Игнатий (Брянчанинов), свт. Письма к мирянам. Письмо 44.

44.

Ныне занимаюсь чтением книги, имеющейся у меня на славянском, русском и других языках, заключающей в себе «собрание изречений святых пустынножителей Египта». Эти изречения—бесценные перлы! Спускается в глубокое море водолаз, чтоб достать дорогую жемчужину: и святые Отцы удалялись в глубокие пустыни, там глубоко вникали в себя, находили различные бесценные, духовные перлы: христоподражательное смирение, младенческую простоту и незлобие, ангелоподобное бесстрастие, рассуждение и мудрость духовные,—словом сказать находили Евангелие.

Сегодня я прочитал то изречение Великого Сисоя, которое мне всегда особенно нравилось, всегда было мне особенно по сердцу. Некоторый инок сказал ему: «я нахожусь в непрестанном памятовании Бога». Преподобный Сисой отвечал ему: «это—не велико; велико будет то, когда ты сочтешь себя хуже всей твари».

Высокое занятие—непрестанное памятование Бога! но эта высота очень опасна, когда лествица к ней не основана на прочном камне смирения.

508

Смотрите—как Писание согласно с Отцами! Писание говорит: «Всесожжения не благоволиши... жертва Богу дух сокрушен. Сердце сокрушенно и смиренно Бос не уничижит».

Жертвы и самые всесожжения человеческие должны быть основаны на чувстве нищеты духовной, на чувстве покаяния. Без этого они отвергаются Богом.

Также мне очень нравится изречение Великого Пимена: «Если всегда и во всем будем обвинять себя», сказал он, «то везде найдем покой». Другой Отец оказал: «мы оставили легкое бремя, состоящее в обвинении себя и взялись за тяжкое, состоящее в обвинении других». Такие изречения стоят целых книг! Никто, кажется, столько не вник в Евангелие, сколько вникли в него святые пустынножители; они старались осуществлять Евангелие самою жизнью, самыми помышлениями и чувствованиями своими. Отличительною чертою их было глубочайшее смирение; падение человека было постоянным предметом их размышления; постоянным их занятием был плач о грехах своих.

Другое направление получили подвижники Западной Церкви и писатели ее о подвижничестве со времени разлучения этой Церкви от Восточной и отпадения ее в гибельную тьму ереси. Преподобный Венедикт, святой папа Григорий Двоеслов еще согласны с аскетическими наставниками Востока; но уже Бернард отличается от них резвою чертою; позднейшие уклонились еще более. Они тотчас влекутся и влекут читателей своих к высотам, недоступным для новоначального, заносятся и заносят. Разгоряченная, часто иступленная мечтательность заменяет у них все духовное, о котором они не имеют никакого понятия. Эта мечтательность признана ими благодатью. «От плод их познаете их», сказал Спаситель. Известно всем, какими преступлениями, какими потоками крови, каким поведением, решительно противо-христианским, выразили западные фанатики свой уродливый образ мыслей, свое уродливое чувство сердечное.—Святые Отцы Восточной Церкви приводят читателя своего не в объятия любви, не на высоты видений,—приводят его в рассматриванию греха своего, своего падения, к исповеданию Искупителя, в плачу о себе пред

509

милосердием Создателя. Они сперва научают обуздывать нечистые стремления нашего тела, соделывать его легким, способным к духовной деятельности; лотом обращаются к уму, выправляют его образ мыслей, его разум, очищая его от мыслей, усвоившихся нам по падении нашем, заменяя их мыслями обловленного естества человеческого, живо изображенного в Евангелии. С исправлением ума святые Отцы заботятся о исправлении сердца, о изменении его навыков и ощущений. Очистить сердце труднее, нежели очистить ум: ум, убедясь в справедливости новой мысли, легко отбрасывает старую, легко усвояет себе новую; но заменить навык навыком, свойство свойством, чувствование другим чувствованием, чувствованием противоположным, это—труд, это—усильная, продолжительная работа, это—борьба неимоверная. Лютость этой борьбы Отцы выражают так: сдай кровь и прими дух». Значит: надо умертвить все греховные пожелания плоти и крови, все движения ума и сердца, зависящие от плоти и крови. Надо ввести и тело, и ум, и сердце в управление духа. Бровь и нервы приводятся в движение многими страстями: и гневом, и сребролюбием, и сластолюбием, и тщеславием. Последние две чрезвычайно разгорячают кровь в подвижниках, незаконно подвизающихся, соделывают их исступленными фанатиками. Тщеславие стремится преждевременно в духовным состояниям, к которым человек еще неспособен по нечистоте своей, за недостижением истины—сочиняет себе мечты. А сладострастие, присоединяя свое действие к действию тщеславия, производит в сердце обольстительные, ложные утешения, наслаждения и упоения. Такое состояние есть состояние самообольщения. Все, незаконно подвизающиеся, находится в этом состоянии. Оно развивается в них больше или меньше, смотря по тому, сколько они усиливают свои подвиги. Из этого состояния написано западными писателями множество книг. На них-то с жадностью кидается, их-то проповедует преимущественно святыми и духовными, достойными стоять возле св. Писания слепотствующий и гордый мир, признающий себя просвещенным в высшей степени, и потому не нуждающимся держаться неотступно преданий Восточной Церкви.

510

В святых Отцах Восточной Церкви отнюдь не видно разгоряченного состояния крови. Онн никогда не приходят в энтузиазм, который, будучи рождение крови, часто на Западе искал пролития крови. Ив их сочинений дышит истинное самоотвержение, дышит благоухание Святого Духа, мертвящее страсти. От этого благоухания бегут прочь сыны мира, как осы улетают прочь от курящегося фимиама. «Мир любит свое», оказал Господь. Сочинения западных писателей, написавших из состояний самообольщения, находят многочисленных читателей, переводятся не-раз на русский язык, печатаются, перепечатываются; им произносятся, пишутся и печатаются громкие похвалы; то, что исполнено смертоносного яду, одобряется и утверждается. Сочинения святых Отцов забыты! То, что они с давних времен приняты святою Церковью, признавались единым правильным руководством в подвижнической жизни, нисколько не принимается в уважение. Их сочинения критикуют, находят в них несообразности; противоречие священному Писанию. Всему этому причиною, что святые отцы наставлены были Духом Святым, что они отвергли премудрость мира для стяжания премудрости Духа. Тщетны покушения тех, которые, вопреки учению апостола, вопреки учению Церкви покушаются войти в премудрость Духа премудростью мира. И «запинаются премудрые в коварстве их». (1 Кор. III, 19), преткнулись, пали падением страшным. Они захотели «духовное» объяснить темным душевным разумом,— и это духовное в писаниях святых Отцов показалось им странным, противоречащим священному Писанию. «Духовная духовными рассуждающе», сказал св. апостол Павел, «Душевен человек не приемлет яже Духа Божия: юродство бо ему есть, и не может разумети зане духовен востязуется» (1 Кор. II, 13, 14). Последние слова в русском переводе Нового Завета читаются так: «потому что о сем (о духовном) надо судит духовно».