Весьма вероятно, что новый митрополит был бы избран так же, как избран был сам Филипп и как избран был его предшественник Феодосий, т. е. что великий князь предоставил бы избрать нового митрополита самому старому; но Филипп был постигнут смертью неожиданным образом: 4-го Апреля 1473-го года он внезапно заболел, а на другой день, 5-го Апреля, скончался s). Для избрания нового митрополита великий князь приказал быть у себя на Москве своим братьям и всем епископам в срок через 18-ть дней после смерти старого, к 23-му Апреля или к Георгиеву дню. Избранный собором епископов, при участии, как должно подразумевать, хотения великого князя, Геронтий возведен был на митрополичий двор 4-го Июня 1473-го года, а «поставлен» в митрополиты 29-го того же Июня, в Петров день 3).

Он занимал кафедру митрополии в продолжение 16-ти лет и скончался 28-го Мая 1489-го года.

Важнейшим событием его правления, в смысле важности, впрочем, отрицательного свойства, а не положительного, было открытие в Новгороде ереси Жидовствующих. Речи об ереси Жидовствующих, представляющей в своем роде важнейшее, мы отнесем на конец, а сначала скажем обо всем менее важном.

1) В епископы коломенские Геронтий был поставлен из архимандритов симоновских неизвестно когда до 1455-го года, под которым упоминается как таковой (Акт. Ист. т. I, № 57 и Памятнн. Павл. № 74); архимандритом симоновским он упоминается в конце 1447-го года (Акт. Ист. т. I, № 40).

2) 4-го Апреля был в московском Кремле пожар, при чем сгорел митрополичий двор. Потрясение, причиненное митрополиту пожаром, кажется, и было причиной его внезапной болезни (которою как будто был удар),—Никон. лет. VI, 52 sqq. .

3) Ibidd. стр. 54.

550

На другой или на третий год после поставления Геронтия в митрополиты, в 1474-м или 1475-году, султан турецкий и патриарх константинопольский сделали такое дело, которое возбудило опасения московских Русских и заставило их принять свои меры. В Константинополь явился самозванным кандидатом на кафедру митрополии литовской, ставшей праздною в конце 1472-го года за смертью Григория Болгарина 1), тверской монах, по имени Спиридон, прозванный, как говорят известия, за свою резвость Сатаной, и успел достигнуть того, что султан (Магомет II, завоеватель Константинополя), несмотря на отсутствие просьб о нем со стороны литовского гражданского правительства или со стороны тамошнего православного духовенства, приказал патриарху Рафаилу посвятить его на искомое им место. Это самовольное поставление султаном и патриархом митрополита литовского возбудило в московских Русских опасение, вероятно впрочем—только некоторое и не особенно большое, чтобы не сделали султан с патриархом того же самого и в приложении к Москве, и они приняли против сего ту меру, что в обещательные грамоты, которые были даваемы митрополиту новопоставленными епископами, внесли обязательство не принимать митрополитов, посвященных в Константинополе. Спиридон прибыл в Литву, облеченный от патриарха саном ее митрополита, в 1476-м году, а в грамоте митр. Геронтию тверского епископа Вассиана, поставленного 6-го Декабря 1477-го года, читается: «а к митрополиту Спиридону, нарицаемому Сатане, взыскавшаго (читай: взыскавшему) в Цареграде поставления во области безбожных Турок от поганого царя, или кто будет иной митрополит поставлен от латыни или от турского области, не приступати мне к нему» 2).

1) Григорий умер в Сентябре—начале Декабря 1472-го года,—Псковск. 1-я летоп. в Собр. летт. IV, 246.

2) Макарьевских Четь-Миней месяц Август, синодальн. № 183, л. 765. Собственное показание Спиридона, что он поставлен в митрополиты патр. Рафаилом в Сентябре 1474-го или 1475-го года—в его «Изложении о православной вере», о котором см. у преосв. Макария IX, 64 sqq (именно показание—стр. 66 прим.. Патриаршество Рафаила, знаменитого своей безграмотностью, а также известного своею преданностью вину и своей крайне жалкой судьбой, некоторые греческие летописи относят ко времени, уже следующему за прибытием Спиридона в Литву,—к 1477-му—1480-му годам или к 1481-му году; но это неправильно). О приходе Спиридона в Литву Типографская летопись под 1476-м годом (стр. 286): «тогож лета прииде из Царяграда в литовскую

551

Геронтию осталась после Филиппа стройка Московского Успенского собора, который к 5-му Апреля 1473-го года, когда умер последний, был складен приблизительно до половины своих стен 1). В продолжение лета 1478-го года и начала весны следующего 1474-го года складены были стены собора и сведены были его своды. Но когда

землю митрополит, именем же Спиридон, а родом тверитин, поставлен по мзде патриархом, а повелением турского царя» (у Карамз. к т. VI прим. 629. col. 93,—то же самое). Посаженный в Литве в заключение, Спиридон в 1482-м году присылал посольство к московскому великому князю, о чем в Софийской 2-й летописи под нашим годом (Собр. летт. VI, 233) читается: «того же лета приездил пан из Литвы от митрополита, иже зде чернець бывал, его же Сотоною зовут за резвость его, и шед в Царьград ста в митрополиты на Русь и приеха в Литву, король же ят его и посади в заточении, и сказа от него (пан) князю великому: ««яко много, рече, мощей от патриарха везох к тебе, король же все то поила к себе»», князь же велики держа долго пана того (может быть, пытавшись получить мощи от короля) и отпусти, рек: ««не подымати рати, ни воевати с королем про се»». Освобожденный в Литве из заключения или бежав из него, Спиридон после является в таком же заключении на Москве,—в Ферапонтовом монастыре, в котором умер после 1503-по года. В своем упомянутом выше Изложении о православной вере, написанном тотчас по прибытии в Литву, он называет себя митрополитом (архиепископом) «Киевским (и) всея Руси», из чего как будто следовало бы, что он был поставлен в митрополиты не литовские, а московские. Но невозможно предполагать, чтобы он поставился в Константинополе на место живого Геронтия или чтобы вообще он мог иметь надежду, поставившись в Константинополе, быть принятым в Москве; а поэтому относительно нашего титула, употребляемого им в качестве митрополита литовского, должно думать, что он пользовался им как наследием от Григория Болгарина, т.-е. что его присвоил себе этот последний (и на Москве под конец жизни Спиридон величал себя митрополитом всея Руси,—послесловие к житию Соловецких чудотворцев, которое написано, собственно—редактировано, им в 1503-м году, напеч. в Библиографичч. разысканиях Упдольского, стр. 58). Современники с великими похвалами отзываются об его учености (в тогдашнем смысле) и об его писательском таланте и даже называют его столпом церковным своего времени (Досифей соловецкий у Ундолск. ibid. стр. 59 и Геннадий архиепископ новгородский у Ключевск. в Житиях стр. 200 прим.). Как о писателе, каковым он был, мы скажем о нем во второй половине тома.

1) Никоновская летопись, выражаясь не совсем понятным для нас в настоящее время образом говорит: «тогда бо (в минуту смерти Филипповой) бяше еще возделано ее (церкви) до большого пояса до половины, идеже кивоты святым делати начаты на всех трех стенах»,—VI, 53.

552

приступили к кладке большого верха или главного купола, 20-го Мая 1474-го года собор обрушился. Неискусные мастера, выводившие стены собора гладко, но непрочно 1), сделали некоторую часть его северной стены полою, проведши в стене лестницу на полати или хоры, прикладенные к западной стене. На некоторую часть полая стена, быв дурно складена, не в состоянии была выдерживать тяжести сводов и вся рухнула; с нею упала половина западной стены и полати, которые находились у последней, также столбы и все своды. После этого дело строения собора взял на себя уже сам великий князь. Не надеясь более на своих московских мастеров, он поручил своему послу, отправленному в том же 1474-м году в Венецию, найти и нанять там хорошего архитектора, а за простыми каменщиками послал во Псков, так как здешние каменщики, быв учениками Немцев, славились своим искусством 2). 25-го Марта следующего 1475-го года прибыл из Венеции знаменитый архитектор Аристотель Фиоравенти, которому великий князь и поручил строение собора 3). Аристотель не нашел возможным восстановлять полу разрушившееся здание московских мастеров, но решил, по совершенном его разобраны, класть совсем новое. 16-го Апреля 1475-го года перенесены были из полуразвалившегося собора в церковь св. Иоанна Лествичника, что под колоколами, рака с мощами св. Петра и раки с телами прочих митрополитов, а на следующий день, 17-го Апреля, начали разрушение уцелевших от падения стен собора, после чего с Июня месяца были копаны рвы для фундамента нового собора и

1) Софийская летопись говорит о мастерах: «не разумеша силы в том (каменностроительном) деле, известь жидко растворяху с песком, ино не клеевито, а внутрь (между облицовкой внутренней и наружной) того же малого камения сбираху, да внутрь стены сыплюще да известию поливаху, якоже раствором тестеным. потому же не крепко дело: якоже тягина того камения погнетет в место и правило стены извихляется». Собр. летт. VI, 195 нач. По словам той же летописи, псковские каменщики, вызванные великим князем после падения собора, осматривая неудачную работу московских мастеров, «дела их похвалиша, что гладко делали, да похулиша дело извести, занеже жидко растворяху, ино не клеевито».—ibid. стр. 198 fin.

2) Никон. лет. VI, 58 нач..

3) Об Аристотеле (фамилия или прозвание которого правильно не Фиоравенти, как у нас принято его звать, а Фиораванти) подробно в Софийск. 2-й летописи,—Собр. летт. VI, 199; некоторые дополнения в Типогр. лет. стр. 292. Cfr у Пирлинга в La Russie et le Saint-Siège, I, 200.

553

был делаем самый фундамент. Собственную кладку собора поверх фундамента Аристотель напал в следующем 1476-м году,—22-го Апреля было приступлено к работам, а 12-го Мая совершено было митрополитом молитвословие основания храма. Второй новый собор был строен, считая от начала работ поверх земли, в продолжение четырех лет и окончен к Августу 1479-го года. Этот второй новый собор, существующий до настоящего времени, торжественно освящен был митрополитом с тремя епископами и со всем московским духовенством (всех семи соборов) за три дня до его храмового праздника—12-го Августа 1479-го года 1). День перенесения в собор из церкви Иоанна Лествичника мощей св. Петра,— 24-го Августа, было установлено праздновать на будущее время подобно тому, как и день первого перенесения или переложения 2). Об архитектуре собора и его значении в истории нашей церковной архитектуры мы скажем после (во второй половине тома).

Освящение московского Успенского собора подало повод к горячим спорам между великим князем и митрополитом о том, как ходить с крестным ходом при освящении церкви—против солнца или по солнцу. После освящения собора какие-то прелестники наклеветали великому князю на митрополита, что последний неправильно поступил, ходив около церкви со крестами не по солнечному всходу. Великий князь, убежденный неизвестными прелестниками в том, что митрополит действительно поступил неправильно, разгневался на него, говоря, что того ради, т. е. таких погрешностей, гнев Божий приходит. Для разрешения возникшего вопроса обратились к розыскам в книгах и, много искав в них, ничего в них не нашли—как ходить при освящении церквей, по солнцу или не по солнцу; но речей и споров было много. Выступили архимандриты и игумены, которые хотели защищать. митрополита; один из этих последних говорил: во Святой горе я видел освящение церкви, и там также ходили со крестами против солнца. Великий князь призвал для спора с митрополитом ростовского архиепископа Вассиаяа и чудовского архимандрита Геннадия, которые держались одного с ним мнения и из которых первый был в то же время и личным врагом митрополита. Вассиану и Геннадию митрополит приводил свидетельство, что когда диакон кадит в алтаре, то ходит с кадилом вокруг

1) Подробности в Типографск. лет. стр. 293 sqq.

2) А тела прочих митрополитов перенесены были в собор 27-го Августа.

554

престола против солнца; а они с своей стороны, не приводя никакого свидетельства, говорили: «солнце праведное Христос на ада наступи и смерть связа и души свободи, и того ради, рече, исходят на Пасху, тоже прообразуют на утрени». Много спорив, ни к чему не пришли. Однако великий князь остался твердо при своем мнении и, надеясь побороть митрополита, не приказал освящать церквей, которых в то время было в Москве много готовых к освящению. Вследствие нашествия Ахмата, имевшего место во второй половине 1480-го года, на год или более произошла остановка; а затем во второй половине 1481-го года великий князь снова возобновил спор 1). Вероятно, на этот раз спор был соборный и открытый; как бы то ни было, но теперь на стороне митрополита были все священники и книжные начетчики («книжники»), монахи и миряне, а на стороне великого князя по-прежнему были только двое—новый ростовский архиепископ Иоасаф, заступивший место Вассиана 22-го Июля 1481-го года, и тот же чудовский Геннадий. В виду крайнего упорства великого князя митрополит решился наконец на то, чтобы, оставив митрополию, съехать в Симонов монастырь и чтобы объявить, что он и совсем сложит с себя сан митрополичий, если великий князь не добьет ему челом и не перестанет настаивать на своем требовании ходить посолонь. Имея против себя всех, а на своей стороне только двоих, великий князь увидел себя вынужденным смириться перед митрополитом: он послал к нему своего сына с просьбою возвратиться на оставленный престол; когда митрополит не послушал просьбы, обращенной к нему через посла, великий князь поехал к нему сам и, объявляя во всем виноватым самого себя, обещал слушать его—митрополита во всем, а относительно хождения со крестами отдавал в его волю, как он прикажет и как было в старину. Митрополит возвратился на свой престол, и этим окончился спор. Покончив спор, формального устава для будущего времени относительно спорного вопроса не положили.

1) Успенский собор освящен был 12-го Августа 1479-го года, а 26-го Октября того же года великий князь отправился в Новгород, из которого возвратился 13-го Февраля следующего 1480-го года,—Никон. лет. VI, 109. Летопись, передающая историю спора, дает знать, что прелестники наговорили великому князю на митрополита до его поездки в Новгород, а что первый спор происходил после его возвращения из последнего.—Первые войска против Ахмата были высланы из Москвы 8-го Июня 1480-го года; бежал он 11-го Ноября того же года.

555

Мы передали рассказ о споре, как он читается в летописи 1). Не совсем понятным остается поведение великого князя. Дается знать в рассказе, что хождение против солнца составляло в Москве старину и было в ней всеобщим обычаем, и следовательно— что великому князю была внушена новина. Но когда он упорно стоял за новину, то, нет сомнения, имел какие-нибудь побуждения, которые представлялись ему основательными. Эти-то побуждения ни прямо ни намеками вовсе и не указываются у летописца. Когда последний говорит в заключение своего рассказа, что «устава же не учинили», то это необходимо понимать так, что хотя великий князь и увидел себя вынужденным смириться перед митрополитом, но что от своего мнения не отказался, а поэтому и воспрепятствовал положить для будущего времени формальный устав. Для решения спора естественно было бы обратиться с вопросом к Грекам, как у них имеет себя обычай; но великий князь, пропустив мимо ушей ссылку какого-то архимандрита или игумена на пример Афона, вовсе этого не сделал: как мы говорили выше, Русские уже перестали считать тогда Греков хранителями чистоты истинного православия и в вопросах церковной обрядности уже вовсе не признавали более их авторитета 2).

Мы сказали выше, что архиепископ ростовский Вассиан был личный враг митр. Геронтия. В 1478-м году у них была брань, доходившая до соборного суда, из-за Кириллова Белозерского монастыря. Монахи кирилло-белозерские, превозносясь, как говорит ле-

1) Софийской 2-й,—Собр. дета. VI, стрр. 221 и 233.

2) Недавно стало известным послание к митр. Геронтию о нашем споре епископа Романова Торга, что в Молдавии, Василия, писанное 2-го Февраля 1484-го года и принесенное в Москву каким-то Михаилом Яковлевичем, см. Описание рукописных сборников Публичной Библиотеки Бычкова, I, 507, sub fin. Дело, по всей вероятности, должно понимать так, что епископу сообщили о ведшемся в Москве споре русские послы, приходившие к свату нашего великого князя (с 1482-го года) молдавскому воеводе Стефану, и что он—епископ написал послание, не будучи прошен митрополитом, но возымев собственное усердие подтвердить (засвидетельствовать) последнему, что действительно надлежит ходить против солнца. Он пишет в послании: «в гречстем законе нищожно (ничто) действует (не действуется) в святой церкви по солну, али, господине, усе (все) по кадилу (т.-е. как диакон ходит, совершая каждение): а кто иметь действовати по солну у грецском закони, а тот есть прокляк (—т) от первого собора 318 богоносных отец, иже в Никеи; у нас латини тако творят»...

556

тописец, своим высокоумием суетным и богатством, умыслили создать себе исключительное юридическое положение, а именно—чтобы, не состоя в зависимости от епархиального архиерея, каковым был архиепископ ростовский, находиться только в подчинении у своего удельного князя. Они подговорили своего удельного князя Михаила Андреевича верейско-белозерского 1), чтобы он выпросил себе у митрополита грамоту, которою монастырь отдавался бы в заведывание его—князя и изымался бы из-под власти ростовского архиепископа. Митрополит, слушая князя и вероятно—руководясь и какими-нибудь личными побуждениями, дал ему просимую грамоту. Архиепископ ростовский Вассиан, при таком посягательстве на его права, сначала бил челом митрополиту, чтобы он не вступался в его предел вопреки правилам. Когда митрополит не уважил его челобитья, он обратился с жалобою к великому князю и начал просит себе у государя суда с митрополитом по правилам. Великий князь сначала частным образом обратился к митрополиту; а когда этот не послушал его, послал взять его грамоту у Михаила Андреевича и повелел быть на Москве собору всех епископов и архимандритов, чтобы дать на него суд архиепископу. После многого взыскания, бывшего на соборе, митрополит убоялся соборного суда и обратился с мольбой к великому князю, чтобы он помирил его с архиепископом и прекратил разбирательство. Великий князь это и сделал, изодрав грамоту митрополичью и указав с собором по прежнему находиться Кириллову монастырю в полной власти архиепископа. Сказание о брани Геронтия с Вассианом, читаемое в летописях 2), уверяет, что все это зло было от тогда бывшего кирилловского игумена новоначального (в нем или пришлого) Нифонта (после епископа суздальского) и от новоначальных монахов и от прихожих смутов и что старые старцы монастыря (и тутошные) постриженники молились со слезами Богу, чтобы Он укротил брань, а им бы жить в повиновении у своего святителя—ростовского архиепископа, как жил их преподобный старец Кирилл.

С другим защитником хождения посолонь, архимандритом чудовским Геннадием, митрополиту наоборот удалось рассчитаться самому. В 1482-м. году навечерие Богоявления случилось в воскре-

1) Михаил Андреевич был двоюродный дядя Ивана Васильевича, внук Дмитрия Ивановича Донского.

2) Никон. лет. VI, 106, и Типогр. лет. стр. 290; также Софийск. 2-я лет. в Собр. летт. VI, 83 fin.

557

сенье, и Геннадий, вероятно—руководствуясь уставом, в котором ничего прямо не говорилось о том, когда пить воду, но в котором предписывалось: «литургию отпев вкусити по укруху хлеба во церкви и по чаши вина, и вечерню начинати и воду свящати», приказал своей братии пить богоявленскую воду после еды. Митрополит объявил это за тяжкое преступление и дослал силой изымать архимандрита и привести к себе. Геннадий убежал было к великому князю; но митрополит сам пошел к последнему и говорил против него, требуя его выдачи: «самовластно первие учинил, что мене не спросился; другое, что такую священную воду обезчестил, юже святии отци оглашеным (покаяльникам или находящимся под епитимией) в причастия место повелеша единою в году на Пасху испивати, а непокаяльником, тогда на Богоявление (в самое Богоявление) пити преже доры, а он и едши велел пити». Великий князь выдал Геннадия митрополиту, а последний приказал сковать его и посадить под палатою в ледник. Наконец, государь с своими боярами отпечаловал его у митрополита, ссылаясь на то, что митр. Феодосий, быв ростовским архиепископом, допустил подобное же преступление, но что Иона митрополит, теперь чудотворец, потязал его, но после принесенного им покаяния преподал ему прощение 1).

В 1478-м году после окончательного покорения Новгорода вел. кн. Иван Васильевич взял или отобрал на себя в последнем довольно значительную часть недвижимых церковных имений,—десять волостей у самого владыки новгородского и по половине волостей у шести наиболее богатых имениями монастырей. Эта частная секуляризация недвижимых церковных имений считается прологом к той общей секуляризации, речи о которой были подняты при самом же Иване Васильевиче. Мы возвратимся к нашему случаю после, когда будем говорить о поднятии сейчас указанных речей..

В конце 1483-го года митр. Геронтий, быв болен, съехал в Симонов монастырь, в намерении оставить митрополию; но потом «здоровел и снова захотел возвратиться на свой стол. Тогда великий князь, слишком неприятно и, унизительно для себя окончивший спор с митрополитом о хождении со крестами вокруг церквей, употребил было сильные старания, чтобы не дать ему исполнить своего намерения и чтобы получить таким образом возможность заменить его другим. Вот любопытный рассказ об этом летописи:

1) Софийск. 2-я летоп. в Собр. летт. VI, 234 (в которой и о том, что предписывалось в тогдашнем Уставе относительно нашего случая).

558

«того же лета (в Ноябре 1483-го года) Геронтей митрополит хотел оставить митрополию и съеха в монастырь ңа Симоново и с собою ризницу и посох взя, понеже болен; и оздраве и хоте опять на митрополию; князь же великий не восхоте его, (но митрополит) и неволею не остави митрополии; и посла к нему (князь) Пасею (старца Паисия Ярославова, о котором будем говорить ниже), и не може ввести его в то (т. е. чтобы согласился оставить митрополию): многажды убегал из монастыря и имаша его, и тужи много по митрополии; князь же великий поча думати с Пасеею: пригоже ли его опять на митрополию, хотяше бо его самого (Паисия) на митрополию, он же (Паисий) не хотяше» 1)... Дело кончилось тем, что ровно через год по удалении Геронтия в монастырь «в тот же день по Кузме-Демьнове дни по осеннем возведе князь великий того же митрополита Геронтия на стол 2).

Сохранились до настоящего времени две грамоты митр. Геронтия на Вятку, писанные — одна к тамошнему духовенству, другая ко всем тамошним мирянам 3). Грамоты эти, содержание которых—обличения священникам за плохую христианскую жизнь их собственную и их пасомых и укоризны мирянам за их непокорение великому князю и грабления, показывают, что митр. Геронтий ни сам не обладал способностью писать грамоты и не имел у себя хорошего дьяка, который бы делал это за него. Наши грамоты представляют собою не что иное, как буквальное в целом воспроизведение грамот на Вятку св. Ионы 1) с весьма незначительными и не особенно искусно сделанными частными изменениями. Одно из этих изменений может быть признано за существенное и состоит в том, что мирянам в случае их нераскаянности св. Иона грозит своим неблагословением в общих выражениях, а Геронтий грозит им прямо, что вышлет из их земли священников и затворит у них церкви.

Во второй половине 1480-го года имело место нашествие на Москву хана Ахмата, которым окончилось владычество Татар над нашим отечеством. Великий князь Иван Васильевич, как известно, вел себя при этом случае далеко не блистательным образом и настоя-

1) Софийск. 2-я летоп. в Собр. летт. VI, 236; тоже в Типогр. летоп. стр. 307.

2) Соф. лет. ibidd..

3) Акт. Ист. т. I, №№ 97 и 98.

4) Тех грают, которые в Акт. Ист. т. I, № 261, и у Павл. № 73.

559

тельнейше нуждался в том, чтобы истинные сыны отечества употребили к его воодушевлению все свои усильнейшие старания. 1) Наше высшее духовенство показало себя в эти, истинно решительные для отечества, минуты самым достойным образом, но не в лице нелюбимого великим князем и как раз в то время находившегося в ссоре с ним митрополита, а в лице его—государева духовника,— архиепископа ростовского Вассиана. Митрополит писал великому князю соборное послание в лагерь на Угру, возбуждая его к мужественному стоянию против христоненавистного врага 2). Но в этом послании, кратком и официально-бледном, нет ничего похожего на ту смелость и прямоту, с которыми увещавает великого князя Вассиан в своем к нему послании 3).

Летом 1481-го года были поставлены мптр. Геронтием один за другим три епископа: Иоасаф ростовский, Герасим коломенский и Стмеон рязанский, и одна из летописей сопровождает известие об этих поставлениях неожиданным и загадочным плачем Иеремииным: «увы, увы,—восклицает она,—погибе благоверный от земли грех ради наших, по Давиду: спаси мя, Господи, яко оскуде преподобный, яко умалишася истины от сынов человеческих, суетная глагола кождо ко искреннему своему» 4). Этот загадочный плач может быть понимаем двояко: или что в епископы были поставлены люди недостойные, или что они достигли епископства путями недостойными. То или другое, но дается нам знать, что правление митр. Геронтия не было одним из лучших правлений...

Обращаемся к ереси Жидовствующих 5).

1) Трусость Ивана Васильевича Карамзин старается превратить в мудрую осмотрительность; но далеко не особенно удачно.

2) В Акт. Ист. т. I, № 90.

3) О послании Вассиана см. во второй половине тома, в главе о просвещении.

4) Типографск. лет. стр. 304 fin..—4-го Апреля 1473-го в московском Кремле был большой пожар, при чем сгорел митрополичий двор,—Никон. лет. VI, 52. Вместо сгоревшего двора митр. Геронтий поставил новый двор, из построек которого упоминаются: кирпичные у него—двора ворота, складенные в том же 1473-м году; палата каменная, заложенная в 1473-м году и оконченная к осени 1474-го года; домовая церковь Ризоположения, заложенная в 1484-м году и освященная 21-го Августа 1486-го года,—Никон. лет. VI, стрр. 55, 59, 119 и 121.

5) Главный источник сведений об ереси составляет так называемый Просветитель преп. Иосифа Волоколамского, непосредственно современное историческо-

560

Ересь Жидовствующих, представлявшая в своем подлинном виде чистое жидовство, с совершенным отрицанием христианства, так что одно принимаемо было вместо другого, а в своем неподлинном виде — большее или меньшее христианское вольномыслие, о чем скажем ниже, возникла в Новгороде, в 1470—71-м году, в правление митр. Филиппа. Мы говорили выше, что в 1470-м году Новгородцы выпросили себе у короля польского на кормление киевского князя Михаила Александровича или Олельковича, который прибыл к ним 8-го Ноября нашего года. Князя сопровождала большая свита. В свите этой между другими находился жид, по имени Схария, который, быв знаком князю, присоединился к числу его спутников или для торговли пли, может быть, только. под видом торговли. Этот-то жид Схария и был основателем в Новгороде секты Жидовствующих. Более или менее в непродолжительном времени после своего прибытия в Новгород он совратил в жидовство одного из здешних священников, по имени Дионисия (Дениса); священник Дионисий привел к нему другого священника—Алексея 1), который также стал его прозелитом: два священника и были первоначальниками секты. После их обращения в жидовство пришло из Литвы на помощь Схарии несколько других жидов 2), и они—совращенные, будучи исполнены величайшей ревности к своей новой вере, для изучения этой последней, непрестанно пребывали в обществе своих новых единоверцев; после самих себя они совратили в жидовство своих жен и детей. Оба священника хотели было и обрезаться, но до этого не допустили их жиды, говоря, что в случае подозрений на них они могут быть чрез это обличены и что жидовства они должны держаться тайно, а явно должны оставаться христианами. Священнику Алексею, который преимуществовал пред Дионисием, с его женой жиды переменили имена, его самого назвав Авраамом, а жену его—Саррой 3).

полемическое сочинение, о котором будем говорить ниже. Цитировать его мы будем по Казанскому изданию 1855-го года.

1) С Михайловской улицы (что на Софийской стороне, вероятно—от церкви архангела Михаила): Просветит. стр. 44.

2) Преп. Иосиф в Просветителе, стр. 44: «приидоша из Литвы инии жидове, имже имена: Осиф Шмойло Скарявей Мосей Хануш». Что тут имена, что прозвания, решать трудно. Пришло не более пяти человек, но менее ли, и если менее, то сколько именно, остается неизвестным.

3) Просветит. стр. 43 sqq.

561

После сейчас сказанного нами жид Схария и другие пришедшие было на помощь ему жиды совершенно исчезают из истории секты Жидовствующих, так что более о них вовсе не упоминается, а дальнейшими распространителями ереси и настоящими основателями секты являются наши священники Алексей и Дионисий. Что сталось с жидами, остается неизвестным. Но во всяком случае, было ли так, что они удалились из Новгорода вскоре после того, как достаточно научили жидовству наших двух священников, или оставались в нем и после сего,—на это обстоятельство, что по совращении двоих они не вели дальнейшей пропаганды сами, а предоставили ее этим двоим, едва ли должно, смотреть как на обстоятельство случайное. Пропаганда самих жидов, быв поведена в делом обществе, могла бы скоро обратить на себя внимание и быть открытою; а поэтому они, в видах лучшего сохранения тайны, и могли поставить дело так, чтобы в двух совращенных ими священниках приготовить пропагандистов из самих Русских и чтобы потом дальнейшую проповедь повести через них 1).

Как бы то ни было, но после небольшого начала, положенного самими жидами в совращении, двух священников, дальнейшими распространителями ереси и настоящими основателями секты были эти два священника—Алексей и Дионисий. Пропаганда новой веры, быв поведена ими ревностно, увенчалась успехом: им удалось совратить в нее многих из священников, диаконов и дьяков и многих из простых людей; между священниками был совращен даже сам протопоп Софийского собора Гавриил 2). Ересь существовала в Нов-

1) Князь Михаил Александрович пробыл в Новгороде весьма недолго, и всего 4 месяца и 8 дней, оставив его 15-го Марта 1471-го года. Но чтобы жиды удалились из Новгорода вместе с ним, это не представляется вероятным, потому что в сем случае они не успели бы достаточно научить жидовству священников Алексея. и Дионисия. По этой же причине не представляется слишком вероятным думать и того, чтобы они удалились перед нашествием на Новгород великого князя Ивана Васильевича, которое имело место в Июне—Июле 1471-го года (а известие Татищева, будто Схария вместе с иными казнен был Иваном Васильевичем в Новгороде,—Чтен. Общ. Ист. и Древн. 1847, IV, 109, есть настоящий и притом бессмысленный апокриф: невозможно, чтобы умолчали об этом Геннадий и преп. Иосиф, и тогда первый не открывал бы ереси случайным образом только в 1487-м году).

2) Преп. Иосифом называются по именам, кроме протопопа Гавриила: Ивашка Максимов, зять священника Алексея, отец его поп Максим, Гридя Клоч, Гри-

562

городе, оставаясь неизвестною правительству и не быв открыта им, в течение 17-ти лет: в это продолжительное время, быв пропагандируема как самими ее первоначальниками, так и многими другими из числа совращенных, она не умножала числа своих последователей в одних только стенах самого города, но успела распространиться и по селам области новгородской. Как специальное средство к распространению своего учения еретики употребляли священство. Они нарочно искали поставления во священники, чтобы потом совращать своих духовных детей 1).

После десятилетнего существования в Новгороде жидовство перешло из него в Москву. В конце 1479-го года вел. кн.-Иван Васильевич ходил в Новгород; ему очень понравились наши священники Алексей и Дионисий, тайные главные прозелиты, и пропагандисты или как бы патриархи жидовства, и он перевел их из Новгорода в Москву, с тем, чтобы первого из них сделать протопопом Успенского собора, а второго священником Архангельского собора. И в Москве так же, как в Новгороде, Алексей и Дионисий успели совратит в жидовство многих, в числе которых главными были: архимандрит Симоновского монастыря Зосима и думный (посольский) дьяк великого князя Федор (Васильевич) Курицын. В Курицыне и некоторых других совращенных (крестовых дьяках или дьячках великого князя Истоме и Сверчке и в купце

горий Тучин, «его же отец бяше в Новеграде велику власть имея» (если по имени Григорий же, то был посадником), поп Григорий, сын его Самсонка, Гридя дьяк Борисоглебский, Лавреш, Мишук Собака, Васюк Сухой, зять священника Дионисия, попы Феодор и Василий Покровские, поп Яков Апостольский (от церкви апостолов), Юрька Семенов сын Долгого, Авдей да Степан крилошане, поп Иван Воскресенский, Авдокимка Люлишь, диакон Макар, дьяк Самуха, поп Наум, стр. 44 fin.

1) Геннадий, архиепископ новгородский, в послании к Иоасафу, бывшему архиепископу ростовскому от Февраля 1489-го года (Чтений Общ. Ист. и Древн. 1847-го года № 8): «Та прелесть здеся распростерлася не только во граде, но и по селом; а все от попов, которые еретики становили(ся) в попы..; да того ради и в попы ся ставят, чтобы кого, как мощно, в свою ересь привести, занеж уже дети духовные имут держати». То же преп. Иосиф Волоколамский в. Просветителе, стр. 600 нач. См. также послание Геннадия к Нифонту суздальскому у Хрущова в исследовании о сочинениях Иосифа Санина, источнн. стр. XXIII (зараженные ересью поп да дьяк с Ояти,—опущенное о них у Хрущова см. отчасти у Карамзина, к т. VI прим. 324, col. 51).

563

Кленове) Алексей с Дионисием нашли себе и ревностных помощников в распространении их новой веры 1).

В продолжение 17-тилет секта Жидовствующих существовала в Новгороде и Москве и в других местах, куда успела распространиться из Новгорода и Москвы, оставаясь, как сказали мы, совершенно неизвестною правительству. Наконец, во второй половине 1487-го года она случайным образом открыта была в Новгороде 2). Пьяные еретики, затеяв ссору между собой, начали урекаться и своими уреканиями выдали тайну существования секты, о чем доведено было до сведения архиепископа 3). Новгородским архиепископом был тогда Геннадий, о котором мы говорили выше, как об архимандрите Чуковском, и который был поставлен из архимандритов в архиепископы 12-го Декабря 1484-го года 4). Геннадий и возбудил правительственное преследование секты.

Получив неожиданные сведения о существовании в Новгороде какого-то противоцерковного общества,—ибо сначала было узнано только это, Геннадий тотчас же донес о своем открытии великому князю и митрополиту. От великого князя получен был ответ: «того беречи, чтоб то лихо в земли не распростерлося». Тогда Геннадий приступил к формальному обыску еретиков 5). После общих неопределенных сведений, вероятно, не скоро узнал бы он что-нибудь положительное о секте, так как самое упорное запирательство и употребление при этом всевозможных клятв составляло один из сектантских догматов 6); но ему помогло то, что один из совра-

1) Иосиф в Просветит. стр. 50 sqq.

2) Геннадий новгородский в послании к митр. Зосиме, писанном в Октябре 1490-го года, говорит, что «три годы минуло, а уж четвертый настал» после того, как сделано первое открытие секты,—Акт. Эксп. т. I, № 380, стр. 482 col. 1 sub fin., в Памятнн. Павл. col. 776 sub fin.

3) Геннадий ibid., Акт. стр. 479 col. 1 нач., Памм col. 767 нач.: «от жидовина распростерлась ересь в Ноугородской земле, а держали ее тайно, да потом почали урекатись вопьяне, и аз послышав то»...

4) Феофил, о котором говорили мы выше, быв поставлен в архиепископы 15-го Декабря 1471-го года, низведен был с кафедры 24-го Января 1480-го года; ему наследовал Сергий,—первый не из Новгородцев, занимавший кафедру весьма недолго,—с 4-го Сентября 1483-го года по 27-е Июня следующего, 1484-го года; преемником Сергия был Геннадий.

5) Геннадий в сейчас выше указанном послании к Зосиме.

6) О запирательстве, как об одном из сектантских догматов-имевшем немаловажное значение в истории сектантов, нарочито говорят Геннадий в сво-

564

щенных священников, по имени Наум, отрекся от жидовства и снова возвратился к церкви: священник этот сообщил ему сведения о существе и учении секты и доставил ему книги, по которым они совершали свои молитвы 1). Обыск, вследствие решительного запирательства сектантов, привел Геннадия к немногому: он нашел четырех только человек, которые могли быть обвинены в принадлежности к секте (двух священников и двух дьяков 2) и которых он поэтому арестовал и отдал на поруки. Обвиненные, выдав своих поручителей, убежали и из Новгорода в Москву 3), в надежде, как должно думать, найти там защиту у протопопа Алексея и Федора Курицына, которые пользовались величайшим и исключительным расположением великого князя 4). Геннадий послал к великому князю и к митрополиту свое обыскное дело о бежавших, с присоединением показаний об ереси отрекшегося от нее священника Наума, и тетради, по которой молились Жидовствующие, 5) и продолжал свой обыск. Но так как в Москве несколько замедлили

их посланиях (особенно к Иоасафу ростовскому) и преп. Иосиф в Просветителе (особенно стр. 600).

1) Геннадий в послании к епископу сарскому Прохору (цитата сейчас ниже): «послал (есмя) грамоту, да и подлинник к митрополиту, что поп Наум сказывал, да и тетрадь, по чему они молились по-жидовски, и ты тамо узришь все, что ся как чинило и (как) превращены псалмы на их обычаи; и только бы поп Наум не положил покаяния да «и в «христианство опять не захотел, ино как бы мощно уведати?» Он же в послании к Иоасафу, бывшему ростовскому (цитата выше): «(обо всем учений Жидовствующих) ми накрепко высказал их товарищ поп Наум, да и псалмы ко мне принес, по чему они себе правили по-жидовски».

2) Попа Григория с сыном Самсонком, попа Ересима (Герасима?) и Гридю, дьяка Борисоглебского.

3) Геннадий в указанном выше послании к Зосиме, Акт. стр. 479 col. I, Памм. col. 767, сfr грамоты великого князя и митрополита к Геннадию, от 1488-го года, которые цитируются сейчас ниже.

4) Преп. Иосиф в Просветителе, стр. 52; «Толико же дерзновение тогда имяху к державному протопоп Алексей и Феодор Курицын, яко никто же ин».

5) Геннадий в послании к Зосиме, ibidd., и в послании к Прохору, что приведено выше. К Прохору он писал одновременно с тем, как послал обыск к великому князю и митрополиту. О содержании послания, с выдержками из него,—у Хрущова ibid., источнн. стр. XVI fin. (а о времени написания—в послании Геннадия к Нифонту Суздальекому, ibid. стр. XXII).

565

произнесением приговора о четверых бежавших сюда, что вероятно было понято сектантами в том смысле, что влияние Алексея и Курицына оказывает свое действие: то обыск, как выражается сам Геннадий, чинился не крепко 1), т. е. как нужно понимать, в виду наглого и решительного запирательства сектантов не приводил ни к чему. Великий князь с митрополитом, с епископами и со всем собором судил бежавших в Москву из Новгорода в Январе— начале Февраля 1488-го года; обвиненные во всем заперлись; но относительно троих из числа четверых (двух священников и одного из двух дьяков 2), поелику на них были свидетельства в обыске Геннадиевом, признано было доказанным по крайней мере то, что они в пьяном виде поругались святым иконам. Государь приказал этих троих подвергнуть градской казни,—бить по торгу кнутьем 3), а архиепископу Геннадию от 13-го Февраля 1488-го года написал грамоту, в которой приказывал: во-первых, на троих -подвергнутых в Москве градской казни собрать архиепископу собор у себя и если они и перед ним не покаются в своей ереси, предать их новгородским великокняжеским наместникам для новой таковой же казни; во-вторых, продолжать розыски еретиков с сейчас помянутыми наместниками, и кто из обличенных в ней будет достоин церковной казни, тех казнить ему—архиепископу сею казнию по своему рассуждению, а кто будет достоин по правилам градской казни, тех посылать ему к наместникам для наказания их градскою казнию по рассуждению последних 4).

Получив грамоту великого князя, Геннадий ревностно принялся за розыск еретиков 5). Тех из них, которые каялись и «свои

1) В послании к епископу Нифонту суздальскому, которое указано сейчас выше и которое было отправлено в Январе 1488-го года. Список послания к Нифонту был отправлен еще Геннадием к Филофею пермскому,—см. у Хрущ. ibidd. XXIII fin..

2) Сына Григорьева Самсонки.

3) Софийская 2-я летопись под 1488-м годом,—в Собр. летт. VI, 238: «тое же зимы бита попов Новгородских по торгу кнутьем, присла бо их из Новагорода к великому князю владыка Генадей, что пьяни поругался святым иконам, и посла их (великий князь) опять ко владыке».

4) Грамота великого князя к Геннадию, вместе с повторяющею ее грамотою к нему митрополита, в Акт. Ист. т. I, 585, и в Памятны. Павлова Е 114.

5) В послании к Иоасафу ростовскому он пишет: «и молитвами Пречистыя

566

действа писали на себя сами своими руками», он принимал в покаяние или воссоединял с церковью, приказывая им приходить к храмам и не входя в последние молиться вне их; а которые не каялись и продолжали хвалить жидовскую веру, тех он предавал наместникам, чтобы эти последние подвергали их градской казни. Свои розыски об еретиках не покаявшихся Геннадий послал к великому князю и к митрополиту, чтобы на Москве они окончательно были осуждены посредством соборного проклятия, и чтобы окончательно были подвергнуты гражданским казням. Но на Москве этого исканного архиепископом конца еретикам не учинили 1). Митр. Геронтий, продолжавший, как нужно думать, свою вражду к Геннадию и в то же время находившийся в весьма плохих отношениях с великим князем, по словам современного историка и обличителя ереси Жидовствующих, преп. Иосифа Волоколамского, не показал о деле ни малого попечения 2); с своей стороны великий князь, вероятно— по влиянию протопопа Алексея и Федора Курицына, не дал ему ни. какого движения: «положили, говорит Геннадий,—то дело (в Москве) ни за что, как бы Новгород с Москвою—не едино православие» 3), т. е. как будто бы Москве не было никаких забот до Новгорода. Совершенное невнимание государя и митрополита к представлениям архиепископа имело своим следствием то, что и те новгородские еретики, которые покаялись было, снова обратились к жидовству. Услышав, что в Москве их братья, вследствие влияния Федора Курицына, живут в ослабе, еретики эти сбежали из Новгорода сюда 4).

Втаком положении оставалось правительственное преследование ереси Жидовствующих до смерти митр. Геронтия, которая последовала 28-го Мая 1489-го года.

После очень продолжительного медления, которое, вероятно, было не без какого-либо значения, но в объяснение которого мы ничего

Богородицы и его (великого князя) государевою грозою с его бояры (наместниками) того есьмя обыскали накрепко»...

1) Геннадий в послании к Зосиме от Октября 1490-го года,—Акт. Эксп. т. I, № 380, стр. 479, и Памятнн. Павл. col. 768.

2) В Просветит. стр. 53.

3) В послании к Иоасафу бывшему Ростовскому.

4) «Та беда стала, по словам Геннадия, с тех мест, как Курицын из Угорския земли приехал»—в указанном послании к Зосиме стр. 480 col. 2 fin. (Посланный в Венгрию в 1482-м году,—Никон. лет. VI, 117, Курицын возвратился из нее неизвестно когда до 1488-го года, — Карамз.к т. VI прим. 273. Ср. Сборник Моск. Гл. Архива Мин. Иностр. Дел, в. V, М. 1893 г., стр. 291 и 296).

567

не можем сказать, 26-го Сентября 1490-го года поставлен был в митрополиты архимандрит Симоновский Зосима, тайный последователь нашей ереси 1). Преп. Иосиф Волоколамский говорит, что протопоп Алексей перед своею смертью, которая случилась спустя непродолжительное время после смерти митр. Геронтия, «своим волхвованием подойде державного, да поставит на престоле святительском скверного сосуда сатанина, его же он напои яда жидовскаго» 2).

Но соборное осуждение еретиков, которого не было произнесено при православном Геронтии, было произнесено при тайном еретике Зосиме тотчас после его вступления на митрополичью кафедру. Геннадию счастливо помогли в этом случае обстоятельства в соединении с его отважной смелостью. Ко времени поставления Зосимы оставалась праздною епископская кафедра коломенская 3). Великий князь хотел, чтобы епископ был избран тем же собором, который совершил избрание митрополита, и поэтому последний обратился к Геннадию, который не был вызываем в Москву для его избрания, а посылал свою повольную грамоту, с предложением прислать таковую же грамоту и для избрания епископа. Этим и воспользовался Геннадий, чтобы вынудить у нового митрополита и у государя произнесение соборного суда на еретиков. Обратившись к митрополиту с настоятельнейшим представлением о необходимости этого суда, он не дал своей повольной грамоты на том основании, что если избрание епископа будет совершено прежде осуждения еретиков, то может быть избран или прямой еретик или человек, находившийся в общении с ними. Одновременно с посланием к митрополиту Геннадий адресовал свое послание к собору епископов, присутствовавших в Москве, в котором обращается к епископам с тем же настоятельнейшим представлением о необходимости соборного осуждения еретиков и в котором извещает их, что он не дал своей грамоты на избрание епископа коломенского 4). Хотя Геннадий,

1) Зосима был по прозванию Брадатый. В 1471-м году вел. кн. Иван Васильевич, отправляясь на Новгород, взял с собой дьяка своей матери Стефана Бородатого, умевшего говорить по-русским летописям, чтобы он мог вычислить Новгородцам их измены прежним великим князьям. Ученый дьяк, может быть, был брат или вообще родственник Зосимы.

2) В Просветит., стр. 54.

3) Епископ коломенский Герасим Смердков умер за 12 дней до Геронтия 16-го Мая 1489-го года.

4) Послание Геннадия к Зосиме в Акт. Эксп. т. I, № 380 и у Павл. в

568

отказав в своей довольной грамоте, поступил не совершенно законно 1); но этот смелый его отказ, вероятно—подкрепляемый общим голосом епископов в пользу его требования 2), имел своим следствием то, что великий князь, прежде чем избирать епископа коломенского, приказал собору произнести осуждение на еретиков. Однако, если Геннадий успел наконец добиться своего, то с своего» только в самом тесном смысле этого слова. Не ограничиваясь одними теми новгородскими еретиками, относительно которых были произведены им розыски, представленные им в Москву и не получившие здесь дальнейшего движения, теперь в посланиях к Зосиме и епископам он требовал розыскания и осуждения всех вообще еретиков, так чтобы совсем могла быть подавлена ересь. Но великий князь, действуя, как необходимо думать, под влиянием Зосимы и Курицына, приказал именно только окончить дело о тех новгородских еретиках, о которых были представлены Геннадием розыски. К обвинявшимся розысками Новгородцам были присоединены в качестве подсудимых только два человека, это—остававшийся в живых один из двух ересиархов, архангельский священник Дионисий и

Памяти. № 115, I, послание к собору епископов у Павл. № тот же, II. Они писаны после поставления Зосимы в митрополиты, что было 2 6-го Сентября 1490-го года, и до собора на еретиков, который имел место 17-го Октября того же года.—Митрополит предлагал Геннадию прислать невольную грамоту не на одно только поставление епископа коломенского, но вообще с изъявлением своего согласия на все дела, имеющие быть совершаемыми им—митрополитом соборно, так чтобы эта общая повольная грамота, быв дана однажды, устраняла нужду в частных повольных грамотах на каждый отдельный случай. Такая грамота дана была Геннадием митр. Геронтию и Зосима предлагал архиепископу только возобновить ее на его—митрополита собственное лицо. В послании к епископам Геннадий уверяет, что при Геронтии он не сам дал эту общую грамоту, а что она была взята с него; может быть, он говорит и правду, но мы знаем, что и другие тогдашние епископы давали такие грамоты (не зная впрочем— по собственному желанию или по требованию),—у Павл. №№ 106 и 109 (архиепископ новгородский, после митрополит, Макарий дал такую грамоту митр. Иоасафу в 1539-м году,—Акт. Эксп. т. I, № 184, IV, стр. 162).

1) Если бы Геннадий не присутствовал в Москве по своей собственной воле, то он поступил бы совсем незаконно; то он дает знать, что его неприсутствие зависело не от него, а от воли великого князя.

2) К троим из шести епископов, присутствовавших в Москве, Прохору сарскому, Нифонту суздальскому и Филофею пермскому Геннадий писал об. еретиках уже прежде.

569

некий чернец Захария или, как он называется Геннадием, Захар. Каким образом привлечен был к суду первый, это не совсем; понятно. Из еретиков московских, каковым был по своему жительству Дионисий, Геннадий указывает в своих посланиях к Зосиме и к епископам не на одного его, и, однако из этих еретиков был осужден собором один только он. Вероятно, нужно понимать дело так, что в розысках Геннадиевых, по которым собственно решено было произнести окончательный приговор, еще не оговаривался никто из других московских еретиков, и что напротив он—Дионисий оговаривался в них до такой степени, что, несмотря на все желание и все старания митрополита и Курицына, не мог быть избавлен от суда 1). Что касается до чернца Захарии или. Захара, то он осужден был вследствие нарочитого требования Геннадия, обращенного им к митрополиту и епископам в посланиях к одному и к другим, и очень может быть, что осужден был не как Жидовствующий, а только одновременно с последними. Геннадий обвинял Захара в стригольничестве и требовал у митрополита и епископов суда на него в том, что он его самого— архиепископа позорил на всю Россию, всюду рассылая против него грамоты и называя его в грамотах еретиком 2).

1) Что Дионисий осужден был собором вследствие того, что фигурировал как обвиняемый в розысках Геннадиевых, это подтверждает одна летописная запись. В записи говорится, что когда епископы, находившиеся в Москве, пришли раз в Архангельский собор для совершения поминовенной службы о погребенных в соборе князьях и увидели Дионисия стоящего в алтаре одетым в ризу, то сказали ему: «изыди, человече, из святого алтаря, недостоин еси саборне служите со святыми епископами; пришли на вас речи неподобные еще при Геронтии, митраполите всея Руси, и не на одного убо тобя, да и списки ваших дел и грамоты Генадия, архиепископа ноугородского на вас пришли». См. запись у Павл. в Памм. col. 786 fin. (где она присоединена к поучению Зосимы с собором).

2) Захария или Захар был настоятелем одного из монастырей псковской области (Немчинова, находившегося в холмском уезде,—митр. Евгения История княжества Псковского, III, 129). Не признавая действительности священства, он три года не причащался сам и не давал причастия своим монахам. Когда Геннадий узнал об этом последнем, то послал его под начало в другой монастырь. Освобожденный архиепископом из-под начала по грамоте к последнему великого князя, он вместо того, чтобы возвратиться в свой монастырь, ушел в Москву. Здесь он, может быть, перешел из стригольничества в жидовство (грамота за него. великого князя, как указывал на это обстоятельство и Генна-

570

Нарочитые собор для торжественного осуждения еретиков в сейчас указанном составе последних имел место спустя 21 день после поставления Зосимы в митрополиты, 17-го Октября 1490-го года. Кроме епископов в полном их числе, за исключением Геннадия, на нем присутствовали московские архимандриты и игумены, игумен Троицкого монастыря Афанасий, некоторые уважаемые великим князем старцы (Паисий Ярославов и Нил Сорский, о которых будем говорить ниже), протопопы, священники и диаконы и весь— как говорит летопись—священнический собор русской митрополии 1). Быв позваны на собор, еретики заперлись во всех своих ересях «и быша, по словам той же летописи, яко во исступлении ума»; не сделав собственного признания, они осуждены были на основании Геннадиевых розысков и на основании московских свидетельств, т. е. свидетельств против них за время их проживания в Москве. Осуждение соборное состояло в том, что еретики были отлучены от церкви и преданы проклятию. Сколько именно еретиков подверглось осуждению, остается неизвестным: летопись называет по именам девять человек, со включением чернца Захария или Захара, и потом прибавляет, что вместе с названными осуждены и их единомышленники 2).

После церковного осуждения еретики долженствовали быть подвергнуты гражданской казни. Архиепископ Геннадий, имея в виду то, что большая часть их возвращались было. от ереси к церкви и вторично отпали в нее, в своем послании к собору епископов требует беспощадной казни виновных, именно—чтобы они были со-

дий, заставляет подозревать, что он состоял под чьим-то покровительством в роде покровительства дьяка Курицына, и преп. Иосиф Волоколамский прямо говорит, что Жидовствующие привлекоша его к своей ереси,—Просветит., стр. 52); может быть, только соединился с Жидовствующими по одинаковой с ними вражде к церкви, à может быть—ни то, ни другое. Из Москвы он рассылал по всем городам множество грамот против Геннадия (почему против одного Геннадия, а не против всех епископов, не видно и не ясно) в которых называл его еретиком (послания Геннадия к Зосиме и к собору епископов).

1) Новгородская 4-я, в Собр. летт. IV, 158 (также Иосиф Волоколамский в Просветит. стр. 55).

2) Называет по именам: новгородского протопопа Гавриила, Дениса попа Архангельского, Максима попа Яванского, Василия попа Покровского, Макария диакона Никольского, Гридку диака Борисоглебского, Васюка зятя Денисьева, Самуху диакона (дьяка?) Никольскаго,—Новгор. 4-я, ibid. (Иосиф в Просветит. стр. 55).

571

жжены или перевешаны. Геннадий знаком был с способами борьбы против еретиков со стороны католической инквизиции и его не особенно мягкую душу прельщала мысль о той неумолимой суровости, с которой действовала эта последняя 1). Но великий князь приговорил осужденных собором не к смертной казни, а отчасти к заточению, отчасти к другим наказаниям более легким и остающимся для нас точно неизвестными. У Татищева в выписках из летописей читается известие, что когда на соборе зашла речь о гражданской казни еретиков, то—«вси реша, яко вся сожжещи достоит, егда же дойде до Зосимы митрополита, той рече: достоит я проклятию предати и сослати в Новгород на покаяние под стражу, занеже мы от Бога не поставлены на смерть осужати, но грешные обращати к покаянию» 2). Что Зосима высказывался против осуждения еретиков на смерть, это совершенно вероятно; но нужно полагать, что читаемое у Татищева есть не более, как его собственное предположение, только передаваемое им в виде положительного известия, взятого из летописей, что у него очень не редко, ибо необходимо думать, что не все присутствовавшие на соборе, за исключением Зосимы, т. е. не все присутствовавшие на нем истинно православные, были за смертную казнь еретиков. Ничего мы не можем сказать ни о ком из епископов; но на соборе присутствовали старцы Паисий Ярославов и Нил Сорский, а об этих старцах положительно известно, что они были противниками смертной казни. Что касается до великого князя, которому принадлежало последнее решающее слово, то, может быть, что он и сам по себе был против этой смертной казни еретиков, так как они были осуждены не вследствие собственного сознания, а только на основании сторонних свидетельств; если же нет, то должно будет думать, что на него подействовали кроме митрополита сейчас помянутые старцы, которые пользовались от него глубоким уважением, и что во всяком случае на него подействовал всесильный над его умом и волею дьяк Федор Курицын.

1) В послании к Зосиме 1490-го года он пишет: «Ано Фрязове по своей вере какову крепость держат! Сказывал ми посол цесарев (Николай Поппель, приезжавший в Москву, путем на Псков и Новгород, в 1486-м году,—Карамз. к т. VI прим. 339, подробнее о нем у Аделунга в Обозрении путешественников) про шпанского короля, как он свою землю очистил, и аз с тех речей и список к тебе послал».

2) В Чтен. Общ. Ист. и Древн. 1847-го года № 4, стр. 110.

572

Те еретики, которые приговорены были к заточению, были посланы в заточение великим князем. Другие же еретики, приговоренные к наказаниям более легким, возвращены были в Новгород 1). Этим последним еретикам Геннадий учинил торжественно— позорную встречу. Когда они были в 40 верстах (? «за четыридесять поприщ») от Новгорода, он приказал посадить их верхом на лошадей на ючных (вьючных) седлах, оборотив их одежду передом назад и самих посадив задом к конским головам, «яко да зрят на запад в уготованный им огнь»; на головы им приказал надеть берестяные острые шлемы, на подобие бесовских, с мочальными гребнями (с «еловци мочальны») и с положенными на них венцами или ободами, свитыми из соломы с сеном, и пришить к шлемам ярлыки («мишени») с надписью: «се есть сатанино воинство». В таком виде он приказал водить их по городу и всем плевать на них с приговором: «се врази Божии и христианстии хульницы»; в заключение он велел сжечь бесовские шлемы 2). Каким более легким наказаниям имели быть подвергнуты еретики, отосланные в Новгород к Геннадию, остается неизвестным. Что касается до действительности, то одна Новгородская летопись говорит, что «Генадей владыка одних (еретиков) велел жечи на Духовском поле, иных торговой казни преда, а иных в заточение посла, а иные в Литву сбежали, а иные в Немцы» 3). Под «жечи на Духовском поле» не должно разуметь того, чтобы Генна-

1) Наше различение одних и других еретиков основываем на преп. Иосифе Волоколамском, который говорит, что инии посланы от державного в Новгород к Геннадию, а инии осуждаются им в заточения,—Просветит. стрр. 55, 56 и 570.—В одной летописной записи сообщается, что чернец Захар послан в заточение к епископу суздальскому (помянутому выше Нифонту, который поставлен в епископы 9-го Декабря 1484-го года), а поп Денис в Галич (костромской губернии), см. у Павл. в Памм. col. 788, примеч.

3) Просветит., стр. 55. Относительно того, как сожжены были шлемы, на самых головах или снятые с голов, Иосиф выражается неопределенно: «потом же повеле пожещи шлемы, иже на главах их». Мы считаем вероятнейшим предполагать последнее. Можно думать, что мысль об этих шлемах подала Геннадию знакомая ему практика инквизиции католической. У католиков надевались на еретиков особые цилиндрические колпаки, похожие формою на наши монашеские камилавки, с изображением на них дьяволов, см. в немецком археологическом Словаре Мюллера и Мотеса II, 579, Fig. 821.

3) Новгородская 2-я летоп., в Собр. летт. III, 143 fin.

573

дий приказал сжечь некоторых еретиков: сам собою он, конечно, не осмелился бы этого сделать, а великий князь не предал казни сожжения и тех еретиков, которые были признаны от собора тягчайшими; под жжением, вероятно, должно разуметь то, что шлемы некоторых еретиков, желая предать их пытке, он приказал сжечь на самых их головах. Что некоторых еретиков Геннадий действительно послал в заточение, это подтверждает и преп. Иосиф Волоколамский, когда говорит, что после собора 1490-го года великий князь послал иных еретиков в Новгород, «они же убояшася казни и начата каятися вси, архиепископ же Генадий ят веру покаянию их и даст им ослабу, и яко приаша ослабу и абие вси на бегство устремишася, инии в Литву и инии в Немцы и во иные грады» 1). Нужно думать, что, не довольствуясь торговою казнью, которая, вероятно, назначалась как высшая мера наказания еретикам, присланным в Новгород, Геннадий входил относительно некоторых из них с новыми представлениями к великому князю, доказывая их большую виновность, нежели какую признал за ними собор, и что он получил от великого князя дозволение послать этих некоторых в заточение.

Собор 1490-го года, как мы сказали, и не имел в виду того общего, чтобы разыскать и осудить всех еретиков; его ограниченная задача состояла только в том, чтобы произнести суд на некоторых новгородских еретиков, разысканных архиепископом Геннадием. Но если бы он имел своею целью и первое, то очевидно, что он вовсе не мог бы положить конца ереси при существовавших обстоятельствах, которые состояли в том, что в лице Зосимы был тайный еретик на престоле митрополичьем и что в лице Курицына был тайный еретик, имевший величайшее влияние на великого князя. Принужденные допустить, чтобы произнесено было осуждение на некоторых из еретиков, Зосима и Курицын, имея главных помощников себе в брате последнего дьяке Иване Волке и в зяте умершего протопопа Алексея Иване Максимове, со всею ревностью предались пропаганде ереси. По свидетельству преп. Иосифа Волоколамского, пропаганда имела такой же успех, какой имела она в Новгороде в первое время после возникновения секты, когда про-

1) Послание к любопрепирательным или о повиновении соборному определению,—ркп. Моск. Дух. Акад. № 171 л. 252 об. (У Карамз.к т. VI, прим. 565). То же в Просветит., стр. 571.

574

изводима была священниками Алексеем и Дионисием 1). В числе совращенных в ересь, если верить позднейшему показанию великого князя Ивана Васильевича, была даже сноха последнего, вдова его старшого сына Ивана Младшего († 1490 года) Елена Стефановна Волошанка 2). Строгости к еретикам Геннадия новгородского, как мы видели, имели своим следствием то, что некоторые из них бежали в Литву и к Немцам. Но не все бежали за границу; многие разбежались по России, чтобы проповедовать ересь по городам и селам 3). Впрочем, не был оставлен ими без надлежащих попечений и самый Новгород: некоторые из них укрылись и тайно проживали в нем самом, чтобы вести в нем ту же проповедь 4).

Особые обстоятельства времени дали Жидовствующим аргумент против истинности христианства, чтобы содействовать успеху их пропаганды. К нам перешло из Греции и весьма сильно было укоренено у нас верование, что с окончанием семи тысяч лет от сотворения мира настанет его кончина. Этого верования держались и сами Жидовствующие. Но тогда как по принятому ими еврейскому летосчислению было еще весьма далеко до этого времени 5), по нашему греко-русскому летосчислению семь тысяч лет оканчивались в 1492-м году (по употреблявшемуся тогда счислению сентябрьскому Августом месяцем этого года). Когда роковой год прошел, а кончины мира не последовало, Жидовствующие начали указывать православным на ложность их бывшего верования, как на доказательство ложности всей их веры.

Зосима успел продержаться на митрополичьей кафедре в продолжение трех лет и восьми месяцев (с полною точностью—семи месяцев и 21-го дня). Не тотчас было узнано его еретичество; когда

1) Просветит., стр. 575.

2) В 1505-м году великий князь говорил преп. Иосифу Волоколамскому: «а Иван деи Максимов и сноху мою у мене в жидовство свел» (Послание преп. Иосифа к Андрониковскому архимандриту Митрофану в Чтен. Общ. Ист. и Древн. 1847-го года № 1; неправильное печатное чтение исправлено по оригиналу, с которого печатано,—ркп. Моск. Дух. Акад. № 171 л. 10 обор. нач.). Уверение Зиновия Отенского в его «Истины показания», что мнози вельможи и от чиновных великого князя в ересь поползошася, по всей вероятности, главным образом должно разуметь именно о нашем времени,—Казанск. изд. стр. 964 fin.

3) Просветит., стр. 571.

4) Ibidd.

5) Послание Геннадия к Иоасафу, бывшему архиепископу ростовскому.

575

оно было узнано и когда поборники православия напали борьбу против него, ему удавалось вести последнюю так, чтобы оставаться победителем. По словам преп. Иосифа, когда открылось еретичество митрополита и когда поборники православия начали обличать его и начали всем проповедовать об его отступничестве, он повел борьбу с ними оружием духовным и мирским: одних он отлучал от божественного причастия и, если то были священники, лишал священства; на других он клеветал великому князю, достигая того, чтобы обличители подверглись гражданским наказаниям (узам и темницам и разграблению имений), как клеветники на высокое лицо святителя. Проповедуя учение, что проклятие святителя сохраняет свою силу и в том случае, если он будет еретик и что не смотря и на его еретичество божественный суд последует его суду, он успевал удерживать от донесений на него великому князю тех людей, свидетельства которых могли бы быть приняты последним 1). На счастье, православных митрополит-еретик сам помог им свергнуть себя с кафедры. Зосима был человек вовсе не святительской частной жизни: он предан был пьянству и содомитизму. И великий князь, которого, может быть, и не успели убедить в его еретичестве 2), нашелся вынужденным удалить его с,

1) Просветит., стр. 61 и все слово 12-е. Cfr в послании преп. Иосифа к Нифонту суздальскому ответ на вопрос: «аще прокленет еретик христианина, то последует ли ему божественный суд»,—в Чтен. Общ. Ист. и Древн. 1847-го года № 1, и в Памятнн. Павл. col. 827.

2) Незадолго до низведения Зосимы преп. Иосиф Волоколамский писал послание к Нифонту суздальскому (цитата в предыдущ. примечании), усиленнейше убеждая его, вероятно—как наиболее авторитетного и сильного между епископами перед великим князем, восстать против митрополита-еретика. Может быть, что Нифонт и действительно содействовал низведению Зосимы, но едва ли тем путем, чтобы доказывать его еретичество, ибо доказать это было бы очень трудно, между тем как доказывать—очень опасно-—Недавно открыто краткое поучение против Жидовствующих, выданное митр. Зосимою с собором 1490-го года (Павловым,—в его Памятнн. № 116), и некоторые исследователи на основании сего поучения с решительностью принимают, что Зосима обвинен был в еретичестве несправедливым образом. Но если в нашем поучении видеть доказательство православия Зосимы, то давно всем известно было еще более сильное доказательство, это—самый собор 1490-го года. Если Зосима нашелся вынужденным соборно осудить еретиков, то ничего нет удивительного, что он выдал с собором и наше поучение. Зосиму обвиняет в жидовстве один преп. Иосиф Волоколамский (в послании к Нифонту суздальскому и в Просветителе,—стр. 54 sqq), но думать, чтобы Иосиф обвинял его без достаточных оснований, хотев

576

кафедры за сейчас указанные его пороки (по свидетельству летописей, собственно—за первый из них 1).

верить одним пустым и вздорным слухам или сплетням, представляется нравственно невозможным: настойчивым и аподиктически-решительным образом (как это у Иосифа) взводить на кого-нибудь, а тем более на самого главу церкви, такое страшное обвинение, как принадлежность к самой злой ереси, на основании одних только схваченных в воздухе слухов и сплетен, значит быть человеком истинно ужасным (и нравственно безобразным); а таким человеком мы совершенно не можем признавать преп. Иосифа, какого бы мнения мы ни были об его недостатках. Он ссылается вовсе не на одного только своего брата Вассиана, архиепископа ростовского (в посл. к Нифонту), о котором, может быть, до некоторой степени и справедливо отзывались недоброжелатели обоих братьев, что он был человек «легкий убо умом, легчайший же и разумом», а и на других достоверных свидетелей, при чем, ссылаясь на этих последних свидетелей Нифонту, позывается и на него самого: «ино то как и сами вы слышали», и при чем, прямо отстраняя предположение, будто основывался только на слухах и сплетнях, вызывается доказать этими свидетелями справедливость своего обвинения на митрополита перед теми из людей, обязанных стоять на страже православия, которые, выгораживая себя, говорили: «мы у него (Зосимы) не слыхали ничего». Заподозривая преп. Иосифа, мы должны были бы предполагать, что он не, только основывается на слухах и сплетнях, но и сам от себя выдумывает факты, при чем не стесняется говорить о своих выдумках не только в частном письме, каково—послание к Нифонту, но и в публичном сочинении, каков Просветитель: в послании к Нифонту он говорит, что дети умершего протопопа Алексея и его зять не выходят от митрополита и спят у него, а в Просветителе говорит о жестоком гонении митрополита на тех ревнителей православия, которые дерзали обличать его. Если бы Зосима был православный, то какие поводы мог бы он иметь, чтобы проповедовать учение, будто «аще прокленет еретик христианина, то последует ему божественный суд»? А что он действительно проповедовал это учение, видно из того, что Нифонт спрашивал о нем Иосифа (как свидетельствует последний в послании к первому). После преп. Иосифа речей об еретичестве Зосимы следовало бы ожидать от летописцев. Почему летописцы не говорят о нем, мы не можем сказать. Но во всяком случае их молчание не составляет такой загадки, в объяснение которой ничего не могло бы быть пригадано: еретичество Зосимы не было из числа тех тайн, которые известны решительно всем; летописцы могли не знать о нем, а поэтому ничего о нем и не говорить. Но может быть предполагаемо в объяснение их молчания и другое, а именно —что они не хотели заносить на страницы русской истории того грустного факта, что кафедру русской митрополии (ставшую, по их представлениям, такою высокою после взятия Константинополя Турками) занимал и осквернил злой еретик.

1) Никон. лет. VI. 140: «Тояж весны Маия 17-го митрополит Зосима оставил митрополию не своею волею, но непомерного пития держашесь, и тако сниде

577

Зосима удален был с кафедры 17-го Мая 1494-го года. На его место, после такого же значительного промежутка времени, как между смертью Геронтия и избранием его самого, 20-го Сентября 1495-го года был поставлен в митрополиты Симон, избранный из игуменов Троицкого-Сергиева монастыря.

Курицыну не удалось заменить одного еретика другим, и новый митрополит был православный и враг ереси. Однако с восшествием нового митрополита на престол еще далеко не пробил последний час жидовства. Этот Курицын пользовался таким необыкновенно большим расположением великого князя, что новый митрополит вовсе не начал своей деятельности с того, чтобы прийти к государю и потребовать розыска и осуждения еретиков. Напротив, при новом митрополите нисколько не остановилась и не сократилась даже и пропаганда ереси. Курицын находил, что в Новгороде после заточения в 1490-м году всех тамошних главных прозелитов ереси, последняя не имела достойных представителей и способных пропагандистов, и он решил послать туда такого представителя и пропагандиста из Москвы. Он упросил великого князя, чтобы этот назначил в архимандриты новгородского Юрьева монастыря некоего Кассиана, который, быв совращен в ересь им самим и его братом Иваном Волком, был признаваем им за

в келью на Симонов, а оттоле к Троице в Сергиев монастырь». То же в Воскресенской летописи,—Собр. летт. VIII, 228, в Новгородской 4-й.—ibid. IV, 164, в Типографской,—стр. 335 fin., и в некоторых хронографах (в Степенной книге глухо говорится, что Зосима лишен престола русския митрополии «за некое преткновение»,—I, 477 и II, 155.—В содомитизме обвиняет его преп. Иосиф Волоколамский).—В то время епископы наши, добровольно или поневоле оставлявшие кафедры, нисходили в монашеское житие, с тем, чтобы не именоваться архиереями и ничего не действовать архиерейского (см. о сем ниже), и об отречении самого Зосимы Геннадий новгородский в повольной грамоте на избрание его преемника Симона говорит: «отец Зосима митрополит ради немощи оставил стол русский митрополиа и пришед в святую великую соборную церковь пред всеми омфор свой на престоле положил и свидетеля на то Господа Бога нарицая, яко невозможно ему к тому святительская действовати ни митрополитом нарицатися, и отойде в монастырь в смирено иноческое жителство» (у Павл. в Памятей. col. 834 fin.). Между тем в летописях читаем под 1496-м годом: «тогда же бывшу митрополиту Зосиме у Троицы в Сергееве монастыре причащался божественных тайн на орлеце в всем святительском чину». Относительно того, как понимать это восхищение на себя Зосимою чина святительского, ничего не можем сказать.

578

человека, какого он желал. Юрьевская келья Кассиана, который привел с собой своего брата Ивашку Черного, ревностнейшего прозелита ереси, одного из немногих даже обрезавшихся, сбегавшего для изучения жидовства, как кажется, в самую Литву, и который, надеясь на своего всесильного патрона, не боялся Геннадия, стала открытым сборным местом для еретиков и из нее поведена была самая деятельная пропаганда ереси 1).

Не может подлежать сомнению, что митр. Симон знал о тайном существовании ереси, ибо в Москве это было известно многим и в церковном и в нецерковном кругу 2). Если он не обращался к великому князю с своими представлениями о принятии мер к ее искоренению, то необходимо понимать это таким образом, что он не считал подобных представлений возможными. Эту невозможность представлений в свою очередь необходимо понимать так, что Курицын успевал держать великого князя в убеждении, будто никакой ереси нет. Но каким образом удавалось это последнее Курицыну? В 1490-м году великий князь осудил новгородских еретиков, обвиненных Геннадием; кроме тех лиц, которые были в розысках Геннадиевых, он не привлек никого более к суду, считая обвинения на всех других, вследствие представлений Зосимы и Курицына, напрасною клеветой. Но теперь митрополит был не с Курицыным, а против него: каким же образом великий князь мог продолжать верить Курицыну, будто никакой ереси нет? На этот вопрос, за отсутствием указаний, отвечать не легко и можно отвечать, разумеется, только с большею или меньшею вероятностью. Нам представляется наиболее вероятным следующее: жидовство, как ересь, состояло из

1) Просветит., стр. 571 sqq. Что Кассиан поставлен в архимандриты Юрьева монастыря уже после низведения с кафедры митрополичьей Зосимы, об этом необходимо заключать из того, что ничего не говорится об участии митрополита в деле его поставления. Что Ивашко обрезался, об этом Иосиф в Просветителе, стр. 51. По свидетельству Иосифа,—ibid., и Геннадия в послании к Зосиме, он куда-то сбегал (отбегал), и мы предполагаем, что—именно в Литву. Как сообщает второй в том же послании, он был ремеслом книжный писец и нам действительно известны две написанные им рукописи,— собрания Пискарева по каталогу, составленному Викторовым, № 162, хронограф, и Царского № 181, Лествица Иоанна Лествичника (первая ркп. написана в 1485-м году в Москве, вторая—в 1487-м году, неизвестно где).

2) Как это видно из рассказа преп. Иосифа Волоколамского о борьбе православных против Зосимы,—Просветит., стр. 60 sqq.

579

двух элементов,—из собственной веры жидовской и из астрологического знания, так что люди, с одной стороны, принимали веру жидовскую, а с другой стороны—посвящались в тайны астрологии, при чем последнее принималось у еретиков за возможное только под условием первого (как скажем о сем ниже); на основании такой двойственности жидовства Курицын мог уверять великого князя, что действительно были в Новгороде немногие лица, которые от приходивших туда из Литвы жидов заимствовали не только знание астрологии, а и самую жидовскую веру, но что все эти лица казнены собором 1490-го года,—что более таких людей вовсе нет, а есть только люди, занимающиеся исключительно астрологией, в которой жидовского единственно лишь то, что она заимствована от жидов. С церковной точки зрения была весьма предосудительна и астрология, и если бы великий князь, стоя на этой точке зрения, хотел разыскивать о ней, то он мог добраться и до собственного за нею жидовства; но великий князь мог стоять в сем случае не на точке зрения церковной, а на точке зрения тех людей, которые, веруя в астрологию и ее силу, питали к ней величайшее уважение. Стоя на этой последней точке зрения и принадлежа к числу усердных почитателей астрологии, он не только не мог иметь охоты разыскивать, не скрывается ли чего за астрологией, но, напротив, мог иметь весьма нарочитую охоту препятствовать сему, чтобы вследствие разоблачений не пришлось ему отказаться от самой астрологии. Что протопоп Алексей и Федор Курицын имели величайшее влияние на великого князя потому именно, что они были астрологи, на это довольно ясно намекает преп. Иосиф Волоколамский 1). Указывая государю на себя, Курицын мог уверять его и держать в уверенности, что как в нем самом жидовского только то, что он занимается астрологией, действительно ведущею свое начало от приходивших в Новгород жидов, так и во всех других, принимаемых за еретиков, жидовского—только это же самое.

Были люди, специально знакомые с жидовством, которые могли доказать великому князю, что в жидовстве не одна только почитаемая им астрология. Но влияние Курицына на государя, как должно думать, превозмогало над этими людьми. В Новгороде после 1490-го года ересь Жидовствующих вовсе не прекратилась; нет сомнения, что

1) «Толико же дерзновение имеяху к державному протопоп Алексей и Феодор Курицын, якоже никто же ин: звездозанию бо придежаху и многим баснотворением и астрологи и чародейству и чернокнижию»—Просветит. стр. 52.

580

Геннадий знал это очень хорошо, и однако мы вовсе не видим, чтобы после сего года он входил к государю с новыми представлениями об еретиках. Более чем вероятно понимать это таким образом, что Курицыну удалось наложить печать молчания на уста архиепископа,—что он успел вооружить против него государя до такой степени, чтобы он—архиепископ видел свои представления невозможными и бесполезными. После Геннадия явился в среде православных другой нарочитый борец против ереси Жидовствующих—преп. Иосиф Волоколамский. Но если Иосиф был борец, на уста которого невозможно было наложить печати молчания; то по своему общественному положению и авторитету он не вдруг мог сделаться борцом, опасным для ереси практическим образом, по отношению к взглядам на нее великого князя. Преп. Иосиф не был епископ, среди паствы которого гнездилась бы ересь, производя в ней совращения; он был игумен монастыря, не имевший личных отношений к ереси, которыми бы могли оправдываться его старания против нее перед великим князем. Он мог бы сделать это последнее, если бы пользовался личным авторитетом у государя. Но выступая на борьбу против ереси, он не имел этого авторитета и приобрел его только уже позднее 1). Единственно возможный для него способ борьбы против ереси был способ литературный. К нему Иосиф и обратился, предприняв писание обширного полемического сочинения против Жидовствующих (своего так называемого Просветителя).

Федор Курицын был жив в 1497-м году 2). Когда он умер после сего до 1504-го года, в котором его уже не было в живых, к сожалению, остается нам неизвестным. Необходимо думать, что его вожделенная для православных смерть была решающим событием по отношению к судьбе ереси. После того как умер этот астролог, державший судьбу великого князя в своих руках, поборники православия, с митрополитом во главе, получили доступ к государю, чтобы начать свои усилия раскрыть ему глаза на то, что он отчасти знал, но зачем не было подозреваемо им ереси. И

1) Безымянный автор жития преп. Иосифа Волоколамского уверяет, будто он присутствовал на соборе 1490-го года (изд. Невостр. стр. 33). Но это уверение должно быть считаемо несправедливым: 4-я Новгородская летопись, подробно перечисляющая присутствовавших на соборе и называющая старцев Паисия и Нила, не называет Иосифа,—Собр. летт. IV, 158.

2) В Июле 1497-го года он писал одну меновую грамоту великого князя,— Собр. грамм. и договв. I, 333.

581

усилия привели наконец к тому, что государь, приближавшийся к смерти и начинавший ожидать того часа, когда должен будет дать отчет Богу в своих заботах об охранении церкви, решился очистить церковь от ереси. В 1503-м году был в Москве собор о невзимании платы за поставление в церковные степени, о вдовых священниках и о монахах с монахинями, о чем скажем ниже. На этот собор вместе с другими лучшими игуменами. монастырей был вызываем и преп. Иосиф Волоколамский, уже приобретший тогда особенное уважение великого князя. Когда Иосиф был в Москве, государь не один раз призывал его к себе, чтобы говорить с ним об еретиках: он просил у Иосифа прощения в том, что так долго терпел их,—говорил, что уже просил прощения в этом у владык, и что владыки уже дали ему свое прощение 1). Таким образом, вел. кн. Ивану Васильевичу было доказано, что за астрологией, которая была ему известна, скрывается злая ересь, остававшаяся для него неизвестною, когда-то непосредственно перед 1503-м годом.

Быв приведен к убеждению в существовании ереси, великий князь решился казнить еретиков. Но после того, как он принял это решение, для него составляло предмет довольно продолжительных колебаний то, как казнить 2). Митрополит с епископами и вероятно—с огромным большинством всего духовенства требовал смертных казней 3); но были весьма уважаемые великим князем

1) Послание Иосифа к Митрофану, архимандриту андрониковскому,—Чтен. Общ. Ист. и Древ 1847-го года № 1 (а как понимать сделанное великим князем Иосифу признание, что он знал про еретиков, см. ниже).

2) Об этих колебаниях—в послании Иосифа к Митрофану.

3) Преп. Иосиф Волоколамский был решительным образом за смертную казнь еретиков. Но вовсе не следует представлять себе дела так, что он первый подал мысль об этой казни, и чтобы еретики были преданы ей исключительно по его настоянию. Когда в 1503-м году великий князь в первый раз говорил с ним об еретиках, то уже решал для себя вопрос казнить или не казнить их (смертною казнью, ибо против казни несмертной не было никого из православных,—послание Иосифа к Митрофану); следовательно, впервые она предложена была вовсе не Иосифом, а—как нужно подразумевать—митрополитом с епископами (архиепископ, например, Геннадий самым энергическим образом высказывался за смертную казнь еще в 1490-м году,—послания к митр. Зосиме и к собору епископов). Паисий и Нил, восстававшие против смертной казни еретиков, были люди исключительные; о людях же неисключительных совершенно вероятно думать, что они все были за смертную казнь.

582

старцы (Паисий Ярославов и Нил Сорский), которые были против смертной казни еретиков: между мнениями сторон и колебался престарелый государь, желавший очистить церковь от еретиков, но и боявшийся впасть при сем в грех запрещенной жестокости. Наконец, мнение большинства, доказанное примерами императоров византийских и их указами против еретиков, внесенными—как тогда понималось—в Кормчую книгу святыми отцами, одержало верх 1), и великий князь решился казнить еретиков со всею строгостью.

Государь приказал учинить обыск по всем городам 2) и свести их в Москву. В Ноябре—Декабре 1504-го года был составлен на них церковный собор, который, после того как, по словам преп. Иосифа, стали на них многие истинные свидетели, обличившие их о их жидовских и скверных делах 3), предал их проклятию. После церковного осуждения они были подвергнуты гражданским казням: многие еретики, и во главе их—брат умершего Федора Курицына Иван Волк, зять протопопа Алексея Иван Максимов и архимандрит юрьевский Кассиан были казнены смертью через сожжение; все прочие захваченные еретики разосланы были в заточение и по монастырям 4).

1) Заслуга сего указания должна быть усвояема главным, если не исключительным образом, Иосифу.

2) Само собою должно быть предполагаемо сделанным то, что великий князь обещался препИосифу сделать (послание Иосифа к Митрофану1).

3) Просветит., стр. 576 fin..

4) Софийская 1-я и Воскресенская летописи под 1505-м (сентябрьским) годом,—Собр. летт. VI, 49 и VIII, 244: «Тояже зимы князь великий Иван Васильевич и сын его князь великий Василей Иванович всеа Русии со отцом своим с Симоном митрополитом и с епископы и с всем собором обыскаша еретиков и велеша лихих смертною казнью казнити: и сожгоша в клетке диака Волка Курицына да Митю Коноплева да Ивашка Максимова Декабря 27-го, а Некрасу Рукавову повелеша языка урезати и в Новегороде в Великом сожгоша его; тое же зимы архимандрита Кассиана юрьевского сожгоша и брата его (Ивашку Черного) и иных многих еретиков сожгоша; а иных в заточение послаша, а иных по монастырем». Кратче в летопп. Никоновск., Псковск. 1-й и Софийск. 2-й. Когда именно был собор, летописи не сообщают, но они говорят о казнях еретиков вслед за известием от Ноября месяца. По Иосифу Волоколамскому, некоторым, оставленным в живых, были урезаны языки: «повеле державный овех огню предати, овехже языки урезати и инеми казньми казнити»,—Просвет. 577 нач.

583

Казни 1504-го года положили конец существованию секты Жидовствующих, как таковой. Большее или меньшее количество отдельных еретиков успело спастись, и эти спасшиеся от смерти и от заточения, глубоко затаившись, поодиночно или в маленьких тесных кружках продолжали хранить ересь и находить преемников себе в ее хранении; но секта, как секта, прекратила свое существование. Вместе с остатками самой ереси в ее подлинном виде сохранились остатки и того христианского вольномыслия, которое было ею произведено. К остаткам ереси, спустя некоторое время отрыгнувшимся в новой ереси, и к остаткам вольномыслия, спустя некоторое время снова выступившим на свет, мы возвратимся несколько ниже.

Сейчас сказанное нами однако еще не совершенный конец речей о внешней истории секты Жидовствующих. Не история самой секты, а история тех еретиков, которые посланы были великим князем после собора в заточение и в монастыри, имеет еще свой эпилог. В вопросе о казнях, которым долженствовали быть подвергнуты Жидовствующие, как мы сказали, представители нашего духовенства, разделились на две половины: большинство, имея ученым адвокатом своего мнения преп. Иосифа Волоколамского, требовало для тягчайших между ними казни смертной, а старцы Паисий Ярославов и Нил Сорский с своими учениками были против этой казни. Подобным образом, обе стороны были несогласны между собой и относительно приемлемости покаяния тех из наших еретиков, которые, быв оставлены в живых и быв посланы в заточение и по монастырям, изъявляли желание каяться. Большинство, с тем же преп. Иосифом во главе, было против принятия их покаяния и за оставление их в неисходном или пожизненном заключении, так как находило—с одной стороны, что их покаяние притворно, а с другой—что они собственно не еретики, а отступники, почему и неприложимы к ним правила о принятии еретиков кающихся; старцы же Паисий и Нил с учениками были за то, чтобы принимать их покаяние, как и всех других еретиков. Борьба двух сторон из-за нашего вопроса, отражавшаяся и на судьбе еретиков, и составляет эпилог истории последних. Так как Паисий и Нил с учениками назывались от местности, в которой жили, заволжскими старцами,— они жили в Белозерьи, которое называлось тогда Заволжьем потому, что приходилось от Москвы за Волгой: то борьба известна под именем борьбы Заволжцев с Иосифлянами, при чем в последнем случае несправедливо предполагается, будто противниками Паисия и

584

Нила были только Иосиф и его немногие ученики. Некоторые из Жидовствующих, оставленных в живых, начали каяться тотчас же, как посланы были в заточение, а поэтому и борьба началась тотчас же. На первый раз одолели Заволжцы. Дело было накануне смерти вел. кн. Ивана Васильевича, который, может быть, даже чувствовал ее приближение,—и государь, желая явить предсмертное милосердие (на подобие того, как перед смертью отпускали на волю рабов), решил, чтобы было принимаемо покаяние каявшихся и чтобы они были освобождаемы из заключения 1). Но когда вел. кн. Иван Васильевич скончался 27-го Октября 1505-го года, то тотчас или вскоре по занятии великокняжеского престола его сыном Василием Ивановичем одержали победу противники еретиков,—обратившись к новому государю с своими представлениями относительно неискренности их покаяния и относительно вреда, который они причиняют церкви, быв выпускаемы на свободу и после сего обращаясь снова к своей пропаганде, они—противники успели достигнуть, что Василий Иванович «обыскал и управил» об еретиках, т. е., как необходимо подразумевать,—тех из них, которые были было выпущены на свободу, снова отправил в заточение 2). Спустя то или другое некоторое время по занятии престола Василий Иванович приблизил к себе ученика Нилова, старца Вассиана Патрикеева Косого, о котором мы будем говорить ниже 3),—и Вассиану удалось было преклонить великого князя к решению давать свободу кающимся еретикам 4). Но тогда противники последних, все с тем же преп. Иосифом во главе, обратились с новыми настоятельными представ-

1) Преп. Иосиф в Просветит., стр. 597 sub fin. и в позднейшем послании к вел. кн. Василию Ивановичу, выдержки из которого у преосв. Макария,— VI, 156 нач.. Послание Иосифа к Заволжцам в ответ на недошедшее до нас послание их к нему, о повиновении соборному определению (ркп. Моск. Дух. Акад. № 171 л. 250, cfr у Хрущова в исследовании о сочинениях Иосифа стр. 194), как видно из содержащихся в нем указаний, писано в это время.

2) Помянутое позднейшее послание преп. Иосифа к Василию Ивановичу,— у преосв. Макария ibid. стр. 155 sub fin.. Отрывок из послания Иосифа к Василию Ивановичу и ответ на это послание Заволжцев, напечатанные в Вивлиофике Новикова XVI, 423 и 424, относятся к нашему времени.

3) Приблизил к себе, вероятно, после смерти Нала, которая имела место 7-го Мая 1508-го года. А мнение, будто Вассиан присутствовал на соборе 1503-го года и после него оставлен был в Москве, ни на чем не основано.

4) О печаловании Вассиана за еретиков великому князю см. Письмо о нелюбках между Заволжцами и Иосифлянами в Прибавлл. к творр. св отцц., ч. 10

585

лениями к государю 1), и окончательный конец бил тот, что государь повелел всех освобожденных было еретиков пометать в темницу и быть им неисходным в ней и до кончины живота их 2).

Обращаемся к речам о существе ереси Жидовствующих.

Непосредственный современник наших еретиков, преп. Иосиф Волоколамский, написавший нарочитое обличительное сочинение против них, прямо и ясно говорит, что ересь, будучи собственно не ересью, а совершенным отступлением от христианства, «отступничеством», представляла из себя жидовство или иудейство,—иудейскую веру, принимавшуюся вместо христианства, которое было отвергаемо как ложь. По его словам, Жидовствующие учили, что Иисус Христос был не Бог, а простой человек, распятый Иудеями и истлевший во гробе,—что Он не был и Мессия или тот пророк, который предвозвещается в Писаниях йод именем сына Божия, ибо этот еще не приходил, а только придет, и что посему должно держать закон Моисеев 3). Но когда было приступлено у нас к ученой обработке истории наших ересей, то было найдено, что вопреки прямым и ясным словам преп. Иосифа ересь Жидовствующих должна быть принимаема не за жидовство или иудейство, а за нечто другое. В 1838-м году было напечатано «Разсуждение о ересях и расколах, бывших в русской церкви со времени Владимира Великого до Иоанна Грознаго», написанное студентом Московской Духовной Академии Николаем Рудневым 1), вследствие предложения графа Румянцева. В этом-то рассуждении, составляющем для своего времени исследование о наших ересях замечательно хорошее, и доказывается,

стр. 506, и в собственных сочинениях Вассиана,—Правосл. Собеседн., 1863, III, 198 sqq. Что печалование имело успех, видно из того, что освобожденные было еретики потом снова отправлены в заключение.

1) Помянутое во втором и третьем примечании выше послание преп. Иосифа к Василию Ивановичу, относящееся к 1511-му—1512-му годам,—у преосв. Макария.

2) Житие преп. Иосифа, принадлежащее епископу крутицкому Савве по изд. Невостр. стр. 38 (cfr послание новгородского архиепископа, после митрополита, Макария к вел. кн. Василию Ивановичу в Дополн. к Акт. Ист. т. I, № 25, стр. 23 col. 1).

3) Просветит. стр. 46 и потом слова 1-е, 2-е а 3-е.

4) Николаем Андреевичем, умершим в сане протоиерея московской церкви св. Георгия в Грузинах («любопытный ход дела» по изданию исследования см. в Истории Московской Духовной Академии С. К. Смирнова).

586

что ересь Жидовствующих была не жидовство, а нечто другое, именно—что она, не быв чистым жидовством, представляла из себя смесь жидовства с христианским рационализмом. Мнение Руднева об ереси Жидовствующих оставалось господствующим мнением до недавнего времени. Преосв. Макарий в своей Истории русской церкви (в VI томе, напечатанном в 1870-м году), отвергая мнение Руднева, высказывает свое мнение, состоящее в том, что ересь Жидовствующих, согласно с прямым и ясным свидетельством преп. Иосифа Волоколамского, должна быть принимаема за чистое жидовство или иудейство. Таким образом, в науке русской церковной истории в настоящее время существуют два мнения об ереси Жидовствующих—Руднева и преосв. Макария (собственно—мнения главные, потому что есть еще не главные, о которых мы не считаем нужным говорить). Мы с своей стороны решительным образом присоединяемся к мнению преосв. Макария, находя, что прежнее мнение должно быть отвергнуто как неосновательное.

Г. Руднев не признает возможным видеть в ереси Жидовствующих чистого жидовства на основании следующего: 1) и по изложению самого Иосифа Волоколамского ересь Жидовствующих не представляется учением чисто жидовским и его обличительные слова так составлены и направлены, что дается видеть в них опровержение не одного иудейства; 2) по другим памятникам учение наших еретиков излагается не так, чтобы в нем ничего не видно было кроме жидовства, и 8) что исторические обстоятельства ереси не подтверждают вполне мнения о ней, как о чистом жидовстве 1).

Но, во-первых, если преп. Иосиф, постоянно говорящий в своей книге от ее начала до ее конца, что ересь Жидовствующих была настоящим жидовством и собственно не ересью христианскою, а полным отступлением от христианства, в то же время ведет себя в своей полемике так, что усвояет еретикам и опровергает не только мнения чисто жидовские, но и мнения вольномысленно-христианские, то это видимое его противоречие самому себе им же самим вполне нам и объясняется. Преп. Иосиф говорит, что ересь Жидовствующих проявила себя у нас в двух видах: в виде чистого жидовства и в виде христианского вольномыслия,—что одни вполне принимали жидовство, совершенно отвергая христианство, и что другие, не отвергая вполне христианства и не принимая жидовства,

1) Стр. 113 sqq.

587

только заражались от еретиков большим или меньшим вольномыслием 1). Соединяя в своем изложении и в своем опровержении учения еретиков ту и другую их категорию в одно место преп. Иосиф и впадает в видимое себе противоречие.

Во-вторых, что касается до изложения учения Жидовствующих по другим памятникам, то из трех других памятников, на которые указывается, в двух 2) не дается знать ясно, чтобы жидовство было смесью иудейства с христианством, а только недостаточно определенно говорится, что оно было чистым иудейством, а в третьем памятнике 3) говорится это последнее достаточно определенно.

В третьих, под историческими обстоятельствами, которые будто бы препятствуют признать в ереси Жидовствующих чистое жидовство, г. Руднев разумеет следующее. Первое: «В жизни последователей Схарии мы не видим ничего особенно жидовского,—не видим особенной привязанности к иудейству; более нежели двадцать лет мы не замечаем у жидовствующих ни синагоги ни особых обрядов и праздников по обычаю иудейскому; поэтому и свидетельство Иосифа о том, что еретики и жертвы приносили и пасху по обычаю иудейскому совершали и праздники иудейские творили, может быть, составлено по одним дошедшим до него слухам, которые в таких случаях бывают часто очень неверны, преувеличены, иногда передают то, чего совсем не было» 4). Но на каком основании автор утверждает, что мы не видим у Жидовствующих особенной привязанности к иудейству, более двадцати лет не замечаем у них ни особых обрядов ни праздников по обычаю иудейскому? Единственный свидетель, благодаря показанию которого мы можем тут что-нибудь видеть и замечать, есть преп. Иосиф; а он именно говорит нам, что Жидовствующие, «всегда собиравшееся тайно на всех местах, идеже кто обреташеся, и жертвы жидовские жряху и пасху жидовскую и праздники жидовские творяху» 5).

1) Просветит. стр. 59.

2) Эти памятники суть: во-первых, одновременные и тождественные послания к Геннадию великого князя и митр. Геронтия (Акт. Ист. т. I, № 285, и у Павл. 114), в которых говорится об ереси со слов самого Геннадия, и во-вторых—послание Геннадия к Зосиме (Акт. Эксп. т. I № 380 и у Павл. № 115).

3) Новгородской 4-й летописи под 1491-м годом,—в Собр. летт. IV, 158.

4) Стр. 122.

5) Просветит. 576.

588

Предполагать, чтобы Иосиф говорил это на основании одних слухов, нет никакого и ни малейшего основания. Он был в полной возможности знать о Жидовствующих точную истину: и как же бы он не позаботился узнать ее, предприняв писать против них нарочитое полемическое сочинение? Преп. Иосиф был ожесточеннейшим врагом Жидовствующих, и на этом основании ученые наклонны подозревать, что он вдается относительно их в преувеличения: но не столько ли наоборот удовлетворительно эта ожесточенность может быть объясняема именно тем, что они были совершенными отступниками от христианства? Преп. Иосиф говорит, что хотя у Жидовствующих не было принято обрезываться, дабы не быть чрез это уличаемыми, но что некоторые все-таки обрезывались: и это известие Иосифа подтверждает и Геннадий 1). Что Жидовствующие совершали все жидовское тайно, что в продолжение более нежели двадцати лет они не имели открытой синагоги, это совершенно понятно. Они должны были самым старательным образом таиться и существование секты возможно было только под условием этой тайны 2).

Второе указание на исторические обстоятельства есть следующее: «Общество жидов, старающихся распространить учение иудейской религии есть явление необычайное в истории поздних Евреев,—Евреи всюду о том только заботились, как бы защитить себя от гонения христиан, как бы самим только безопасно исповедовать свою веру; этого мало: было бы еще понятно, если бы настоящее жидовство было

1) Иосиф в Просветит. стр. 51, Геннадий в послании к Зосиме,—Акт. Эксп. т. I стр. 480 col. 1 sub fin. и в Паши. Павл. col. 771 нач. (Ивашко Черный, брат архимандрита Катана, и Игнат Зубов).—Если бы понимать Иосифа в буквальном смысле, что Жидовствующие «жертвы жидовския жряху», то он, конечно, говорил бы неправду, потому что Евреи не приносят жертв в собственном смысле с тех пор, как не имеют храма. Но не будет никакой натяжки понимать его слова о жертвах в несобственном смысле,—о субботнем благословении хлеба, вина и пряностей (раввином в синагоге или месте, заменяющем ее, для всех молящихся и каждым хозяином дома для всех домочадцев) и о закалании некоторых животных в некоторые праздники (агнца в праздник пасхи и петуха с курицей в день очищения).

2) А когда, в противоположность этой тайне, Руднев указывает на то, что Жидовствующие не страшились явно ни Христа хулить, ни Божию Матерь, ни иконами ругаться (стр. 123 нач.); то он понимает свидетельства о последнем неправильно: Жидовствующие Христа и Божию Матерь хулили и иконам ругались не публично, а между собой и в своих собраниях, и только не успевали сохранять относительно сего полной тайны.

589

распространено у нас только в простом грубом народе; но если Жидовствующие еретики были точно верные последователи своей жидовской веры, то как они осмелились религию отверженную Богом, всем ненавистного, всюду гонимого народа предложить у нас сначала не простому народу, но тем, которые более других сведущи были в истинах христианских, более других могли и должны были поддерживать православие—духовенству? Как осмелились предложить ее людям высоким, выставлять даже пред самим великим князем,—таким князем, каков был Иоанн? Как могли духовные и другие лица так скоро, так охотно предаться жидовству при том низком понятии о жидовстве, какое всегда имели у нас об нем?» 1). Сейчас приведенное нами, несомненно, составляет главное, почему г. Руднев не находит возможным видеть в ереси Жидовствующих чистого и настоящего жидовства; в заключение и прямо говорится: «здесь есть что-то непонятное, неудоборазрешимое и останется таким, если в этом жидовстве не предположить чего-нибудь христианского». Начнем с того, что в указанном не все так непонятно, как представляется автору. Когда он говорит, что общество жидов, старающихся распространить учение иудейской религии есть явление необычайное в истории поздних Евреев, то говорит совершенную неправду. Евреям в средние века, вообще говоря, жилось в Европе чрезвычайно бедственно. Но временами и по местам, вследствие своего денежного влияния, которое тогда было еще несравненно сильнее, нежели теперь, им удавалось приобретать положение более или менее удовлетворительное, и тогда они весьма помышляли о том, чтобы распространять свою веру между христианами; мы имеем свидетельства из второй половины XII и из второй половины XIII века, которые говорят, что в западной Европе очень многие христиане (quamplurimi) принимали иудейство 2). Сравнительно хорошо жилось Евреям в Польше и Литве, которые они называли своим раем в Европе; и особенно хорошо жилось им здесь в правление короля Казимира IV, который занимал престол с 1447-го года по 1492-й год и который дал им большие привилегии 3). Из начала XVI века мы имеем свидетельства, что в обеих этих странах

1) Стр. 119 fin. sqq.

2) См. у Наhn'ав Geschichte der Ketzer im Mittelalter, III, 25.

3) Cm. Graetz’a Geschichte der Iuden von der ältesten Zeiten bis auf die Gegenwart, VIII, 208 и 444 нач.

590

весьма нередки были обращения из христианства в иудейство 1). Таким образом, прибытие в Новгород в 1470-м году жида из Литвы, который намерен был вести здесь свою иудейскую пропаганду не представляет совершенно ничего необычайного.

Вопрос автора: как осмелились бы Жидовствующие, если бы вера их была настоящим жидовством, выставлять ее даже перед самим великим князем и таким князем, каков был Иоанн, указывает на крайнее с его стороны недоразумение. В 1503-м году Иван Васильевич действительно каялся преп. Иосифу Волоколамскому, что и он-де знал про ересь Жидовствующих 5): но можно ли понимать это покаяние в буквальном смысле? Предположим, что ересь Жидовствующих была не чистым жидовством, а смесью жидовства с христианским рационализмом: возможно ли допустить, чтобы великий князь знал ересь и терпел ее,—он—великий князь, твердая преданность которого церкви не подлежит никакому сомнению, который горячо препирался с митр. Геронтием из-за того, как ходить с крестами вокруг церквей, ибо «того ради гнев Божий приходит?» Очевидно, что покаяние великого князя нужно понимать в особенном смысле. Как именно, об этом мы говорили выше. Перед государем обвиняли Федора Курицына с товарищами в еретичестве; но Курицын, пользовавшийся его величайшим расположением, успевал уверять его, что у него самого и других обвиняемых ничего еретического нет и что они только занимаются особыми науками, которым действительно научились от приходивших в Новгород жидов; и вот государь и каялся Иосифу, что имел все основания подозревать еретиков в еретичестве и не хотел произвести настоящего дознания или иначе—каялся в том, что сделал оплошку и дозволял еретикам проводить себя и обманывать. А собственно говоря, он каялся и не в этом. Протопоп Алексей и Федор Курицын занимались астрологией и другими науками, состав-

1) Graetz ibid. IX, 68 прим., 70 нач.

2) Преп. Иосиф к Митрофану Андрониковскому: «Коли, господине, был есми на Москве (на соборе 1503-го года), ино, господине, государь наш князь великий Иван Васильевич всея Руси говорил со мною наедине о церковных делах, да после того почал говорити о Новгородских еретикех да молвил так: ««и явь деи ведал Новгородских еретиков и ты меня прости в том»». В другой раз, по словам Иосифа, великий князь молвил ему: «и аз деи ведал их ересь их» (sic), да и сказал ему, которую держал Алексей протопоп ересь и котору держал Феодор Курицын.

591

лающими чернокнижие; великий князь, не подозревая за этими занятиями какой-нибудь ереси в собственном смысле этого слова, не смотрел на эти самые их занятия как на ересь, а напротив относился к ним так, чтобы самому извлекать из них пользу, и вот он и каялся в том, что по слабости человеческой он сам был причастен тому, на что должен был бы смотреть, как на ересь 1).

Таким образом, далеко не все то непонятно, что представляется таковым нашему автору. Но действительно есть в истории секты Жидовствующих и нечто весьма для нас непонятное. Московские Русские второй половины XV века, как и всегда прежде и после, до крайности ненавидели и презирали жидов,—это составляет положительный факт; вдруг приходит к ним жид с проповедью своей веры; они слушают его проповедь и принимают его веру: это на самом деле чрезвычайно для нас непонятно. Но непонятное для нас не всегда есть непременно невозможное, и то средство, при помощи которого автор хочет непонятное сделать понятным, достигает ли сколько-нибудь своей дели? Положим, что ересь Жидовствующих была смесью жидовства с христианским рационализмом; но ее проповедовал жид, какового факта нисколько не думает отрицать и автор: следовательно, трудность постигнуть то, как Русские хотели слушать проповедь жида остается во всей своей силе и при его мнении об ереси. Но положим, что этот жид выдавал себя более за христианина, чем за жида: не явится ли или не останется ли тогда другая равносильная непонятность? Русские 1470—71-го года, когда начала быть проповедуема в Новгороде ересь Жидовствующих, дошли уже до совершенной крайности в своей привязанности к церковно-обрядовой внешности; к ним является проповедник диаметрально противоположного сему рационализма,—и они слушают его и принимают его проповедь! Таким образом, это желание уяснить непонятное, из-за чего автор хочет видеть в ереси Жидовствующих смесь жидовства с христианским рационализмом, нисколько не достигает своей цели и непонятное и при его способе представления столько же остается непонятным.

Произвольное понимание, вопреки Иосифу Волоколамскому, ереси Жидовствующих ни к чему не приводит и ничего не достигает.

1) Когда великий князь сказал Иосифу, которую ересь держал протопоп Алексей и которую Федор Курицын, то необходимо понимать это таким образом, что он сказал ему,—в каких видах чернокнижия был особенно силен протопоп Алексей и в каких Курицын.

592

Между тем, есть другие обстоятельства, исторические и неисторические, которые не только являются решительными против него возражениями, но и показывают его совершенную несостоятельность.

Если Схария проповедовал в Новгороде ересь, которая представляла собою смесь жидовства и христианского рационализма, то необходимо предполагать, что такая ересь существовала в Литве и что Схария явился в Новгороде ее представителем, каковое предположение и делает Руднев. Но ни специальным историкам Литвы, ни специальным историкам Евреев в Литве вовсе неизвестно никакой подобной ереси 1).

Руднев не отрицает того, что Жидовствующие отвергали божество Иисуса Христа, принимая его за простого человека, ибо это говорит не только Иосиф Волоколамский, но и летопись в своем изложении учения еретиков 2). Но если Жидовствующие отвергали божество Иисуса Христа, то что же могло оставаться у них от христианства, чтобы остаток мог быть соединен с иудейством? Если еретики отвергали божество Иисуса Христа, то ересь могла быть или жидовским или просто рациональным деизмом без какой либо части и какого либо остатка в нем христианства. А так как мы положительно знаем, что в ереси было жидовское (как это признает и Руднев,—стр. 140), то отсюда следует, что должно быть принимаемо первое, а не второе.

Итак, необходимо принимать, что ересь Жидовствующих в ее собственном виде, — ибо она была еще в виде несобственном,— представляла собою не что иное, как полное и настоящее иудейство или жидовство с совершенным отрицанием христианства.

Как мы сказали сейчас выше, очень трудно понять, что между Русскими второй половины XV века, которые крайне ненавидели и презирали жидов, водворилось жидовство в виде секты. Но если это должно быть признаваемо за факт, то остается только высказывать предположения, которыми бы более или менее мог быть объяснен трудно понимаемый факт.

1) См. Нарбутта Dzieje narodu Litewskieho, VIII, 490, и Gradz’а Geschichte der Iuden, IX, 464 (Гретц, имеющий своим источником для истории Евреев в Польше и Литве специального историка здешних Евреев Чацкого, знает про нашу секту Жидовствующих и ничего не говорит о существовании в Польше и Литве какой-нибудь секты, представлявшей из себя смесь жидовства с христианством).

2) Новгородск. 4-я, в Собр. летт. IV, 158.

593

Преп. Иосиф Волоколамский говорит о Схарии, проповеднике жидовства в Новгороде: «сей бяше диаволов сосуд и изучен всякому злодейства изобретению, чародейству же и чернокнижию, звездозаконию же и астрологы» 1). Если слова: «сей бяше диаволов сосуд и изучен всякому злодейства изобретению» мы поймем так, что Схария был человек очень умный и очень образованный,—что он наделен был талантами пропагандиста, то мы и поймем до некоторой степени невероятное чудо, что ему удалось обратить в жидовство двух новгородских священников. Жиды были до крайней степени ненавистны тогдашним Русским; но Схария мог быть из числа таких выдающихся людей, чтобы поборать эту ненависть и чтобы антипатию превращать в симпатию. Преп. Иосиф Волоколамский дает знать, что его доказательства против христианства и в пользу иудейства были: как возможно представить и допустить, чтобы сам Бог сошел на землю и воплотился? В Священном Писании Ветхого Завета Бог говорит, что Он есть Бог един: как же можно принимать Новый Завет, который говорит, что Он троичен? Апостолы писали, что Христос родился в последняя лета, а между тем второго пришествия и до сих пор нет: не ясно ли, что их писания ложны? Ефрем Сирин говорит в своих писаниях: се уже, Господь наш Иисус Христос грядет судити живым и мертвым и се конец приспе, а между тем после его смерти прошло уже около тысячи лет: не ясно ли, что этот уважаемый христианами их писатель, от которого можно заключать и к другим их писателям, ошибался и говорил неправду? Представим себе, что все это было аргументировано и развиваемо с искусною и убедительною диалектикою, и мы поймем до некоторой степени, как два священника, которые не в состоянии были отвечать пропагандисту на его доводы, но которые не хотели и бежать от него, затыкая уши, а желали его слушать, были наконец им покорены и убеждены. Таким образом, повторяем, весьма непонятный факт принятия русскими людьми иудейства или жидовства может быть до некоторой степени объясняем. Но мы решительным образом думаем, что его объяснение главным образом должно быть полагаемо в тех словах преп. Иосифа о Схарии, что он был изучен чародейству же и чернокнижию, звездозаконию же и астролога. В тайные науки чародейства и чернокнижия и звездозакония или астрологии верили в средние

1) Просветит., стр. 43.

594

века не только люди невежественные, но и самые просвещенные, а люди невежественные верят им во все времена. Но коль скоро люди верят в них, то они имеют для них величайшую привлекательность, ибо эти науки выдают себя за науки творить чудеса и предузнавать будущее. Когда один иностранец начал распространять у нас астрологию непосредственно вслед за тем, как прекратила свое существование секта Жидовствующих, то нашел себе в высшей части нашего общества многочисленных и горячих адептов (Николай Немчин, о котором ниже в истории Максима Грека). И мы с уверенностью думаем, что именно эти тайные науки и должны быть принимаемы главным образом зато средство, при помощи которого удалось Схарии совершить столько трудно изъясняемое дело совращения в иудейство или жидовство двух новгородских священников. Схария легко мог возбудить в священниках желание быть посвященными в эти привлекательнейшие науки. Но предлагая им одновременно науки и жидовство, он мог представлять им, что одно от другого неотделимо и что посвящение в науки возможно только под условием принятия жидовства. И в этом случае он мог поступать не как чистый обманщик, а, напротив, как человек убежденный. У Евреев есть так называемая каббала: каббала эта есть собственно фантастическое учение о Боге, о мире духовном и о творении Богом мира вещественного, которое утверждает, что Бог, как неограниченный и бесконечный, не мог непосредственно сотворить мира вещественного и что для сей цели он извел из себя десять духовных существ (Зефироты); но в то же время она есть и священная магия или священная тайная наука. Евреям, как избранному народу, будто бы вверена Богом тайна чудотворений и вообще тайна низведения от Него благодеяний на людей для споспешествования благоденствию мира, каковая тайна и содержится в каббале. Всю совокупность многочисленных обрядов и обрядовых действий иудейской веры Бог будто бы поставил в такое соотношение к помянутым духовным существам, которым вверено от Него управление миром, что при известном употреблении этих обрядов, чему учит каббала и что составляет ее тайну, названные Его помощники вынуждаются (sic) творить людям чудеса или вообще ниспосылать на них благодеяния В круг своей каббалы Евреи включили и астрологию, сделав ее также исключительно своим достоянием, т. е. утверждая,

1) О каббале см. у Graetz’a, VII, 73 sqq; сейчас сказанное—82.

595

что только именно они обладают тайною так повелевать светилами небесными, чтобы эти последние служили благополучию людей. На основании сейчас сказанного Схария и мог представлять священникам тайные науки и иудейство или жидовство неотделимыми одни от другого, а таким образом, увлекая их в первые, успеть достигнуть того, чтобы увлечь и в последнее.

Совратив в жидовство двух священников, Схария, как мы сказали выше, не вел более пропаганды сам непосредственно, а предоставил ее этим совращенным. Мы указали там побуждение, по которому он мог это сделать. Но может быть указано еще и другое побуждение, а именно—что проповедь его—жида отталкивала бы от него Русских, и что, быв поведена настоящими Русскими, она обещала быть более надежною и успешною. Как бы то ни было, но в лице двух священников Схария, на счастье жидовства, приобрел таких пропагандистов своей веры, каких только мог желать. Что оба священника выдавались своими качествами из обыкновенного ряда людей, видно из того, что Иван Васильевич взял их из Новгорода и перевел к себе в Москву; а что один из них—Алексей возвышался над обыкновенным рядом людей замечательным образом, видно из того, что он успел приобрести величайшее расположение великого князя. После талантов и способностей необходимое условие для успеха пропаганды есть возможно сильный и горячий энтузиазм к тому, что пропагандируется. И преп. Иосиф Волоколамский изображает нам священников Дионисия и Алексея неофитами жидовства, исполненными к нему самого горячего энтузиазма 1). Два священника, вполне способные к тому, чтобы с успехом вести пропаганду, повели ее в среде своих собратий — новгородских священников и создали секту. Для них уже несравненно легче было вербовать новых отступников, нежели для Схарии совратить их самих. Они выступили проповедниками ненавистного Русским жидовства; но они были не жиды, а свои, и следовательно— от них уже не отталкивала слушателей предвзятая ненависть. Если они—священники передовые являлись проповедниками жидовства, то такая величайшая неожиданность, так сказать —ошеломляя людей, невольно должна была располагать к вопросу: уже на самом деле не скрывается ли в этом жидовстве истина, и таким Образом должна была не только не отталкивать от них слушателей, но,

1) Просветит., стр. 44.

596

крайне возбуждая любопытство, так сказать невольно влечь их к ним. Несомненно, что священники приступили к своей пропаганде во всеоружии тех доводов против христианства, которые имел против него тогдашний иудейский и неиудейский рационализм и которыми снабдил их Схария: что же могли отвечать им те из новгородских, вовсе неготовых и неспособных к отпору, священников, которые хотели их слушать? Но если относительно самих священников Дионисия и Алексея весьма вероятно предполагать, что главным образом увлекли их в жидовство тайные науки, представлявшиеся, как нечто неразрывно-соединенное с ним: то еще гораздо более нужно думать это о тех адептах их новой веры, которых вербовали они сами Люди так страстно желают обладать даром сводить себе с неба исключительное счастье,—обладать даром чудотворений и предведения будущего, что готовы покупать его ценою отречения от всякой веры (через продажу своих душ дьяволу): какою же привлекательною и заманчивою должна была казаться им вера, которая и выдавала себя за истинную и обещала им обладание страстно ими желаемого? Но люди тем более верят в возможность этого обладания, чем более они невежественны; а должно быть принимаемо за несомненное, что большинство адептов жидовства после самих Алексея и Дионисия было значительно ниже их в отношении ума и умственного развития. Что тайные науки, которые жидовство выдавало как за нечто соединенное с ним, действительно составляли то главное, чем люди увлекаемы были к отпадению в него, об этом прямо свидетельствует преп. Иосиф Волоколамский; он говорит о протопопе Алексее и о Федоре Курицыне: «звездозаконию бо прилежаху и многим баснотворением и астрологы и чародейству и чернокнижию; то ради мнози к ним уклонишася и погрязоша в глубине отступления» 1).

На соборе 1490-го года был осужден чернец Захария или Захар, который был собственно Стригольник и о присоединении которого от стригольничества к жидовству неизвестно достоверным образом 2). Во всяком случае переход от первого к последнему был гораздо более легок, чем отпадение к нему от православия.

1) Просветит., стр. 52.

2) Пред. Иосиф Волоколамский, как мы сказали выше, утверждает это положительным образом. Но Иосиф не был на соборе 1490-го года и мог считать Захарию присоединившимся к жидовству на основании одного того заключения, что он осужден был вместе с Жидовствующими.

597

Провозглашая за догмат, что в церкви нет истинного священства, что делали Стригольники, не слишком трудно было соглашаться на то отсюда заключение, что самая церковь есть ложь. Таким образом, Стригольники представляли ли бы из себя контингент людей, которых пропагандистам жидовства было бы гораздо легче вербовать к себе, чем православных. Но с большею вероятностью нужно думать, что к тому времени, как возникла секта Жидовствующих, остатки секты Стригольников были очень незначительны и что она, исчезнув как общество, продолжала свое существование только в отдельных немногих людях. Свидетельство преп. Иосифа Волоколамского, что Псковичи при митр. Фотии совершенно искоренили прелестную ересь Стригольников 1), правда, тенденциозно, потому что Иосиф хочет подтвердить этим свидетельством действительность и полезность строгих мер против еретиков. Но во всяком случае оно сохраняет свое значение в том смысле, что секта перестала существовать как секта, ибо противное живой действительности Иосиф, конечно, не решился бы утверждать.

Мы уже говорили выше, что жидовство существовало у нас в двух видах—собственном и несобственном. Священники Алексей и Дионисий были обращены Схариею в настоящее жидовство. Затем, эти священники и новые, пошедшие от них пропагандисты отступничества, одних успевали обращать в то же жидовство, т. е. полное и настоящее, а с другими не успевали этого делать и достигали по отношению к этим другим только того, чтобы возбуждать в них большие или меньшие сомнения в истинах и верованиях христиански-православных. Преп. Иосиф Волоколамский говорит об этом следующее: «(проповедники ереси) ихже видяху благоразумных и писания божественная ведящих, тех еще в жидовство не смеюще приводити, но некые главизны божественного писания, ветхого же завета и нового, накриво сказующе и к своей ереси прехыщряюще, и баснословиа некаа и звездозакониа учаху и по звездам смотрити и строити рожение и житие человеческое, а писание божественное презирали, яко ничто же суще и непотребно суще человеком, простейших же на жидовство учаху: аще кто и не отступи в жидовство, то мнози научишася от них писаниа божественнаа укаряти» 2). Необходимо понимать дело таким образом, что Жидовствующие вообще

1) Просветит., стр. 597.

2) Просветит., стр. 59.

598

начинали свою проповедь с малых сомнений по отношению к христианству, чтобы вести ее к сомнениям все к большим и большим и наконец доводить до совершенного отрицания его истинности, и что при таком поступании они и имели разный успех: одних доводили до жидовства, других, не будучи в состоянии довести до последнего, оставляли христианами более или менее сомневающимися. Сомнения по отношению к христианству, не доходящие до отрицания его истинности, состоят в том, чтобы представлять позднейшее христианство, как нечто иное, чем христианство древнейшее,— чтобы находить в последнем многое привнесенное против первого уже после Христа и апостолов. В этой-то области сомнений Жидовствующие и успевали достигать того, чтобы делать более или менее сомневающимися тех, кого не в состоянии были доводить до настоящего жидовства. Как мы говорили выше, есть основания принимать, что Схария был человек очень умный и очень образованный, нарочито способный и приготовленный к пропаганде. Но если он был человек образованный и приготовленный к пропаганде: то нужно думать, что и по отношению к нашей области сомнений в истинности христианства позднейшего в сравнении с древнейшим, как по отношению к области сомнений в истинности христианства древнейшего в сравнении с иудейством, он так в свою очередь приготовил пропагандистов жидовства в лице двух совращенных им священников, что эти последние находились в обладании очень немалым запасом оружия 1). Во времена Схарии у Евреев уже существовали многочисленные полемические сочинения против христиан; в этих полемических сочинениях уже собран был весь, какой можно было собрать, арсенал оружия против христианства в применении как к одной, так и другой области. Для собрания доказательств против истинности христианства позднейшего в сравнении с древнейшим полемисты должны были изучить Священное Писание Нового Завета и писания отцов: и это действительно было сделано ими со всевозможным старанием 2j. Проповедь Жидовствующих про-

1) Геннадий новгородский в послании к собору епископов 1490-го года настоятельно советует, чтобы на соборе никаких речей с еретиками не плодили и в объяснение своего настояния откровенно говорит, что отцы собора пожалуй не в состоянии будут препираться с ними,—в Памм. Павл. col. 784. А в послании к Иоасафу, бывшему архиепископу ростовскому, дает знать, что у еретиков были лучшие собрания христианских писателей, чем у православных (и чем у него самого—Геннадия).

2) См. у Graetz’а VII, 158 sqq.

599

тивистинности позднейшего христианства в сравнении с древнейшим, составляя часть всей их проповеди, представляла из себя совершенно то, что на Западе проповедь Лютерова; те слушатели пропагандистов жидовства, которых не удавалось последним совращать в настоящее жидовство и которых они успевали только приводить к большим или меньшим сомнениям относительно истинности христианства в его позднейшем виде, представляли из себя совершенно то, что на Западе увлеченные Лютером в его протестантизм. Таким образом, судьбе угодно было, чтобы у нас, где не было никакой приготовленной почвы для протестантизма, он явился ранее, нежели на Западе, где почва для него подготовлялась очень долгое время.

Собственное жидовство состояло в совершенном отрицании христианства, с принятием на его место иудейства в том виде последнего, как, оно исповедуется Евреями со времени отвергнутого ими Иисуса Христа. Учением этого собственного жидовства было- Иисус Христос есть не Бог, а простой человек; будучи простым человеком, Он не есть и Мессия, обещанный Богом, который должен быть также простым человеком,—пророком, подобным Моисею, но который не приходил еще, а только придет: поэтому, христианство есть ложь и должно быть отвергнуто, а вместо него должно быть содержимо иудейство или закон Моисеев 1).

Что касается до жидовства несобственного или до христианского вольномыслия, то относительно его преп. Иосиф Волоколамский не сообщает ничего определенного. Необходимо думать, что у одних это вольномыслие было больше, у других меньше, и что здесь каждый имел свою собственную меру. Пункты вольномыслия христианского, которые обличает и опровергает преп. Иосиф в своем Просветителе, суть: отрицание необходимости внешней, видимой, церкви 2); отрицание иконопочитания и поклонения мощам; отрицание монашества.

1) О митр. Зосиме преп. Иосиф утверждает, что он говорил: «а что то царство небесное, а что то второе пришествие, а что то воскресение мертвых, ничего того несть: умер кто, ин то умер, по та места и был».—Просветит. стр. 58 fin. (также послание к Нифонту суздальскому, у Павл. col. 821 нач.). Так как Евреи верили и верят в воскресение мертвых, последний суд и будущую жизнь: то мы не знаем, что думать об этом материалистическом неверии Зосимы (не было ли так, что наше неверие нападало на него только в пьяном виде и что приведенными словами оп утешал себя в пьяном отчаянии спасения?)

2) Просветит., стр. 315 fin.

600

Мы скатали, что тайные науки, которые предлагались пропагандистами жидовства вместе с верою иудейскою и которые выдавались ими за составную и существенную часть иудейства, должны быть признаваемы за ту особенность жидовства, которою оно наиболее должно было привлекать к себе людей. II жидовство изображается нам преп. Иосифом Волоколамским в таком виде, что на половину оно является верою, на половину занятием тайными науками 1). Эти тайные науки, долженствовавшие составлять привлекательнейшую сторону жидовства, сближают его с нашим язычеством, но только ставя его в своем роде несравненно выше последнего. У язычников было особое сословие людей, так называемые волхвы, которым усвоялся дар творить чудеса и предузнавать будущее. В жидовстве каждый адепт его становился волхвом, получавшим в обладание этот дар, так что оно составляло как бы религию волхвов.

По свидетельству архиепископа Геннадия и преп. Иосифа Волоколамского, Жидовствующие возмутительным образом наругались над христианско-православной внешней святыней,—иконами и крестами, позволяя себе по отношению к ним действия всевозможного кощунственного. оскорбления. Можно предполагать и есть прямые основания 2) думать, что причиной этого надругательства была не одна только прямая и простая ненависть к христианству, как к вере, но и тот языческий взгляд, существовавший у волхвов (и доселе остающийся у колдунов), что—чем сильнее будут оскорбления христианской святыни, тем действеннее будут волхвования.

О нравственном поведении Жидовствующих преп. Иосиф Волоколамский отзывается укоризненным образом, говоря, что они упивались и объедались и сквернились блудом 3). Но нам с большою уверенностью думается, что эти укоризны преп. Иосифа нужно понимать особенным образом. Когда он говорит, что еретики упивались и объедались, то, по всей вероятности, разумеет что в дни

1) Просветит., стрр. 52, 59 (места приведены выше). Неизвестный автор жития преп. Иосифа Волоколамского, писавший перед 1566-м годом, сообщая те представления о Жидовствующих, которые оставались о них в его время, говорит: «глаголют их священного христианского правила отвергшихся и безбожием обноситися, лжа божественные книги учащим вменята и злобесным обычаем водитися, звездозаконию, влъхвованию упражняющеся»,—изд. Невостр. стр. 32.

2) См. у Карамз. к т. VI прим. 324, col. 51, и у Хрущова в Источнн. стр. XXIII (поп с Ояти).

3) Просветит., стр. 49 fin.

601

недели и времена года постные дни они упивались и объедались так же, как в дни и времена непостные, т. е. что они не соблюдали христианских постов (а между собою они, конечно, не соблюдали постов и в том смысле, чтобы есть вместо постного скоромное), и что те из них, которые были священниками, ели и пили до совершения литургии: укоризна «объедались», быв понимаема в общем смысле, была бы очень странна, ибо что бы такое значило, что еретики ели более обыкновенного и как бы Иосиф мог знать и утверждать это? Когда он говорит, что Жидовствующие сквернились блудом, то, вероятно, он разумеет тех между ними, которые были из монахов. А так как Жидовствующие из монахов не считали себя за монахов и были таковыми только по наружности, то они могли жить с своими тайными женами и таким образом и казаться православным предающими блуду. Вообще, думать о нравственности Жидовствующих что-нибудь нарочито худое мы не видим совершенно никаких действительных оснований: она долженствовала быть просто таковою, какова нравственность настоящих жидов. А если Зосима был предан содомитизму и пьянству или одному последнему, то это зависело не от веры, а от лица,—таковым он мог быть и не отступая в жидовство.

Как секта, жидовство существовало у нас, считая с 1471-го года до 1504-й год, в продолжение 33-х лет. До какой же степени успевало оно распространяться в нашем обществе или до какой степени многочисленною должна быть представляема секта? Прея. Иосиф Волоколамский, многократно отвечающий на этот вопрос в своем Просветителе, наибольшею частью говорит, что пропагандисты жидовства успели совратить в него многих, но несколько раз он выражается и таким образом, что они толики души погубиша, ихже и исчести немощно (что они отведоша от церкви множество несведомо 1). Разумея под сектантами не всех, кто заражался большим или меньшим вольномыслием, а только тех, которые принимали настоящее жидовство, необходимо думать, что последнее выражение преп. Иосифа есть чистая ипербола, имеющая своим источником его горячее рвение против еретиков, и что под многими совращенными разумеются не многие тысячи их, а только многие единицы, восходящия не более, как до немногих сотен. Когда в 1503-м году именно преп. Иосиф ходатайствовал перед великим князем, чтобы он подвигся на Жидовствующих, то государь обещал ему,

1) Стрр. 533 fin., 576, 587 fin., 599.

602

что однолично пошлет по всем городам да велит обыскать еретиков да искоренить их 1) Из слов великого князя Иосифу ясно, что он надеялся искоренить еретиков за один прием и одним разом; но если так, то очевидно, что дело шло о сотнях, а не о тысячах людей, ибо в последнем случае надеяться искоренить ересь одним разом было бы невозможно. На соборе 1504-го года действительно сразу были преданы казням все еретики, за исключением немногих спасшихся единиц; но если это возможно было сразу, то вывод опять тот же, что сейчас выше. Здесь мы находим и другое подтверждение справедливости нашего мнения. После преданных смертной казни главнейших еретиков, прочие еретики, оставленные в живых, разосланы были—отчасти в заточение, отчасти по монастырям; если бы еретиков были тысячи, то монастыри были бы наводнены ссыльными; между тем мы знаем, что, например, в собственный Иосифов монастырь прислан был и всего один еретик 1). Но самое решительное свидетельство о том, что еретиков были не тысячи, а не более, как сотни, мы находим в одном непрямом указании самого же преп. Иосифа. В послании к духовнику великого князя андрониковскому архимандриту Митрофану, убеждая этого последнего подвигнуть государя против Жидовствующих, он говорит: «и только бы государь восхотел их искоренити, ино бы вскоре искоренил,—поймал двух или трех еретиков, и они всех скажут». Если еретиков можно было вскоре искоренить, если каждый из них знал всех других по именам: то ясно, что еретиков были не тысячи, а не более, как сотни. Существование секты жидовствующих возможно было только под условием самой глубокой тайны. На этом основании нужно думать, что с одной стороны—проповедники ереси вели свою пропаганду не так, чтобы обращаться к целым толпам людей, а так чтобы обращаться только к отдельным людям (дабы дело было с глазу на глаз), каковое обстоятельство естественно должно было весьма замедлять успехи пропаганды, а с другой стороны—что они сами не находили возможным помышлять о широком распространении своей ереси, потому что при этом широком распространении невозможно было бы сохранение тайны и оно

1) См. послание преп. Иосифа к Митрофану андрониковскому. «А однолично— обещался великий князь Иосифу—пошлю по всем городом, да велю обыскати еретиков да искоренити».

2) См. послание преп. Иосифа к великому князю Ивану Васильевичу об еретике Кленове,—у Хрущева стр. 263.

603

послужило бы средством к открытию секты. Как бы то ни было, но надлежит думать, что секта Жидовствующих, как таковая в собственном смысле последнего слова, далеко не была очень немногочисленна и что она представляла собою не столько настоящую секту, сколько небольшое тайное общество.

Для заключений о количестве людей, которые, не принимая самого жидовства, только заражены были от проповедников последнего большим или меньшим вольномыслием; мы не имеем никаких положительных данных. Но представляется нам вероятнейшим думать, что и оно было не особенно велико, хотя, может быть, и было значительно большее, чем количество самых или настоящих еретиков. Когда преп. Иосиф говорит: «аще кто и не отступи в жидовство, то мнози научишася от них (проповедников ереси) писаниа божественнаа укаряти, и на торжищех и в домех о вере любопрение творяху и смнение имеяху» 1): то можно с первого взгляда подумать, что он рисует картину с живой действительности. На самом же деле очень можно подозревать, что он не списывает картину с действительности, а выписывает ее из греческих книг: у Греков в подобных случаях это действительно бывало так; но чтобы так это было и у нас, представляется немало сомнительным. Кроме совращенных в самую ересь и кроме заразившихся вольномыслием, со всею вероятностью должна быть предполагаема еще третья категория людей, на чистоту православия, которых посягнуло жидовство, это именно—тех, которые, не отпадая в ересь и не заражаясь вольномыслием, стали почитателями и адептами лишь предлагавшихся жидовством чернокнижия и астрологии.

Начавшись с двух выдававшихся по уму и по образованию священников, жидовство распространялось у нас главным образом в образованнейшей части общества (в тогдашнем смысле),—между теми же священниками с прочими клириками (диаконами и дьяками) и между боярами 2). В той же среде общества распространялось главным образом и вольномыслие, что уже само собою предполагается.

1) Просветит., стр. 59 fin.

2) Что в Новгороде и новгородской области жидовство распространялось главным образом между священниками, это говорят архиепископ Геннадий и преп. Иосиф и это подтверждают митр. Зосима и собор 1490-го года в своем поучении против Жидовствующих,—в Памятнн. Павл. col. 785. Зиновий Отенский, как мы указывали выше, в своем «Истины показании» говорит, что мнози

604

В наших рукописях сохранились до настоящего времени некоторые письменные памятники, которые со всею вероятностью должны быть принимаемы за памятники, оставленные после себя Жидовствующими. Эти памятники суть: перевод Пятокнижия Моисеева, правленный по еврейскому подлиннику, и сборник еврейских молитв.

Пятокнижие Моисеево, как и все книги Священного Писания Ветхого Завета, написанные на еврейском языке, были переведены у нас на славянский язык с греческого перевода семидесяти. В некоторых рукописях наших читается этот славянский перевод с довольно значительным количеством частных поправок текста, сделанных по еврейскому подлиннику. Кем и когда произведены были поправки, положительным образом остается неизвестным. Но их язык есть великорусский язык позднейшего времени, XV—XVI века, с некоторой примесью белорусского языка того же времени, а разумение текста Священного Писания, которое в них обнаруживается, дает видеть в себе разумение не христианское, а еврейское. Из первого с вероятностью может быть заключаемо, что поправки сделаны в Великороссии, но человеком пришедшим из Белоруссии или из литовской Руси; а из второго прямо следует, что поправщик был по вере не христианин, а Еврей. Оба эти признака идут к основателю секты Жидовствующих Схарии, и со всею, а по крайней мере—с весьма большою вероятностью следует думать, что поправки принадлежат именно ему 1).

Сборнику еврейских молитв в славянском переводе, читаемых в наших рукописях, дано название псалтири и внешняя форма этой последней, именно—молитвы называются псалмами и разделены на кафизмы и славы, только вследствие значительно меньшого количества молитв, чем псалмов в действительной псалтыри (74 молитвы), нет соответствия с действительной псалтирью в кафизмах и славах по количеству мнимых псалмов. На конце сборника читается послесловие, в котором утверждается, будто мнимая псалтырь переведена с еврейского языка на русский «благословением и приказанием святого Филипа митрополита всея Руси».

вельможи и от чиновных великих князей (т.-е. Ивана Васильевича и сына его Василия Ивановича) поползошася в жидовскую ересь,—стр. 964 fin..

1) См. в 19-й частя Прибавлений к изданию творений святых отцев статью: «О славянском переводе Пятокнижия Моисеева, исправленном в XV веке со еврейскому тексту».

605

Этот обман в придании сборнику молитв вида псалтыри и в усвоении перевода благословению и приказанию митр. Филиппа, при котором Схария пришел в Новгород, необходимо понимать так, что Жидовствующие имели в виду распространять его между православными или что по крайней мере они хотели отводить от него глаза православных 1).

Борьба против Жидовствующих со стороны православной состояло не только в принятии против них правительственных мер— церковных и гражданских, но и в обличении их ереси посредством полемических сочинений. В этом случае заслуга принадлежит отчасти архиепископу новгородскому Геннадию, главным же образом преп. Иосифу Волоколамскому.

Архиепископ Геннадий не чувствовал себя способным к тому, чтобы на самого себя взять письменную полемику с Жидовствующими, и он приказал перевести на славянский язык с латинского два полемические сочинения против Иудеев, заимствованные у католиков. Эти сочинения суть: 1) «Магистра Николая Делира прекраснейшии стязания, иудейское безверие в православней вере похуляющи», переведенное в 1501-м году посольским толмачем или переводчиком Дмитрием Герасимовым, по прозванию Малым. Сочинение Делира или Де-Лиры пользовалось на Западе весьма большою славою, как одно из главных полемических сочинений против иудейства 1).

1) См. о сборнике в V кн. Ученых Записок II Отделения Академии Наук, в статье архим. Варлаама. Описание сборника XV столетия Кирилло-Белозерского монастыря, стр. 43 sqq.—Не без некоторой вероятности можно думать, что первые девять глав книги Есфирь, внесенной архиепископом Геннадием в его полную библию, читаемые в переводе с еврейского подлинника, взяты Геннадием из библии Жидовствующих, к чему содержание не представляло препятствия,— Опис. Синодд. ркпп. Горск. и Невостр., № 1—3, стр. 53 («перевод сделан,— говорят описатели,—близ Польши или выходцем из тех стран, как можно судить по некоторым выражениям и оборотам речи, приближающимся к польскому языку»,—стр. 55). В поучении против Жидовствующих митр. Зосимы и собора 1490-го года говорится, что они тайно писали какие-то писания (конечно, апологетическо-полемические или наоборот,—у Павл. col. 785); но мудрено ожидать, чтобы эти писания как-нибудь сохранились и могли быть открыты.

2) Николай Де-Лира, урожденец городка или местечка Лиры (Lyra, Lyre) в северной Франции (Николай Де Лира—т.-е. Николай из Лиры), по своему происхождению, как полагают, Еврей, а по своему званию—францисканский монах, был профессором парижского университета и прославился своими толкованиями Ветхого Завета, изложенными в виде бесед (postillae,—Postillator): † 1340.

606

2) «Учителя Самоила Евреина на богоотметные жидове обличительно пророческими речми», переведенное в 1504-м году одним иностранцем, жившим в России 1).

Преп. Иосиф Волоколамский написал против Жидовствующих и против посеянного ими вольномыслия обширное полемическое сочинение, которое по своей внешней форме состоит из 16-ти слов, предваряемых историческим введением, и которому после Иосифа дано название Просветителя. Этот Просветитель преп. Иосифа, представляя собою для конца XV—начала XVI века произведение нашей письменности замечательнейшее, был таким для своего времени блистательным обличительным сочинением против Жидовствующих и против порожденного ими вольномыслия, лучше которого требовать было бы невозможно. Наделенный блестящим умом и выдающимся литературным талантом, преп. Иосиф исключительным образом был начитан в Священном Писании и в творениях отеческих, насколько последние существовали тогда в славянском переводе, так что по этой начитанности имеет полное право на титул ученейшего человека своего времени. При таком обладании всеми потребными качествами он написал обличительное сочинение, которое отличается внутренним достоинством возможной ученой основательности и внешним достоинством возможной удовлетворительности изложения; в последнем случае на первом месте—ясность, которая всего более нужна была для наших старых книжных людей. По отношению к Жидовствующим в строгом смысле этого слова Про-

Его полемическое сочинение против иудейства в подлиннике надписывается: De Messia ejusque adventu praeterito tractatus, una cum responsione ad Iudaei argumenta XIV contra, veritatem evangeliorum. Напечатано было в первый раз в Венеции в 1481-м году, и потом много раз. Славянский перевод—в рукописи Царского Ли 461 и в одной рукописи Вологодской Духовной Семинарии (Строева Виблиологич. Словарь, стр. 86).

1) Николаем Немчином, о котором скажем ниже, когда будем говорить о преп. Максиме Греке. Самуил был мароккский Еврей, обратившийся в христианство в 1085-м году; его сочинение, написанное им на арабском языке и с арабского переведенное на латинский в 1339-м году, надписывается по латыни: Rabbi Samuelis Marochiani de adventu Messiae, quem Iudaei temere expectant, liber scriptus post annos 1000 ab ultima eversione Hierosolymae sub Tito imp., id est post annum 1072 a Natali Domini. Оно—в Патрологии Миня; t. 149 р. 337. Славянский перевод там же, где перевод Де-Лиры.

607

светитель преп. Иосифа не мог иметь слишком большого значения, потому что он ратует против них (доказывая троичность лиц Божества и то, что Иисус Христос есть пришедший Мессия) Священным Писанием Ветхого Завета по переводу семидесяти, а Жидовствующие вместе с самими жидами, как необходимо предполагать, вовсе не признавали обязательным для себя этого перевода. Но по отношению к вольномыслью и как средство предохранения для православных и от жидовства и от этого вольномыслия Просветитель несомненно имел все то значение, какое могло иметь обличительное сочинение вполне удовлетворительное. Мы возвратимся к Просветителю после, когда будем говорить о нашей оригинальной письменности взятого нами отдела времени.

Архиепископу Геннадию ересь Жидовствующих подала повод к весьма важному книжному предприятию, именно— к собранию всех книг Священного Писания в один состав, чего у нас дотоле не было. Об этом также мы скажем после.

Страница сгенерирована за 0.25 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com