Митрополит Феодосий

516

МИТРОПОЛИТ ФЕОДОСИЙ.

На место св. Ионы поставлен был в митрополиты архиепископ ростовский Феодосий,—тот самый, который в 1455-м году был судим за нарушение устава о посте 1).

Необычным образом совершено было избрание этого второго митрополита, имевшего быть поставленным в самой России: его избрал сам св. Иона еще при своей жизни. Когда великий князь Василий Васильевич познал немощь Ионы, т. е. увидел, что приближается его смертный час, то позвал в Москву некоторых епископов, и умиравший митрополит, рассудив и обговорив с ним— великим князем и призванными епископами, избрал и благословил своего будущего преемника—нашего Феодосия; он написал на его имя свою благословенную грамоту, которую, утвердив своею подписью и печатью, положил на престол в Успенском кафедральном соборе 2).

В объяснение этого необычного избрания предполагают, что всего вероятнее было поступлено таким образом с целью предотвратить между русскими (московскими) епископами всякие колебания в выборе преемника Ионе и чрез то лишить польского короля Казимира единственного благовидного случая вновь ходатайствовать о принятии лжемитрополита Григория на кафедру московской митрополии. Но таких колебаний между епископами, которые бы дали Казимиру предлог вмешаться в дело, вовсе не могли ожидать и опасаться; под

1) Феодосий, по фамилии Бывальцев (1-я Соф. лет. под 1454-м и 1466-ы годами), был поставлен в архиепископы ростовские из архимандритов московского Чудова монастыря в Июне месяце 1454-го года (Типогр. лет. стр. 258); в Чудовом монастыре он был архимандритом в продолжение 10-ти лет (его. собственное сказание о чудеси при гробе св. Алексея,—Собр. летт. VI, 326 fin.).

2) См. грамоту епископов, бывших в Москве при избрании Ионою Феодосия, к тверскому епископу Геннадию, в Акт. Ист. т. I, № 69, и у Павл. в Памм. № 93.

517

узкими бы предлогами он не попытался снова предложить Григория, в Москве вовсе не нуждались для отказа ему в том предлоге, что уже имеют митрополита, ибо без всяких предлогов ему был отказ тот, что не хотят и слышать о митрополите-униате, присланном папою 1). С большею вероятностью можно было бы предполагать, что опасались патриарха константинопольского, как бы он не попытался с поспешностью навязать нам своего кандидата. Но при несколько ближайшем внимании к делу и это не оказывается состоятельным: весьма нескоро патриарх мог узнать о смерти в Москве митрополита, а между тем здесь имели возможность избрать преемника ему тотчас же после его смерти. Обращаясь к предшествующей нашей истории, мы находим там объяснение необычного избрания Феодосия в митрополиты. В предшествующее послемонгольское время было так, что если кандидата в митрополиты избирали в самой России, то он избираем и благословляем был самим прежним митрополитом заживо или при своей жизни: св. Петр избрал было и благословил в свое место некоего архимандрита Феодора; Феогност избрал и благословил св. Алексия; св. Алексий (хотя, может быть, и не с особенной охотой)—архимандрита Михаила (Митяя). В первые два раза это было сделано по нужде: великому князю Ивану Даниловичу Калите, в видах государственных, весьма желательно было, чтобы преемником св. Петра был человек столько же ему преданный, как и этот последний,—и он решил избрать преемника в самой России; но так как он в свое время вовсе не мог надеяться, чтобы епископы русские избрали именно человека ему угодного, то Петр вместе с ним и назначил своего преемника сам при своей жизни; руководясь подобными же побуждениями, Феогност избрал своим преемником св. Алексия. В третий раз, при назначении преемника св. Алексию, не было особенной нужды, чтобы благословил его сам Алексий, и однако Дмитрий Иванович Донской, как уверяют свидетельства, настоятельно добивался от Алексия этого благословения: ясно, что после двух предшествующих примеров Дмитрий Иванович считал для себя уже обязательным поступить так, а не иначе,—что эти два примера он считал-

1) В непосредственно современном сказании: «Слово избрано от святых писаний еже на латыню» говорится,—у Попова в Историко-литературном обзоре стр. 393, не то, чтобы Феодосия избрали при жизни Ионы ради Григория, а то, что ради последнего поспешили с его—Феодосия поставлением.

518

уже за правило для себя. А таким образом, сейчас указанным и дается нам объяснение того, почему Феодосий избран был необычным образом. II его преемник, о чем скажем ниже, был избран так же, как и он. Могло бы казаться исключительною особенностью то, что св. Иона написал свою благословенную грамоту на его имя; но на самом деле и ото не составляло исключительной особенности: мы знаем, что св. Алексий дал свою грамоту на имя архимандрита Михаила (см. выше стр. 231); следовательно, есть основания предполагать, что и в остальных предшествующих случаях было так же 1).

Избранный самим св. Ионою при своей жизни, Феодосий был облечен саном митрополита, чтобы занять его место, в весьма непродолжительном времени после его кончины,—или в самый 40-й день по нем (сорочины) или еще несколько ранее, 9-го или 3-го Мая 1461-го года 2).

Особенность поставления Феодосиева, зависевшую от обстоятельств времени, составляло то, что епископы митрополии, каковою она осталась по отпадении или по отторжении от Москвы литовской Руси, должны были повторить при сем новому митрополиту данные ими св. Ионе обязательства не приступать к явившемуся в Литве митрополиту-униату Григорию и не вступать с ним ни в какие сношения. Как уже мы говорили выше, не было оснований опасаться Григория ни за одного из епископов митрополии, за исключением новгородского (и в последнем случае не за самого епископа, а за его паству); но в Москве любили возможную осторожность и осмотрительность и поэтому вовсе не сочли излишнею формальность повторения со стороны епископов их обязательств. Епископы, лично присутствовавшие при посвящении Феодосия, повторили обязательства, может быть, устно, а гораздо вероятнее—в нарочитой, не дошедшей до нас, грамоте; епископы, не присутствовавшие при посвящении и изъявившие свое согласие на поставление посредством повольных грамот, повторили его или дважды—в этих повольных грамотах

1) Помянутое «Слово избрано» ради эффекта представляет дело с грамотой Ионы на имя Феодосия не совсем так, как оно было, а именно—утверждает, будто грамота была написана Ионой тайно и будто она была обретена после его смерти,—у Попова стр. 393.

2) 9-го Мая по Типографск. лет., 3-го Мая по Софийскк. 1-й и 2-й летт.; представляется более вероятным первое число потому, что 9-е Мая было 40-м днем по Ионе.

519

и потом в нарочитых присяжных грамотах, данных самому новому митрополиту, или же по крайней мере однажды—в первых грамотах 1).

Говоря выше о поставлении в митрополиты в самой России св. Ионы и за ним Феодосия, мы говорили, что по одним причинам поставлен был первый и по другим—второй. Св. Иона поставлен был в самой России потому, что в Константинополе патриархи были униаты. Если бы возвратились на кафедру патриархи православные и в тоже время Константинополь не был взят Турками, то перестали бы существовать и причины, по которым он был поставлен. Но в его правление Константинополь был взят Турками, и Русские решили, чтобы их митрополиты были поставляемы дома и стали фактически независимыми от патриархов и несмотря на то, что последние снова стали православными: с одной стороны они не хотели, чтобы их митрополиты были поставляемы патриархами, которые сделались рабами турецких султанов, а с другой стороны—новая высокая роль в христианском православном мире, которую, по их представлениям, наследовали их великие князья от исчезнувших императоров греческих, требовала, по их мнению, на будущее время самостоятельности и их митрополитов. Таким образом, новый период отношений русских митрополитов к константинопольским патриархам,—период фактической независимости их от последних и фактической автокефалии начинается собственно с Феодосия. А таким образом, поставление Феодосия в митрополиты было весьма важным событием русской церковной истории, начинавшим в отношении к положению митрополитов новый ее период. Но оно было вместе весьма важным событием и истории гражданской: Феодосий был первый митрополит, которого великий князь утвердил (инвестировал и инсталлировал) сам непосредственно и единственно в своем качестве преемника императоров греческих. Правительство, чувствовало потребность обратиться по поводу важного события с своими речами к обществу, чтобы направить его понимание извест-

1) Не присутствовали при посвящении и изъявили свое согласие на поставление посредством повольных грамот Иона новгородский и Геннадий тверской,— Никон. лет. V, 288. Повольная и присяжная грамоты второго, с прописанием, нашего обязательства, у Павл. в Памм. №№ 92 и 94 (первая без конца и в. Акт. Ист. т. I, № 274). О повольной грамоте первого, с тем же прописанием обязательства, в послании к нему митрополита от 8-го Июля 1461-го года,— Акт. Ист. т. I, № 275, и у Павл. № 95.

520       

ным образом, и оно сделало это посредством издания своего рода политической брошюры: «Слово избрано от святых писаний еже на латыню», о котором мы говорили выше (стр. 475). В слове по отношению к событию, в его изъяснение и оправдание, проводятся, хотя далеко и не с полной ясностью и открытостью, две мысли: во-первых, что великий князь есть преемник императоров греческих; во-вторых, что у нас в России благочестие выше, нежели в порабощенной Турками Греции.

Имя митр. Феодосия вовсе не принадлежит к числу особенно известных имен нашей русской церковной истории. Взгляд современников и ближайших потомков отнес его к категории обыкновенных, рядовых, наших митрополитов. А так как он занимал кафедру митрополии весьма недолгое время, так сказать—только мелькнул на ней, то по сей причине и в ряду обыкновенных наших митрополитов ему нужно было бы давать место самое невысокое. На самом деле митр. Феодосий принадлежит к числу наиболее выдающихся из обыкновенного ряда и наиболее замечательных наших митрополитов, так что ему бесспорно должно быть усвояемо в их среде одно из наиболее высоких и одно из наиболее почетных мест. Во все время нашей старой Руси приходское духовенство наше было очень недоброкачественно: но много ли было у нас митрополитов, которые бы помышляли об улучшении этого духовенства со всею серьезностью,—которые бы хотели ставить подобное улучшение одною из своих нарочитых задач? А митр. Феодосий принадлежал именно к небольшому числу этих наших митрополитов.

В «Актах исторических» напечатана грамота безымянного ростовского архиепископа, которая усвоена издателями нашему Феодосию и которою архиепископ призывает духовенство белозерской области на местный собор в город Белозерск 1). Грамота усвоена издателями Феодосию без всякого основания 2); но есть действительные некоторые основания усвоят ее ему: в ней дает видеть себе такой же ревностный пастырь, каким показал себя Феодосий на кафедре митро-

1) T. I, № 64. С восстановлением безыменности подлинника перепечатана в Памятнн. Павлова, № 125, col. 873.

2) Поступая до последней степени непохвально, издатели внесли в грамоту имя Феодосия без всяких оговорок, чем вводили исследователей в грубое заблуждение (и к великому прискорбию, поступают так вовсе не один раз).

521

поличьей 1). В древнее и старое время епархия ростовская состояла из двух частей: из области собственно ростовской и из обширного Белозерья или области белозерской (см. I т. 1-ю полов., стр. 559). Нет сомнения, что было далеко не весьма доброкачественно духовенство и собственной ростовской области; но уже прямо было таковым духовенство глухого Белозерья: будучи удалено от архиерейского надзора, духовенство это по своим качествам приближалось к духовенству вятскому, о котором мы говорили не много выше. В древней и старой Руси средство для архиереев делать поучения и преподавать наставления приходским священникам представляли ежегодные епархиальные соборы, составлявшиеся при архиерейских кафедральных церквах в так называемое от них сборное воскресенье (ибо в древнем языке собор—сбор, ibid. стр. 399). На этих соборах неизвестный архиепископ и хотел обличать и учить белозерских священников, желая искоренить между ними хотя такое злоупотребление, как венчание четвертых браков; но священники белозерские не хотели приезжать на соборы. Четыре года пробыл архиепископ на ростовской кафедре и не мог добиться того, чтобы заставить являться к себе этих священников. Тогда он сам решился поехать в Белозерск, чтобы там составить нарочитый собор из местного духовенства. Нашею сохранившеюся грамотою он и приглашает белозерское духовенство на собор в Белозерск, угрожая ослушникам приглашения извержением с священного сана и всею строгостью церковных казней.

Принадлежит или не принадлежит грамота Феодосию и следовательно—имеем или не имеем мы доказательство, что он показал себя ревностным пастырем, будучи архиепископом ростовским: но во всяком случае, став митрополитом, он решил настоятельным и энергическим образом приступить к исправлению духовенства своей митрополичьей епархии, в том, как нужно думать, намерении, чтобы потом простереть свои заботы в сем отношении и на всю митрополию. Тогдашнее духовенство наше было очень неудовлетворительно и требовало исправления; Феодосий был человек нерядовой, сознававший нужду и исполненный желания предпринять это

1) На основании выражения архиепископа в грамоте: «поставлен есмь в Руси архиепископом», Павлов предполагает, что он был пришлец на Руси, следовательно—бывший ростовским архиепископом с 1418-го по 1425-й год Грек Дионисий. Но подобным образом мог выразиться и природный Русский.

522

исправление: вот собственная и простая причина принятого им решения. Но со всею вероятностью следует думать, что на его волю и энергию имела немалое влияние и сознававшаяся им особенность его положения. С его поставления в митрополиты начался новый, так сказать—высший, период истории русской церкви. Совершенно естественно было, чтобы он, будучи человеком нерядовым, сознавал лежавшую на нем обязанность позаботиться об улучшении русской церкви в лице ее духовенства, так чтобы церковь стала по возможности достойною своего нового высшего положения. Впоследствии времени мы видим, что подобное сознание особенности положения имело чрезвычайно сильное влияние на деятельность другого митрополита, принадлежавшего к числу людей нерядовых, это—митр. Макария, прп котором Россия заняла высшее государственное положение, формально сделавшись из великого княжества царством.

Под исправлением духовенства, которое задумал митр. Феодосий, вовсе не должно разуметь исправления в каком-нибудь слишком обширном смысле. Феодосий вовсе не мог помышлять о том, чтобы заставить наших священников стать сколько-нибудь настоящими пастырями-учителями народа, ибо от людей едва грамотных, полуграмотных и совсем безграмотных, как можно было требовать, чтобы они были учителями? Единственное исправление духовенства, о котором мог помышлять митр. Феодосий, это—чтобы оно не слишком худо было по своей жизни,—чтобы священники, вовсе не помышляя о каком-нибудь учительстве и оставаясь простыми механическими совершителями для народа церковных служб, таинств и треб, не слишком соблазняли народ своею плохою жизнью; одним словом—исправление духовенства, предпринятое митр. Феодосием, имело состоять единственно в исправлении собственной порочной жизни духовенства.

Митрополит повел дело таким образом, что начал каждое воскресенье призывать и вызывать к себе по известному количеству священников, т. е. особенно худых между ними, и начал их учить по святым правилам, т. е. начал бранить их и увещевать, угрожая им строгостью наказаний (выражаясь несколько вульгарным языком—начал чинить священникам гонки и переборы). В отношении к священникам и диаконам вдовым, которые производили тогда своею жизнью истинный и великий соблазн, он употребил решительные меры: тем из них, которые не имели открытых наложниц, он, согласно узаконению св. Петра, подтвержденному Фотием, приказал стричься в монахи, а тех, которые имели этих откры-

523

тых наложниц, он нещадно наказывал и штрафовал и потом лишал священства.

Но увы! эта попытка митр. Феодосия исправить духовенство своей митрополичьей епархии, имевшая, как должно думать, простереться потом и на всю митрополию, была весьма непродолжительна и окончилась полной неудачей, доказав ту печальную истину, что человек, выступающий на борьбу с каким-нибудь общественным злом одиноко и вопреки обществу, или падает в борьбе или должен бывает отказаться от нее и положить оружие. В то время, по причине совершенной беспрепятственности открывать приходы и по причине крайней легкости доставать священников, о чем мы говорили прежде (I т. 1-я полов., стр. 410) и о чем будем говорить после, у нас было приходов великое множество. Когда митрополит начал свой строгий перебор священников и многих из них запретил и лишил священства, то многие приходы оказались без священников. Совершенно довольный своими плохими священниками и нисколько не сочувствуя цели, с которою митрополит поднял на них свое гонение, темный народ видел только результат, к которому приводило для него гонение, и за этот результат, т. е. за то, что многие церкви остались без священников и без пения, народ начал проклинать митрополита. Тогда митрополит с своей стороны, увидев, что его благая ревность вместо благословений народных привлекла на него безумные проклятия, поспешил оставить кафедру, пробыв на ней и всего три года и четыре месяца (13-го Сентября 1464-го года). Вот рассказ летописи о неудавшейся попытке Феодосия, заставившей его оставить кафедру: «(став митрополитом) восхоте попов и дьяконов нужею навести на Божий путь: нача их на всяку неделю сзывати и учити по святым правилом, и вдовцом диаконом и попом повеле стричися, а иже у кого наложницы будут, тех мучити без милости и священьство съимая с них и продаваше их; а церквей много наставлено, а кто толико не хотяше 1) делати рукоделия—всякой в попы, тем ся и кормяху и последоваху плотьскым похотем, зане бо не Богу служити изволиша, но лготу (искаху) телу своему; и востужиша людие, многы бо церкви без попов, и начата его (митрополита) проклинати» 2)...

1) Тут мы поправляем напечатанное чтение летописи, в которой: «а попы не хотяше».

2) Софийск. 2-я лет. под 1465-м годом,—Собр. летт. VI, 186.

524

Неожиданные проклятия народные так поразили митрополита, что он впал в болезнь. Выздоровев и отказавшись от кафедры, он удалился в Чудов монастырь, в котором был архимандритом до поставления в архиепископы ростовские, и здесь, может быть—желая загладить невольную вину причиненного народу соблазна, взял в свою келью расслабленного старца, с тем, чтобы служить ему и омывать его струпы 1).

Сообщим замечательное недолговременного правления Феодосиева.

Митрополит два раза посредством своих грамот напоминал архиепископу новгородскому Ионе об его обете не признавать Григория литовского и не иметь с ним никакого общения,—в первый раз в самом начале своего правления, во второй раз—под конец его, когда принял намерение оставить кафедру 2). В правление Феодосия, так же как и св. Ионы, у Новгородцев, кажется, еще не заходило речей о том, чтобы отдаться под покровительство короля польского; но в Москве, как говорили мы выше, имели некоторые основания предвидеть эту опасность. Затем, как нужно думать, здесь опасались старании со стороны самого Григория, т. е. чтобы он собственными своими предложениями, подкрепляемыми указанием политических выгод, не увлек Новгородцев. Наконец, здесь, как мы тоже говорили, вообще были весьма осторожны и были ревностными последователями того правила, что лучше предотвращать опасности,

1) Митр. Феодосию принадлежат два церковные слова: на Рождество Богородицы, известное только по указаниям, см. Прибавлл. к творр. свв. отцц. ч. 16, стр. 213, и похвальное апостолам Петру и Павлу, извлечения из которого напечатаны в Известиях Акад. Н., т. II, стрр. 325—328. Но если неизвестное его слово столько же мало есть его собственное произведение, как и известное: то его права быть полагаему в числе наших церковных ораторов очень не велики. Это известное его слово/ насколько оно известно по напечатанному, представляет буквальное заимствование из Григория Цамблака (за исключением начала: «Хощу— помысл»). Еще принадлежат митр. Феодосию письменные произведения: сказание о чуде, бывшем при гробе св. Алексея,—Собр. летт. VI, 325 fin., и кондаки и икосы на Успение Богородицы, см. у Ключевского в Житиях, стр. 169 прим. 1. И еще сохранился отрывок его учительного послания в Песношский монастырь,— Акт. Ист. т. I, № 276, и в Памятнн. Павлова № 96 (при чем одна половина сохранившегося как будто представляет что-то апокрифическое, а другая есть буквальное заимствование из послания св. Ионы в Боголюбов монастырь).

1) Первая грамота в Акт. Ист. т. I,         275, и у Павл. в Памм. № 95; о второй—в ответной грамоте Ионы Феодосию,—у Павл. № 99.

525

чем отвращать их. Первая грамота Феодосия Ионе с указанным напоминанием—от 8-го Июля 1461-го года, т. е. написана и всего спустя два месяца после его поставления в митрополиты. Как кажется, к ее написанию был особенный повод. Иона вместе с другим епископом—Геннадием тверским не присутствовал лично при его поставления и прислал относительно сего свою повольную грамоту. Но тогда как епископ тверской повторил свой обет не признавать Григория и не сообщаться с ним не только в повольной грамоте на его—Феодосия избрание, но и в присяжной грамоте ему самому, Иона не присылал ему последней грамоты 1), вероятно—находя ее излишнею. Поэтому, на нашу грамоту митрополита к архиепископу с вероятностью можно смотреть как на косвенный и деликатный укор последнему за несоблюдение им должной, не знаем— нарочито требованной или не требованной от него, формальности. Во второй раз митрополит напоминал архиепископу об его обете в своей грамоте к нему, в которой извещал его о своем решении оставить кафедру, и может быть, что напоминание не составляло главной цели грамоты, а сделано было только кстати. Ответ архиепископа митрополиту как будто звучит так, что он наконец обиделся на слишком частые напоминания; Иона отвечает Феодосию: «а еже пишешь к нам, господин и отець наш, о Григории, Исидорову ученику и ревнителю, еже не примешатися, якоже тогда, тако и ныне к нему: ино, господине и отче, не обыче дом Премудрости Божия святые София волка вместо пастыря приимати, ни горкого вместо сладкых, ниже камению причащатися, хлебу предлежащу, но дръжатися истинного пастыря, иже дверми в ограду овчю приходящего и дупло за овця полагающа, а не от Рима прелазящего».

В Новгороде, так же как и в пригороде его Пскове, миряне принимали очень большое участие в церковных делах, так что имели с их стороны место—и посягательство на заведывание епархиальной властью низшим белым и черным духовенством и вмешательство в пользование духовенством недвижимыми церковными имениями: обстоятельно будем говорить об этом во второй половине тома, в главе об управления. После грамоты о сем, т. е. собственно—против сего, митр. Киприана, адресованной к Новгородцам по просьбе архиепископа Иоанна, существует грамота к ним нашего митр. Феодосия, написанная, вероятно, по просьбе архиепископа

1) Что Иона не присылал присяжной грамоты самому Феодосию, это видно из нашей грамоты к нему последнего.

526

Ионы. В грамоте, от 26-го Января 1463-го года, митрополит увещевает новгородские мирские власти—во-первых, не посягать на права архиепископа над духовенством, во-вторых—не посягать на недвижимые церковные имения 1).

В конце 1463-го года Псковичи обращались к вел. кн. Ивану Васильевичу (сменившему своего отца Василья Васильевича 27-го Марта предшествующего 1462-го года), с просьбою о том, чтобы он приказал митрополиту поставить для них особого от Новгорода епископа, родом своего Псковитина. Это была вторая попытка Псковичей приобрести себе особого епископа после попытки, сделанной в 1331-м году при великом князе Иване Даниловиче и митр. Феогносте. В тот раз они льстились надеждой начать независимое от Новгорода политическое существование. На этот раз побуждением к просьбе было другое, а именно—что их ссоры с Новгородцами, при которых архиепископ новгородский, само собой разумеется, становился на сторону последних, производили вражду между ними и их пастырем, каковое обстоятельство было для них в высшей степени неудобно и в отношении церковно-духовном и в отношении политическом. В 1463-м году у Псковичей была война с Немцами, при чем Новгородцы вовсе не хотели пособить им. Поссорившись по этому поводу с Новгородцами и с владыкой и по всей вероятности—рассчитывая на то, что у великого князя начались большие нелады с первыми с самого вступления на престол, они и обратились к государю с своей просьбой. Но и на этот раз они потерпели неудачу. Прежде вовсе не соответствовали видам Москвы их мечта о независимости от Новгорода; теперь причиной отказа были именно натянутые отношения великого князя к Новгороду: он не хотел первый подавать повода к открытой ссоре. Единственным утешением для Псковичей было то, что отказ был дан им не врезкой форме, так как великий князь, избегая открытой ссоры с Новгородцами, не хотел ссориться и с ними. Сначала Иван Васильевич отвечал Псковичам: «то есть дело велико, хотим с своим отцем (митрополитом) гораздо мыслити, и отец наш пошлет юг наши богомольци, а по свои дети—по архиепископы и по епископы, и будет ли подобно тому быти, и мы вам откажем (ответим), как будет пригоже». Потом, через месяц с 10-ю днями, он отвечал: «яз князь великой хощю о том слати своих послов в Ве-

1) Грамота в Акт. Ист. т. I, № 77, и у Павл. в Памм. 97.

527

ликой Новгород, такоже и к вам во Псков моей отчине из Новагорода будут мои послы, и все за ними вам будет явлено: яз князь великой Иван Васильевич рад печаловатися вами, своею отчиною, с своим отцом Феодосием всеа Русии митрополитом». Наконец, после мнимого гораздого мышления с митрополитом, великий князь положительно отказал Псковичам в их просьбе, сказав: «что не мочно быти во Пскове владыце, занеже искони не бывал, а не стол во Пскове», т. е. так как Псков не составляет особого удела 1). По поводу войны с Немцами и своего гнева на Новгородцев и архиепископа Псковичи в продолжение двух лет держали под секвестром недвижимые имения последнего, находившиеся в псковской области, употребляя доходы с них на своп общественные надобности 2). На этот захват Псковичей архиепископ жаловался митрополиту, а митрополит послал свою грамоту во Псков, настоятельно убеждая Псковичей церкви Божией не обидеть и во всем исправиться к архиепископу и предостерегая их, да не будет им в противном случае нечто печально по указанию святых правил) 3.

В правление митр. Феодосия русская церковь расширила свою духовную территорию среди инородцев, принадлежавших к государственной территории нашего отечества, именно—Иона, епископ пермский, докончил крещение Пермян или Пермяков, начатое св. Стефаном пермским. Мы говорили выше, что народ финского племени Пермяне или Пермяки разделялся на две половины—на половину северную, обитавшую в восточной половине нынешней вологодской губернии и отчасти в губернии архангельской, которая носила у нас название Зырян, и на половину южную, обитавшую в нынешней пермской губернии, которая носила собственное название Пермян или Пермяков. Первую половину Пермян или Зырян крестил св. Стефан пермский, скончавшийся в 1396-м году, вторую половину Пермян, называвшихся именно этим последним именем и страна которых называлась у Русских Великою Пермью, крестил четвертый

1) Псковск. 1-я лет. под 1464-м годом,—Собр. летт. IV, 227 и 228. Вероятно, чтобы утешить Псковичей, великий князь подарил их послу такую диковинную вещь, как верблюд!

2) Та же лет. под 1465-м годом,—в Собр. летт. стр. 229.

3) Грамота в Акт. Ист. т. I, № 277, и у Павл. в Памм. № 98.

528

преемник Стефана на кафедре пермской, помянутый Иона 1). К сожалению, об апостольском деянии Ионы мы не имеем никаких подробных сведений; одна из летописей говорит кратко под 1462-м годом: «того же лета Иона епископ пермский крести Великую Пермь, и князя их и церкви постави и игумены и попы» 2). Так как поставление Ионы в епископы, неизвестно—когда имевшее место после. 1455-го года, со всею вероятностью должно относить к 1459-му году 3) и так как мы находим его в Москве с самом конце сего года 4), то из этого следует, что он употребил на труд обращения Перхмяков, которых крестил в 1462-м году, весьма непродолжительное время. А это приводит к заключению, что обращение язычников в христианство было подготовлено его предшественниками и

1) Первым преемником св. Стефана был Исаакий, поставленный—по одной летописи 8-го Сентября 1397-го года (Соф. Времени. I, 418, или что то же 2-я Софийск. летоп.—в Собр. летт. VI, 138), по другой летописи—20-го Января 1398-го года (у Карамз. к т. V прим. 254, col. 101), упоминаемый в числе, участвовавших при поставлении новгородского архиепископа Симеона (Сампсона) 22-го Жарта 1416-го года и потом, как полагают, вероятно, на основании местных преданий, оставивший кафедру (свящ. Ио. Верюжского Исторические сказания о жизни святых, подвизающихся в Вологодской епархии, стр. 328); вторым преемником был Герасим, неизвестно когда поставленный, упоминаемый под 1441-м годом (Акт. Ист. т. I, № 39, стр. 74 col. 2, Соф. 2-я лет. в Собр. летт. VI, 161 col. 1) и в неизвестном году до 1447-го года скончавшийся насильственной смертью,—по одному местному преданию удушенный за нечто от своих домочадцев, по другому—удавленный омофором от своего слуги Вогулича (Верюжск. ibid. стр. 331 lin.); третьим преемником был Питирим, поставленный из архимандритов московского Чудова или неизвестного монастыря, упоминаемый с конца 1447-го года (Акт. Ист. т. I, № 40), убитый Вогуличами 19-го Августа 1456-го года; четвертым преемником был наш Иона, поставленный, вероятно, в 1459-м году и скончавшийся в 1571-м году.

2) Типографск. лет. стр. 260; у Карамзина под 1463-м годом (к т. VI прим. 629, col. 88) приводится она же.

3) В 1459-м году Иона был в Москве,—в Акт. Ист. т. I, 61 и 272, у Павл. в Памм. №№ 83 и 84. А так как после 19-го Августа 1456-го года, когда убит Питирим, он не мог быть посвящен ранее 1457-го года, то невероятно предполагать, чтобы он только что был отправлен в Пермь и потом опять вызван в Москву, а следовательно представляется вероятным предполагать, что 1459-й год, в котором он был в Москве, был годом его посвящения.

4) В Акт. Ист. и у Павл. второй акт.

529

что ему удалось только увенчать концом усилия последних. Действительно, о непосредственном, по крайней мере, предшественнике Ионы св. Питириме есть основания предполагать, что он проповедовал христианство в Великой Перми 1). Относительно средств, употребленных Ионою для утверждения христианства в Великой Перми, нам известно только то, что им основан был монастырь в городе Чердыни, который был стольным или главным городом земли 1).

В правление митр. Феодосия имело место очень неважное само по себе, но очень важное для Русских относительным образом событие посвящения нашим митрополитом одного из митрополитов греческих. В Иерусалиме в правление патр. Иоакима, как было рассказываемо Русским, случилось большое землетрясение, от которого пал купол храма Воскресения Христова. Когда узнал об этом султан египетский, владевший тогда Палестиной, то решил уничтожить христианскую церковь до основания и на ее месте над гробом Господним поставить свою магометанскую мечеть. Будучи молим патриархом об отмене решения, султан потребовал 10-ть тысяч венецианских золотых и окончательно стал на 5-ти с половиной тысячах золотых. Для сбора денег на возобновление купола и на внесение окупа султану, нужно было отправиться в христианские православные земли; но все эти земли за исключением России находились во власти неверных, и патриарх вознамерился идти в сию последнюю. Доехав до Кафы он заболел и скончался. Перед смертью он решил отправить в Россию вместо себя своего протосинкелла и вместе племянника Иосифа, который пошел с ним из Палестины, быв нареченным митрополитом Кесарии Филипповой или которого он сам перед смертью нарек в эти митрополиты и относительно которого просил нашего митрополита своими грамотами, чтобы последний совершил посвящение согласно наречению 3). Этого-то Иосифа, на основании протропи патриарховой, и по-

1) По местным преданиям (у Верюжск. ibid. стр. 338) и по некоторым летописям (напр. Архангелогородской, стр. 136), св. Питирим убит Вогуличами в своем кафедральном городе Усть-Выми; но летописи 1-я и 2-я Софийские говорят (под 1455-м годом): «воеваша окаянии Гогуличи Великую Пермь (и) тогда убили епископа пермьского Питирима». Неизвестная нам летопись, на которую ссылается преосв. Макарий (без цитаты,—VI, 320) говорит, что Иона «добавне крести» Великую Пермь.

2) См. Акт. Ист. т. I, № 207 (о Чердыни—Вивлиоф. XVIII, 220).

3) См. рассказ о причинах прихода в Россию Иосифова в просительной

530

святил Феодосий в митрополиты 4-го Апреля 1464-го года 1). Все ли было так, как рассказывал Иосиф, и зачем ему нужно было посвятиться в митрополиты в России, а не дома, об этом Русские не справлялись 2); они чрезвычайно рады были, что патриарх греческий просит нашего митрополита о посвящении одного из его митрополитов: это значило, что патриарх формальным образом признает законность нашего митрополита, поставленного в самой России. Весьма довольный Иосифом, что он послужил так сказать орудием к такому важному акту, Феодосий употребил свои усердные старания, чтобы он мог собрать в России возможно обильную милостыню 3).

грамоте за него митр. Феодосия к Новгородцам и Псковичам.—Акт. Ист. т. I, № 78, также извлечение из послания патр. Иоакима к вел. кн. Василию Васильевичу, читаемого в одной из новгородских Софийских рукописей,—в Летописи занятий Археогр. Комм., выпуск III, отд. 3 стр. 40. По словам патриарха в послании, «церковь Воскресения расседеся от верху до долу и тако расседеся, яко видети солнце и звезды сквозе ея».

1) Настольная ему грамота Феодосия в Памятнн. Павл. № 135 (летописи Никоновская, Софийская 2-я, Архангелогородская и Типографская ошибочно относят посвящение к 4-му Марта 1464-го года, а Софийская 1-я ошибочно—к 4-му Апреля 1462-го года).

2)        Наводя справки в Истории Иерусалима Григория Паламы (Ἰεροσολυμιὰς ἤτοι ἐπίτομος ἱστορία τῆς ἁγίας πόλεως Ἰερουσαλήμ, ἐν Ἰεροσολύμοις, 1862) мы находим, что Иоаким занимал кафедру патриаршую с 1442-го года только по 1453-й год, когда он сменен был другим, и что ни о каком землетрясении в Иерусалиме во время его бытности на кафедре ничего не говорится,—стр. 469. Был ли Иосиф нареченным митрополитом пред отправлением в Россию или его нарек сам Иоаким, из грамоты митр. Феодосия и из послания патриарха ясно не видно (есть грамота иерусалимского патриарха Иоакима к нашему митр. Геронтию от Июля месяца 1480-го года.—Акт. Ист. т. I, № 89; а так как другого Иоакима в данное время неизвестно, то этот Иоаким не один ли и тот же с нашим Иоакимом и смерть последнего в Кафе не составляет ли мифа?).

3) Он писал настоятельную просительную о нем грамоту к Новгородцам и Псковичам (цитата в третьем примечании выше) и, как со всею вероятностью должно думать, писал таковые же грамоты и к епископам митрополии (о посещении Иосифом Новгорода—в Акт. Эксп. т. I № 80, стр. 59 col. 1, и у Павлова в Памм. col. 710).—Что митрополит собрал в России многую милостыню,—Никон. лет. VI, 2.—Он продавал в России разрешительные грамоты, представляющие своего рода индульгенции, какие и до сих пор продаются в Иерусалиме поклонникам (см. послание патр. Иоакима к великому князю в Летоп. занят. Археогр. Комм., а таковая разрешительная его грамота самому великому

531

После удаления с кафедры митр. Феодосий жил 11-ть лет и скончался в исходе 1475-го года, в Троицком Сергиевом монастыре, в который он переселился из Чудова или в котором, может быть, застигнут был смертью во время бытности на богомолий. В Троицком монастыре он и был погребен 1).

князю—в Акт. Ист. т. I, № 72).—По словам Никоновской летописи. VI, 2, с собранной в России милостыней он не дошел до своей земли, т.-е. вероятно— нашел неудобным являться в Иерусалим и предпочел остаться с деньгами в Константинополе. Живя в этом последнем, он служил нашему правительству сообщением вестей, о чем ниже.—Митр. Феодосий в своей грамоте Новгородцам и Псковичам высказывает сложившиеся тогда на Москве взгляды на себя: «он же патриарх Иерусалимьский—пишет митрополит—пойде в землю нашу, слышав истинную нашу святую веру непорушную, юже от богопросвещенного Владимера в русских землях от многих лет провозсиявшю и в Божией воли исполнену и благочестием цветущю, якоже и свет солнечный...; послахом сию свою грамоту к вам—говорит митрополит Новгородцам и Псковичам—прославляя и възвеличяа имя Господне, иже в рускых наших землях провозсиявшаго благочестья»...

1) У Карамз. к т. VI, прим. 629, год 1475-й, и Типогр. лет. стр. 286 нач. (так как Феодосий скончался между 1-м и 4-м Октября, то, может быть, он приехал к Троице на богомолие к 25-му Сентября,—празднику преставления преп. Сергия).