнатия Богоносца и Апостольского Символа, Фрир приходит к выводу чрезвычайно ценному, а именно, что древнейшая анафора была тринитарной молитвой. Более подробно об этом будет сказано при рассмотрении свидетельств Иустина Философа в связи с древнейшей эпиклезой. Пока что считаю нужным сказать, что историко-литургическое исследование этого вопроса должно вестись именно так, параллельно с изучением развития тринитарной доктрины и тринитарных формул. Евхаристический канон есть раскрытое литургическое истолкование догмата о Св. Троице, творении, искуплении и освящении. Все доступные нашему изучению памятники подтверждают это. Во времена более древние надо искать тот же подход. В литургике как живой и жизненной философии Православия догматика находит свое раскрытие и молитвенное переживание. Если бы когда-то верили по-другому, то и молитвенное истолкование этой веры было бы иным. Нужно искать то, что скрыто и еще не выявлено, или же предположить изменение догматического сознания, эволюцию или, может быть, даже революцию в догматах.

ЕВХАРИСТИЯ ПОСЛЕАПОСТОЛЬСКОГО ВРЕМЕНИ

Название. Евхаристическое богослужение первых времен христианства обозначалось самыми различными именами, как например: κυριακὸν δεῖπνον [Господня Вечеря], κλάσις τοῦ ἄρτου [преломление хлеба], προσφορά [приношение], ἐπίκλησις [призывание], Coena [Вечеря], Coena Dominica [Вечеря Господня], Mensa Domini [Трапеза Господня], oblatio [приношение], fractio [преломление], liturgia [литургия (от греч. «общее дело»)], anaphora [анафора (от греч. «возношение»)], agape [агапа (от греч. «любовь»)], synaxis [синаксис (от греч. «собрание»)], etc.

Впрочем, наиболее часто встречается название «Евхаристия». В ветхозаветном словоупотреблении этим именем обозначалось у Семидесяти благодарение, быть благодарным, например, Идф 7:25. 2 Мак. 12:31. В Новом Завете это слово часто употребляется в смысле благословения (Мф. 14:19. Мк. 6:41. Ин. 6:11. Лк. 24:30). В повествовании о Тайной Вечере это слово употреблено в смысле именно литургическом. Во всяком случае, писатели раннего христианства очень рано и охотно пользуются этим словом 42). Наряду с ним на Востоке также очень часто пользовались термином «анафора», возношение. Это последнее

42) F. Cabrol. «Eucharistie» in: Dict. d'Archeol. ehret, et de Liturgie, vol. V, col. 686-689.

значит как само евхаристическое богослужение вообще, так и в более узком смысле евхаристический канон, т.е. та часть Божественной Литургии, которая начинается словами «Благодарим Господа… и до конца приношения.

Источники для изучения этого периода: «Учение 12-ти апостолов», творения св. мученика Иустина Философа и св. Иринея Лионского; отчасти послания св. Игнатия Богоносца.

Как Евхаристия апостолов, так и анафора непосредственно за ними следующего века есть развитие того же чина еврейской вечери. «Вечеря Господня» во II веке усложняется под влиянием сторонних факторов, но и остается в основе своей все той же еврейской застольной молитвой. Древнейшие памятники эпохи («Дидахи») не дают почти ничего нового. В 9-й и 10-й главах указаны 3 молитвы:

1. над Чашей: «Благодарим Тебя, Отче наш, за святую лозу Давида, отрока Твоего, которую Ты явил нам через Своего Отрока Иисуса. Тебе слава во веки»;

2. над Хлебом: «Благодарим Тебя, Отче наш, за жизнь и ведение, которые Ты явил нам через Своего Отрока Иисуса. Тебе слава во веки. Как этот хлеб был рассеян по холмам и, будучи собран, стал единым, так да будет собрана Церковь Твоя от концов земли в Твое Царство. Ибо Твоя слава и сила через Иисуса Христа во веки» и

3. по насыщении: «Благодарим Тебя, Отче Святый, за Святое Твое Имя, которое Ты вселил в сердцах наших, а также за ведение, веру и бессмертие, которое Ты явил нам через Своего Отрока Иисуса. Тебе слава во веки. Ты, Владыка Вседержитель, сотворил все ради Своего Имени, дал людям для вкушения пищу и питие, чтобы они Тебя благодарили, нам же Ты через Своего Отрока даровал духовную пищу и питие и вечную жизнь. Прежде всего мы благодарим Тебя за то, что Ты всемогущ. Тебе слава во веки! Помяни, Господи, Церковь Свою, чтобы избавить ее от всякого зла и усовершить ее в любви Твоей, — собери ее, освященную, от четырех ветров в Свое Царство, которое Ты уготовал ей. Ибо Твоя сила и слава во веки! Да приидет благодать и прейдет этот мир! Осанна Богу Давидову! Кто свят, тот да подходит, а кто нет, тот пусть кается! Маран-афа! Аминь».

По-видимому, первая молитва соответствует молитве над ветхозаветной чашей; вторая молитва читалась над преломленным хлебом и только третья молитва характера евхаристического 43). Из этой «Вечери Господней» впоследствии разовьется «вечеря любви» (агапа). (Об этом ниже.)

43) Карабинов, op. cit. С. 14.

Очень характерно такое замечание, следующее непосредственно за третьей молитвой: «Пророкам позволяйте благодарить, сколько хотят». Из этих слов ясно, почему никакой формулы евхаристической молитвы не зафиксировано: молитва была харизматической, она произносилась «пророком» по вдохновению Св. Духа, в экстатическом порыве религиозного творчества. Но тем не менее, следует заметить, что:

1. благодарили за то, что Бог всемогущ, т.е. что Он Творец вселенной и Промыслитель:

2. благодарили за то, что «через Отрока Своего Бог дал духовную пищу и питие»;

3. молятся за Церковь.

В этом уже можно найти основные черты анафоры последующего времени, евхаристической молитвы, зафиксированной в определенных формах. Следуя латинскому богослужебному языку, это зачатки будущих praefatio, anamnesis, intercessio. Молитва читалась перед причащением.

Наконец, еще одно замечание касательно этого краткого, примитивного евхаристического чина. По Евангелию, Христос преподал сначала Хлеб и потом Чашу. Это же подтверждает и ап. Павел (1 Кор. 11:23-25), с указанием, что он это принял от Господа. «Дидахи» же сначала излагает молитву над чашей, потом над хлебом, что вполне соответствует началу еврейской вечери 44).

По сравнению с «Учением 12-ти апостолов» св. мученик Иустин Философ дает нам значительно больше сведений о евхаристических собраниях своего времени: данные эти, однако, тоже достаточно неполны, и по ним приходится о многом догадываться и сопоставлять его свидетельства с другими памятниками, чтобы выяснить интересующие нас детали. О Литургии он говорит главным образом в 65-67-й главах своей Первой Апологии и в «Разговоре с Трифоном Иудеем» (гл. 41). При этом в 65-66-й главах он описывает Литургию, совершающуюся сразу после крещения катихуменов, так называемую «Taufliturgie» [крещальная Литургия (нем.)], а в 67-й главе — евхаристические собрания, бывающие в «День Солнца», т.е. в обычный воскресный день. Вот что говорится в этих отрывках:

«65 гл. После того, как омоется таким образом уверовавший и давший свое согласие, мы ведем его к так называемым братиям в общее собрание для того, чтобы со всем усердием совершить общие молитвы как о себе, так и о просвещенном и о всех других, повсюду находящихся, да-

44) Карабинов, op.. cit. C. 18.

бы удостоиться нам, познавши истину, явиться и по делам добрыми гражданами и исполнителями заповедей, для получения вечного спасения. По окончании молитв мы приветствуем друг друга лобзанием. Потом к предстоятелю братии приносится хлеб и чаша воды и вина; он, взявши это, воссылает именем Сына и Св. Духа хвалу и славу Отцу всего и подробно совершает благодарение за то, что Он удостоил нас этого. После того, как он совершит молитвы и благодарение, весь присутствующий народ отвечает: аминь. Аминь — еврейское слово и означает: да будет. После благодарения предстоятеля и возглашения всего народа так называемые у нас диаконы дают каждому из присутствующих приобщаться Хлеба, над которым совершено благодарение, и вина и воды и относят к тем, которые отсутствуют.

66 гл. Пища эта называется у нас Евхаристией, и никому другому не позволяется участвовать в ней, как только тому, кто верует в истину учения нашего и омылся омовением в оставление грехов и в возрождение, и живет так, как предал Христос. Ибо мы принимаем это не как обыкновенный хлеб или обыкновенное питие; но как Христос Спаситель Словом Божиим воплотился и имел Плоть и Кровь для спасения нашего, таким же образом пища эта, над которой совершено благодарение через молитву Слова Его и от которой через уподобление получает питание наша кровь и плоть, есть — как мы научены — Плоть и Кровь Того воплотившегося Иисуса. Ибо апостолы в написанных ими сказаниях, которые называются Евангелиями, предали, что им было так заповедано: Иисус взял хлеб, и благословил, и сказал: это делайте в Мое воспоминание, это есть Тело Мое; подобным образом Он взял чащу, и благодарил, и сказал: это Кровь Моя, и подал им одним. То же самое злые демоны из подражания научили и в таинствах Митры; ибо, как вы знаете или можете узнать, — при посвящении вступающего в таинства предлагается там хлеб и чаша с водою.

67 гл. С того времени мы между собою всегда делаем воспоминание об этом. И достаточные из нас помогают всем бедным, и мы всегда живем заодно друг с другом. За все получаемые нами благодеяния мы прославляем Создателя всего, через Сына Его Иисуса Христа и через Св. Духа. В так называемый День Солнца бывает у нас собрание в одно место всех живущих по городам или селам; и читаются, сколько позволяет время, сказания апостолов или писа-

ния пророков. Потом, когда чтец перестанет, предстоятель посредством слова делает наставление и увещание подражать тем прекрасным вещам. Затем все вообще встаем и воссылаем молитвы. Когда же окончим молитвы, тогда, как я вам сказал, приносятся хлеб и вино и вода, и предстоятель также воссылает молитвы и благодарения, сколько он может. Народ выражает свое согласие словом «аминь», и бывает раздаяние каждому и приобщение Даров, над коими совершено благодарение, а к не бывшим они посылаются через диаконов. Достаточные же и желающие, каждый по своему произволению, дают, что хотят, и собранное хранится у предстоятеля; а он имеет попечение о вдовах и сиротах, о всех нуждающихся по болезни или по другой причине, о находящихся в узах, о странниках издалека, вообще печется о всех, находящихся в нужде. В День же Солнца мы все вообще делаем собрание потому, что это есть первый день, в который Бог, изменивши мрак и вещество, сотворил мир, и Иисус Христос, Спаситель наш, в тот же день воскрес из мертвых. Распяли Его накануне Сатурнова дня, а в день после Сатурнова дня, т.е. в день солнца, Он явился апостолам Своим и ученикам и преподал им то, что представили мы и на ваше усмотрение».

41 гл. «Разговора с Трифоном»: «Приношение пшеничной муки, которую велено было приносить за очистившихся от проказы, было прообразом хлеба Евхаристии, который заповедал приносить Господь наш Иисус Христос в воспоминание страдания, подъятого Им за людей, очищающих свои души от всякого греха, а вместе: для того, чтобы мы благодарили Бога как за то, что Он сотворил для человека мир и все, что в нем находится, так и за то, что освободил нас от греха, в котором мы были, и совершенно разрушил его начальство и власти через Того, Который сделался страждущим по Его воле».

Как ни скудны сведения, сообщаемые Иустином Философом, но из них мы можем сделать для себя ряд ценных выводов:

1. Как правильно заметил епископ Фрир, параллель с мистериями Митры показывает, что христианство того времени смотрело на свое евхаристическое богослужение как на тайнодействие Жертвоприношения.

2. Произнесение установительных слов Спасителя указывает на то, что Евхаристия есть воспоминание Вечери Господней.

3. Евхаристия есть истинное Тело и Кровь воплотившегося Господа 45.

4. Важно, как указывает Карабинов, что у Иустина уже нет «Вечери Господней»; вместо нее выступает Литургия 46).

5. Поскольку предстоятель «благодарит, сколько он может», харизматический характер молитвы еще не утрачивается.

6. Молитва, основа которой, вероятно, сводится к тому же «воспоминанию» и благодарственной формуле, известной уже из предыдущего изложения, — означается «по силе молитвенных слов, полученных от Него (Иисуса)». Что такое это молитвенное слово? Каково может быть его содержание? По этому поводу были высказаны очень разные предположения. Одни ученые хотят ограничить эту молитву одними только словами Спасителя об установлении Таинства 46); другие видят в ней всю евхаристическую молитву, всю анафору 47); третьим здесь кажется Молитва Господня 48); четвертые хотят найти в этом указание на эпиклезу 50.

7. При попытках реконструировать схему всей литургии у Иустина Философа находим:

I. Преанафоральная часть

а) Чтение апостольских и евангельских отрывков и проповедь (I Апология. 67 гл.).

б) Уход оглашенных (Апол., 66).

в) Общие молитвы (Апол., 65).

г) Лобзание мира (Апол., 65).

П. Анафора

д) Приношение хлеба и вина с водой (Апология, 65. Триф., 41).

45) Frere, op. cit., рр. 30-33.

46) Карабинов. С. 22.

47) Th. Hamack. «Der Christliche Gemeindesgottesdienst». S. 273; Iv. Markovic. «O Evkaristiji», str. 181-182; Schaumann. «Früchristliche Liturgien». Paderborn, 1915. S. 430; Merk. «Der Konsecrationstext der römischer Messe». Rottenburg, 1915, Ss. 87-88; Schick. «Historisch-liturgische Abhandlung», S. 70; Schwane. «Dogmengeschichte», 1, 456.

48) Катанский. «Догматическое учение о семи церк. таинствах». СПб., 1877. С. 82; Bardenhewer. I. 239; Seeberg. «Lehrbuch des Dogmengeschichte». Leipzig, 1920, I, 354, not. 2; G. Rauschen. «Eucharistie und Bussacrament in der ersten 6 Jahrhung der Kirche». Freiburg i/B., 1910, S. 121; Карабинов, op. cit. C. 23.

49) Wordsworth. «The Holy Communion». Oxf., 1891, p. 62; Bunzen. «Hippolytus und seine Zeit», S. 375.

50) Tfoulkes. «Primitive Consecration», p. 54; Watterich. «Das Konsecrationsmoment», Ss 41-47.

е) Подробные молитвы, т.е. канон, в который входят благодарения за творение мира и искупление, установительные слова, воспоминание страданий (Апол., 65).

ж) Преложение через «молитву Слова» (Апол., 66).

з) Причащение (Апол., 67).

Повествование св. Иустина Философа о Литургии возбудило в последние годы ХIХ века резкую полемику между крупнейшими западными учеными о составных элементах первохристианской Евхаристии. Адольф Харнак на основании изучения древних памятников высказал предположение, что из слов св. Иустина надо сделать вывод, что Евхаристия совершалась не на хлебе и вине, а на хлебе и воде. В своей работе, посвященной этому вопросу («Brod und Wasser — die eucharistische Elemente bei Iustin» in: «Texte und Untersuchungen», Band VII/2, Leipzig, 1891), Харнак, рассматривая ряд свидетельств древности, пришел к заключению, что хлеб и вода, а не вино служили для совершения Евхаристии у гностиков, у энкратитов, маркионитов, апостоликов, манихеев, у Татиана и аквариев. Кроме того, он находит следы этой практики не только у сектантов и еретиков, но и в недрах самой Церкви: мученические акты Пиония и 63-е письмо св. Киприана Карфагенского к епископу Цецилию говорят о той же практике. Если подобный обычай имел место в Церкви азийской и северо-африканской III века, то, по мнению Харнака, он должен был иметь за собой известную давность.

Разбирая произведения св. Иустина, тот же ученый считает, что и Литургия, описанная этим апологетом, также совершалась не на вине, а на воде. Из десяти различных упоминаний о Евхаристии в «Разговоре с Трифоном» и в обеих Апологиях он останавливается на некоторых в особенности.

1. Пять мест из произведений разбираемого апологета («Диалог», 52-54: 63; 69 и Апология, 32 и 54) вращаются вокруг преобразовательного смысла Быт. 49:11: «Он привязывает к виноградной лозе осленка своего и к лозе лучшего винограда сына ослицы своей. Моет в вине одежду свою и в крови гроздов одеяние свое». Свв. отцы относили этот стих к Евхаристии. И у Иустина под осленком и сыном ослицы подразумеваются ослица и ее жеребенок, на которых совершился вход в Иерусалим Господа Спасителя; под одеждами, омытыми в крови и вине, — Страдания Спасителя. Иустин не прилагает этих слов к Евхаристии... Отсюда начинается гипотеза Харнака. Почему Иустин молчит? Потому что в его время Евхаристия якобы не совершалась на вине. Но позднейший переписчик, решая исправить «ошибку» Иустина, вносит интерполя-

цию (!). В «интерполированном» уже тексте иустиновской Апологии, где он говорит, как демоны научили язычников совершать мистерии Диониса, в которых дано место и священному животному — ослу, переписчик, считая слово «осел», ὄνος непристойным, меняет его на «вино» οἶνον (!). Таким образом, здесь «фальсифицирована» параллель между Евхаристией и мистериями Диониса, которую якобы сам Иустин и не думал проводить.

Классическое место Иустина о совершении Евхаристии, приведенное нами в нашем изложении, также возбудило сомнение Харнака. Его смущает выражение: «приносится хлеб и чаша воды и смешения» (κράματος); «диаконы... дают от евхаристического хлеба, вина (οῑνον) и воды». Сочетание слов «чаша воды и смешения» (т. е. вина и воды) для Харнака не представляется вероятным, почему опять позднейший интерполятор должен был у него внести в текст это не бывшее ранее «смешение»; так в вышеупомянутом месте было подменено слово «осел» словом «вино»... Отсюда для него и Иустин — акварий, от которого научился тому же и его ученик Татиан Ассириец.

Свои предположения Харнак старается подтвердить и ссылками на Св. Писание: Павел в послании к Коринфянам говорит лишь о чаше, не уточняя, что в этой чаше вино; тот же Павел сравнивает «питие» с питием израильтян воды в пустыне; в послании к Римлянам (14:21) сказано, что «лучше... не пить вина» и т.д. Да и само учреждение Господом Евхаристии не связывалось обязательно с вином, а вообще с пищей и питием, т.е. простой водой, т.к. простая трапеза не содержит вина, а чаще всего у бедняков воду и т.д.

Впоследствии Церковь в борьбе с гностицизмом перешла, по мнению Харнака, на вино, ради борьбы с дуализмом и энкратитством.

Мнение Харнака не встретило сочувствия в ученом мире. Ему возражали: Zahn («Brot und Wein im Abendmahl der alten Kirche». Leipzig, 1892), Jülicher («Zur geschichte der Abendmahlsfeier in der ältesten Kirche» in: «Theologische Abchandlungen», Freiburg i/Br., 1892) и Funk («Die Abendmahlselemente bei Iustin» in: Theolog. Quartalschrift», Heft 4, 1892).

Цан признает возможной интерполяцию «вина» вместо «осла», т.к. некоторые рукописи допускают и такое чтение. Он только считает, что это не было фальсификатом. Переписчик мог и не знать, что осел — священное животное в мистериях Диониса, но он не мог не знать, что вино есть необходимый элемент в этом культе. Что касается выражения «смешение» (κρᾶμа), означающего «примешение, прибавка вина», и что оно

указано Иустином после воды как какое-то добавление к последней, то Цан замечает, что, во-первых, вино всегда в Церкви употреблялось сильно разбавленное, а не в равных долях (3:1, или 3:2, или же 2:1), и, во-вторых, так как против христиан во время гонений выдвигались обвинения в неумеренном винопитии на их вечерях любви, то Иустин-апологет и счел нужным говорить о чаше вина очень осторожно: чаша воды с некоторой примесью вина.

Кроме того, Цан ссылается и на Климента Александрийского и Иринея Лионского, решительно считавших совершение Евхаристии на воде ересью. Также Цан очень основательно и остроумно разбивает доводы Харнака и от Писания. Переход евреев через пустыню, облако и море суть образы крещения, а никак не Евхаристии. Совет Павла не пить вина относится не ко всем христианам и не к таинству Тела и Крови, а лишь к тем, кто соблазняется.

Совершение Евхаристии в ранней Церкви на воде Цан считает очень сомнительным. Оставляя в стороне энкратитов и прочих сектантов, он в случае мученика Пиония видит вовсе не Евхаристию, а просто вкушение христианином благословленного хлеба в его доме.

Юлихер, ссылаясь на те же свидетельства Климента и Иринея, считает, что и в Африке (Александрия), и в Азии (традиция, привезенная Иринеем) употребление воды решительно осуждалось Церковью. К этому прибегали «гипераскеты» и дуалисты-энкратиты. Из слов Киприана никак нельзя утверждать, что епископов-аквариев было много. Наоборот: это было ничтожное количество малоизвестных архиереев.

Функ также не согласен с утверждениями Харнака. Он, между прочим, не считает даже интерполяцией слово «смешение» в Апологии Иустина. Если и можно было бы говорить об интерполяции, то почему же вставлено такое странное слово «смешение» (κράματος), а не просто «вино» (οῖνου]. Не следует забывать, что в тексте литургии св. Василия Великого Господь на Вечери, взяв чашу, растворил вино. Функ думает, что слово «смешение» написано самим автором.

Упомянутый спор кратко изложен профессором Московской Духовной Академии А. П. Лебедевым на страницах «Богословского вестника» за 1894 г. (февраль, с. 282-305).

Но если вся гипотеза Харнака о Литургии, описанной Иустином Философом, и оказалась чрезмерно натянутой и не встретила в силу этого сочувственного отклика в науке, все же факт акварианства является бесспорной исторической истиной. Ряд свидетельств древности его подтверждает. Кроме со-

мнительных предположений о Иустине, письмо св. Киприана во всяком случае указывает на существование акварианской практики в Литургии около 250 г. в некоторых африканских церквах. Значительно свидетельство Климента Александрийского 51) о том, что, «вопреки правилу церковному, находятся христиане, которые совершают Евхаристию на чистой воде». Корни этого обычая восходят к энкратизму и маркионитству. Ригористический аскетизм этих сект побуждал их избегать употребления вина, даже в таинстве. То же делал и Татиан Ассириец. Согласно слову св. Епифания Кипрского, эвиониты, секта иудейского происхождения, совершали Евхаристию на опресноках и воде вместо вина. Эта практика сохранялась в IV веке в окрестностях Тивериадского озера, в Моаве, на Кипре. Филастрий, блаж. Августин и так называемый Предестинат подтверждают существование этого обычая еще в конце IV и начале V вв. 2)

Мы оставляем в стороне проблему эпиклезы. Несмотря на всю ее спорность в науке, мы считаем несомненным наличие этой молитвы в литургии Иустина Философа. Этому будет посвящена особая глава.

Обращаясь к св. Иринею Лионскому, мы находим у него несколько новых и ценных подробностей о современном ему чине Евхаристии.

Так, например: «Заповедуя Своим ученикам приносить Богу начатки плодов... Иисус Христос, взяв хлеб из творений Божиих, благодарил и сказал: это Мое Тело... Точно так же и чашу... и таким образом Он научил приношению Нового Завета, которое Церковь, приняв от апостолов, по всей вселенной приносит Богу... Подобает приносить Богу начатки Его творений... дабы благодарный Богу за творения человек и выражающий свою благодарность в приношении их начатков получил от Него почесть... Мы приносим Ему хлеб и вино не потому, что Он нуждается, но выражая тем Ему благодарность и освящая творения...» («Adv. Haeres.», 4:17-18).

«Каким образом они (еретики) могут говорить, что тот хлеб, над которым совершено благодарение, есть Тело их Господа, и чаша есть Кровь Его, когда утверждают, что Сам Он не есть Сын Творца мира, т.е. Слово Его, через которое дерево приносит плоды, текут источники, земля дает сперва зелень, потом колос, наконец, полное зерно в колосе?» (ibid.)

О неком еретике, гностике Марке, св. Ириней говорит, что он, совершая Евхаристию, сильно растягивал слова призыва-

51) «Stromat.» 1:19.—М. Р. Gr.Т. 8. col. 813.

52) «Aquariens» in: DACL, t. 1, col. 2648-2654.

ния (op. cit., 1:13). Кроме того, он делает такое весьма важное замечание: «Каким образом говорят еретики, что плоть подлежит нетлению и не наследует жизни, тогда как она питается от Тела и Крови Господней? Пусть они или переменят свое мнение, или перестанут приносить вышеназванное. Наше же учение согласно с Евхаристией, и Евхаристия, в свою очередь, подтверждает наше учение... Как хлеб от земли после призывания над ним Бога не есть уже обыкновенный хлеб, но Евхаристия, состоящая из двух вещей: земного и небесного, так и тела наши, принимая Евхаристию, не суть уже тленные, имея надежду на Воскресение» (op. cit., 4:18).

Из сказанного ясно следующее:

1. евхаристическая молитва есть благодарение за творение мира;

2. в ней освящаются творения;

3. Дары суть истинное Тело и Кровь;

4. ясно упоминается какое-то призывание Бога;

5. причащение освящает нас и есть залог воскресения;

6. учение согласно с Евхаристией, и Евхаристия подтверждает учение, т.е. ясно сознание того, что богослужение не есть просто внешний обряд, что-то пустоименное, а живая и жизненная философия христианства; литургика есть молитвенное переживание истин веры, богослужебное их исповедание.

Ориген, как и св. Иустин Философ и Ириней Лионский, говорит (Против Цельса, 8:33) об освящении Даров «через молитву» или «через произнесенное слово», «через слово Божие и молитву». По-видимому, он под этим подразумевает всю молитву анафоры и тем самым не вносит каких-либо существенных новых указаний на подробности евхаристических собраний.

Вот то немногое, что дают нам произведения ранних христианских писателей до III века включительно. Прежде чем перейти к изучению литургических памятников IV и позднейших веков, а также творений церковных писателей того времени, по которым можно уже с большей вероятностью восстановить схему анафоры, надо разобраться еще в одном вопросе, связанном с Евхаристией раннего христианства, а именно с «вечерями любви», или «этапами».

ЕВХАРИСТИЯ И АГАПЫ

Из историко-литургических тем вопрос агап и их взаимоотношений с евхаристическим богослужением раннего христианства возбудил немалую полемику. Литература этого во-

проса достаточно обширна, и в ней были высказаны взгляды полярно противоположные. Самое резко отрицательное положение в этом споре занял столь авторитетный католический историк, как Р. Batiffol. Он решительно не признает существования «вечерей любви» ни в Св. Писании, ни в веке апостольском, да и вообще он отрицает «агапы» как институт раннего христианства 53). По его мнению, они появились значительно позже, а именно к IV веку (Дидаскалия, Каноны Ипполита, CA II, постановления Гангрского Собора 360-367 гг.). Такое слишком резкое отношение к «вечерям любви» можно, казалось бы, объяснить другим крайним взглядом в науке, опровергнуть который и считал себя призванным Batiffol. Этот противоположный взгляд, защитниками которого являются Spitta 54), Jülicher 55) и отчасти Бингем и Ренан, считает, что агапы являются чуть ли не божественным установлением и первобытной формой первохристианского богослужения, из которого и развилась Евхаристия. Среднюю и, так сказать, примирительную позицию заняли Ladeuse 56), F. Funk 57), Keating 58), F. Cirlot 59). По их мнению, и агапы, и Евхаристия одинаково древнего происхождения и одинаково оригинальны. Агапы можно и не считать первоначальной формой евхаристических собраний, но все же апостольское происхождение их бесспорно. Последний из поименованных авторов считает, что «и Евхаристия, и агапы всегда различались, но не отделялись». Евхаристические Хлеб и Чаша всегда отличались в глазах верующих от всякой другой пищи, но были соединены с обрядом братских вечерей 60).

На основании беспристрастного изучения первоисточников, сравнения разных исторических данных и, главное, благодаря богатому археологическому материалу Leclercq, не разделяя никаких крайних фантазий Ренана и протестантских ученых, признает древность «агап» и дает им надлежащее место в быту первохристианской общины 61).

53) «L’Agape» in: «Etudes d’histoire et de theologie positive». 1 serie, pp. 283325: «Agape» in: Dict. de Theol. Cathol. Т. I, col. 551 sq.

54) «Die Urchristl. Traditionen ueber Ursprung das Abendmahls». 1893.

55) Op. cit.

56) Revue biblique, 1904, pp. 78-81.

57) Revue d’histoire ecclesiast. 1903, t. IV, p. 9 sq.

58) «The Agape and the Eucharist in the Early Church». London, 1901.

59) «The Early Eucharist». London, 1939.

60) Cirlot, op. cit., p. 18.

61) «Agape» in: Dict. d’Arch. ehret, et de Liturgie, 1.1, col. 775-848.

Постараемся, насколько возможно, ответить на этот вопрос, который сами специалисты считают «весьма темным» 63) и даже «глубочайшей исторической загадкой» 64).

В сущности, связь Евхаристии с «Вечерей Господней» явствует из слов самого апостола Павла. Он обличает непорядки, имевшие место у коринфских христиан (1 Кор. 11:17-34) во время совершения «вечери». Апостол укоряет коринфян за небрежное отношение к Евхаристии. Это выражалось в том, что богатые презирали бедных, не ожидали их прихода на вечерю; часто вечеря превращалась в объедение и участники в неподобающем, нетрезвом виде приступали к Евхаристии и тогда «не различали Тела Господня». Евхаристия совершалась уже после вечери. Св. Иустин знает уже Литургию, отделенную, по-видимому, от вечери. Произошло ли это повсеместно, сказать невозможно.

Батиффоль считает, что вообще никакой вечери, принимаемой верующими сообща, и не было; что они — так надо понимать слова Апостола — должны были дома поесть, а в собрание христиан прийти только для принятия Евхаристии. Это вовсе не есть обязательное для римо-католика, так сказать, конфессиональное отношение к проблеме агап. Другие толкователи текста отнюдь не разделяют подобной точки зрения. Так, приведем столь авторитетного ученого, как Прат 64), который вполне признает наличность агапы в тексте послания к Коринфянам. Он считает, что «соединенные с Евхаристией агапы были только дополнением и придатком к Евхаристии».

Надо заметить, что ап. Павел не называет эти первохристианские вечери именно «вечерями любви», но «Вечерей Господней». Агапами они названы в послании Иуды, ст. 12: «Таковые бывают соблазном на ваших вечерях любви (ἑν ταῖς ἀγάπαις ὑμῶν)». Правда, критика текста делает по этому поводу такое замечание. Кодексы Александрийский и Ефремов читают вместо ἀγάπαις — ἀπάταις [(на) агапах — обманами], и тогда невольно напрашивается параллель с 2 Пет. 2:13. В самом деле:

2 Пет. 2:13	Иуд. ст. 12
σπῖλοι καὶ μῶμοι... ἐν ταῖς ἀπάταις αὐτῶν συνευωχούμενοι ὑμῖν	οἱ ἐν ταῖς ἀπάταις (ἀγάπαις) ὑμῶν σπιλάδες, συνευωχούμενοι ἀφόβως...

62) Keating, op. cit., р. V.

63) Cirlot, op. cit., ρ. 17.

64) F. Prat, S.J. «La theologie de St. Paul». Т. I., pp. 143-145.

2 Пет. 2:13	Иуд. ст. 12
«срамники и осквернители, своими, пиршествуя с вами» они наслаждаются обманами	«таковые бывают соблазном на ваших вечерях любви (или же: в ваших обманах); пиршествуя с вами, без страха утучняют себя»

Подавляющее большинство кодексов не стоит за такое чтение, и если признать за правильное традиционное чтение Иуды «на вечерях ваших», то это и будет единственным новозаветным текстом, употребляющим это слово в применении к собраниям христиан. Этим и объясняется непримиримо отрицательное отношение Батиффоля к «агапам». Прежде чем перейти к памятникам раннего христианства, разберемся в интересных данных, которые нам дает Leclercq из области археологии и истории. Надо обратиться к аналогиям из языческого быта, знавшего подобные установления.

В начале нашей эры существовали и были в почете у греков и римлян «братства», или содружества с особой целью. Их руководители назывались κληρωτοί (избранные по жребию] и должны были отличаться благочестием, чистотой, святостью. Содружества собирались по большим праздникам, устраивая братские трапезы, которые пользовались большой любовью у неимущих и бездомных. Богатые граждане были мало этим заинтересованы и мало принимали в них участия. Законодательство римских императоров, в частности, Августа, регламентировало эти собрания и давало им покровительство закона. Обыкновенно участники таких «collegiae» [содружеств (лат.)] приносили с собой хлеб, вино, вообще еду, иногда посуду и даже ложа для возлежания. Запрещались разговоры, могущие быть неприятными, и все вообще, что могло нарушить братский и дружеский характер этих трапез 65). Все сказанное очень напоминает обстановку коринфских собраний, о которых с такой горечью говорит ап. Павел.

Принимая, кроме того, во внимание, что, по слову Апостола, на Вечерях Господних «возвещалась смерть Господа, пока Он не придет», Leclercq делает тот же вывод, что Спаситель придал Своей Вечере характер весьма распространенных у древних народов «заупокойных трапез», или «тризн» 66). Вообще же, этот ученый археолог и литургист признает за агапами огромное значение как за мощным средством, помогавшим развитию зарождавшегося христианства 67).

65) Leclercq, op. cit., col. 789-790.

66) Ibid., col. 786.

67) Ibid., 791.

Памятники, раннего христианства дают нам следующий материал. В «Дидахи» об этапах нет ничего. В послании св. Игнатия слово «агапа» (в разных формах) встречается 28 раз. И если в известных текстах это следует понимать скорее в смысле благотворительной деятельности 68), то это не является исключительным значением этого слова. То, что «агапы» поставлены в связь с крещением и Евхаристией и что их нельзя совершать без участия епископа, показывает, что они имели значение богослужебное, а вовсе не только одной благотворительной деятельности.

Весьма интересна фреска II века, открытая в Риме в 1893 году в катакомбах св. Присциллы и изображающая этапу, совершаемую за столом в присутствии семи лиц. Леклерк в своей статье приводит ряд интересных записей на нескольких таких памятниках (столах для совершения вечери) в Северной Африке.

Тертуллиан дает такое описание агапы: «Садятся за стол не иначе, как помолившись Богу; едят столько, сколько нужно для утоления голода; пьют, как пристойно людям, строго соблюдающим воздержание и трезвость; насыщаются так, что той же ночью могут возносить молитвы Богу; беседуют, зная, что Бог все слышит. По омовении рук и зажжении светильников каждый приглашается петь хвалебные песни Богу, извлеченные из Св. Писания или кем-либо сочиненные...» 69) Отмечаем обряд внесения светильников. Объяснения этому дадут нам другие памятники. Харизматический характер этих собраний еще чувствуется у Тертуллиана. Достойно замечания и то, что отсутствует упоминание о Евхаристии. Леклерк считает, что она уже перенесена на утро 70). Во всяком случае, она от них отличается 71).

По канонам Ипполита (каноны 32-35), епископ председательствует на этапах, совершающихся до наступления темноты. Поются псалмы, как и у Тертуллиана. Оглашенные не остаются до конца, что заставляет думать о том, что к агапам у Ипполита присоединяется и евхаристическая часть. Любопытно, что раздается так называемый «хлеб заклинания» [ἄρτος ἐξορκισμοῦ). Вероятно, это какой-то благословленный хлеб, «евлогия», может быть, освященный на предшествовавшей Литургии в тот ли день или несколькими днями раньше 72). Может быть, это прообраз будущего антидора?

68) Lightfoot. «The Apostol. Fathers». Vol. II, sect. I, p. 307, note.

69) «Apologeticus», cap. 39. — M. P. L. Т. 1. col. 468.

70) Op. cit., col. 803.

71) A. dAles. «La theologie de Tertullien». Paris, 1905, p. 312.

72) Leclercq, op. cit.

Соборы позднейшего времени регулируют вопрос об агапах (Гангрский, правило 2), говорят об участии клириков в них (Лаодик., прав. 27) и запрещают совершать агапы в базиликах (Лаодик., прав. 28; 3 Карфаген., прав. 30).

Из слов блаж. Августина 73) можно заключить, что Моника: ходила в Милане на поминальные трапезы, агапы, и что это не нравилось св. Амвросию ввиду сходства этого обычая с языческими «parentalia» [паренталии (поминальное празднество в честь покойных родственников у римлян)].

Интересно одно место из сочинения «О девстве» псевдо-Афанасия: после 9-го часа произносится следующая молитва при преломлении хлеба: «Благодарим Тебя, Отче наш, о святом Воскресении Твоем, ибо Ты явил его через Иисуса, Отрока Своего, и как этот хлеб, рассеянный некогда, теперь лежит на этой трапезе и, будучи собран, стал одним, так да будет собрана Твоя Церковь от пределов земли в Твое Царство, ибо Твоя сила и слава во веки, аминь». Затем следует чтение «Отче наш» и дается указание девам не вкушать вместе с оглашенными. Обращаем внимание на почти буквальное сходство с текстом молитвы «Дидахи» и на другие предписания того же памятника.

Эфиопская редакция «Церковных постановлений», равно как и Апостольское предание св. Ипполита (гл. 26), имеет интересную вставку, а именно: правило о внесении светильника.

«Когда наступит вечер, диакон вносит светильник. Епископ приветствует собрание: «Господь со всеми вами».

Народ отвечает: «И со духом твоим».

Епископ: «Возблагодарим Господа».

Народ: «Достойно и праведно, — величие и слава Ему».

(Но он не должен говорить «Горé ваши сердца», — это говорится лишь при приношении, т.е. при Евхаристии.) Затем епископ говорит молитву благодарения за просвещение нас откровением невещественного Света, в которой Карабинов находит сходство с гимном «Свете Тихий...» Затем после вечери приносится диаконом растворенная «чаша приношения», поются псалмы «аллилуйя», и, когда епископ произносит псалом, все славословят Бога, сотворившего мир единым словом. Потом вкушают от чаши, и прежде вкушения от вечери все должны принять маленький кусочек от руки епископа, но это не Евхаристия Господня, а только «евлогия».

Напоминаем описание Тертуллиана: тоже возжигание светильников, пение псалмов или песней своего сочинения, вкушение от трапезы.

73) «Confessiones», 6:2. — М. Р. L. Т. 32, col. 719.

Агапы были известны и в пустынных монастырях 74).

Не следует забывать, что на Востоке, в монастырях, например, в лавре св. Саввы Освященного, и теперь во дни больших праздников, когда предлагается братии «утешение» в виде «красовуля» вина, кроме того, после трапезы все испивают от большой чаши вина, благословленного настоятелем. Если в чине о Панагии видеть пережиток агапы, где отделяющийся кусок просфоры знаменует как бы невидимое присутствие Господа, то и общее вкушение от такой «чаши благословения» переносит мысль к древним временам первохристианских молитвенных собраний. Происхождение «чина о Панагии» от первохристианских агап готовы поддерживать Скабалланович и Гольц. Кроме того, Скабалланович считает, что «благословение хлебов» на вечерне есть пережиток агапы 75).

Вот что на основании исторического исследования нашего богослужения можно сказать о взаимоотношении «вечерей любви» и евхаристического богослужения. Евхаристия и агапы вовсе не синонимы в первохристианском быту. Евхаристия часто присоединялась к концу «Вечери Господней» или «вечери любви», но могла и не присоединяться (эфиоп. Церк. постан.). Скоро и такой порядок был заменен уже вполне отделившейся Литургией. Впоследствии «агапы» стали просто благотворительными установлениями в некоторых частях христианского мира (Африка, Рим, Милан и др.). Наконец, они исчезли, но память о них может быть восстановлена в некоторых богослужебных обычаях.

III ВЕК

До сих пор предметом нашего исследования были свидетельства древнехристианских писателей о Евхаристии, агапах и некоторых богослужебных обычаях, унаследованных апостольскими мужами от иудейского ритуала. Первые два века христианства не знают записанного чина анафоры. Во всяком случае, она до нас не дошла. Объяснять это надо и харизматической настроенностью эпохи, о которой уже было сказано, а также и возможным влиянием «disciplinae arcanae» [тайное учение], запрещавшей открывать сокровенное учение непосвященным и потому не допускавшей письменных формуляров богослужебного чина таинств. Более или менее

74) «Historia Lausiaca», сар. XVIII. — М. Р. Gr. Т. 34, col. 1042 С.

75) М. Скабалланович. «Толковый Типикон». Вып. III, Киев, 1915. С. 58. Также у Goar. «Euchologium graecorum», р. 47; abbé Marin. «Les moines de Constantinople». Paris, 1897, p. 100; Goltz. «Tischgebete», S. 57.

подробные повествования о чине евхаристического богослужения мы можем найти в произведениях отцов и учителей Церкви конца IV века (свв. Кирилл Иерусалимский, Василий Великий и Иоанн Златоуст). К тому же времени надо отнести и первые записи литургийных молитв, надписанных именем того или иного писателя Церкви и санкционированных соборным авторитетом церковного Предания. Приблизительно тогда же (IV-V век) или несколько позже можно уже начать говорить о разделении и классификации евхаристических молитв на группы и типы. Иными словами, с IV-V века уже можно начать научно обоснованное исследование литургического материала и его систематизации по характерным поместным и историческим признакам. Наука с этого времени вступает в свои права и имеет возможность использовать весь свой критический научный аппарат. Тогда из области предположений мы вступаем на путь изучения фактов, сравнения рукописей, определения хронологических тонкостей и т.д. Но до этого времени исследователь остается как-никак почти безоружным перед рядом неясностей и спорных вопросов.

Впрочем, стоит отметить — и это составляет тему настоящей главы, — что даже уже в III в., при настоящем состоянии науки, можно найти в литургическом материале того времени важные указания. К III в. относится недавно открытый памятник особенного интереса для литургиста. Мы имеем в виду одно из произведений св. Ипполита Римского, в связи с памятниками так называемого апостольского предания, и не: которые другие документы (египетский или так называемый «оксфордский» папирус Дэйр-Бализэ).

Здесь надлежит вспомнить всю ту обширную литературу древних христианских писателей, которая ведет свое происхождение от устного апостольского предания и известна в науке под именем «литературы двух путей». Имея своим вероятным прототипом и родоначальником «Дидахи» (Учение 12-ти апостолов), она оставила большое количество памятников, точную хронологию которых и их взаимоотношение наука до сих пор не смогла окончательно установить. Вот наиболее важные из них:

1) Так называемые «Апостольские постановления» (СА) в 8 книгах, из которых интересны для настоящего вопроса только VII и VIII.

2) «Didascalia» [Дидаскалии] (D).

3) «Constitutiones per Hippolytum» [Установления Ипполита] (VIIIb), как сокращение CA VIII.

4) Эфиопские «каноны Ипполита» (КН).

5) Египетские «Церковные постановления» (КО).

6) Так называемый «Testamentum Domini nostri J. Christi» [Завет Господа нашего Иисуса Христа] (Т).

Если считается доказанным происхождение I-VI книг Апостольских постановлений от «Дидаскалии», а 1-32 гл. VII книги от «Дидахи», то начиная с 33 по 49 гл. VII книги и вся VIII книга Апостольских постановлений — вопрос не получил ясного разрешения. Существует в общем разделение мнений по двум схемам—Ахелиса и Функа.

На основании этих схем и при помощи заключающегося в этих памятниках материала ученые старались восстановить строй евхаристической молитвы и ее постепенное развитие и усовершенствование. Но неполнота многих памятников и проблематичность гипотезы не приводили к удовлетворительным результатам. При формальном подходе и при помощи буквального критицизма отвергали существование некоторых важных молитв в известную эпоху просто потому, что текст этой молитвы не упоминался в данном памятнике.

Так, и протестантская, и почти целиком католическая наука, — а за ними и наш литургист Карабинов, — отвергали существование эпиклезы в течение первых 3 веков; а признав его появление якобы только в IV веке, не смогли объяснить причину его возникновения. Карабинов считал, что даже и установительные слова Спасителя («Приимите, ядите... Пийте от нея вси»... ) — «не особенно древняя вставка» 77).

Но вот открытие Hauler’ом в 1900 г. в Веронском палимпсесте произведения Ипполита Римского, известного до того только по заглавию Ἀποστολικὴ παράδοσις, вырезанному на статуе этого святого, перевернуло почти все выводы, построенные кропотливыми трудами ученых литургистов и историков. Благодаря добросовестной критической работе ряда ученых (Hauler, Eduard Schwartz, Th. Schermarm и английских бенедиктинцев Dom Connolly и Dom Gregory Dix) пришлось не только внести поправки в гипотезы Ахелиса и Функа, но и признать древнейшим источником найденное «Апостольское предание»

76) Карабинов, op. Cit. С. 53.

77) Ibid. С. 34.

св. Ипполита, от которого ведут свое начало и КО, и КН, и VIIIb 78). Но самое главное не в исправлении этих генеалогических схем, а в том, что «Апостольское предание» св. Ипполита содержит полный чин евхаристической молитвы, древнейшей из доселе нам известных, помещенной после хиротонии нового епископа, лобзания мира и умовения рук. По ней уже можно судить с очень большой обстоятельностью об анафоре III века. Вот текст этой молитвы (цитирую по книге Фрира, р. 49-52):

«Господь с вами».

«И со духом твоим».

«Горé сердца».

«Имеем ко Господу».

«Благодарим Господа».

«Достойно и праведно».

«Благодарим Тебя, Боже, через Твоего возлюбленного Сына Иисуса Христа, Которого Ты в последние времена послал; нам как Спасителя и Искупителя и Ангела Твоего совета; Который есть неотделимое от Тебя Слово; и Которым Ты создал; все и Который Тобою особенно любим; Ты послал Его с неба в утробу Девы, и Который, обитая во чреве (Ея), воплотился и показался Твоим Сыном, рожденным от Духа Святаго и Девы; Который исполнил Твою волю и стяжал Тебе народ святой, распространил руки во время Своего страдания, чтобы страстью освободить тех, кто в Тебя поверит; Который, когда предан был вольной страсти, чтобы освободить мертвых и разрушить козни диавола, попрать ад, просветить праведников, учредить уставы и явить (Свое) Воскресение, — прияв хлеб и воздав Тебе благодарение, сказал: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое»; подобным образом и чащу, говоря: «Это Моя Кровь, которая за вас изливается; когда это вы творите, то творите в Мое воспоминание».

Итак, воспоминая Его смерть и Воскресение, мы предлагаем Тебе Хлеб и Чашу, благодаря Тебя за то, что Ты нас удостоил предстать пред Тобою и священнодействовать Тебе.

И мы молим Тебя послать Духа Твоего Святаго на приношение Святой Церкви, собирая всех воедино, чтобы, причащаясь Святых Даров во исполнение Святаго Духа, в утверждение веры и истины, Тебя хвалили и славили, через Отрока Твоего Иисуса Христа, через Которого Тебе подобает слава и честь, Отцу и Сыну со Святым Духом, во Святой Твоей Церкви, ныне и во веки веков. Аминь».

78) Amann. «St. Hippolyte» in: Dict. de Theol. Cath. Т. VI, col. 2502-2504; Frere, op. cit., pp. 47-62.

Фрир написал параллельно эту евхаристическую молитву с такой же молитвой Апостольских постановлений (CA VIII) и нашел разительное сходство, местами даже полное буквальное тождество. Напечатанные сбоку примечания показывают, что многие слова и даже целые выражения заимствованы из других современных и даже более ранних памятников, например: творений мч. Иустина Философа, псевдо-Варнавы, св. Иринея, Ипполита Римского, оксфордского папируса Дэйр-Бализэ и др.

Как видим, евхаристическая молитва содержит благодарение за искупительный подвиг Спасителя, приводит описание Тайной Вечери с установительными словами, содержит эпиклезу Святаго Духа и краткое ходатайство за Церковь. Что еще важнее, евхаристическая молитва, древнейшая из известных в своем более или менее полном составе, есть развитая доксологическая тринитарная формула. Анафора св. Ипполита идет тем же путем усовершенствования евхаристического богослужения, который нам уже известен из произведений Иустина Философа и мч. Иринея Лионского. Характерно для этой молитвы очень краткое благодарение за творение, отсутствие ангельского славословия «Свят, Свят, Свят...», очень разработанное благодарение за воплощение и подробное описание Тайной Вечери.

Подобные особенности евхаристического канона не должны смущать исследователя. Нарастание подробностей второстепенного значения, развитие отдельных частей молитвы и увеличение разных тонкостей, как, например, более подробное повествование о творении мира, или искупительном подвиге, или же Тайной Вечере, вполне объяснимо усовершенствованием богослужения в течение исторического процесса. Но обычно эти нарастания касаются деталей, а не существенно важного в каноне. Что Дары освящались всегда, мы знаем из древнейших свидетельств, нам только недоступно установить и уточнить саму формулу. Нельзя только делать поспешного вывода, что если в данном тексте, в данном памятнике нет той или иной молитвенной формулы, то в то время и не существовало в Литургии таких существенно важных моментов, как установительные слова Спасителя или призывание. Нельзя, повторяем, в таком случае объяснить самого факта возникновения столь важных выражений и молитв, если их не было прежде. Кроме того, не следует забывать и того, что все до сих пор нами рассмотренное представляет больше описания или неполные записи, чем уже строго установившийся формуляр евхаристической молитвы. После капитальных исследований Шермана и о. Коннолли многое в предполо-

жениях и выводах историков, сделанных на основании только критики текста, оказалось шатким и малоубедительным.

Нельзя также упускать из виду ту традиционность и верность апостольскому преданию, с которой сохранялось многое в христианском обиходе. Если сберегались почти буквально формулы еврейских застольных благословений (как мы это видим в памятниках Дидахи, эфиопских Церковных постановлений, «О девстве» и др.), то трудно предположить, чтобы такая святыня д ля христиан, как слова Спасителя, могли так произвольно быть опущены, а потом ни с того ни с сего опять вставлены в канон Евхаристии.

Во всяком случае, неполнота и пестрота изучаемых записей не свидетельствует о безначалии в Церкви. В связи с разбираемым произведением св. Ипполита и некоторыми его особенностями надо сказать, что некоторые подобные оригинальности могли иметь место и в других им современных произведениях. Так, например: 1. Молитва sanctus’a отсутствует и в Тестаменте. 2. Тот же Тестамент в сирской своей редакции не имеет призывания в строгом смысле этого слова, но в арабском тексте оно налицо. 3. В том же Тестаменте установительные слова неполны, а в так называемой несторианской анафоре свв. апостолов их вообще нет. 4. Молитва «Отче наш» тоже отсутствует в Тестаменте, в эфиопских постановлениях и в литургии CA VIII. Эти пестрота и неустойчивость подтверждают сказанное о том, что это суть не столько строго формулированные записи, сколько описания анафоры. Невозможно себе представить, чтобы одна редакция Тестамента, имеющая призывание, а другая, его не содержащая, свидетельствовали о совершенном адогматизме и анархии в богослужении.

IV ВЕК

Для историка-литургиста обстановка резко улучшается с середины следующего, IV века. Это благоприятное обстоятельство объясняется очень ценными и авторитетными свидетельствами таких крупных церковных писателей, как свв. Кирилл Иерусалимский и Иоанн Златоуст; кроме того, в путевом дневнике так называемой Сильвии Аквитанки, или Этерии, мы имеем ряд интересных описаний иерусалимского богослужебного обихода при Константиновом Воскресенском храме. В сущности к тому же IV веку надо отнести и литургию CA VIII. Но это уже литургический памятник в настоящем смысле слова; в Апостольских постановлениях мы имеем полный чин литургии, тогда как произведения и св. Кирилла, и Златоуста дают нам описания богослужения, а не сам его чин.

Из разных произведений этих писателей, т.е. из Огласительных поучений св. Кирилла, особливо из так называемых тайноводственных, мистагогических (19-23), и из произведений св. Иоанна Златоуста в антиохийский период его жизни можно составить вполне удовлетворительное представление о евхаристическом чинопоследовании того времени. Эту работу произвел очень научно и добросовестно известный английский литургист Брайтман в своем собрании древних литургий восточных и западных. Благодаря ему мы имеем схемы Иерусалимской литургии второй половины IV века; точнее — катихезы св. Кирилла произнесены в 348 году, а Дневник Сильвии относят к 80-м годам того же века. Творения Златоуста относятся к периоду с 370 или, точнее, с 381 по 398 год 79).

Рассмотрим сначала литургию по творениям св. Кирилла. О литургии оглашенных сведений почти нет. Им упоминаются в Церкви следующие чины: катихумены, просвещаемые, монахи, девы, клир и певцы. Из Огласительных слов ясно, что во время литургии оглашенных читалось слово Божие и произносилась проповедь. Сильвия упоминает еще и каждение в пещере Анастасиса, т.е. у Гроба Господня; она же говорит и о том, что чтения Писания производились и на греческом, и на сирском языках или же объяснялись на сирском языке. Проповедь обращена главным образом к просвещаемым. Из слов св. Кирилла можно ясно понять, что оглашенным не должно было оставаться при самом таинстве Евхаристии. «Disciplina arcana» [тайное учение] в это время строго следила за недопущением непосвященных к сокровенным истинам веры.

В начале литургии верных диакон подает умывать руки литургисающему иерею и окружающим жертвенник пресвитерам. Затем следует лобзание мира при возгласе диакона: «Возлюбим (т. е. лобызаем) друг друга».

Сама анафора идет таким порядком:

Иерей: «Горé сердца».

Народ: «Имеем ко Господу».

Иерей: «Благодарим Господа».

Народ: «Достойно и праведно».

«После этого мы вспоминаем небо и землю и море, солнце и месяц, звезды, всякую тварь словесную и бессловесную, видимую и невидимую, Ангелов, Архангелов, Силы, Господства, Начала, Власти, Престолы, многоликих Херувимов, говоря громко слова Давидовы: «Возвеличите Господа со мною».

79) F. Е. Brightman. «Liturgies Eastern and Western». Oxford, 1896. Appendix B&C, pp. 464-481.

Мы вспоминаем и Серафимов, которых увидел в Духе Святом Исаия, предстоящих кругом Престола Божия и двумя крыльями закрывающих лицо, двумя ноги и двумя летающих и говорящих: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф». Вследствие этого мы произносим это благословение Серафимов, переданное нам, чтобы нам стать общниками песнопения пренебесных воинств.

Поистине мы должны благодарить, потому что Он примирил нас, Своих врагов, удостоил нас духа усыновления. Поэтому, благодаря Его, мы совершаем достойное и праведное дело, ибо Он, не только праведное, но и сверхправедное творя, облагодетельствовал нас и удостоил нас стольких благ.

В ночь, в которую Господь наш Иисус Христос был предан, Он, взяв хлеб в пречистые Свои руки, благодарив, преломил его и дал Своим ученикам со словами: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое». И взяв чашу и благодарив. Он сказал: «Приимите, пийте; сия есть Кровь Моя, за многих изливаемая во оставление грехов».

Потом, освятив сами себя этими духовными песнопениями, мы умоляем человеколюбивого Бога ниспослать Святаго Духа, Который глаголал в законе и пророках, в Ветхом и Новом Заветах, Который сошел на Господа Иисуса Христа в виде голубя, Который в день Пятидесятницы сошел на апостолов в виде огненных языков, здесь, в Иерусалиме, в первенствующей Церкви апостольской, ниспослать Его на предложенные Дары, чтобы соделать хлеб Телом Христовым, а вино — Кровию Христовою».

Затем следуют у св. Кирилла ходатайственные молитвы, т.е. молитвы за «общий мир Церквей, за благостояние мира, за царей, за войско, за болящих и немощных и всех, требующих помощи, и за все это приносим эту Жертву. Затем поминаем преждепочивших патриархов, пророков, апостолов, мучеников, чтобы Господь принял эту жертву по их молитвам и их предстательству. Затем приносим жертву за преждепочивших свв. отцев, за епископов и вообще за всех наших преждепочивших братьев».

Потом следует «преданная Господом Своим ученикам молитва «Отче наш». После возгласа «Аминь» бывает возношение со словами «Святая святым». И мы говорим: «Един Свят, Един Господь, Иисус Христос».

Момент причащения описывается св. Кириллом Иерусалимским так: при пении стиха «Вкусите и видите, яко благ Господь» верные подходят к святому жертвеннику Божию и

принимают Тело Христово в руки, сложив правую ладонь на левую, как бы престол для Царя, и говорят «аминь». Потом причащаются Крови Господней, также со словом «аминь». Затем происходит чтение благодарственной молитвы Богу, удостоившему верных столь великих таинств.

Переходя к описанию св. Иоанна Златоуста, напоминаем, что это не есть сама литургия Златоуста, а только описание, составленное из различных произведений его. Формуляр самой литургии Златоуста относится к гораздо более поздней эпохе. Наиболее древние из нам известных суть Барберинов и Порфириев, оба не старее VIII века.

Из произведений самого Златоуста, т.е. из различных проповедей его, произнесенных в антиохийский период, евхаристическое богослужение может быть реконструировано приблизительно в виде такой схемы:

Литургий оглашенных

Чтение Писаний.

Иерей, восходя на трон, говорит: «Мир всем».

Народ: «И духу твоему».

Читающий Пророчества начинает: «Так говорит Господь».

Читающий Апостола: «Явилась благодать Божия»... и т. д. из послания к Титу 2:11 и сл.

Певчий поет, и все внимают.

Евангелие.

Проповедник: «Мир всем».

Народ: «И духу твоему».

Проповедь.

Литургия оглашенных кончается следующим образом:

Оглашенные лежат на земле, и диакон говорит:

«Помолимся прилежно об оглашенных».

Народ: «Господи, помилуй».

«Станем добро. Помолимся.

Чтобы Всемилостивый и щедрый Бог услышал молитвы их.

Чтобы Он открыл уши сердец их и огласил их словом истины.

Чтобы Он посеял страх Свой в них и утвердил веру Свою в помышлениях их.

Чтобы открыл им Евангелие правды.

Чтобы Он дал им дух (νοῦν) божественный, целомудренный помысл и добродетельное житие, чтобы всегда разуметь Его, мыслить о Нем, упражняться в Нем, пребывать в законе Его день и ночь, помнить заповеди Его и хранить оправдания Его.

Помолимся еще прилежнее о них.

Чтобы Господь изъял их от всякого лукавого и неподобного дела, от всякого дьявольского греха и всякого обстояния сопротивного.

Чтобы Он удостоил их во время благопотребное купели возрождения (бани пакибытия), оставления грехов и одежды нетления.

Чтобы Он благословил входы и исходы pix, всю жизнь их и домочадцев; чтобы Он благословил возрастить детей их и умудрил их довести до меры возраста.

Чтобы Он исправил им все предлежащее к пользе. Восстаньте.

Оглашенные, просите ангела мира.

Просите дать вам прочее время жизни мирное.

Просите даровать вам настоящий день мирный и все дни вашей жизни.

Просите христианской кончины вашей.

Просите доброго и полезного.

Предайте сами себя живому Богу и Христу Его.

Преклоните главы».

Иерей: «Мир всем».

Народ: «И духу твоему».

Такое начало благословения.

Все возглашают: «Аминь».

Диакон: «Помолимся прилежно об одержимых».

Народ: «Господи, помилуй».

Диакон: «Преклоните главы».

Иерей: «Мир всем».

Народ: «И духу твоему».

Такое начало благословения.

Диакон: «Помолимся прилежно о кающихся».

Народ: «Господи, помилуй».

Иерей: «Мир всем».

Народ: «И духу твоему».

Такое начало благословения.

Диакон: «Все те, кто кается, изыдите».

Двери закрываются.

Литургия верных

Все подобным образом лежат долу.

Диакон: «Помолимся о всей вселенной».

Народи дети: «Господи, помилуй».

Диакон: «О Церкви, протяженной до пределов земли.

О всех епископах, о пресвитерах, чтобы им воспринять и правильно править слово истины.

О царях и властях.

О всех, кто здесь и повсюду.

О тех, кто в болезнях, рудниках и тяжких работах.

Об одержимых.

О земле и море.

О воздухах».

И все мы подобным образом встаем.

Диакон: «Просим ангела мира.

Просим прочее время (жизни) мирное».

Иерей: «Мир всем».

Народ: «И духу твоему».

Такое начало благословения.

Лобзание мира

Желая принести дар, лобзают друг друга.

Приношение

«Не могущие молиться, изыдите.

Познайте друг друга.

Станем добро прямо (прости)».

Анафора

Иерей: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, любовь Бога и Отца и общение Святаго Духа да будет со всеми вами».

Народ отвечает: «И со духом твоим».

Иерей: «Имеем Горé наши ум и сердца».

Народ: «Мы имеем ко Господу».

Иерей: «Благодарим Господа».

Народ: «Достойно и праведно».

Тогда начинает иерей благодарение (Евхаристию).

«Когда я сказал «благодарение» (Евхаристия), то я раскрываю все сокровище благодеяния Божьего и вспоминаю те великие дары. Ибо и мы, прибавляя у Чаши благословения несказанные благодеяния Божии, поскольку мы воспользовались от этих благодеяний, и приносим и причащаемся, благодаря, что Господь избавил от лжи человеческий род, что приблизил дальних и что Он приобрел Себе братьями и сонаследниками тех, кто не имеет надежды и кто без упования на Бога в этом мире. Благодаря за это и все подобное, мы подходим.

Вспомни, с кем ты стоишь во время таинства, с Херувимами, с Серафимами... и как можешь ты с ними говорить:

«Свят, Свят, Свят: полны суть небо и земля Твоей славы».

«Приношение (προσφορά) это есть то, что Христос дал ученикам и которое теперь творят иереи, так что слова, которые

провозгласил Бог, те же суть, которые и иерей говорит теперь, и поэтому и приношение то же».

Призывание

Иерей стоит пред трапезой, воздев руки к небу, призывая Святаго Духа прийти и коснуться предложенных Даров, чтобы благодать, сойдя на жертву, омыла через нее души всех и показала их более светлыми, чем очищенное в огне серебро.

Иерей делает знак креста над предложением.

Ходатайство

«Предлежит общая очистительная жертва за весь мир; поэтому мы с дерзновением молимся тогда за вселенную, за кафолическую Церковь, простирающуюся из края в край вселенной; иерей приступает к Богу, молясь угасить повсюду войны, успокоить волнения; прося о мире, о благоустроении, о скором избавлении каждому от всех належащих зол, личных и общественных. Мы поминаем перед Св. Дарами отшедших и приступаем с молитвой о них пред Агнцем, зде лежащим и взявшим на Себя грехи мира».

Ходатайство кончается возгласом «во веки веков».

Народ: «Аминь»,

Иерей и народ: «Отче наш, Иже еси на небесех.

Иерей преломляет Хлеб.

Диакон, представ пред жертвенником, возглашает:.

«Помолимся все вкупе...

О всех почивших во Христе и всех совершающих о них воспоминание».

Открываются двери и износится Жертва.

Иерей: «Святая святым».

Причащение

Верные подходят к алтарю, и диаконы (οἱ διακονούμενοι) разделяют Дары. Певцы поют Пс. 144 «Буду превозносить Тебя, Боже мой, Царю мой...», и народ к каждому стиху псалма подпевает: «Очи всех уповают на Тебя, и Ты даешь им пищу их в свое время».

Затем бывает «последнее благодарение», т.е. благодарственные молитвы после причастия.

Диакон возглашает: «Идите в мире».

Из описания Литургии этими двумя церковными писателями IV века (св. Кириллом Иерусалимским и св. Иоанном Златоустом) можно усмотреть уже значительную разработанность как отдельных действий, движений и жестов с оглашен-

ными, кающимися и др., или во время причащения или чтения Писания, так и самих выражений молитв. Гораздо более подробно очерчивается в евхаристической молитве момент творения мира, искупительный подвиг Христа, ангельское славословие, молитва призывания Св. Духа и т. д. Литургические формы принимают свою большую отделанность, выраженность и занимают прочное место в чине богослужения. Чин усложняется внесением разных подробностей. От прежней харизматической настроенности апостольского века не осталось следа. Вероятно, был уже записанный формуляр службы, до нас не дошедший, но, конечно, уже связавший свободу творчества. Правда, такой формуляр службы не исключает возможности дальнейшего развития и усложнения чина. Литургия развивается и дальше, как на Западе, в Риме и др. областях, так и во всех поместных Церквах Востока. Происходит процесс дифференциации евхаристических молитв по разным поместным, национальным и историческим признакам. С этого времени можно говорить уже о систематизации евхаристических типов по группам или фамилиям.

Подобные же результаты получаются Брайтманом при Схематической реконструкции литургии, служившейся в Понтском экзархате, в области Кесарии Каппадокийской. Он пользуется в данном случае произведениями свв. Григория Чудотворца, Василия Великого, Григория Назианзина и Григория Нисского, а также и каноническими правилами Соборов IV века (Анкирского, Неокесарийского и Гангрского 80). Анафора состоит из своих, уже установившихся к тому времени и нами рассмотренных частей, т.е. благодарения за творение, ангельского славословия, описания искупительного подвига, описания Вечери с установительными словами, анамнезисом и эпиклезой. Существенно отличного от рассмотренного нами только что литургического материала она не представляет, потому и не воспроизводится здесь подробно; что касается отдельных деталей, они в свое время будут указаны при изучении поместных литургий.

V-VIII ВЕКА

Прежде чем перейти к изучению литургических типов или отдельных евхаристических молитв (анафор) по их поместным и национальным особенностям, нужно обратиться к описаниям Литургии у отцов и учителей Церкви V-VIII веков. Их произведения могут сослужить нам полезную службу в этом

80) Brightman, op. cit. Appendix N, pp. 526-531.

отношении. Из них можно собрать ряд указаний о том, как совершалась Евхаристия в эпоху непосредственно за Златоустом и Оглашениями св. Кирилла Иерусалимского. Тем же Брайтманом проделана такая же работа в отношении писаний V-VIII вв., как он проделал это с произведениями только что разобранными. Таким образом, в его труде мы имеем две схемы реконструированной литургии: по произведениям Исихия Пресвитера, Кирилла Скифопольского, Анастасия Синаита и Иоанна Дамаскина (Сирийская литургия того времени), а также литургии, описываемой в произведениях псевдо-Дионисия Ареопагита, а именно в «О церковной иерархии», гл. 3 81).

1. Сирийская литургия по произведениям писателей V-VIII веков

Литургия оглашенных

Вход

«Святый Боже и Отец, Святый Крепкий, Сын Божий, воплощенный и распятый плотию ради нас, Святый Бессмертный, Дух Святый, Единый Господь Саваоф, помилуй нас».

Чтение Апостола и Евангелия

Литургия верных

В каждом собрании читается Символ (веры).

Лобзание мира

«Возлюбим друг друга».

Чтение священных диптихов (т. е. поминаний живых и мертвых).

Приношение

Диаконы предлагают Дары на св. жертвеннике.

Анафора

Диакон возглашает: «Станем добро, станем со страхом, будем внимать святому возношению».

Диакон становится с правой стороны жертвенника с таинственной рипидой. Отроки становятся пред святым алтарем.

Иерей: «Горé сердца».

Народ: «Имеем ко Господу».

81) Brightman, op. cit. Appendix D & Е, pp. 481-490.

(В разбираемых произведениях церковных писателей сама евхаристическая молитва описывается лишь с момента ангельского славословия, так сказать, молитвы «sanctus», следуя западной литургической терминологии. Впрочем, в дальнейшем увидим, что и история творения и промышления о мире не остается без внимания.)

«... служащих ангелов, покрывающих таинственную трапезу шестокрылых Херувимов, предстоящих, и Серафимов, громким голосом вопиющих трисвятую песнь с благоговением: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, полны суть небо и земля Твоей славы».

После того, как народ пропоет трисвятую песнь, иерей в растолкование ее говорит:

«Свят Ты, Царю веков, и Господь, и Податель всякой святыни; Свят и Единородный Твой Сын, Которым Ты все сотворил, Свят и Дух Твой Всесвятый, Испытующий все и Твои Божии глубины.

Бог, спострадав немощи Своего создания, дав ему бытие и одарив его благобытием, не пренебрег человеком, изгнанным по правосудию Божию из рая, осужденным на смерть и подверженным тлению, но, смилостившись о нем, падшем, сперва воспитал его, призвав его к обращению многими способами, а именно болезнями, страхом, потопом, почти полным истреблением рода человеческого, смешением и разделением языков, посещением ангелов, сожжением городов, образными богоявлениями, победами и поражениями на войне, знамениями и чудесами, различными силами, законом и пророками... Всем этим нужно было освободить того, кто должен был быть безгрешным... поэтому благоволением Бога и Отца Единородный Сын сходит... и Слово неизменно стало плотью от Духа Святаго и Марии, Святой Приснодевы и Богородицы. И чтобы через Него и в Нем обновить то, что по образу и подобию, Господь наш Иисус Христос сошел с неба. Желая, стало быть, принять за нас вольную смерть, Он в ту ночь, в которую Он предал Себя, установил Новый Завет со святыми Своими учениками и апостолами, а через них и со всеми верующими в Него. Итак, вкусив со Своими учениками ветхую пасху в горнице святого и славнаого Сиона и исполнив таким образом Ветхий Завет, Он, преломив хлеб, подал его им со словами: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, ломимое за вас во оставление грехов». Подобным же образом, взяв чашу вина и воды, Он передал ее со словами: «Пийте от нея все; сия есть Кровь Моя Нового Завета, за вас изливаемая во оставление грехов. Сие творите в Мое воспоминание». Ибо всякий раз, когда вы

будете есть этот Хлеб и пить эту Чашу, вы будете возвещать смерть Сына Человеческого и исповедовать Его Воскресение, пока Он не придет».

Призывание

«(Вспоминая) ... Страдания... смерть... спасительный Крест, гроб, Воскресение, восхождение на небеса.

Иерей говорит: «Чтобы, сойдя на нас и на предлежащие Дары, Дух Святой, Господь Животворящий, Единосущный и Совечный Отцу и Сыну, Единосущный и Соцарствующий, излившийся на святых Его учециков в виде огненных языков в горнице святого и славного Сиона, освятил и содеял хлеб сей — святым Телом Христовым, а чашу сию — честною Кровию Христовою, и чтобы для достойно и верно причащающихся они были во оставление грехов, в жизнь вечную и в сохранение души и тела».

Ходатайство

«(Помяни) святой и славный Сион, Мать Церквей во всей вселенной, святую Божию кафолическую и апостольскую Церковь, утвержденную на камне веры, Единый, явившийся безгрешным среди людей.

Молитва (Господня)

Возношение

Иерей, после освящения этой бескровной жертвы, возвышает Хлеб Жизни и показывает его всем, и тогда диакон возглашает: «Вонмем».

Иерей, воздев руки к нему, говорит громким голосом: «Святая святым».

Народ: «Един Свят, Един Господь Иисус Христос, Которому слава со Святым Духом».

Преломляется Хлеб.

Причащение

Иерей подает святое причастие клирикам, после них отрокам (вероятно, прислужникам). Народ подходит и, сложив ладони крестообразно, принимает Тело и, приложив к глазам, устам и челу, причащается божественного угля. Диакон держит святую Чашу и подает (ее верным).

2. А вот какой представляется схема евхаристического богослужения по «Corpus Areopagiticum» («Eccles. hierar.», 3).

Литургия оглашенных

Каждение

Иерарх, закончив священную молитву у божественного жертвенника, начинает от него каждение и идет во всякое место храма.

Затем описывается чтение св. Писания и удаление оглашенных, одержимых и кающихся.

Литургия верных

Остаются достойные зрения и причащения Божественных Тайн. Одни из литургисающих стоят, склонившись у врат святилища, а другие же совершают нечто иное по своему чину.

Исповедуется всей церковью соборне Кафолическое Песнословие (т. е. Символ веры).

Предложение

Избранные из священного чина вместе с иереями приносят на божественный жертвенник покрытый священный хлеб и чащу благословения. Иерарх совершает священную молитву.

За этим следует у псевдо-Дионисия лобзание мира, чтение диптихов и умовение рук.

Анафора

Иерарх становится в середине божественного жертвенника (т. е. алтаря), окружают же его вместе с иерархами и избранные из священнослужителей.

Иерарх возглашает священные молитвы (τάς ἱεπὰς θεουργίας). Памятник подробно и со свойственной мистическим произведениям таинственной образностью выражений перечисляет те благодеяния, которые Господь даровал человеческому роду и за которые мы должны приносить Богу нашу благодарственную жертву, Евхаристию, а именно: восстановление падшего человека, просвещение его души, обновление естества и новое жительство, дарованное Христом. Дальше «Corpus Areopagiticum» добавляет:

«Вот почему божественный иерарх, стоя перед св. жертвенником, прославляет упомянутые действия Божественного Промысла, которые Иисус, по благоволению Отца и во Св. Духе, произвел для спасения нашего рода. Когда он их прославил и узрел благочестивым взором своих духовных очей, иерарх приступает к символическому священнодействию, согласно преданному от Бога обычаю: поэтому после священных выражений Божественного Тайнодействия он благоговейно и чин-

но, в объяснение своих действий, взывает ко Господу: «Ты рек: творите сие в Мое воспоминание». Затем он просит быть достойным подражателем этого священнодействия, уподобиться· Христу в этом божественном таинстве и раздать Св. Дары тем, кто достодолжно приступит к причащению».

Наконец автор «Церковной иерархии» описывает раздробление Даров на части, причащение и благодарственные молитвы.

ТИПЫ ЛИТУРГИЙ

(СИСТЕМАТИЗАЦИЯ ЕВХАРИСТИЧЕСКИХ МОЛИТВ ПО ИХ ОСОБЕННОСТЯМ)

В течение исторического процесса с евхаристической молитвой произошло, как мы видели, немало изменений. Единая по существу и замыслу, идущая от Единого Основателя, Вечного Архиерея Христа и из той же «горницы святого и славного Сиона», анафора знает в своем прошлом немало дополнений и сокращений; она подвергалась всевозможным влияниям и изменениям и настолько изменила свой внешний вид, что едва ли было бы легко сравнивать современную Православную или Коптскую литургию, не говоря уже о Римской мессе, с той «Вечерей Господней», которую знали и совершали апостолы, неизвестный автор «Дидахи» или св. Иустин Философ. Причин этому немало.

Прежде всего, расширение христианства по лицу вселенной и удаление от единого центра «Сиона, Матери Церквей, Божьего жилища». Затем влияние поместных обычаев и привычек, скоро превратившихся в традиционные канонизированные нормы, наложило свой отпечаток на совершение евхаристического богослужения. Кроме того, если в начале христианства харизматический пафос и экстаз давали каждый раз литургу силы для творчества новых молитв, то с течением времени и с прекращением харизматической жизни раз прочитанная молитва или совершенный чин становились скоро правилом церковного обихода. Они затвердели и требовали своего признания со стороны верующего народа. Вступили в свои права консерватизм и традиционность. Обаяние древнего, ветхого всегда склонно затенить в жизни духа вечное, подлинно духовное. Вместе с этим появлялись выдающиеся авторитеты, учители и строители Церкви, и они своими трудами в области упорядочения богослужебного чи-

на устанавливали новые формы, которые скоро узаконивались и получали общее признание как наилучшие в данной церковной области или общине. Все это привело к чрезвычайной дифференциации евхаристических молитв. Число отдельных анафор в Поместных Церквах так разрослось, что со временем потребовались усилия Церкви для внесения большего порядка и стройности в эту область религиозной жизни.

На Западе эта работа Церкви сводилась к постепенному ограничению поместных особенностей, а потом и совершенному их упразднению. И т.к. там дифференциация никогда не доходила до той меры, как на Востоке, то и работа по объединению и упрощению евхаристического богослужения оказалась легче. После Тридентского собора Запад официально знает одну только «missam romanam» [Римскую мессу], едва терпя рядом с ней как исключение и особую привилегию для некоторых дней в году совершать Амвросиеву литургию в Милане и Мозарабскую в Испании. Не приходится, конечно, говорить о современной тенденции Рима вводить кое-где с пропагандистской целью так называемый «восточный обряд», т.е. искаженный на римский образец чин Византийской, Коптской или Несторианской литургии.

На Востоке процесс дифференциации прошел сильнее. Отделившиеся от Церкви общества верующих сохранили свои литургии и даже создали новые, надписав их для большей авторитетности именами разных апостолов или свв. отцов Церкви. Абиссинцы знают даже «литургию Божией Матери». В связи с этим и процесс унификации не пошел решительно и беспрекословно до конца. Восток вообще терпимее Запада в отношении национальных черт, языка, обычаев и т.д. Поэтому в границах отдельных исповеданий Восток сохранил большую разнообразность литургических типов. Несколько разных евхаристических молитв уживаются рядом друг с другом, и их место в церковном году урегулировано богослужебным уставом. Так, в Православной Церкви вошло в обычай совершать две литургии (Златоуста и Василия Великого). Кроме того, совершается, хотя и не повсеместно, литургия ап. Иакова. Коптская церковь знает несколько литургий; Эфиопская их насчитывает до 16 и т.д.

Все это побуждает литургиста-исследователя попытаться внести некоторую систему в то великое множество евхаристических типов, которые образовались в процессе истории и которые совершались и совершаются и поныне. Попытки классификации литургий по их характерным особенностям делались не раз. Существует несколько схем, из которых главнейшие следующие.

1) Схема протоиерея Мальцева 82)

А. Литургии Восточные

1. Александрийские.

2. Месопотамские.

3. Иерусалимско-Антиохийские.

Б. Литургии Западные

1. Галликанско-Мозарабские.

2. Миланская.

3. Римская.

4. Карфагенская.

2) Схема проф. А. Катанского 83)

А. Литургии Восточные

1. Иерусалимско-Антиохийские.

2. Александрийские.

Месопотамские.

Б. Литургии Западные

а) греческого типа:

1. Галльская.

2. Испано-Готская.

3. Галликанская.

4. Мозарабская.

5. Миланская.

б) западного типа, или missa romana.

3) Схема Л. Дюшена 84)

1. Литургии Сирийские.

2. Литургии Александрийские.

3. Литургия Римская.

4. Литургия Галликанская.

Причем Дюшен предлагает и такое упрощение: 1. Западные, включая в них и Александрийскую, как родственную Римской, и 2. Восточные, т. е. Сирийская, Армянская и Кесарийско-Константинопольская.

4) Схема Каброля 85)

1. Литургия Римская.

2. Литургия Миланская.

3. Литургия Галликанская.

82) A. Maltzeff. «Die Liturgien der orthodox-katolischen Kirche». Berlin, 1894, Ss. 234-235.

83) «Собрание древних литургий». СПб., 1874. C. 26-28.

84) «Origines du culte chretien». Paris, 1899, p. 54.

85) Dom Fernand Cabrol. «Les origines liturgiques». P., 1906, pp. 108-124.

4. Литургия Мозарабская.

5. Литургия Кельтская.

Это деление литургий только западных, да и то, как признается и сам ученый бенедиктинец-литургист, скорее по признакам филологическим, чем обрядовым. Что касается восточных типов, он считает, что все может быть сведено к двум группам:

1. Сирийская, к которой относятся и Иерусалимская, и Антиохийская литургии.

2 Египетская, или Александрийская 86).

5) Схема Баумштарка 87), делящая все известные евхаристические молитвы на две группы, как он говорит: postpositiv (постпозитивная (нем. от лат.), т.е. ставящая что-либо в конец] & prepositiv [препозитивная (нем. от лат.), т.е. ставящая что-либо в начало]. В первую входят: Галликанская и Восточные, кроме Александрийской, Несторианской и древне-маронитской; порядок молитв в каноне таков: praefatio [вступление], institutio [установление], anamnesis [воспоминание (лат. от греч.)], epiclesis [призывание (лат. от греч.)], intercessio [ходатайство (лат. от греч.)]. В группу prepositiv входят: Александрийская, Коптская св. Кирилла, Абиссинская, Несторианская и древне-маронитская. В этом типе intercessio (ходатайственная молитва) следует непосредственно за praefatio.

6) Схема Рахмани 88), униатского сирийского патриарха, открывшего и издавшего в первый раз так называемый Testamentum Domini nostri Jesu Christi» (1899).

1. Литургии Византийско-Армянские.

2. Литургии Халдео-Месопотамские.

3. Литургии Александрийско-Эфиопские, к которым он причисляет и Римскую мессу как родственную Александрийской.

Наконец:

7) Схема Брайтмана 89), которую дополняет Карабинов 90).

А. Литургия Сирийская, а именно:

Литургия CA VIII.

86) Dom F. Cabrol. «Anaphore» in: DACL. Т. I, col. 1899.

87) Dr. Baumstark. «Liturgia romana e liturgia dell’Esarcato».

88) Rahmani. «Testam. Dom. nostri J. Chr.». Moguntiae, 1899, pp. 190-191.

89) Brightman, op. cit., р. XVI sqq.

90) Карабинов, op. cit. C. 30-31. С некоторыми изменениями придерживается ее и Salaville. «An Introduction in the Study of Eastera Liturgies». London, 1938, p. 10.

2. Литургия апостола Иакова, в греческой и сирской редакции, с которой близка и литургия, описанная св. Кириллом Иерусалимским и нами выше разобранная.

Б. Литургии Египетские, а именно:

1. Литургия ап. Марка.

2. Литургия св. Кирилла Александрийского.

3. Литургия Эфиопская свв. апостолов,

4. Литургия из Евхологиона Серапиона Тмуитского.

5. Анафора св. Григория Богослова.

В. Литургии Персидские, а именно:

1. Несторианская литургия апостолов Фаддея и Мария.

2. Литургия Феодора Мопсуестийского.

3. Литургия анонимная, так наз. «Биккелев палимпсест».

4. Литургия Нестория.

Г. Литургии Византийские, а именно:

1. Литургия св. Василия Великого.

2. Литургия св. Иоанна Златоуста.

3.Западные литургии Карабинов делит на три: 1. Римская, 2. Галликанская и 3. Мозарабская.

С известными исправлениями и мы будем следовать за этой схемой, замечая все же при этом, что никогда ни одна схема и классификация не совершенны и не охватывают всех возможных деталей и особенностей изучаемого материала.

Из рассмотрения предложенных классификаций видно, что, несмотря на кажущуюся с первого взгляда пестроту, во всех этих схемах есть много общего: так, например, существует основное деление на Западные и Восточные литургии; затем, более или менее прочное место во. всех системах занимает литургия александрийского типа как очень самостоятельная; также и своеобразность Римской мессы не позволяет ее не выделить в особую группу, хотя в последнее время и слышатся все чаще голоса, говорящие о сродности римского и александрийского типов, наконец, и антиохийско-византийская фамилия почти у всех исследователей занимает свое специальное положение. Надлежит теперь разобраться во всех этих тонкостях и изучить характерные черты каждой литургической группы.

Прежде всего, деление очень общее, на Западные и Восточные. На первый взгляд, оно бесспорно и принято всеми литургистами. Но сами ученые признают, что различие между

этими двумя группами скорее кажущееся, чем реальное 91). Что же, однако, отличает эти две основные группы? О. Каброль видит в первую очередь особую многочисленность восточных анафор, при сравнительной единообразности западных канонов мессы. «Кроме римского канона, — говорит он, — можно насчитать разве только галликанский, мозарабский, может быть, амвросиев (миланский) и, если угодно, равеннский, тогда как на Востоке у одних яковитов и маронитов до 65 анафор, у эфиопов — 15 и т. д.». Причина этого явления на Востоке была указана несколько выше. «Но, — как указывает о. Каброль, — это единство анафор на Западе скорее кажущееся. Западный канон сам по себе допускает большое количество вариантов в своих, казалось бы, неподвижных рамках». Это можно пояснить так. В Православной Церкви, например, положено служить всегда литургию св. Иоанна Златоуста и только 10 раз в году литургию св. Василия Великого. В те дни, когда служится та или иная литургия, она почти ни в чем не меняется, кроме чтения Апостола и Евангелия и пения некоторых песнопений (антифонов, тропарей и кондаков). Разнообразные заамвонные молитвы в Порфириевом Евхологии являются, пожалуй, единственным Исключением. Точно так же и в александрийском типе литургий, например, в Коптской церкви, когда совершается литургия ап. Марка или св. Кирилла Александрийского, то совершается в том же непеременном составе молитв. Вариантов в составе евхаристического канона нет. И это общее правило на Востоке.

Совсем другое дело на Западе. Там, при кажущемся единообразии литургического типа (например, римский канон мессы), допускается очень часто в году, в зависимости от праздника или времени церковного года, изменение то той, то иной молитвы евхаристического канона, например, «praefatio» или другой. Иными словами, если принять, что при совершении Литургии активно участвуют три лица: 1. иерей, служащий Литургию и читающий молитвы, 2. диакон, читающий Св. Писание и произносящий ектении, и 3. хор или певец, исполняющий положенные песнопения, — то в восточных типах евхаристических молитв все, что положено читать священнику, не подвергается изменению в рамках одной и той же литургии, будь то Златоустова, ап. Марка, ап. Иакова или CA VIII. А что касается диаконской или певческой части, то она варьируется гораздо больше в зависимости от праздника или времени года, т.е. читается всегда разное зачало Апостола или Евангелия и поется то тот, то другой тропарь или антифон. На Западе как раз обратная картина, т.е.

91) Dom. F. Cabrol. «Anaphora» in: DACL. Т. I, col. 1908 sqq.; Frere, op. cit., p. 64.

в одной и той же мессе — Римской, Мозарабской или Миланской — сами молитвы евхаристического канона меняются.

Вот главная отличительная черта литургий Восточных от Западных. Такая возможность вариантов молитв может привести к тому, что главные, существенные черты евхаристического канона подвергнутся важным изменениям и не будет достаточно сохранена основная мысль его. Это и привело, по объяснению епископа Фрира 92), к двум совершенно противоположным последствиям, а именно: к ограничению этих возможных вариантов в римском каноне и к чрезмерной свободе литургического творчества в мессах Галликанской и Мозарабской.

Второе основное отличие Восточных литургий от Западных заключается, по мнению о. Каброля, в том, что во всех восточных анафорах от молитвы Vere sanctus [Воистину свят] (по западной терминологии), или Ἁγιος εἶ [Свят еси] (литургия ап. Иакова), или Μετὰ τούτων τῶν μακαρίων δυνάμεων [С сими блаженными Силами] (литургия Василия Великого), или Πλήρης γάρ ἐστιν ὡς ἀληθώς [Исполнен есть яко воистину] (литургия ап. Марка) и под., т.е. от молитвы ангельского славословия к описанию Тайной Вечери и установительным словам, обычным переходом служит выражение: τῇ νυκτί ᾗ παρεδίδοτο, т.е. «в ту ночь, в которую Он был предан» (или незначительные варианты), тогда как западные каноны вместо выражения «в ночь» — ῇ νυκτί... содержат: «Qui pridie...» [Накануне дня] и вместо ᾗ παρεδίδοτο [в нюже предаяшеся] — «quam pateretur...» [в который пострадал], т.е. «в день, в который Он пострадал». Впрочем, есть и единственное исключение, а именно, Мозарабская литургия имеет как раз: «in qua nocte tradebatur.;[в нощь, в нюже предаяшеся].

Можно было указать на то, что на Востоке участие диакона в Литургии значительнее, чем на Западе, но это несущественно для самого Таинства.

Кроме того, с течением времени в западных канонах замечается решительное упрощение, тогда как на Востоке наблюдается очевидное усложнение многих деталей, в частности, например, проскомидии в Византийских литургиях.

Молитва эпиклезы не может считаться решительным признаком одних восточных анафор. Наличие этой молитвы на Западе как в древнее время, так и теперь несомненно и признано, почти всеми западными учеными.

Оставляя пока что в стороне более тонкие различия между отдельными евхаристическими молитвами Запада, обратим-

92) Op. cit., р. 66.

ся к восточной группе литургий. Следуя схеме Брайтмана, нам надлежит различать следующие фамилии евхаристических молитв: сирийскую, египетскую (александрийскую), персидскую и византийскую (включая в нее и Армянскую литургию). В чем их различия? По каким видовым признакам можно судить о принадлежности данной евхаристической молитвы к той или иной группе?

Прежде всего следует указать, что как из рассмотренных нами свидетельств церковных писателей, так и из привычного для нашего церковного наблюдения и наиболее потому нам близкого типа Византийских, или православных, литургий схема евхаристической молитвы рисуется нам в таком виде. Напоминаем, что речь может идти только о самой анафоре, независимо совсем от разных отклонений, нарастаний и деталей в преанафоральной части, будь то подготовление евхаристических элементов (проскомидия) или те или иные подробности в литургии оглашенных, так сказать, остатки древне-синагогальной традиции. Они не имеют отношения к существенно важной части, к самой Евхаристии.

Если следовать западной научной терминологии, то структура евхаристического канона, известного нам по рассмотренным писаниям и наиболее привычного обывательскому слуху и зрению, такова:

После вступительных возгласов, т.е. цитаты 2 Кор. 13:13 («Благодать Господа нашего Иисуса Христа, любовь Бога и Отца») — («Горé сердца (и ум») — «Благодарим Господа», начинается сам канон, или анафора («святое возношение»). Он состоит из молитв:

1. Praefatio — (благодарение за творение мира и благодеяния Божий нам) кончающаяся ангельским славословием «Свят, Свят, Свят Господь Бог Саваоф...»

2. Sanctus — переходящий к искупительным подвигам Господа нашего Иисуса Христа, описанию Тайной Вечери с установительными словами как воспоминанию заповеди Господа.

3. Anamnesis — в которой вспоминаются претерпленные Спасителем Крест, погребение, Воскресение, вознесение, седение одесную Отца.

4. Epiclesis — призывание Св. Духа ради освящения Даров, их преложения и ради освящения верных, причащающихся от этих Даров.

5. Intercessio — ходатайственные молитвы о Церкви небесной и земной, епископате, клире, властях мирских, о живых и мертвых. В глубокой древности было чтение диптихов, т.е. помянников живых и мертвых.

6. Oratio Domini — «Отче наш.

Если принять такой строй евхаристического канона, так сказать, за норму и исходную точку в наших сравнениях, то по отношению к нему евхаристические молитвы других кано| нов будут отличаться главным образом по положению, которое в них занимает так называемое intercessio, т.е. ходатайственная молитва о Церкви, мире, властях, живых и мертвых. В самом деле, в александрийском типе ходатайственная молитва стоит непосредственно после благодарения за творение мира (praefatio) и до молитвы sanctus’a. Это можно проверить по литургиям ап. Марка 93), св. Кирилла Александрийского 94) и абиссинских яковитов 95). В персидском или месопотамском, т.е. несторианском типе intercessio вставлена между повествованием о Тайной Вечере и призыванием Святаго Духа 96). Можно указать, пожалуй, еще и на то, что сами установительные слова не содержатся ни в литургии апостолов Фаддея и Мария, ни в анафоре Феодора Мопсуестийского. Они не были записаны ; в чине литургии, а передавались и заучивались тайным преданием, возможно, как пережиток древнего строя «disciplinae arcanae» [тайное учение].

Таковы отличительные особенности этих двух типов литургий, александрийских (православных и яковитских) и месопотамских. Они по самой структуре анафоры выделяются из ряда других. Положение ходатайственной молитвы определяет в них все. Что же касается отличия византийской группы (православных и Армянской литургий) от группы Иерусалимской (CA VIII, ап. Иакова в греческом и сирском изводах), то тут столь резкой черты в структуре канона нет. Это не значит, что современную нам литургию св. Иоанна Златоуста или Армянскую нельзя отличить от литургии CA VIII или ап. Иакова. Отличий много, но они не в структуре канона, а скорее в длине отдельных молитв, входящих в состав анафоры, в выражениях и действиях, или еще больше в части преанафоральной. Поэтому, следуя в общем приведенной схеме Брайтмана и усваивая все выводы его научно-критической работы, мы тем не менее склонны скорее во избежание излишнего дробления, а потому и путаницы, считать за одну литургическую фамилию анафоры византийские и иерусалимские. В этом отноше-

93) Brightman. «Liturgies Eastem and Western», pp. 126 sqq.

94) Ibid., pp. 165 sqq.

95) Ibid., pp. 288. Первым, кто обратил внимание на эту особенность Александрийских литургий, был Иаков, епископ Едесский, в своем письме о древней Сирской литургии, посланном пресвитеру Фоме. См. «Собрание древних литургий». Вып. III. C. 114-115; Brightman, op. cit., рр. 493 sqq.

96) Brightman, op. cit., pp. 285 sqq.

нии мы возвращаемся к исходной точке прот. А. Мальцева, профессора Катанского и, отчасти, Дюшена.

Теперь, прежде чем перейти к изучению Литургии нам наиболее близкой и нас наиболее интересующей — Византийской, — мы считаем необходимым хоть несколько остановиться на Александрийских и Месопотамских. Александрийские в особенности привлекают наше внимание как по оригинальности своей, по некоторым любопытным древним своим образцам (Серапионова литургия и литургия в оксфордском папирусе и пр.), так и потому, что Александрийские литургии имели, бесспорно, большое влияние на судьбу западной евхаристической молитвы. Работы Дюшена, Баумштарка, Рахмани и Пауля Древса открыли много интересного в этой области.

ЛИТУРГИИ АЛЕКСАНДРИЙСКОГО ТИПА

В современных нам литургиях александрийского типа надо различать три вида, отвечающие трем этническим группам и трем культурным влияниям, которые действовали в областях Александрийского Патриархата. Христианская культура неслась в Египет византийской силой и несла с собой греческое влияние, которое находило для себя созвучную и сочувственную местную эллинистическую традицию. После монофизитского движения и Халкидона начинает развиваться, а потом и преобладать туземная культура —коптская и эфиопская. Но и греческое влияние не могло сразу уничтожиться; оно настолько сильно и глубоко вошло в местную жизнь, что и осталось навсегда, например, в языке. Коптский язык, особенно богословско-литургический, пестрит греческими словами, Да и сама азбука коптская есть не что иное, как греческая, дополненная несколькими знаками для выражения звуков, не существующих в греческом языке. В Абиссинии греческое влияние было совершенно вытеснено эфиопским. Поэтому-то теперь мы и имеем три вида Александрийских литургий, поскольку речь идет о филологически-культурной стороне дела, а именно: Греческую, Коптскую (бохарическую, как диалект Нижнего Египта) и Абиссинскую. Но небезынтересно оглянуться на прошлое Александрийских литургий.

Прежде всего наше внимание привлекает любопытнейшая анафора IV века в так называемом «Евхологии Серапиона, епископа Тмуитского». Небесполезно напомнить историю этого памятника. Евхологий находится в рукописи X в., хранившейся в библиотеке Вел. Лавры на. Афоне. Рукопись была

найдена в 1894 году проф. А. Дмитриевским, и Евхологий был им напечатан в «Трудах Киевской Дух. Академии». Европейская наука, конечно, этого открытия, по незнанию русского языка, знать не обязана, хотя об этом и было своевременно напечатано и в западной научной литературе 97). И вот в 1898 г. немецкий профессор Вобермин снова «открыл» Евхологий и издал его в Лейпциге в серии «Texte & Untersuchungen». Надо сказать, что в 1899 г. в той же «Byzantinische Zeitschrift» Ed. Kurz восстановил истину, и теперь в последних работах Шермана, Брайтмана, о. Каброля и Функа ошибка не повторяется 98).

Автор Евхология — тот самый епископ города Тмуита (Thmuis) в нижнем Египте — Серапион, которому писал св. Афанасий Великий свои послания, который и сам был церковным писателем и принимал деятельное участие в церковной жизни того времени. Блаж. Иероним назвал его («De vir. illustr.», 99) — «scholasticus» [ритор, буквоед (лат.)].

Евхологий составлен из 30 молитв, или глав. В той последовательности, как эти молитвы приведены, они не дают ясной картины литургии. Необходимо произвести перегруппировку молитв, чтобы восстановить чин литургии. Литургийные молитвы находятся в двух местах, а именно: молитвы 1-6 и 19-30. Брайтман расположил их в соответствующем порядке, и мы теперь имеем благодаря этому такую последовательность молитв:

Литургия оглашенных

Молитва первой недели (19)

Молитва после проповеди (20)

Молитва над оглашенными (21)

Возложение рук на оглашенных (28)

Литургия верных

Молитва над народом (ектении) (27)

Возложение рук на мирян (29)

Молитва над болящими (22)

Возложение рук на болящих (30)

Молитва о плодоношении (23)

Молитва о Церкви (24)

Молитва о епископе и о Церкви (25)

Молитва коленопреклонения (26)

97) «Byzantinische Zeitschrift», IV Band, 1895, S. 193.

98) Cf. S. Salaville. «Liturgies orientales». Paris, 1932, note p. 22.

Анафора

Молитва приношения еп. Серапиона, состоящая из благодарения за творение и искупление (praefatio), ангельского славословия (sanctus), повествования о Тайной Вечере, призывания и ходатайственных молитв (intercessio). (1)

Молитва преломления хлеба (2)

Молитва по причащении клириков (3)

Молитва по причащении мирян (4)

Молитва о принесенных елее и воде (5)

Руковозложение после благословения елея и воды (6)

В этом последовании бросаются в глаза следующие подробности, а именно: 1. Ходатайственные молитвы не стоят в обычном для Александрийских литургий месте между praefatio и sanctus, а, как и в Иерусалимских и Антиохийских литургиях, после преложения Св. Даров. Не означает ли это, что александрийская традиция в отношении этой молитвы более позднего происхождения? 2. Молитва призывания есть не обычное прошение о ниспослании Св. Духа, а Логоса. Вот что она гласит:

«Да приидет, Боже истины, Твой Св. Логос на хлеб сей, чтобы сделался он Телом Логоса, и на чашу сию, чтобы сделалась она Кровию Истины. И устрой так, чтобы все причащающиеся получили лекарство жизни во исцеление всякого недуга и для усиления всякого успеха и добродетели, не в осуждение, Боже истины, и не в обличение и посрамление».

3. Затем в этой анафоре отсутствует столь существенная часть, как анамнезис (т.е. молитвенное воспоминание Креста, погребения, Воскресения и вознесения). 4. Да и сама молитва благодарения за творение (praefatio) весьма кратка. 5. В повествовании о Тайной Вечере поражает та особенность, что о Хлебе и Чаше говорится раздельно, сначала подробно об одном, а потом подробно о другом. Кстати, после слов о Хлебе находится цитата из Дидахи о разбросанных по горам зернах хлеба.

Что сказать о главной особенности этой анафоры, об эпиклезе Логоса? В науке нет ответа на этот вопрос. Означает ли это недостаточную четкость в пневматологии во время до II Вселенского Собора? Или это желание подчеркнуть значение Логоса в тринитарной диалектике во времена арианских смут? В произведениях ранних писателей Церкви можно найти достаточно неясных выражений в тринитарной терминологии. Вспомним как примеры: пневматологическую христологию «Пастыря» Ермы, в котором Сын называется Св. Духом

или бывшим ранее Духом и т. д. 99); или следующие слова св. Иринея: «Когда чаша смешения и хлеб получают Слово (Логос) Божие и становятся Евхаристией, Телом Христовым...» 100) Намек на призывание Логоса можно было бы найти, пожалуй, и в некоторых словах св. Климента Александрийского101).

Еще один памятник имеет большое значение для истории древней литургии в Египте. Он по времени своего открытия еще моложе, чем только что рассмотренный Евхологий Серапиона Тмуитского. Несмотря на всю свою фрагментарность и неполноту из-за внешней попорченности, значение его бесспорно не только для александрийской литургической традиции, но и для истории канона Римской мессы, как это показали новейшие изыскания ученых-литургистов. Мы имеем в виду так называемый «оксфордский папирус», или «папирус Дэйр-Бализэ». Оксфордским он называется потому, что хранится теперь в оксфордской Бодлеане; правильнее же называть его по имени монастыря Бализэ (или Дэйр-Бализэ, т.к. «дэйр» по-арабски значит монастырь), в развалинах которого и был найден этот папирус в 1908 году известным английским египтологом Флиндерсом-Петри, который его передал Валтер-Круму. Документ этот был впервые исследован бенедиктинцем Dom Puniet (Report of the XIX Eucharistic Congress, held at Westminster, September 1908. London, 1909). Подробное изложение находим и у F. Cabrol («Canon» in: DACL. Т. II, col. 1881-1893), и у Th. Schermann in: «Texte & Untersuchungen», vol. XXXVI, 1 B. Leipzig, 1910, Ss. VI+45.

Памятник греческого письма VII-VIII веков, но содержащий литургический текст более раннего времени, может быть, III иди II века 102), представляет собой три очень попорченные листочка папируса, на которых сохранились отрывки евхаристических молитвословий. Листики были согнуты пополам, и поэтому горизонтальные волокна, которые обыкновенно означают лицо папируса, оказываются то на лицевой стороне, то на изнанке. Этим затрудняется определение последовательности молитв. Во всяком случае, вот как с великим трудом были реконструированы о. Пюниэ эти фрагментарные литургические данные, причем иногда по наличию нескольких букв или слогов приходилось угадывать те или иные литургические выражения или изречения Св. Писания.

99) Hermae «Pastor». Simil. 5:5:2; 5:5:5.

100) «Adv. haeres.», 5:2:3.

101) “Paedagog.”, 2:11.

102) Th. Schermann, op. cit., p. 39.

Фрагмент А

(Наиболее попорченный временем и местами совершенно невразумительный. Некоторые строки остаются совсем безответными для нас.)

(Лицо?)

«...благоволящий дать (просящим) по прошениям сердец их, подаст Свой мир... Тот, Который есть Святый (и истинный) Владыка, Господь именем Его, живущий на высоких и на смиренных взирающий... Сущий на небесах, Которому слава вовеки. Аминь. (Мы просим Тя, Господи,) и Владыко Вседержитель (всякой твари), всеблагий ... Бог и Отец (Господа нашего Иисуса Христа), сотворивший всяческая...»

(Изнанка?)

«...Ты наш Помощник, Ты наше Утверждение, Ты наше Прибежище (в день скорби). Ты наше Заступление (против всех), не остави нас (но избави от всякой опасности)...»

По мнению исследователя, это отрывок литании или молитвы над верными, предшествующей анафоре. По своему стилю и содержанию эти строки напоминают соответствующие молитвы Евхология Серапиона и позднейших Коптских литургий.

Фрагмент В (Лицо?)

«...он исповедует веру: Верую в Бога Отца Вседержителя и в Единородного Его Сына Господа нашего Иисуса Христа и Духа Святаго и в воскресение плоти и в Святую Кафолическую Церковь».

(Изнанка?)

«...(благодать) Твоего дара в силу Духа Святаго, в укрепление и приложение веры, в упование жизни будущего века, через Господа нашего Иисуса Христа, через Которого Тебе Отцу слава со Святым Духом вовеки. Аминь».

Как видно, здесь перед нами на лицевой стороне оригинальная древняя форма Символа веры, отличная от НикеоЦарьградского, а на изнанке отрывок какой-то молитвы, в которой о. Каброль предполагает конец молитвы предложения.

Фрагмент С (Лицо?)

(‘Тебе предстоят тысячи тысяч и мириады мириад святых ангелов и архангелов: кругом Тебя предстоят шестокрылатые Серафимы) и двумя крыльями они покрывают лицо, двумя ноги и двумя летают. Все всегда Тебя святит. Но и вместе со всеми Тебя освящающими приими освящение и нас, говорящих Тебе: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, полны небо и земля славы Твоей».

(Изнанка?)

«Исполни и нас Твоей славы и удостой ниспослать Духа Святаго Твоего на творения сия, и сотвори хлеб Телом Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, а чашу Кровию Нового Завета. Ибо Сам Господь наш Иисус Христос, в ту ночь, в которую Он был предан, взял хлеб и, благодарив, преломил и дал (ученикам Своим и апостолам), сказав: (Приимите и ядите все) от него; это есть Тело, за вас даваемое во оставление грехов. Подобным образом после Вечери, взяв чашу, благословив и пия, дал им со словами: Возьмите, пейте все от нее; это есть Моя Кровь, за вас изливаемая во оставление грехов. (Творите сие в Мое воспоминание.) Всякий раз, когда вы будете есть этот Хлеб и пить из этой Чаши, вы будете возвещать Мою смерть, и исповедовать Воскресение, и молиться.

Несмотря на исключительное значение этой литургико-археологической находки, мы не в состоянии сделать каких-либо решительных выводов по двум намечающимся вопросам, а именно: 1. Где были ходатайственные молитвы, — до sanctus’a, с которого начинается фрагмент С, или после преложения Даров, на чем кончается тот же отрывок? Иными словами, представляют ли собой разбираемые отрывки евхаристическую молитву чисто александрийского, уже вполне определившегося типа, или же это анафора, по своей структуре сходная с Евхологием Серапиона? 2. Как объяснить столь необычный до сего памятника факт эпиклезы до установительных слов? Епископ Фрир предполагает, что это только предварительная эпиклеза, после которой за установительными словами последует вторая: более полное призывание Св. Духа 103). Подтверждение этому он ищет в сходстве последней фразы фрагмента С с началом эпиклезы в литургии ап. Марка. Предположение, доказать которое невозможно по причине испорченности фрагмента, но и опровергнуть его безусловно тоже нет оснований. Во всяком случае, этот документ имеет огромное значение не только для истории литургии Египта, но и для вопроса о взаимоотношениях александрийского и римского типов евхаристического канона. Интересна такая подробность: Баумштарк в поисках источников современной Римской мессы указывал еще в 1904 году («Liturgia romana е liturgia dell ̕Esarcato»), что в древней Александрийской литургии призывание должно было стоять до установительных слов. Открытый через 3 года (1907) папирус Дэйр-Бализэ это блестяще подтвердил. Благодаря этой находке Флиндерса-Петри пролива-

103) Frere, op. cit., р. 84.

ется немало света на запутаннейшую проблему эпиклезы в Римской мессе 104).

Перейдем теперь к краткому рассмотрению существующих ныне Александрийских литургий. Не имея возможности исследовать их все по причине их многочисленности, мы ограничимся только тремя, а именно: литургией ап. Марка, литургией св. Кирилла Александрийского и Эфиопской.

Прежде всего, в связи с литургией ап. Марка встает вопрос о самом апостольском происхождении этой литургии. Никаких прямых и бесспорных доказательств этому нет. Напомним, что в апостольское время вообще не могло быть, в силу приведенных ранее соображений, записанных формуляров литургии; литургическая свобода в то время была очень велика. Поэтому и наименование литургии именем ап. Марка должно быть принято весьма условно. Сам апостол, конечно, не записал чина евхаристических молитвословий, но этим ценность литургии его имени не умаляется. Апостольское предание существовало и в незаписанном виде. Все то, что потом Церковь приняла как апостольское: апостольские каноны, апостольские установления, учения апостолов и сама литургия с именем апостолов Марка и Иакова, брата Божия, является апостольским не потому, что записано рукой того или иного из учеников Господних, а потому, что они пребывали и остаются в духе апостольской Традиции, сначала изустной, а потом записанной. В них важна не хронологическая дата апостольского века, но, как говорит ученый бенедиктинец о. Кагэн, характер апостольский, авторитет апостольский, их апостоличность 105).

Что касается литургии апостола Марка, то о ней мы в течение первых десяти веков христианства имеем только одно краткое упоминание у армянского католикоса Исаака 106). Но не будучи произведением самого ап. Марка, она все же не перестает быть очень древней по своему происхождению, хотя бы в основных своих чертах. Ренодо относит время ее возникновения до монофизитского разделения Египта на православных и яковитов 107). Бунзен видит в ней памятник литургии IV и даже частично III века108).

В свое время она была весьма распространена и, по-видимому, не только в Египте. Ее знали и в других частях христианского мира. Так, напр., свидетельство Иакова Едесского

104) Cabrol. «Canon» in: DACL. Т. II, col. 1893.

105) Dom. P. Caguin. «L’anaphore apostolique et ses temoins». P., 1919.

106) A. Петровский. «Апостольские литургии Восточной Церкви». 1897. С. 10.

107) Renaudot. «Liturg. Orient, coll.», 1.1, pp. XXXV-XXXVI. Frankf., 1847.

108) Bunzen. “Hippolytus und seine Zeit”. Т. II, Ss. 497.

доказывает, что у сирийцев была известна эта литургия; католикос Исаак подтверждает ее существование в Армении; в· калабрийских монастырях мы также находим литургию ап. Марка; предание венецианцев говорит, что и чин богослужения в церкви св. Марка в Венеции восходит к ап. Марку 109). Следовательно, на всем протяжении христианского мира от Калабрии через Египет и Сирию и вплоть до Армении совершалось евхаристическое жертвоприношение с именем ап. Марка. Но, с другой стороны, Византия противилась служению этой литургии. Канонист XII в. Вальсамон говорит отрицательно об этой литургии, и вскоре после него, по настоянию; Константинополя, служение ее прекратилось в православных церквях Александрии, уступив место Византийским литургиям Иоанна Златоуста и Василия Великого.

В настоящем своем облике, т.е. в тех рукописях ΧΙΙ-ΧΠΙ вв., которые содержат эту литургию (Россанский, Ватиканский и Мессинский кодексы), она, конечно, является уже не в своем первоначальном виде. Наука нашла в ней ряд позднейших изменений и добавлений. Начнем их перечисление с наиболее поздних. Прежде всего, в ΙΧ-Χ вв. на литургию ап. Марка влияла литургия св. Иоанна Златоуста. Ряд заимствований из последней систематически входит в нее. Между ними в особенности бросается в глаза: 1. Замена характерного для всех Александрийских литургий возгласа «Господь со всеми вами» возгласом из 2 Кор. 13:13; «Благодать Господа нашего Иисуса Христа...» 2. Влияние константинопольской проскомидии. 3. Целый ряд других возгласов и выражений из Византийских литургий.

Кроме того, видны и более ранние влияния, например:

В молитве за царя есть выражения, определенно указывающие если не на занятие Александрии арабами, то, во всяком случае, на ведущуюся жестокую и неблагоприятную для' христиан войну с ними, т. е. на VII век. 2. В VI веке вставлен Символ веры. 3. В V в. —песнь «Святый Боже...»

На основании добросовестного анализа всех исторических подробностей А. Петровский приходит к тому выводу, что после исключения всех позднейших наслоений к более раннему времени, т.е. к IV в., относится бесспорно: прошение ходатайственной молитвы, молитва предложения, небольшая часть евхаристического канона. Все остальное — продукт позднейшего времени 110).

109) «Собрание древних литургий». Вып: III. С. 16-18.

110) А. Петровский, op. cit. С. 106-147; сравни Χρυσοστόμου Παπαδοπούλον, ἀρχιμ. «’Ό εύαγγελίστης Μάρκος» — Ἀλεξάνδρεια, 1909, σελ. 28-29.

Итак, судьба Александрийской литургии ап. Марка, как это нам представляется ясным по рассмотренным данным, такова. Принадлежа по своему характеру к апостольскому Преданию, — что вовсе не значит, что ее автором был сам апостол и евангелист Марк, — она в течение времени восприняла ряд влияний, изменений и дополнений. Она была распространена до XII века и в других местах христианского мира, вне пределов Египта, и потом, по настоянию Византии, она была вытеснена и уступила даже в Александрийской области место литургиям чисто византийского происхождения. Но следует помнить: канонического запрещения служить эту литургию нет. Поскольку эта александрийская анафора не погрешает в структуре своей и в содержании отдельных молитв, в нее входящих, против православной Традиции, нет никаких препятствий к ее совершению и в наше время. Разумеется, это не может быть сделано по личной инициативе отдельного священника или общины, но если соборное сознание Церкви это найдет нужным, то канонических препятствий к этому нет.

Другую картину представляют те литургии александрийского типа, которые в данное время находятся в богослужебном употреблении коптов и абиссинцев. После отделения египетских яковитов от Православной Церкви (451 г.) они постепенно стали у себя заводить свое церковное устройство, свое управление, свои обычаи; словом, жить жизнью совершенно самостоятельной. Литургическое творчество долгое время не было у них организовано и ограничено, и в этой области (как, впрочем, и в некоторых других) можно было обнаружить немало беспорядочного и произвольного. Поэтому в XII в. коптский патриарх Гавриил запрещает употребление всех других литургий, кроме «трех известных, а именно: литургии св. Василия, св. Григория и св. Кирилла Александрийского». Литургия Василия Великого, конечно, не есть наша православная литургия византийского типа с именем св. Василия, а Коптская, надписанная именем каппадокийского святителя, что случилось, несомненно, после раскола монофизитства. Она служится у коптов во все обыкновенные дни и соответствует, так сказать, нашему употреблению литургии св. Иоанна Златоуста. Вторая, — приписываемая св. Григорию, — причем неизвестно, какому именно: Нисскому или Богослову, — служится в праздники Господни и другие, торжественные дни. Третья, св. Кирилла, предназначена к служению в дни Великого и Рождественского постов.

Признаки монофизитства можно довольно ясно обнаружить в этих литургиях. Так, прежде всего, в их богослужении наравне со святыми апостолами, отцами и учителями Церкви,

святыми Афанасием, Василием, Кириллом и пр., поминаются «святые» Диоскор, Севир и другие лжеучители. Кроме того, в Коптской литургии св. Василия Великого в молитве перед причастием животворящая Плоть Единородного Сына, Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа называется «единой с Божеством Его не в растворении, не в смешении и не в изменении». Но введена эта молитва при том же коптском патриархе Гаврииле, сыне Тариха, в 1131 году 111). Литургия св. Григория имеет еще и ту необычную и неправославную особенность, что в ней молитвы обращены к Лицу Сына Божия Иисуса Христа, а не к Богу Отцу, что противно постановлению 21 правила III Карфагенского Собора 112).

Ясно, что так называемая литургия св. Кирилла Александрийского написана не александрийским первосвятителем просто потому, что сам он писал по-гречески, а не по-коптски, греческий же оригинал ее неизвестен. Кроме того, ничего вообще не известно о литургической деятельности св. Кирилла, кроме как из коптского предания. Литургия эта представляет собой, в сущности, одну только анафору без литургии оглашенных. По содержанию этой молитвы она, с одной стороны, очень сходна с литургией ап. Марка, а с другой, в ней неоднократно находим указания на необходимость заимствовать отдельные отрывки молитв из литургии св. Василия Великого (Коптской, разумеется). Так, например, в длинной ходатайственной молитве после praefatio заимствуются: 1. Молитва о мире. 2. Молитва о плодородии земли. 3. Поминовение святых после поминовения Приснодевы Марии (до диптихов) и 4. молитва прежде раздробления Св. Даров. Кроме того, из литургии св. апостола Марка заимствуется так называемая молитва: фимиама.

Сходство литургии св. Кирилла с литургией ап. Марка дает основание предполагать известные заимствования. Высказывалось даже предположение (Bunzen, Binterim) и о том, что литургия св. Кирилла есть просто переработка греческой литургии ап. Марка на коптский язык. Но на основании анализа текста литургии ап. Марка Петровский установил, как это уже указывалось выше, что сама эта литургия подверглась настолько большому влиянию со стороны литургий ап. Иакова, Иоанна Златоуста и Василия Великого, что она не может быть оригиналом для других литургий Египта. Она не есть прототип Кирилловой литургии. Сходство их бесспорно, но говорить о

111) Renaudot, op. cit., рр. 79-80; Петровский. С. 140, прим. 3.

112) Mansi. III, 917.

прямой генеалогической зависимости здесь не приходится. Вопрос о происхождении литургии св. Кирилла и о влияниях на нее еще ожидает своего исследователя.

Как у коптов, так и в Абиссинской церкви литургическое творчество не только не замерло с отделением от Православной Церкви, но, наоборот, еще более развилось. Уже христианская древность знала литургию, надписанную именем эфиопских Апостольских установлений, принадлежащую к группе памятников так называемого «апостольского предания», о которых говорилось выше в связи с литургией св. Ипполита. В настоящее время в литургической практике эфиопов совершаются следующие литургии:

1. Общая Эфиопская, или апостольская.

2. Господа нашего Иисуса Христа.

3. Девы Марии.

4. «Святого» Диоскора.

5. Св. Иоанна Златоуста.

6. Св. Иоанна Евангелиста.

7. Св. Иакова, брата Господня.

8. Св. Григория Армянского.

9. 318-ти православных отцов.

10. Св. Афанасия.

11. Св. Василия Великого (перевод с Коптской литургии того же имени).

12. Св. Григория Назианзина.

13. Св. Епифания.

14. Св. Кирилла Александрийского.

15. Того же святого в иной редакции.

16. «Святого» Иакова Серугского 113).

Останавливая наше внимание только на первой из них, мы должны о ней сказать следующее. Это очень растянутая литургия, имеющая в своей структуре много своеобразного, образовавшаяся уже в совершенно самостоятельной обстановке, далеко от связи с другими литургиями. В ней много разных молитв при приготовлении алтаря, над дискосом, чашей, лжицей, звездицей, которые, вероятно, надо читать над каждым из этих предметов не при каждом совершении Литургии, а только при освящении их. Также читаются несколько молитв приношения и над принесшими Дары, разрешительные молитвы и разные поминовения, что все вместе взятое как стоящее в начале чина соответствует нашей проскомидии. Символ веры не вполне согласен с православным.

113) Brightman, LEW, pp. LXXII sqq.

Сама анафора начинается по-александрийски, т.е.: «Господь со всеми вами», а не формулой из 2 Кор. 13:13: «Благодать Господа нашего...» Обычных слов «Горé сердца» и «Благодари]» Господа» нет, а прямо начинается благодарственная (евхаристическая) молитва. Она отличается по сравнению с прочими относительной краткостью, но имеет все классические части анафоры: praefatio, intercessio, sanctus, установительные слова, anamnesis и epiclesis, после которого опять повторяется поминовение епископата, клира, царя, живых и усопших.

Выше уже неоднократно упоминалось, что главной отличительной особенностью александрийского типа литургий является то несколько необычное, по сравнению с сирийско-византийскими анафорами, место, которое в них занимают ходатайственные молитвы, т.е. прошения за Церковь, власти, народ, живых, больных, одержимых и умерших. Конечно, это место, которое им усвоила александрийская литургическая традиция, — явление позднейшее и чисто местное. Говоря о различных Александрийских литургиях, небезынтересно обратиться к содержанию самих ходатайств. По ним больше, чем по каким бы то ни было другим частям евхаристического канона, можно судить о местных особенностях, об исторических условиях, быте и под. Кроме этого фольклорного оттенка, они небезынтересны и с точки зрения чисто литургико-богословской. Молитвы эти в александрийском типе особенно растянуты и подробны; они напоминают по своей длине те же молитвы в Иерусалимских литургиях CA VIII и ап. Иакова и в Византийской св. Василия Великого.

Все это вместе взятое, во всей своей оригинальности, очень соответствует своеобразному колориту абиссинского богослужения вообще с пестротой его одежд, разноцветными зонтами, составляющими неотъемлемую часть их религиозных процессий, круглыми храмами с концентрическими алтарями, посохами у монахов, музыкальными инструментами и религиозными ритмическими движениями, назвать которые надо не плясками, а хороводами. Все это, равно как и глубокое бытовое благочестие, напряженная молитвенная жизнь, унаследованная от времен свв. Антония и Павла традиция монашеской древности, аскетические упражнения, неведомые или забытые нами, говорят о живой религиозности этого народа. Царский двор их по стилю и быту можно назвать провинциальной маленькой Византией, настолько весь его уклад пронизан молитвой и церковностью. Монастыри их — живые наследники аскетизма и созерцательной жизни классических времен пустынножительства. Это не засохшая ветвь природной маслины, хоть и надломившаяся, но не

оторвавшаяся и не одичавшая. Она ждет быть привитой к мистическому телу Вселенской Церкви.

Как уже указывалось, в числе святых, поминаемых в этих ходатайственных молитвах после Пресв. Богородицы, поминаются наряду с вселенскими святыми и свои поместные угодники и нередко ересиархи монофизитства. Особливо подробно это совершается у эфиопов в их «апостольской» литургии:

«... Молитвами и ходатайством, которые совершает о нас Владычица всех, святая и чистая Мария, Матерь Божия, и молитвами великих светил Михаила, Гавриила, Рафаила, Уриила, и четырех бестелесных живых существ, и двадцати четырех старцев небесных, св. Иоанна Крестителя, Отцов наших патриархов, апостолов, семидесяти двух учеников и трех отроков, св. архидиакона Стефана, св. Георгия, св. Феодора, св. Меркурия, св. Мины, св. Филофея, св. Василида, св. отца Ноба и всех мучеников Господних, также великого и св. отца нашего аввы Антония и свв. отцов наших трех Макариев, и отца нашего аввы Вихоя, и аввы Иоанна, аввы Кира, и отца нашего аввы Варсомы, отца нашего аввы Саламы, Иоанна Кемы и преподобного отца нашего Павла, и святых отцов греческих Максима, Димитрия, св. отца Моисея и сорока мучеников, и отца нашего Текла-Хайманота, и отца нашего досточтимого патриарха НН, и царя нашего Клавдия...»

Земная иерархия поминается, начиная с самого «святейшего и блаженнейшего папы», Александрийского патриарха НН (литургия ап. Марка), или же «патриарха нашего, почтенного Абуны НН» (Коптская литургия св. Кирилла). Затем совершается поминовение «православных епископов, где бы они ни были, священников, диаконов, иподиаконов, чтецов, певцов, заклинателей, монахов, девственниц, вдовиц, сирот, преданных воздержанию, и мирян, соединенных супружеством, и тех, которые воспитывают детей, тех, которые сказали нам: помяните нас, и которые не сказали, которых мы знаем и не знаем, врагов, друзей»... (литургия Кирилла.) В той же литургии св. Кирилла молятся «о безопасности данного места, и всех мест православных отцов наших, пустынников и отшельников (hermita et anachoreta...)». Вероятно, эта молитва и составлена была в монастырской среде, и написана применительно к таковой.

Все нужды людей также находят свое отражение в этих молитвах. Вот пример:

«...Больных из народа Твоего, Господи, призрев милостию и щедротами, исцели.

Отстрани от них и от нас всякую болезнь и немощь, духа слабости отгони от них. Лежащих в продолжительных

болезнях восстанови. Мучимых духами нечистыми исцели.; Находящихся в темницах, или в рудокопнях, или под судом, или в осуждении, или в ссылках, или в горьком рабстве, или изнуряемых налогами 114) — всех помилуй, всех избави... Путешествующим братиям нашим или имеющим путешествовать на всяком месте сопутствуй; или по суше, или по рекам, или озерам, или дорогам, или каким бы то ни было образом совершающих путь, всех везде приведи в пристань спокойную, в пристань спасительную; удостой быть их Соплавателем и Сопутником; возврати их родным их радующимися, здоровым здоровых. Также и наше, Господи, странствие в сей жизни сохрани невредимым и необуреваемым до конца. Дожди благотворные обильно ниспосли на места, имеющие потребность и нужду в них. Возвесели и обнови нисшествием их лицо земли, чтобы она оживилась каплями его, произращая. Речные воды подними до собственной меры их; возвесели и обнови восшествием их лице земли. Протоки ее наводни, умножь произведения ее. Плоды земные благослови, Господи, сохрани целыми и невредимыми для нас, возведи их для нас в семя и жатву...» (литург. ап. Марка.)

Эти последние выражения особенно характерны для Египта и Абиссинии с зависимостью их благополучия и плодородия от своевременных дождей, «ранних и поздних», разливов Нила и под. В Коптской литургии св. Василия Великого встречаются и такие уставные замечания и уточнения:

«...Во время наводнения Нила от 12 Павне до 9 Папе (т.е. с июня до октября): «Сподоби, Господи, наполнить воды рек в год сей и благословить их».

Во время сеяния, т.е. от 10 Папе до 20 Туле (с октября до января): «Помяни, Господи, семя трав и процветание поля в год сей; соделай, чтобы они возрастали, сколько возможно, благодатию Твоею; возвесели лице земли, чтобы явилось плодородие ее и умножились плоды ее; благоустрой ее посев и жатву; жизнь нашу направь как следует...»

Таким образом, поистине Литургия есть благо дарственная Жертва о всех и за вся. Границ этого приношения нет ни во времени, ни в пространстве; она объемлет все и приносится и за живых и за усопших; она охватывает все прошедшие времена от начала творения и простирается во всю вечность до Страшного Суда. И вечное прославление святых, и сияние Не-

114) Собр. древн. литургий» приводит объяснение Бунзена этому выражению о налогах. Это те налоги, которые были налагаемы в виде наказания на христиан во время гонений, которые здесь имеются в виду: это, стало быть, военная контрибуция. «Собр. древн. литург.». Вып. III. С. 32, прим.

бесного Царствия, неперестающий и немеркнущий Фаворский свет, равно как и мелкие житейские скорби, нужды и интересы вплоть до наводнения лица земли, наполнения водой нильских каналов, плодородия и т.п. — все это соединяется в высшей точке евхаристического действа. Тварь стенает к Богу всяческих; Бог, Творец этого мира, слышит этот вопль, милует эту тварь и принимает ее жертву о всех и за вся...

ЛИТУРГИИ МЕСОПОТАМСКОГО ТИПА

Переходя теперь к литургиям месопотамского типа, т.е. к евхаристическому богослужению христиан, населяющих восточные пределы Малой Азии и Персии и отчасти Индии, а когда-то распространявшихся вплоть до Монголии и по своему вероисповеданию принадлежащих к лжеучению Нестория, необходимо сделать следующие замечания:

1. Церковно-бытовой уклад и дисциплина несторианской ветви восточного христианства отличается, как это указывалось в науке 115), особенной консервативностью и неподвижностью, чтобы не сказать окаменелостью. Если под влиянием Александрии коптская церковная жизнь не осталась чужда известного культурного влияния эллинизма, если абиссинская церковная стихия создала свою своеобразную церковно-культурную традицию и творчески жила вокруг своей маленькой, провинциальной Византии, и если, наконец, Армянская церковь просто цвела культурно, и накопила большой запас духовных ценностей, и создала свою церковную и литургическую культуру (армянское богослужение поражает своей утонченностью и разработанностью), — то несторианский аспект христианства как бы закостенел в формах V века и к своей древней традиции не прибавил ничего новоприобретенного и творческого.

Большинство сиро-халдейского племени до сего времени пребывает в несторианстве. Часть же его после долгих сношений с ними Русской Церкви в лице ее представителя епископа Софонии была присоединена к Православию в 1898 году в Петербурге. В среде их с того времени основана Русская Духовная миссия в Урмии.

2. В литургическом употреблении несториан сохранились три литургии: так называемая «апостольская», или свв. апостолов Фаддея и Мария, литургия Нестория и литургия

115) F. Cabrol. «Heretiques» in: DACL. Т. VI, col. 2256; Leclercq. «Donatisme» in: DACL. Т. IV, col. 1457; W. С van Unnik. «Nestorian Questions on the Eucharist». Haarlem, 1937, pp. 5-15.

Феодора Мопсуестийского. Первая из них совершается по несторианским церковным установлениям от Страстной недели до конца церковного года, т.е. до предпразднства Рождества Христова; литургия Феодора Мопсуестийского — от предпразднства Рождества до Страстной недели; литургии же Нестория усвоено только 5 дней в году, а именно: 1. на Богоявление, 2. в пятницу св. Иоанна Крестителя (первая пятница после Богоявления), 3. в праздник трех греческих учителей Диодора, Феодора и Нестория (т.е. в пятницу 4-й недели по Богоявлении), 4. в среду 6-й недели Великого поста (в так называемый Ниневийский пост) и 5. в Великий Четверг 116).

Естественно поставить вопрос о времени происхождения этих евхаристических чинопоследований. Ясно, что апостольское наименование литургии Фаддея и Мария может быть принято только в том условном смысле, о котором творилось выше. В этой анафоре не приходится искать руки самих апостолов и письменных следов апостольского века. Апостольское в них — традиция и общее содержание молитв, тогда как остальное — продукт позднейших наслоений. Кстати сказать, под Фаддеем следует понимать одного из апостолов из лика 70-ти, хотя некоторые из несторианских писателей причисляют его к лику 12-ти, смешивая его с Иудой, который также называется Левием или Фаддеем, а Мария относят к лику 70-ти; по другим, Марий — первый епископ Селевкийский 117). Исследователь на основании сопоставления молитв и отдельных дополнительных вставок в эту литургию определяет, после всестороннего изучения вариантов, время ее написания гораздо более поздним, чем апостольская эпоха. В преанафоральной части он видит позднейшие вставки и следы и VII, и даже XV веков. Влияние времени наложило свою печать и на саму апостольскую основу ее, на евхаристическую молитву. Оно не уничтожило основного содержания последней, зато сгладило апостольские черты; по духу евхаристическая молитва остается апостольской, а по букве произведением, по крайней мере, IV или начала V века118).

Что касается литургии Нестория, то время ее возникновения определить легче, если согласиться, что ее автором был действительно Константинопольский архиепископ и ересиарх. Вопрос сводится только к тому, составил ли он ее до

116) «Собрание древних литургий». Вып. IV. С. 4; Unnik, op. cit., р. 29, п. 3.

117) «Собр. древн. литургий». Вып. IV. С. 3-4; А. Петровский. «Апостольские литургии». С. 173, примеч.

118) А. Петровский, op. cit. С. 251.

431 года (Ефесский Собор) или после. Hammond склонен относить ее ко времени до 431 года, Катанский же допускает вторую возможность, уточняя, однако, это время тем четырехлетним пребыванием Нестория в монастыре св. Евпрепия, которое предшествовало его ссылке в Петру Аравийскую. Как ни решать вопрос об аутентичности Несториевой литургии, приходится признать несомненное влияние константинопольской анафоры, и именно из литургии св. Иоанна Златоуста. Это влияние чувствуется и по содержанию отдельных молитв анафоры и их выражений, и по словам «преложив Духом Твоим Святым», которые так характерны для литургии Златоуста и, как увидим впоследствии, по ошибке попали и в славянский текст литургий св. Василия Великого.

4. Что характеризует Месопотамские литургии вообще и насколько эти характерные черты отразились на каждой из разбираемых нами анафор? Выше указывалось, что общим мерилом, весьма, правда, схематическим, служит положение ходатайственной молитвы в евхаристическом каноне. Прежде всего, это надо уточнить, а кроме того, надо указать и на другие особенности. Действительно, положение ходатайственной молитвы в Месопотамской литургии отлично от положения в литургиях иерусалимско-антиохийского типа, равно как и в анафорах александрийских. Но место, занимаемое ею, все же неустойчивое. Так, в литургии Фаддея и Мария эта молитва находится после sanctus’a, но, приняв во внимание, что эта литургия не имеет установительных слов, а от sanctus’a прямо переходит к anamnesis’y, то и неизвестно, где Поставить intercessio — до anamnesis’a или до установительных слов, которых хотя и нет в писаном виде, но произносить которые предписано устным преданием. К тому же какой-то отрывок ходатайственной молитвы можно найти и после призывания Св. Духа.

Что касается литургий Феодора Мопсуестийского и Нестория, то ходатайственная молитва стоит в них между anamnesis и призыванием Св. Духа. «Чем и когда было вызвано подобное положение, с точностью сказать довольно трудно, — говорит исследователь, — несомненно лишь то, что его нельзя считать изначальным... В период составления «и распространения в Месопотамии литургии Нестория несторианская церковь помещала ходатайственные молитвы между словами установления и призыванием Св. Духа, но ни в коем случае не перед ними, как в литургии Фаддея и Мария; порядок последней представляет следы позднейшего проис-

хождения» 119). Следовательно, и здесь имеет место то же явление, что и в Александрии. Если считать изначальным типом анафору иерусалимскую, в которой intercessio стоит после призывания, то и александрийская, и месопотамская традиции являются позднейшими. Причины этой реконструкции канона наука еще не указала.

Кроме этой особенности Месопотамские литургии отличаются от других Восточных литургий еще и тем, что некоторые молитвы в их составе являются переменными, т.е. в зависимости от того или иного праздника или времени года читается та или иная молитва. Так, в литургии Фаддея и Мария мы встречаем в начале литургии до антифонов молитву, которая видоизменяется в зависимости от того, в воскресный или будничный день служится литургия; также и после антифонов молитва фимиама изменяется по постным дням и в дни памяти святых. Также в литургии Нестория последняя молитва благословения (вероятно, что-то вроде нашей византийской заамвонной молитвы) меняется в зависимости от дней и праздничных воспоминаний. Таких отдельных молитв насчитывается в ней 9. Подобного явления, очень распространенного, как говорилось выше, на Западе, мы на Востоке больше нигде не встречаем. Пожалуй, нужно указать на Порфириев Евхологий VIII века, где в литургии Златоуста находятся также переменные заамвонные молитвы.

Третьей особенностью Месопотамских литургий надо признать сохранившийся древний обычай, практиковавшийся некогда и в Православной Церкви, чтения на Литургии отрывков ветхозаветных книг. У нас это сохранилось только на литургиях, которые так или иначе связаны с вечерней, а именно: на Литургии Преждеосвященных Даров и на литургиях в Навечерия Рождества Христова, Богоявления, в день Благовещения, в Великий Четверг и в Великую Субботу. Впрочем, у несториан замечается постепенное сокращение этого богослужебного обычая: чтения эти теперь имеют место только на литургиях воскресных и праздничных дней, но не будней.

Наконец, четвертая характерная черта, правда, не всех Месопотамских литургий, видна в недостаточно точно формулированных центральных словах всего канона. В самом деле, в литургии апп. Фаддея и Мария вовсе нет установительных слов. После sanctus’a следует молитва «С сими Небесными Силами...», не заканчивающаяся повествованием о Тайной Вечере, а прямо переходящая в intercessio. За ней следуют anamnesis и epiclesis, в такой, впрочем, несовершенной форме:

119) Петровский, op. cit. С. 195-196.

«... и да приидет, Господи, Дух Твой Святый, и да почиет на сем приношении Твоих рабов, которое они приносят, и благословит, и освятит его, чтобы оно было нам, Господи, в очищение грехов и оставление прегрешений…»

Таким образом, молитвы о преложении Даров в Тело и Кровь Господню нет; это скорее эпиклеза, переходящая в новую, дополнительную ходатайственную молитву. Такую дефективность обычно объясняют предписанием тайной дисциплины древнего христианства, запрещавшей записывать все самое сокровенное, при сохранении этого в устном предании.

В литургии Нестория установительные слова стоят на обычном месте; после них совершается воспоминание спасительных Страданий, следует долгая ходатайственная молитва и за ней безупречная молитва призывания Св. Духа для освящения и преложения Даров.

Переходя к содержанию самих ходатайств, надо сказать, что они вообще проще и короче, чем таковые в александрийской анафоре. Прежде всего, отсутствует поименное воспоминание небесных чинов и всех, составляющих Церковь небесную, прославленную. Правда, следует оговориться, что в приготовительной части к самой анафоре, которая Брайтманом приведена на основании новейших изданий и более точных рукописей Несторианской литургии гораздо подробнее, чем в «Собрании древних литургий» проф. Катанского, мы находим очень пространное чтение диптихов, в которых записано множество святых и Ветхого, и Нового Заветов, начиная от Адама, Авеля, Сифа, Мелхиседека. Тут же и «Св. Дева Мариам, Которая родила Христа, нашего Господа и Спасителя». Потом следуют бесчисленные имена святых отцов, учителей и просветителей как православных, так и несторианских 120). Но это, скорее, соответствует нашей проскомидии, тогда как в ходатайственных молитвах, столь характерных и ярких, этого поминовения ни живых, ни усопших поименно нет. Они касаются, тем не менее, всех тех сторон жизни, о которых и приносится евхаристическая Жертва. Вот примеры:

(Литургия апп. Фаддея и Мария) «Господи Боже Саваоф, приими это приношение за св. соборную Церковь и за всех благочестивых и праведных отцов, благоугодивших Тебе, и за всех пророков и апостолов, и за всех мучеников и исповедников, и за всех плачущих, угнетенных и больных, и за всех терпящих нужду и притеснение, и за всех немощных и обремененных, и за всех умерших, которые, разлучившись

120) Brightman, LEW, pp. 271-281.

с нами, преставились, и за всех, которые просят молитвы от немощи нашей, и за меня, смиренного и немощного грешника.

... Помилуй все твари, пощади виновных, обрати заблуждающихся, восстанови угнетенных, дай покой страждущим, исцели немощных, утешь печальных и склони к милосердию совершающих суд во Имя Твое святое».

В той же литургии, но после призывания Св. Духа:

«Христе, мир горних и великое успокоение дольних, соделай, чтобы спокойствие и мир Твой господствовали в четырех частях мира, особенно же в святой соборной Церкви Твоей; соделай, чтобы священство имело мир с царством (!) 121), прекрати войны до концов земли и рассей народы, желающие войн, чтобы нам наслаждаться тихою и мирною жизнью, во всяком благочестии и страхе Божием. Отпусти грехи и прегрешения усопших, благодатию и щедротами Твоими, во веки.

В литургии Нестория читаем:

«И приносим Тебе сию жертву живую, святую, благоприятную, преславную и бескровную, за всех тварей и за святую, апостольскую и соборную Церковь, которая существует от концов до концов земли, чтобы Ты сохранил ее безмятежною и неприкосновенною от всяких соблазнов и чтобы не было в ней нечистоты, ни пятна, ни порока или чего-либо подобного... И за всех епископов во всяком месте и стране, которые проповедуют правое слово истинной веры. И за всех священников, которые отправляют священство перед Тобою в правде и истинной святости». (Потом идет поминовение диаконского чина и всего благочестивого народа.)

...»И за всех, которые похвально просвещают святую Церковь Твою делами правды». (Потом идет поминовение властей земных, моление о прекращении войн, о благорастворении воздухов, о путешествующих, узниках, гонимых, сосланных «на отдаленные острова для постоянного мучения», за ненавидящих и врагов, за помышляющих злое.) Примечательна молитва священника о себе самом:

«Господи Боже, человеколюбивый, и сострадательный, и милосердный, ныне я начал говорить перед Тобою, я — прах, грешник немощный и бедный, виновный перед Тобою от чрева матери моей, странник от утробы ее и преступник от недр матери моей. Помилуй меня, Господи, по

121) По-видимому, имеются в виду гонения языческих императоров.

милосердию Твоему, и изведи меня из моря прегрешений по милости Твоей, изведи меня из бездны грехов моих по благости Твоей, исцели раны пороков моих и язвы преступлений моих Ты, подкрепитель и исцелитель. Даруй мне открыть уста мои пред Тобою и удостой меня говорить устами моими к Тебе. Сподоби меня, чтобы я мог умилостивить Тебя за преступления мои и получить отпущение моих собственных грехов, и прощение прегрешений, и истребление пороков моих собственных и грехов тех, которые подобны и близки мне, дабы мне испросить то, что прилично Божеству Твоему и что должно быть испрашиваемо; ибо Ты, богатый, имеешь сокровище, никогда не оскудевающее, и Тебе приносятся во всякое время различные прошения, и от Тебя по ним разделяются дары в изобилии и числом...»

И в Месопотамских литургиях, как это явствует из приведенных молитв, евхаристическая Жертва есть приношение Церкви о всех и за вся. Нет никаких сторон жизни личной, семейной, общественной и, разумеется, церковной, о которых не следовало бы молить Бога. Величие Литургии не умаляется нисколько от всех этих, на первый взгляд, будничных и прозаических прошений.

ЛИТУРГИИ ИЕРУСАЛИМСКОГО И ВИЗАНТИЙСКОГО ТИПА

После того, как мы рассмотрели происхождение и развитие литургий александрийского и месопотамского типов, нам надо обратиться к тем литургиям, которые по структуре своего евхаристического канона наиболее близки к современным и от которых наша православная Византийская литургия ведет свое происхождение. На очереди, следовательно, обширная фамилия евхаристических чинопоследований, которую, как мы уже указывали, некоторые исследователи разделяют на две группы: специально иерусалимских и более поздних византийских. Так как существенного различия в структуре молитв евхаристического канона этих групп нет, то мы и разбираем их все как принадлежащие к одной. В эту большую семью входят следующие анафоры:

А. Иерусалимская группа

1. Литургия «Апостольских постановлений», содержащаяся во II и VIII книгах их (так называемые CA II и CA VIII).

2. Греческая литургия апостола Иакова.

3. Сирийская литургия апостола Иакова.

Б. Византийская группа

4. Литургия св. Василия Великого.

5. Литургия св. Иоанна Златоуста.

6. Литургия св. Григория Армянского.

Из этих шести самостоятельных литургических типов три (литургии свв. Василия Великого, Златоуста и ап. Иакова) и по сие время находятся в богослужебном употреблении в Православной Церкви; литургия св. Григория тоже служится теперь в церкви Армяно-григорианской (не униатской); Сирийская литургия апостола Иакова сохранилась у сирийских яковитов, и только литургия CA VIII представляет собой памятник древности, о литургическом употреблении которого сейчас нет и помина.

Попытаемся разобраться во всех этих памятниках по тому порядку, который нами намечен.

А. Иерусалимская группа

1. Литургия в «Апостольских постановлениях» (СА)

Как это явствует из сказанного выше, сам памятник, известный под именем «Апостольских постановлений», или «Апостольских конституций», принадлежит к той группе произведений древности, которая известна под именем «апостольского предания». Не будучи, разумеется, делом рук самих апостолов, она тем не менее носит на себе следы глубокой древности, восходящей к самым отдаленным временам христианства. Сами «Апостольские постановления» тесно связаны с сочинением св. Ипполита Римского и находятся под его влиянием. До открытия «Апостольского предания» св. Ипполита не было ясно хронологическое соотношение «Апостольских постановлений» с другими ему подобными произведениями. По Ахелису, CA VIII — самый младший памятник этой группы, по Функу, он старше их всех (т.е. «Const. per Hippolyt.», эфиопских «Канонов Ипполита», египетских «Церковных постановлений» и Тестамента Господа»). Но после работ Dom Connolly и других ученых исследователей стало ясно, что «Апостольское предание» св. Ипполита есть источник всех упоминаемых произведений и в частности самих «Апостольских конституций», которые находятся в наиболее близкой связи с египетскими «Церковными постановлениями» (КО).

Два отрывка этого памятника имеют значение для истории евхаристического богослужения, а именно: 57 глава II книги и 5-15 главы VIII книги. В первом дано, скорее, описание литургии, весьма суммарное, причем больше говорится о преанафо-

ральной части, а о самой евхаристической молитве сказано в общих чертах и совсем мало; второй отрывок дает само чинопоследование с полным текстом молитвы. Вот что явствует из CA II, 57.

Сначала дано подробное распределение, кому где стоять в церкви по чинам: клир, миряне, женщины, дети, девственницы, вдовицы, пресвитериссы. В преанафоральной части указано чтение книг, ветхозаветных, пение псалмов Давида с припеванием концов стихов (акростихов), чтение апостольских Деяний и Посланий, а затем и Евангелия. После этого следуют поучения или, точнее, увещания (παρακαλείτωσας) пресвитеров, «один после другого, а не все сразу, а после всех епископ». Диаконы наблюдают, чтобы все сидели или стояли по своим местам, соблюдали благочиние, не шептались, не спали и не смеялись. После поучения оглашенные и кающиеся покидают молитвенное собрание. Одни диаконы наблюдают за этим и охраняют порядок, тогда как другие служат при совершении самого таинства. Затем следует лобзание мира и диаконская молитва (ектения) о Церкви, о мире, о священнике, об архиерее, царе и о всеобщем мире. После благословения архиереем молитвенного собрания возносится сама «Жертва при стоянии и безмолвном молении всего народа», и наконец, причащение. Женщины, — указывает памятник, — причащаются с покрытыми головами. Двери храма бдительно охраняются, чтобы не вошел кто-либо из неверных или непосвященных 122).

Гораздо интереснее и для истории Византийской литургии поучительнее чинопоследование CA VIII. Оно следует непосредственно за описанием посвящения новоизбранного епископа и посаждения его на кафедру, интронизации его, после чего следует в таком порядке:

А. Литургия оглашенных

1. Чтение из Закона и Пророков.

2. Чтение Посланий или Деяний апостольских.

3. Чтение Евангелия.

4. Приветствие епископа евхаристическим возгласом из 2 Кор. 13:13.

5. Поучение епископа.

6. Отпуст оглашенных после усердной диаконской молитвы (ектении) о них, напоминающей нашу современную, а именно прошениями о сопричтении их святому стаду, о бане

122) Brightman, LEW, pp. 28-30.

возрождения, об одежде нетления, об очищении от всякой скверны, о христианской кончине и т.д., причем народ приговаривает всякий раз «Господи, помилуй».

7. Епископ благословляет оглашенных.

8. Отпусты по тому же чину одержимых, просвещаемых и кающихся.

Б. Литургия верных

9. Ряд диаконских молений (ектений) о царе, о мире, епископе, клире, плавающих, рабах, младенцах, страдающих и пр.

10. Епископская молитва о верных.

11. Целование мира в таком порядке: клирики — епископа, мужчины — мужчин, женщины — женщин. Диаконы обходят молящихся и наблюдают за порядком, тишиной и благочинием. Диакон возглашает: «Да никто из оглашенных, да никто из слушающих, да никто из иноверных! Молившиеся первой молитвой (т.е. все, кому было позволено присутствовать при литургии оглашенных), выйдите! Матери, возьмите к себе детей! Да никто против кого-либо; да никто в лицемерии! Прямо пред Господом стоя со страхом и трепетом, будем приносить».

12. Приношение Даров.

Анафора

13. «Благодать Вседержителя Бога и любовь Господа нашего Иисуса Христа и общение Святаго Духа — со всеми вами. — Горé ум. — Благодарим Господа».

14. Евхаристическая молитва. (Приводим ее полностью вследствие особенности ее содержания, поэтичности и глубоких мыслей.)

(Praefatio)

«Поистине достойно и справедливо, прежде всего, воспевать Тебя, истинно сущего Бога, существующего прежде всяких порождений, от Которого именуется всякое отечество на небе и на земле, Единого нерожденного и безначального, не имеющего над Собою ни царя, ни владыки, ни в чем не нуждающегося, Подателя всякого блага, высшего всякой причины и всякого происхождения, всегда одинакового и тождественного Себе, из Которого, как бы из некоего исходища, все пришло в бытие. Ты безначальное ведение, вечное видение, нерожденное слышание, ненаученная премудрость, первый по естеству, закон для бытия и превысший всякого числа, — все из небытия в бытие приведший через Единородного Твоего

Сына, а Его родивший прежде всех веков хотением, силою и благостию, непосредственно, Сына Единородного, Бога Слово, Премудрость живую, рожденного прежде всякого создания, Ангела великого совета Твоего, Архиерея Твоего, Царя и Господа всякого умственного и чувственного естества, сущего прежде всего, через Которого все; ибо Ты, вечный Боже, через Него сотворил все, и через Него все удостоиваешь надлежащего промышления, т.к. через Кого даровал Ты бытие, через Того даруешь и благосостояние бытия. Бог и Отец Единородного Сына Твоего, через Него, прежде всего, создавший херувимов и серафимов, веки и воинства, силы и власти, начала и престолы, архангелов и ангелов и после всего этого сотворивший через Него видимый мир и все, что в нем! Ты поставил небо, как кровлю, и раскинул его, как шатер, утвердил землю ни на чем, одной мыслью, соорудил твердь и устроил ночь и день; Ты извел свет из хранилищ, и сокращением его наводишь тьму для успокоения движущихся днем и луну для управления ночью, и начертал на небе хор звезд во славу величия Твоего; Ты сотворил воду для пития и омовения, живительный воздух для вдыхания и выдыхания, для произведения звука языком, ударяющим воздух, и для слышания, т.к. при содействии его слух воспринимает приражающуюся ему речь; Ты сотворил огонь для ослабления мрака, для удовлетворения нужд и для того, чтобы он согревал нас и светил нам; Ты отделил море от земли и устроил его приспособленным к плаванию, а землю сделал удобною для хождения — то наполнил животными малыми и великими, а эту населил кроткими и дикими, одел разными растениями, увенчал травами, украсил цветами и обогатил семенами; Ты сдержал бездну и очертил для нее широкое пространство — моря, полные соленых вод, но оградил ее пределами мельчайшего песка; то ветрами вздымаешь Ты ее до высоты гор, то расстилаешь ее, как равнину, то приводить в неистовство бурею, то укрощаешь тишиною, чтобы едущим на кораблях пловцам она стала удобною для путешествия; Ты опоясал созданный Тобою через Христа мир реками, наводнил потоками, увлажнил неиссякаемыми источниками и скрепил горами для прочности неподвижного пребывания грунта. Ты наполнил мир Твой и украсил его благовонными и целительными травами, животными многими и различными, сильными и слабейшими, ядомыми и рабочими, кроткими и дикими, шипениями пресмыкающихся, криками разнообразных пернатых, круговращениями лет, числами месяцев и дней, переменами времен года и переходами дожденосных облаков — для произращения плодов, для поддержания живот-

ных, равновесия ветров, дующих, как им назначено Тобою, и для размножения растений и трав. И не только мир создал Ты,, но сотворил и гражданина мира (κοσμουπολίτην) — человека, явив его украшением мира (κόσμου κόσμον); Ты сказал Твоей Премудрости: «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию, и да владычествует он над рыбами морскими и птицами небесными»; посему и сотворил его из души бессмертной и тела разрушаемого, ту создавши из небытия, а это из четырех стихий, и дал ему, по душе, способность разумно познавать, различать благочестие и нечестие, отмечать справедливое и несправедливое, а по телу даровал пятиорудное чувство и способность передвигаться. Ты, Боже, Вседержитель, через Христа насадил рай в Едеме на Востоке, украсил его всякого рода съедобными произрастаниями и в него, как в драгоценный дом, ввел человека; и хотя при самом сотворении человека Ты дал ему врожденный закон, чтобы он в самом себе и сам по себе имел семена богопознания, однако, введши его в сладостный рай, Ты предоставил ему власть пользоваться всем и запретил вкушать только одно — по надежде на лучшее, чтобы, если он соблюдет заповедь, получить ему за это в награду бессмертие. Когда же он пренебрег заповедь и вкусил от запретного плода, по обольщению змия и совету жены, Ты справедливо изгнал его из рая, но по благости не оставил его погибнуть совершенно — он был Твое создание, — а, подчинив ему тварь, предоставил ему собственными трудами и усилиями снискивать себе пропитание, Сам же все зарождая, выращивая и доводя до зрелости. Дав ему на малое время забыться, Ты с клятвою призвал его потом к возрождению: разрешив определение; смерти, обетовал жизнь по воскресении. Но это не все: Ты расплодил потомков его до бесчисленного множества и из них тех, кто пребыл Тебе верен, прославил, отступивших же от Тебя наказал; так Ты принял жертву Авеля как праведного и отверг дар братоубийцы Каина; таким же образом Ты принял Сифа и Еноса и преложил Еноха. Ты — всем людям Создатель, и Податель жизни, и Исполнитель их нужд, и Дарователь законов, и Мздовоздатель соблюдающим законы, и Каратель их преступающим. Ты навел на мир великий потоп за размножение нечествовавших и избавил от потопа праведного Ноя в ковчеге с восемью душами, чтобы быть ему концом протекших и началом будущих поколений; Ты возжег страшный огонь на пятиградие содомское, обратил землю плодоносную в солончаковую за нечестие живущих на ней и избавил от сожжения праведного Лота. Ты избавил Авраама от праотеческого нечестия, поставил его наследником мира и явил ему Христа

Твоего; Ты рукоположил Мелхиседека в архиереи служения Тебе; Ты показал многострадального служителя Твоего Иова победителем началозлобного змия; Ты сделал Исаака сыном обетования, Иакова — отцом двенадцати сыновей и его потомство размножил и ввел в Египет в числе семидесяти пяти душ; Ты, Господи, не презрел Иосифа, но в награду за целомудрие ради Тебя дал ему власть над египтянами. Ты, Господи, изнуряемых египтянами евреев не презрел — по обетованиям, данным отцам их, но избавил, наказав египтян. И когда люди растлили естественный закон и стали то признавать тварь самобытную, то почитать ее более, чем должно, и приравнивать к Тебе, Богу всяческих, Ты не оставил их в заблуждении, но, явив святого Твоего служителя Моисея, дал через него в помощь естественному писанный закон и показал, что тварь есть Твое произведение, заблуждение же многобожия рассеял. Ты прославил Аарона и потомков его честью священства, наказал согрешивших евреев и помиловал обратившихся, покарал египтян десятью казнями, разделил море, перевел израильтян, а преследовавших их египтян погубил водою, усладил деревом горькую воду, источил воду из утесистого камня и дал — как дождь — манну с неба, перепелов — в пищу из воздуха, огненный столп ночью для освещения и облачный столп днем для осенения от зноя. Ты, назначив вождем Иисуса, истребил через него семь ханаанских народов, рассек Иордан, иссушил реки Ифамские, низверг стены без орудий и руки человеческой. За все Тебе слава, Владыка Вседержитель! Тебе поклоняются бесчисленные воинства ангелов, архангелов, престолов, господств, начал, властей, сил, воинств, веков, Херувимы и шестокрылые Серафимы, двумя крылами закрывая ноги, двумя головы, а двумя летая, и вместе с тысячами тысяч архангелов и тьмами тем ангелов непрестанно и неумолчно вопиющими, говоря:

Народ: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, полны небо и земля славы Его; благословен во веки, аминь!»

Архиерей молитву sanctus’a:

«Свят Ты поистине и Всесвят, Вышний и превозносимый во веки! Свят и Единородный Сын Твой, Господь наш и Бог Иисус Христос, Который, во всем послужив Тебе, Богу Своему и Отцу, в различном творении и соответственном помышлении, — не презрел погибающего рода человеческого, но после естественного закона, после законного увещания, после пророческих обличений и ходатайств ангельских, когда люди извратили вместе с положительным и естественный закон, за-

были о потопе, о сожжении, о казнях египетских, об избиениях палестинских и готовы были почти уже совсем погибнуть все, Сам, волею Своею, благоволил — Создатель человека — сделаться Человеком, Законодатель — Подзаконным, Архиерей — Жертвою, Пастырь — Овцою, и умилостивил Тебя, Своего Бога и Отца, примирил Тебя с миром и всех освободил от угрожавшего гнева, происшедши от Девы, происшедши во плоти — Он, Бог Слово, Сын возлюбленный, рожденный прежде всякого создания, согласно с предсказанными Им о Себе пророчествами, от семени Давида и Авраама, из колена Иудина. Образующий всех рождающихся — Он был во чреве Девы; | бесплотный — и воплотился; рожденный вневременно — родился во времени, жил свято и учил по закону, отгоняя от людей всякую болезнь и всякую немощь, совершая знамения и чудеса в народе, участвуя в пище, питье и сне, — Он, Кто питает всех нуждающихся в пище и насыщает все живущее по благоволению, Он открыл Имя Твое не ведавшим его, прогнал неведение, возжег благочестие, исполнил волю Твою, совершил дело, которое Ты поручил Ему. И по совершении всего этого, быв схвачен руками беззаконных — лжеименных священников, и архиереев, и преступного народа, по предательству недуговавшего злобою, — много пострадав от них и подвергшись по Твоему попущению всякого рода бесчестию, быв предан игемону Пилату, судим — Сам Судия, и осужден — Спаситель, Он пригвожден был ко Кресту — бесстрастный, умер бессмертный по естеству, и был погребен — животворящий, чтобы избавить от страдания и освободить от смерти тех, для кого пришел, — расторгнуть узы диавола и изба: вить людей от его обольщения, — воскрес из мертвых в третий день и, пробыв сорок дней с учениками, вознесся на небеса и воссел одесную Тебя, Бога и Отца Своего. Итак, воспоминая, что Он претерпел за нас, благодарим Тебя, Боже Вседержитель, — не сколько должны, но сколько можем, — и исполняем установление Его. Он в ту ночь, в которую был предан, взял хлеб святыми и непорочными Своими руками и, возведши взор к Тебе, Богу и Отцу Своему, преломил его и дал ученикам, сказавши: «Это таинство Нового Завета; приимите от него, ядите; это есть Тело Мое, за многих ломимое во оставление грехов». Также и чашу, растворив в ней вино водою и освятив, Он подал им, говоря: «Пейте из нее все; это есть Кровь Моя, за многих изливаемая во оставление грехов; творите это в Мое воспоминание; ибо всякий раз, когда вы едите Хлеб этот и пьете эту Чашу, смерть Мою возвещаете, доколе Я прииду».

(Anamnesis)

«Воспоминая таким образом Его Страдание и смерть, Воскресение из мертвых, восшествие на небеса и будущее Второе Его Пришествие, когда Он придет со славою и силою судить живых и мертвых и воздать каждому по делам его, приносим Гебе, Царю и Богу, по Его установлению, Хлеб сей и Чашу сию, благодаря Тебя через Него за то, что Ты сподобил нас предстать пред Тобою и священнодействовать Тебе, и

(Epiclesis)

молим Тебя, чтобы Ты милостиво призрел на предлежащие пред Тобою Дары сии, — Ты, вседовольный Боже, оказал благоволение к ним, в честь Христа Твоего, и ниспослал на жертву сию Святаго Твоего Духа, Свидетеля страданий Господа Иисуса, дабы Он явил Хлеб сей Телом Христа Твоего и Чашу сию Кровию Христа Твоего, чтобы причастившиеся Его утвердились в благочестии, сподобились оставления грехов, избавились от диавола и его обольщения, исполнинись Духа Святаго, сделались достойными Христа Твоего, сподобились жизни вечной, по примирении Твоем с ними, Владыко Вседержитель!

(Intercessio)

Еще молимся Тебе, Господи, и о святой Церкви Твоей, от концов сущей, Которую приобрел Ты драгоценною Кровию Христа Твоего, чтобы Ты сохранил ее непотрясаемою и непоколебимою до кончины века, и о всем епископстве, верно преподающем слово истины. Еще просим Тебя о моем — приносящего Тебе — ничтожестве и о всем пресвитерстве, о диаконах и всем клире, чтобы, умудрив всех их, Ты исполнил их Духа Святаго. Еще просим Тебя, Господи, о царе, о властях и о всем воинстве, чтобы мирно было положение наше, дабы, в тишине и единомыслии проводя все время жизни своей, мы проплавляли Тебя через Иисуса Христа, надежду нашу. Еще приносим Тебе и за всех от века благоугодивших Тебе святых, апостолов, мучеников, исповедников, епископов, пресвитеров, диаконов, иподиаконов, чтецов, певцов, девствовавших, вдовствовавших, мирян, чьи имена Ты Сам знаешь. Еще приносим Тебе за народ сей, чтобы Ты явил его во славу Христа Твоего Царственным священством, народом святым, за живущих в девстве и чистоте, за вдовствующих Церкви, за находившихся в честном браке и чадородии, за младенцев народа Твоего, чтобы никого из нас Ты не соделал отверженным. Еще молим Тебя и о сем городе и живущих в нем, о находящихся в

болезнях, в тяжком рабстве, о подвергшихся ссылке, лишению имуществ, о плавающих и путешествующих, чтобы Ты был защитником, помощником и заступником всех их. Еще молим Тебя о ненавидящих нас и гонящих нас за имя Твое, за внешних и заблудших, чтобы Ты обратил их ко благу и укротил ярость их. Еще молим Тебя и об оглашенных Церкви, об удручаемых противником и о кающихся братиях наших, чтобы Ты тех усовершил в вере, других очистил от действия лукавого, а этих принял покаяние и простил и им и нам грехопадения наши. Еще приносимТебе за благорастворение воздухов и изобилие плодов, чтобы, неоскудно наслаждаясь благами Твоими, мы непрестанно прославляли Тебя, дающего пишу всякой плоти. Еще молим тебя и об отсутствующих по благословной причине, чтобы, сохранив всех нас в благочестии, Ты воссоединил нас в Царстве Христа Твоего, Бога всякого чувственного и умственного естества, Царя нашего, неизменными, непорочными, безукоризненными. Ибо Тебе всякая слава, почитание и благодарение, честь и поклонение, Отцу и Сыну и Святому Духу, всегда, ныне и в непрестанные и бесконечные веки веков».

15. После благословения епископского диакон снова произносит ектению.

16. Возношение Даров со словами «Святая святым».

17. Причащение по чину, т.е. епископ, клирики, дети и народ. Причащение совершается раздельно Тела и Крови, при чтении 33-го псалма.

18. Благодарение, состоящее из краткой ектении диакона! и молитвы епископа.

19. Последнее благословение епископа и возглас диакона: «Расходитесь с миром» 123).

В приведенной полностью евхаристической молитве обращают на себя внимание все составные части ее и тот именно порядок их, который свойственен Иерусалимско-Антиохийским и Византийским литургиям. Это наиболее полная евхаристическая молитва из всех известных. Ее полнота, структура и разработанность выражений доказывают, что ее никак; нельзя считать продуктом апостольского века. Рука литургиста-реформатора богослужения несомненно коснулась ее и пыталась придать ей образцовый характер. Некоторые так и думают (Краббе), что это начертание идеальной литургии с идеальными молитвами: другие (Гоар, Ассемани и Ниль) предполагают, что эта литургия вообще никогда и нигде не была в

123) Brightman. LEW, 3-27.

употреблении. Действительно, в предании Поместных Церквей нигде не сохранилось ни малейшего намека на совершение этой литургии где бы то ни было. Она близка к литургическим текстам в катихезах св. Кирилла Иерусалимского и вообще мало чем отличается в своей структуре от известных нам описаний. Поражает, правда, отсутствие «Отче наш», но следует помнить, что молитвы Господней нет ни в «Тестаменте Господа», ни в эфиопских постановлениях. Кое-где в этой литургии попадаются арианские интерполяции, но из этого нельзя сделать никаких выводов, и уж, конечно, нет оснований выделять эту анафору в особый тип. Она типична и основоположна для Иерусалимских, а за ними и Византийских литургий.

2. Литургия св. апостола Иакова

Нося на себе бесспорные следы глубокой древности, она претерпела все же в течение веков значительные изменения. Принадлежа по своему происхождению к общему всем анафорам апостольскому корню, она, как и разобранные выше литургии с именем апостольским, может быть названа так только в том условном смысле, о котором было замечено ранее. Как в греческом своем тексте, так и в сирийском его изводе, она, конечно, должна быть освобождена от тех позднейших наслоений, которые вошли в нее постепенно и под влиянием разных обстоятельств. Тот вид, в котором она нам представляется теперь в дошедших до нас рукописях, безусловно не оригинален. Эти позднейшие вставки и изменения очевидны, и некоторые из них могут быть датированы с приблизительной точностью. Так, например, в самом начале литургии или, точнее, даже до ее начала помещен ряд молитв, указывающих на послеапостольское их происхождение. Эти молитвы, как и некоторые другие, предполагают постоянный храм с твердо определившимися частями: жертвенником, завесой, алтарем: предполагают приношение и воскурение фимиама и под., чего не могло быть в древности апостольской. Позднейшими вставками являются: пение «Единородный Сыне...» (около 536 года) и пение «Святый Боже...» (около 439 года). В момент приношения евхаристических элементов, хлеба и вина, также наблюдаются позднейшие добавления, как-то: чин великого входа, пение «Да молчит всякая плоть человеческая...», что могло, как показывает исторический анализ, появиться только после 573 года. Никак не может принадлежать апостольскому веку Никейский Символ веры и песнопение «Достойно есть...» или «О Тебе радуется...» Наконец, ряд вы-

ражений о приснодевстве Богородицы, о единосущии, дифизитстве и под. должны быть признаны позднейшими вставками. Развитие отдельных частей этой литургии продолжалось довольно долго и не прекращалось до X века. Исследователю ее (А. Петровский) последующие изменения и нарастания текста представляются таким образом: «Одни части составлены и получили свой современный вид в первой половине V века (общее Греческой и Сирской литургиям содержание), другие образовались в конце V века и в течение VI и VII столетий (молитвы первого отдела до чтения Св. Писания, великий вход с сопровождающими его молитвами, молитва «да исполнятся уста наша»). Закончилось ли образование общего списка содержания в этом последнем веке или же до X века были сделаны и другие прибавления, сказать трудно: и только в виде предположения мы можем допустить, что на данный период падает составление молитв от алтаря до сосудохранилища и в самом сосудохранилище. Принадлежащими более раннему времени, т.е. до IV в., мы можем считать ектению перед молитвами проскомидии «спаси, помилуй», одну из молитв приношения, часть прошений ходатайственной молитвы, молитву перед «Отче наш» и после приобщения. Наконец, на рубеже IV и V веков стоит практика чина приобщения» 124).

Перевод греческого чина на сирийский язык определяется временем после св. Кирилла Иерусалимского или, точнее, вскоре после 431 года, т. е. после Ефесского Собора.

Надо вспомнить, что нет никакого канонического правила о служении той или иной литургии или, точнее, ясно выраженного запрещения служить древние литургии, поскольку в их составе нет какого-нибудь неправомыслия Или противного духу Церкви обычая или обряда. Как мы видели, запрещение служить литургию ап. Марка вовсе не было делом вселенского соборного сознания Церкви. Ее распространение по лицу вселенной признано было всеобщей литургической практикой: неодобрение служить ее есть дело частного мнения одного канониста (Вальсамона), каковое было усвоено Цареградским Патриархом. Совершенно то же следует сказать и о литургии ап. Иакова. О ее широком распространении свидетельствует хотя бы перевод ее на сирийский язык. Теперь она почти вышла из литургического употребления. До конца прошлого века ее еще совершали в Иерусалиме в день памяти апостола Иакова, 23-го октяб-

124) А. Петровский, op. cit. С. 75.

100

ря, но потом и эта практика прекратилась, и, по-видимому, без какого-либо специального на то постановления высшей церковной власти. Впрочем, Русской Духовной миссией в Иерусалиме сделан перевод этой литургии на славянский язык, издан особым изданием по типу богослужебных книг, и эта литургия неоднократно совершалась в некоторых церквях русского рассеяния в течение последних лет.

Состав этой литургии представляется приблизительно в следующем виде: как уже было указано, в начале литургии идут несколько молитв подготовительного характера, например, молитва предстояния, молитва фимиама при начальном выходе, молитва начинательная и, наконец, еще две краткие молитвы священника и одна диакона при входе в храм. Само наличие таких молитв, равно как и их диалектика, не оставляют никакого сомнения в том, что это продукт значительно позднейшего времени.

Течение литургии следует такому плану:

А. Литургия оглашенных

1. Диакон поет при входе (в алтарь) «Единородный Сыне», в то время как священник произносит довольно продолжительную молитву.

2. По входе в алтарь диакон произносит ектению из 6 прошений; при этом последнее, начиная с известного предложения: «Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную» и т.д., затем поминает Иоанна Предтечу, апостолов, пророков, мучеников и всех святых. В это время иерей читает молитву, заканчивающуюся возгласом: «Яко Свят еси, Боже наш, и во святых почиваеши, и Тебе славу и Трисвятую песнь возносим, Отцу и Сыну и Св. Духу.

3. Пение «Святый Боже».

4. Чтение отрывков из Апостола, предваряемое прокимнами и аллилуариями.

5. Ектения диакона, в которой обычные прошения соединены с прошением, вошедшим впоследствии в литию: «Спаси, Боже, люди Твоя, благослови достояние Твое, посети мир Твой милостию и щедротами, возвыси рог христиан» и т.д.

6. Чтение Евангелия.

Б. Литургия верных

7. Ектении диакона и молитва священника, в которой просят принять настоящую жертву, как были приняты приношения Авеля, Ноя, Аарона и Самуила. Этот же мотив

101

был и в молитве литургии CA VIII, он же будет повторен и в литургии св. Василия Великого.

8. Пение «Да молчит всякая плоть человеческая...»

9. Священник читает молитву «Боже, Боже наш, Небесный Хлеб...» Эта молитва целиком и почти без, изменения вошла и сохранилась в литургиях свв. Василия Великого и Иоанна Златоуста как молитва проскомидии.

10. Символ веры.

11. Лобзание мира.

12. Молитвы предложения и ектении диакона, весьма разработанные, подробные и предполагающие установившийся чин.

Анафора.

Священник открывает покровы, произносит евхаристический возглас (2 Кор. 13:13) и «Горé будем иметь ум и сердца».

«Достойно и праведно».

(Praefatio)

«Так поистине и справедливо, прилично и должно Тебя; хвалить, Тебя воспевать, Тебя благословлять, Тебе поклоняться, Тебя славословить, Тебя благодарить, Создателя всякой твари, видимой и невидимой, Сокровище вечных благ, Источника жизни и бессмертия, Бога и Владыку всех, Которого воспевают небеса небес, и вся сила их, солнце и луна и весь сонм звезд, земля и море и все, что в них, Иерусалим Небесный, торжественный Собор, Церковь первенцев, написанных на: небесах, духи праведных и пророков, души мучеников и апостолов, ангелы и архангелы, престолы, господства, начала, власти, страшные силы, многоочитые Херувимы и шестокрылые Серафимы, которые двумя крылами покрывают лица свои, а двумя ноги и, двумя летая, взывают друг к другу неумолкающими устами в непрестанных славословиях победную песнь великолепной Твоей славы, громким .голосом поя, возглашая, славословя, взывая и говоря: «Свят, Свят, Свят Ты, Господи Саваоф, полны небо и земля славы Твоея. Осанна в вышних! благословен Грядущий во Имя Господне! Осанна в вышних!»

Знаменуя Дары, священник говорит молитву:

«Свят Ты, Царь веков, и всякой святыни Господь и податель; Свят и Единородный Сын Твой, Господь наш Иисус Христос, через Которого Ты все сотворил; Свят и Дух Твой Святый, Который проницает все и глубины Твои Божии; Свят

102

Ты, Вседержитель, всесильный, благий, страшный, милосердый, сострадательный особенно к творению Твоему, сотворивший из земли человека по образу Твоему и подобию; даровавший ему райское наслаждение; и преступившего заповедь Твою и отпадшего Ты не презрел его и не оставил, благий, но вразумил его, как Отец милосердый, призывая его посредством закона, научая его через пророков, и, наконец, Самого Единородного Сына Твоего, Господа нашего Иисуса Христа, послав в мир, чтобы Он, пришедши, возобновил и восстановил образ Твой. Он, сошедши с небес и воплотившись от Духа Святаго и Марии Девы и Богородицы, поживши с людьми, устроил все к спасению нашего рода, и, намереваясь принять добровольную и животворящую крестную смерть, безгрешный, за нас грешных, Он в ту ночь, в которую Он был предан, или лучше, предавал Сам Себя для жизни и спасения мира,

(священник берет в руку хлеб)

взяв хлеб в святые и пречистые и непорочные и бессмертные Свои руки, воззрев на небо и показав Тебе, Богу и Отцу, благодарив, освятив, преломив, подал нам, Его ученикам и апостолам, сказав»:

(диаконы говорят:)

«Во оставление грехов и в жизнь вечную».

(Священник продолжает):

«Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое и предаваемое во оставление грехов».

(Потом берет чашу и говорит:)

«Также после Вечери взяв чашу и растворив в ней вино и воду, и воззрев на небо, и показав Тебе, Богу и Отцу, благодарив, освятив, благословив, исполнив Духа Святаго, подал нам, Его ученикам, сказав: пейте от нея все, сия есть Кровь Моя, Нового Завета, за вас и за многих проливаемая и предаваемая во оставление грехов».

(Anamnesis)

«Сие творите в Мое воспоминание; ибо всякий раз, когда вы ядите Хлеб сей и пьете Чашу сию, смерть Сына Человеческого возвещаете и Воскресение Его исповедуете, доколе Он приидет».

Диаконы: «Веруем и исповедуем».

Народ: «Смерть Твою, Господи, возвещаем и Воскресение Твое исповедуем».

Священник: «Так и мы, грешные, воспоминая животворящие Его Страдания, спасительный Крест и смерть, по-

103

гребение, тридневное Воскресение из мертвых, восшествие на небеса, сидение одесную Тебя, Бога и Отца, и Второе славное и страшное Пришествие Его, когда Он придет со славою судить живых и мертвых, когда будет воздавать каждому по делам его, приносим Тебе, Владыка, сию страшную и бескровную Жертву, прося, чтобы Ты не по грехам нашим поступил с нами и не по беззакониям нашим воздал нам, но по Твоей кротости и неизреченному Твоему человеколюбию, презрев и истребив рукописание против нас, рабов Твоих, даровал нам небесные и вечные Твои дары, которых глаз не видел и ухо не слышало й которые на сердце человеку не приходили, которые приготовил Ты, Боже, любящим Тебя, и за меня и за грехи мои не отверг народа, человеколюбивый Господи.

Ибо народ Твой и Церковь Твоя умоляют Тебя».

Народ: «Помилуй нас, Боже Вседержитель; помилуй нас, Боже Спаситель наш; помилуй нас, Боже, по великой милости Твоей».

(Epiclesis)

Священник: «И ниспосли на нас и на предлежащие Дары сии Духа Твоего Всесвятого, Господа животворящего, сопрестольного Тебе, Богу и Отцу, и Единородному Твоему Сыну, соцарствующего, единосущного и совечного, глаголавшего в законе и пророках и Новом Твоем Завете, нисшедшего в виде голубя на Господа нашего Иисуса Христа и пребывшего на Нем, нисшедшего на апостолов Твоих в виде огненных языков в горнице святого и славного Сиона, в день Пятидесятницы, Сего Духа Твоего Всесвятаго ниспосли, Владыка, на нас и на предлежащие Святые Дары сии, чтобы, пришедши, святым и благим и славным Своим наитием Он освятил и сделал Хлеб сей святой Телом Христа Твоего».

Народ: «Аминь».

Священник: «И Чашу сию — драгоценною Кровию Христа Твоего».

(Intercessio)

«Дабы они были всем, причащающимся им, во оставление грехов и в жизнь вечную, во освящение душ и тел, в плодоношение дел благих, в утверждение святой Твоей соборной Церкви, которую Ты основал на камне веры, чтобы врата ада не одолели ее, избавляя ее от всякой ереси и соблазнов и делающих беззаконие, сохраняя ее до кончины века».

104

Ходатайственные молитвы приносятся за «святые места, которые Ты прославил Богоявлением Христа Твоего и сошествием Всесвятаго Духа Твоего; особенно за славный Сион, матерь всех Церквей...» Засим за Церковь, отцов и братий, епископов по всей вселенной, за всякий город и страну, за плавающих, путешествующих, странствующих христиан, находящихся в узах, в темницах, в плеву, в ссылке, в рудокопнях, истязаниях; за больных, страждущих, одержимых нечистыми духами, за всякую душу оскорбляемую и угнетаемую, нуждающуюся в милости Божией и помощи, за обращение заблудших. Затем идут ходатайства за умирение народов, рассеяние соблазнов, прекращение войн, истребление восстания ересей; за благорастворение воздухов, дожди тихие, росы благотворные, изобилие плодов; за принесших эти Дары в нынешний день ко святому жертвеннику; за приносящего священника и сослужащих клириков, «чтобы нам обрести милость и благодать со всеми святыми, от века благоугодившими, праотцами, отцами, патриархами, пророками, апостолами, мучениками и т.д. В особенности с Пресвятою, Пречистою, Преблагословенною Богородицею». Певцы поют «Достойно есть» и «О Тебе радуется, Благодатная».

Как видим, в ходатайственных молитвах такой порядок: сначала за Церковь земную и ее нужды, а потом за прославленную, в порядке иерархической подчиненности. Поминаются поименно 12 апостолов, поименно евангелисты.

14. Ектения, соответствующая современной византийской «вся святыя помянувше...» Молитва священника.

15. Молитва Господня.

16. Главопреклонение, благословение, раздробление Даров. При этом по раздроблении одна из частиц священником омокается в честной Крови. Этот момент представляется очень разработанным в сохранившихся рукописях, несомненно, более поздних, чем апостольское время. Каждое действие сопровождается соответствующими возгласами и текстами из Св. Писания.

17. Причащение священника и клириков.

18. Литургия заканчивается рядом молитв: при последнем явлении Даров, отпустительной, в сосудохранильнице и умилостивительной.

Все это указывает на значительную разработанность, на детали, чуждые апостольским временам, на значительную литургическую культуру. Само наличие в рукописях тайных молитв и противопоставление им возгласов подтверждает то же.

105

Б. Византийская группа

1. Литургия свв. Василия Великого и Иоанна Златоуста

Эти две литургии преимущественно привлекают внимание православного литургиста-исследователя, так как они, сохранившись от дней древних, вошли и остались в исключительном и повседневном употреблении у нас, вытеснив из практики тоже православные литургии ап. Иакова и ап. Марка. Исследование их истории представляет немалые трудности из-за недостатка достоверных свидетельств и безупречных документов. Если, с одной стороны, предание говорит о составлении этих евхаристических чинопоследований самими великими вселенскими учителями и просветителями св. Василием и св. Златоустом, то, с другой, никаких документальных и бесспорных материалов, современных той эпохе, мы не имеем. В самом деле, древнейшие формуляры их литургий — в кодексах IX или, в лучшем случае, VIII веков, так называемом Барбериновском, Севастиановском и Порфириевом, если принять за доказанное, что последний, этот «сапфир синайский», как его назвал сам преосв. Порфирий (Успенский), действительно древнейший из всех и может быть датирован VIII веком.

Пробел между IV и VIII веками нам заполнить нечем в смысле документальных данных. Ясно, что тот вид, в котором представлены эти литургии в упомянутых рукописях, не соответствует эпохе каппадокийского и великого константинопольского святителей. Помощи ждать нам неоткуда. Остается только путь сравнительных изысканий, очень строго-критического подхода к отзывам современников и к свидетельствам жизнеописателей и т.д. Работа уже проделана огромная, если принять во внимание труды и исследования: у нас — профессоров А. Дмитриевского, Н. Красносельцева, о. М. Орлова, А. Петровского, М. Скабаллановича, а на Западе — Goar’a, Brightman’a, Swainson’a, Cabrol’я, Dom de Meester’a и многих других. Но тем не менее ряд неясностей остается, и во многом] нам приходится удовлетвориться одними предположениями и догадками.

Предание в лице св. Прокла Константинопольского и св. Амфилохия Иконийского, людей очень близких по времени к интересующим нас святителям-литургистам, говорит, что св. Василий сократил существовавший до него чин литургии св. ап. Иакова не столько потому, что он сам считал ее слишком длинной, сколько из снисхождения к народу, его слабости и невнимательного отношения к совершающемуся евхарис-

106

тическому Жертвоприношению. По свидетельству св. Амфилохия, сам св. Василий составил своими словами чин литургии. Исходя из тех же соображений действовал и св. Златоуст.

Считать современный нам вид этих литургий оригинальным не приходится по многим причинам. Ряд песнопений в них более позднего происхождения: разработанность чина великого входа; в особенности детализированная проскомидия, выделившаяся из общего последования литургии и для теперешнего обесцерковленного обывателя совершенно недоступная, непонятная, а потому и необязательная; наконец, славянская традиция введения (с XIV века) в центральный момент призывания Св. Духа чтения тропаря 3-го часа — все это служит доказательством того, что эти две литургии в таком виде, как мы их знаем, конечно, не принадлежат времени IV века.

Если принять во внимание ту схему литургии, которую реконструировал Брайтман по выбранным им из произведений Златоуста отрывкам литургического содержания и отдельным богослужебным возгласам и выражениям (Appendix С в его монографии LEW), то некоторое, может быть, очень неполное, представление о евхаристическом богослужении эпохи Златоуста все же получается. Не вдаваясь в рамках этого краткого очерка в подробные историко-литургические изыскания и не пересказывая всего того, что наукой было по этому вопросу сделано и сказано, мы выведем очень суммарный и, конечно, только отчасти окончательный вывод об историческом прошлом и судьбе этих двух анафор. Несомненно, что будущее еще принесет свои новые научные данные и поправки к тому, что теперь считается более или менее ясным и правдоподобным.

Приписывать, следовательно, составление всего чина евхаристического богослужения, известного под их именем, святым Василию и Иоанну Златоусту не представляется возможным. Надо исключить все позднейшие песнопения, как это мы делали при изучении литургии ап. Иакова, т.е. «Святый Боже», «Единородный Сыне», Херувимскую песнь, «Достойно», «О Тебе радуется». Надо нашу теперешнюю проскомидию как разделенную на две части, т.е. собственно проскомидию, принесение и приготовление вещества, обычно совершаемую во время чтения часов, и чина великого входа с перенесением Даров на престол, соединить воедино и поместить на место после ектений об оглашенных, т.е. в самом начале литургии верных. Надо в момент эпиклезы (это касается главным образом славянской традиции) изъять тропарь 3-го часа — и тогда только несколько выявится из-под груды позднейших наслоений более древняя форма этих литургий. Но, конечно, это еще не

107

все. Анафора в рукописях Барберини и Порфирия все еще слишком носит на себе печать своего века. В них с несомненностью чувствуется рука литургиста-реформатора. В IV веке литургия еще не была так усложнена.

Ставим себе вопрос: что, собственно, сделали свв. Василий и Златоуст? Ясно, что они не составляли нового евхаристического чина; анафора к их времени уже приобрела; свои определившиеся формы. Они унаследовали литургическую традицию от древнейших времен. Структура евхаристического канона давно уже определилась (praefatio, sanctus, anamnesis, epiclesis, intercessio). Перед ними был, как мы уже знаем, ряд от седой древности унаследованных образцов анафоры. Как ни принимать свидетельств свв. Прокла и Амфилохия, авторство свв. Василия и Иоанна сводится не столько к составлению нового, дотоле не бывшего; типа литургии, как это, например, могли сделать Несторий или Феодор Мопсуестийский, сколько к составлению новых молитв, редактированию старых, уже бывших в сирийском обиходе. Некоторые выражения этих молитв были взяты из ранее существовавших и остались нетронутыми: в частности, многие молитвы вне евхаристического канона, общие свв. Василию и Златоусту. Целиком, следовательно, всей; литургии они заново не составляли. Они составили, по типу древних, новые молитвы евхаристического канона. Бесспорно, и в этом сходятся все ученые, что центральные части литургий — дело их рук.

Литургисты-реформаторы, несмотря на крайнее благоговение к памяти свв. Василия и Златоуста, все же со временем неоднократно касались их произведений. Не все имена их сохранились; может быть, вскоре после смерти авторов кое-что; было исправлено, добавлено и усовершено тем же Проклом Константинопольским; может быть, некоторые изменения внес Патриарх Герман Константинопольский. Несомненно, что большое участие в исправлении текста и в уставной части литургии, во внесении так называемых «рубрик», т.е. киноварью писанных примечаний в тексте о действиях священнослужителей, во внесении τὰ διακονικά [«диаконское»] принадлежит Патриарху Константинопольскому Филофею (1354-1376). Но и тогда история текста этих литургий не остановилась. В России деятельность Патр. Филофея продолжал митр. Киприан. Потом, как мы уже указали, славянская практика внесла чтение тропаря «Господи, Иже Пресвятаго Твоего Духа...» в момент призывания Св. Духа на Дары. Где-то на Востоке, как о том свидетельствует Евхологий еп. Порфирия, был приблизи-

108

тельно в VIII веке обычай чтения разных заамвонных молитв применительно к праздникам. Славянская традиция внесла заупокойную ектению. Греки за последнее время выбросили ектении об оглашенных и о верных как уже утерявшие свое прямое назначение. Чины славянской и греческой проскомидий значительно разнятся. Каждая поместная традиция ревниво и свято блюдется и не без боли уступает свое место. Не приходится, наконец, говорить о чрезвычайном усложнении архиерейского ритуала литургий.

Этим мы ограничиваем наши вводные сведения о литургиях свв. Василия и Златоуста. Разбор их по существу, т.е. как практически-уставное изучение отдельных составных частей и моментов, так и мистически-богословское истолкование молитв и священнодействий составит содержание второго отдела настоящего очерка. Чтобы закончить вопрос о Византийских литургиях, мы переходим к армянской анафоре св. Григория, Просветителя Великой Армении.

2. Армянская литургия св. Григория

Как известно, культурное влияние Византии было очень сильным. Оно не ограничилось только пределами самой Византийской империи и областями греческой национальной гегемонии. Оно покоряло себе и соседние национальные группы, встречавшиеся на его историческом пути и не бывшие в состоянии противостоять этому культурному влиянию. Вместе со светским влиянием распространялось и миссионерское церковное дело. Церковь крестила языческие народы, приобщала их к церковной культуре, и именно культуре византийской. Шел процесс не только христианизации варваров, но и их византинизации. Этой византинизации подверглись все народы, принявшие св. крещение от руки греческих просветителей, и влияние Византии сохранялось в них до тех пор, пока пробудившееся национальное сознание в один прекрасный день не начинало властно требовать освобождения от несколько затянувшейся опеки Матери Вселенской Церкви. История знает два пути такой национальной освободительной акции: или это было мирное, полюбовное освобождение от иерархической подчиненности Византии и постепенная национализация церковной жизни (местный богослужебный язык, национальная иерархия и т.д.), как это имело место в России и у балканских славян: или же это совершалось при помощи полного отделения целых патриархатов и областей не только от культурной опеки Византии и ее национального влияния, но даже и от цер-

109

ковного единства. Случался раскол, нарушалась живая, opганическая связь церковной любви, евхаристического и канонического общения, а потом, может быть, и догматического единства. Ортодоксия Византии становится в глазах таких; самоопределяющихся церковных групп слишком греческой, и во имя национальной независимости приносится в жертву даже православность церковного учения. Примеры тому: Коптская церковь, а с нею и Абиссинская в Африке, и Армянская в Малой Азии.

Те же сепаратистские наклонности действовали у армян при отделении их национальной церкви от Константинопольской, на соборах Вагаршападском 491 г. и Девинских 547 и 596 гг. Армянская Церковь со времени своего самостоятельного бытия начала жить интенсивной национальной жизнью, но при этом нельзя забывать, что в течение двух веков (от просвещения христианством и до Вагаршападского собора) Церковь их находилась в подчинении Константинополю и что первое культурное влияние византийской традиции не могло пройти бесследно, как бы сильно; сепаратистски ни была настроена национальная Церковь Армении. И по сию пору Армянская литургия носит на себе, в главных чертах характерные особенности византийской литургической культуры. Константинопольский и понтский евхаристический канон наложил отпечаток на литургию армян.

Историю ее можно разделить на три периода:

1. От св. Григория Просветителя до Вагаршападского собора 491 года.

2. От этого собора до половины XII века; и

3. от XII века до наших дней.

Армяне были, как сказано, крещены из Византии, и поэтому предполагается, что достаточно долгое время после своего просвещения они были подчинены Кесарийско-Каппадокийской митрополии. Отсюда вывод, что и литургия их в то время была литургией понтийского типа. Весьма вероятно, что на их литургию повлияла и литургическая реформа св. Василия и св. Златоуста. Так могло продолжаться от 302 года (год посвящения св. Григория Армянского во епископа) до конца V века. После собора 491 года Армянская церковь отделяется не только от национально-культурной опеки Византии, но и порывает свою связь с вселенским единством Церкви. Армяне приближаются к монофизитам, принимают ряд новшеств литургического характера, но основанных на догматических истинах монофизитов, как, например: пресные хлебы, упот-

110

ребление вина без воды для литургии; в армянских церквях поражает в ряду икон, изображающих Вселенские Соборы, отсутствие Соборов, начиная с Халкидонского и т.д. Но в главных чертах евхаристическое богослужение сохраняет все же типично византийские черты.

От XII века усиливается латинская пропаганда из Рима. Католические миссионеры несут с собой идею унии с Римом, эта идея встречает сочувствие у армян, часть их примыкает к этому движению, создается новая униатская конфессиональная группа «армяно-католиков», в отличие от «армяно-грегориан». В богослужение вносятся новые особенности уже чисто западно-латинского типа: Filioque [и (от) Сына (лат.)] в Символе веры, поминание папы, перстни у епископов, западная форма архиерейского жезла и т.д., но в то же время литургия, как и само вероучение, очищается от неправославных, монофизитских черт. Литургия же армяно-грегориан и далее сохраняет свои черты.

При посещении армянских церквей и присутствуя на их богослужении, бросается в глаза их большая, сравнительно со всеми остальными диссидентами от Православия, литургическая культура, убранство храмов, благочиние при совершении таинств, ритмичность, разработанность их чинопоследований, богатство форм в облачении и т.д. Кстати, нельзя не упомянуть, говоря об облачении, что и они, к сожалению, как и многие другие восточные конфессиональные группы, пошли по пути декаденции в раздаче митр не только лицам иерархического, владычнего достоинства, которым этот головной убор в силу их власти принадлежит, но и священникам и даже диаконам. Абиссинцы, правда, пошли еще дальше по этому пути и увенчали митрами даже мальчиков-прислужников, посошников, рипидчиков и т.д. Одна только Греческая Церковь в этом отношении соблюдает строгость стиля и охраняет смысл этого церковного украшения. Ни митры, ни белые клобуки, ни сулки на посохах, ни орлецы не прельстили греческих церковных реформаторов. Митра осталась украшением одних епископов.

Очевидность влияния Константинопольской литургии на Армянскую видна, между прочим, из следующих моментов:

1. Пение «Святый Боже».

2. Молитва иерея (во время пения этого песнопения) «Боже Святый, во святых почиваяй...»

3. Молитва Херувимской песни «Никтоже достоин... «

4. Анафора по структуре своей совершенно соответствует византийской со всеми ее составными частями.

111

На этом мы заканчиваем свое историческое введение в очерк о литургиях Восточной Церкви. Во втором отделе мы переходим к истолкованию самого чина. Оно будет вестись и по линии практических указаний для совершающего Литургию, и по области мистико-богословских объяснений.

112

Страница сгенерирована за 0.11 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com