Феодорит, как проповедник.— Изображение ораторско-проповеднической деятельности Кирского епископа на основании сохранившихся по этому предмету сведений.—Разбор дошедших до нас фрагментов Феодоритовых проповедей.—Вероятная неподлинность выдержек из речей, будто бы сказанных Кирскпм пастырем в Антиохии после смерти св. Кирилла.—Похвальное слово на рождество Иоанна Предтечи, с большим правом приписываемое Феодору Дафнопату.—Λόγοι πέντε, посвященные св. Иоанну Златоусту, и отрывки из Ефесско-Халкидонских речей Феодорита.—«Десять слов о промысле» и доказательства гомилетического их назначения.—Время ихнаписания и соответствие тогдашним нуждам, в виду настроения и запросов общества.—Цель.—Общая характеристика «слов» со стороны богатства их содержания; уменье проповедника пользоваться естественно-научными сведениями и отношение его к публике.—Характер его полемики.—Частный разбор «слов» с формальной точки зрения.—Заключение.

Обширный и неутомимый церковный деятель, почти всю жизнь проведший в тяжких тревогах, великий писатель по всем отраслям богословского ведения—Феодорит был в тоже время усердным и плодовитым проповедником, снискавшим себе громкую и почетную славу, особенно на «Востоке». К сожалению, из его трудов по этой части до нас сохранилось лишь несколько отрывков и при том таких, подлинность коих во многих случаях не несомненна, хотя мы имеем поразительное количество неоспоримых данных о необычайной продуктивности Кирского епископа в области церковного ораторства. Чем объяснить это обстоятельство,—с решительностью сказать мы не можем, но с своей стороны считаем весьма вероятным предположение, что Феодорит, по господствовавшему в его век обычаю, большинство речей своих говорил ex improviso и не записывал их. Это мнение подтверждается несколько тем наблюдением, что Кирский пастырь даже и тогда, когда ему приходилась ссылаться на свои поучения в отражение разных обвинений со стороны своих врагов, указывает лишь на голос своих многочисленных и непосредственных слушателей, но почти ни разу не упоминает о письменных

441

экземплярах своих проповедей, что было бы всего естественнее и что он постоянно делает по отношению к своим сочинениям различного характера. Единственное исключение из этого правила касательно Ефесско-Халкидонских речей (Synodicon, cap. XL) также оправдывает высказанное нами соображение, поелику до нас дошли более или менее пространные редакции их.

В виду отмеченных нами обстоятельств мы постараемся сначала в общих чертах характеризовать проповедническую деятельность Феодорита с разных сторон, насколько позволяют это существующие достоверные данные, a затем рассмотрим сохранившиеся образцы сто ораторского таланта.

Полагают, что Феодорит очень рано выступил в качестве проповедника и уже в сане диакона, в 422 году, поучал верующих в Антиохии, изобличал нечестие и раскрывал пагубную ложь ересей 1). Мы не можем утверждать этого с такою аполитичностью, хотя и отказываемся прямо отвергнуть подобную догадку. Феодорит чрезвычайно быстро двигался по иерархической церковной лестнице и в тридцать лет был епископом. Ясно, что еще в молодых годах, с самых первых шагов своего служения Церкви, он обратил на себя особенное и благосклонное внимание влиятельных пастырей, чем, всего скорее, он мог быть обязан своему «великому красноречию» 2), так как ученых трудов в это время у него не было.

Если сейчас рассмотренное предположение только вероятно, то уже совершенно несомненно, что с самого момента возведения своего на кафедру предстоятеля Кирского Феодорит усердно занимался церковным учительством. На двадцать седьмом году своего епископства он писал Диоскору: «Шесть лет я непрерывно учил (διετέλεσα διδάσκων) при блаженной и священной памяти Феодоте, епископе Антиохийском,... тридцать лет при священной и блаженной памяти епископе Иоанне;... теперь вот уже седьмой год (правления) боголюбезнейшего архиепископа господина Домна» (как я продолжаю делать тоже) 3). И в течение всего этого периода Кирский пастырь немолчно возглашал Слово Божие, a не выступал лишь изредка, чрез продолжительные промежутки. Сам он энергически отмечает тот факт, что он не только часто 4), но и непрестанно 5) проповедовал хри-

1) Garnerii Dissert. I, cap. III, n. VII—IX: M. 84, 96—97. Lendz. Geschichte der christliehen Homiletik, ihrer Grundsätze und der Ausübung derselben in allen Jahrhunderten der Kirche. Erste Theil. Braunsweig. 1839. S. 117.

2) Выражение Гарнье: Dissert. I, cap. II, n. VIII (М, 84, 96).

3) Epist.83: M. 83, 1268, р. 1146—1147.

4) «Вы часто,—напоминает Феодорит Клавдиану (epist.99: М. 83, 1292), слышали, как я беседовал в церкви, проповедовал единого господа Иисуса «Твое благочестие,— пишет он епископу (Селевкийскому) Василию (epist.102: М. 83, 1296. А—В), — часто слышало нас, говорящих в церквах, и, когда в других собраниях мы произносили догматические речи, внимало сказанному нами».

5) Epist. 89: М. 83, 1284 В.

442

стианскую истину. «Если бы я,—говорит он epist. 90 6),—проводил жизнь в молчании, может быть еще имело бы Некоторый смысл, обвинение в неправомыслии, но так как мы постоянно беседовали в церквах, то, по божественной благости, имеем многие тысячи свидетелей правоты (наших) догматов»,

Такое усердие, сколько бы оно поразительно ни было, вполне понятно в человеке, одушевленном высокою христианскою ревностью и сознанием великой важности пастырского служения и во всем стремившемся К возможному совершенству. В частности, касательно церковного учения Феодорит держался того воззрения, что оно составляет существеннейшую обязанность пастырей, к нему способных. «Проповедовать, — замечает он 7),—почетнее, нежели крестить; потому что крестить удобно всем, сподобившимся священства, а проповедовать—дело немногих, приявших дарование от Бога». И в комментарии на 1 Кор. XIV, 31 он сообщает, как обычный факт современной ему практики, что «из учителей одни беседуют в это торжественное собрание, а другие в другое» 8), очевидно, считая проповедничество сколько естественным, столько же и необходимым для всякого пастыря.

При таком взгляде на обязательность церковного назидания, в обширном смысле, Феодорит—епископ, конечно, прежде всего должен был обратить внимание на свою паству, — и бедный Кирр был одним из городов, где особенно часто раздавалось его учительное слово. Понятно, что здесь, при сравнительной неразвитости и грубости населения 9), Феодорит принужден был излагать главным образом основные истины христианской религии в форме простой и общедоступной, не касаясь глубочайших тайн веры и не заботясь об ораторском изяществе своих речей. И мы видим, что «оглашение» крещаемых было первейшим предметом пастырской попечительности Кирского епископа. Так, говоря о своей твердости в Никейском исповедании, он прибавляет: «свидетели сему—оглашенные нами, крещенные нами, слышавшие наши беседы в церк-

6) Epist. 90 (М. 83, 1284. 1285): Εἰ μὲν γὰρ τῶν σιωπν ἀσπαζομένων ἐτύγχανον, ἴσως ἄν εἶχε χώραν τῆς κενόδοξίας ἡ ὑποψία. Ἐπειδὴ δὲ διηνεκῶς ἐν ταῖς Ἐκκλησίαις διαλεγόμεθα, πολλὰς διὰ τὴν θείαν χάριν ἔχομεν μυριάδας τῇ τῶν δογμάτων ὀρθότητι μαρτυρούσας. Cnf. epist. 145 (М. 83, 1377. А): «Еслибымы молчали, подозрениеих (клеветниковиобвинителей) имелобыеще место; нотаккакмыподвизалисьвсостязанияхзаапостольские догматы, доставляли учениемпищу стадам Господним (Ἐπειδὴ δὲ ἔργον εἴχομεν τοὺς ὑπὲρ τῶν ἀποστολικῶν δογμάτων ἁγῶνας, καὶ τοῖς τοῦ Κυρίου ποιμνίοις τῆν διδασκαλικὴν προσφέρομεν πόαν)..., тосоставленнуюимиложь опровергнутьвесьма легко».

7) Comment. in Epist. 1 ad Corinth. I, 17: M. 82, 233. t. VII, стр. 175.

8) М. 82, 345. t. VII, стр. 274.

9) Если справедливо наше предположение, что 146 письмо Феодорита было адресовано эконому Кирской церкви (см. т. I, гл. VI, прим. 134 на стр. 271—272), то окажется, что даже такой влиятельный клирик, как архидиакон, способен был заводить смуты по неразумию, по неведению (ἐξ ἁγνοίας). Epist. 146: М. 83, 1397. А.

443

вах» 10). Поелику просвещение новообращенных обыкновенно повторялось ежегодно в известные периоды, то и Феодорит настолько же правильно и часто должен был раскрывать regulam fidei. «Приходящих каждый год ко святому крещению мы, — заявляет он 11),—стараемся научить вере, изложенной святыми и блаженными отцами в Никее, и, наставивши их, как повелено, крещаем во имя Отца и Сына и Святого Духа, произнося отдельно каждое имя»,

Что касается характера и содержания Кирских бесед, то относительно этих пунктов можно утверждать лишь то, что здесь Феодорит «учил изложенной в Никсе вере» 12), не вдаваясь в излишние подробности и не заботясь особенно о красоте слова: это, вероятно, было простое и сердечное назидание отца своим духовным чадам. И христианское рвение мудрого пастыря давало сторичный плод, ибо его наставления глубоко западали в души слушателей. Едва ли кто другой из современников Феодорита был счастливее его в привлечении в лоно православной Церкви еретиков — отщепенцев, поелику в 448 году в его епархии, «по божественной благости, не осталось ни одного еретического плевела» 13). Но этот же факт необходимо заставляет думать, что учение Феодорита в Кирской области не ограничивалось одним «оглашением», так как для сего ему предварительно нужно было очистить омраченные и часто упорные умы заблуждающихся, чтобы сделать их способными к восприятию Евангельской истины. И мы знаем, что в этих случаях Кирский пастырь не принуждал, а увещевал. «Восемь маркионитских селений и другие, близ лежащие, местности я,—выразительно отмечает Феодорит в письме к консулу Ному 14),— убедил настолько, что они добровольно обратились к истине; одно селение, наполненное евионитами, и другое — арианское я привел к свету богопознания».

В своей области Феодориту приходилось по преимуществу лучить неведущих» 15). По при своих высоких ораторских талантах и громкой

10) Epist. 94 (М. 83, 1288. D): Καὶ τούτων μάρτυρες οἱ παρ’ ἡμῶν κατηχούμενοι, οἱ παρ’ ἡμῶν βαπτιζόριενοι, οἱ τῶν ἐν ταῖς ἐκκλησίαις διαλέξεων ἐπαΐσντες.

11) Epist 145 (Μ, 83, 1377. C): Τοὺς καθ’ ἕκαστον ἕτος τῷ παναγίῳ προσιόντας βαπτίσματι, τὴν ἐκτεθεῖσαν ἐν Νικαίᾳ... πίστιν ἐκμανθάνειν παρασκευάζομεν.

12) Epist. 151 (М. 83, 1437. Α): Τοὺς τῷ παναγίῳ προσιόντας βαπτίσματι τὴν ἐκτεθεῖσαν ἐν Νικαίᾳ πίστιν διδάσκομεν.

13) Epist 81 (Μ. 83, 1261. D). Подробнее См.т. I, гл. II, 2, стр. 49—52.

14) Epist. 81 (М. 83, 1261. С—D): Κώμας ὀκτώ τῆς Μαρκίωνος, καὶ τὰς πέριξ κειμένας, ἀσμένας πρὸς τὴν ἀλήθειαν ἐποδήγησα» ἀλλην κώμην Εὐνομιανῶν πεπληρωμένην, καὶ ἄλλην Ἀρειανῶν, τῷ φωτὶ τῆς θεογνοσίας προσήγαγον.

15) Впрочем,—пишет Феодорит диаконисе Пелерине (epist, 101: М. 83, col.1293. D),—а считаю излишним излагать, что̀ я мыслю (об Иисусе Христе), когда тебе точно известно, что мы проповедуем и чему учим неведущих» (ἄπερ κηρύττομεν, καὶ τοὺς ἀγνοούντας διδάσκομεν).

444

славе, приобретенной им на «Востоке» с самых первых годов епископского служения, он, естественно, не мог ограничиться одною катехизацией хотя бы потому, что должен был часто оставлять Кирр по разным церковным делам. Известный в Сирии с самой прекрасной стороны, он по неволе вызывался на ораторское слово— и здесь-то, в центрах «восточного» просвещения, особенно ярко раскрывались его блестящие проповеднические способности.

Из таких городов первым нужно назвать Антиохию, в которой Феодорит чаще всего выступал в качестве проповедника и которая умела ценить достоинства своего питомца, платя новому Златоусту самыми горячими восторгами за его ораторско-учительные речи. Антиохия была родиною Кирского епископа,—и понятно, что родственные симпатии заставляли его делиться своими ораторскими дарованиями именно тут. Затем, и по нуждам церковным он более других городов посещал столицу «Востока». Наконец, здесь он имел пред собою образованную, интеллигентную публику, которая в то время сильно интересовалась церковно-богословскими вопросами и требовала решения их в форме обработанного ораторского слова. На месте процветания риторского искусства простое назидание было бы не совсем терпимо, и—напротив того — высокие ораторские образцы выслушивались с полным вниманием и искренним сочувствием. Таким образом, чего жаждала Антиохия, то в избытке было у Феодорита, всегда готового отвечать на серьезные запросы: в этом всецелом совпадении взаимных стремлений находит разгадку то обстоятельство, что в церквах и в различных собраниях на берегах Оронта Кирский пастырь особенно любил блистать силою ума и красноречия 16), в каждый приезд сюда 17), а никак не в его тщеславии, на чем настаивает Гарнье 18).

Третьим пунктом преимущественной проповеднической деятельности Феодорита была Верия, где предстательствовал (до 437— 438 г.) его «учитель» Акакий. Сам он между прочим так писал клирикам Верийским: «Какую связь имеет язык с ухом (ибо первый производит слова, а второе принимает их), такую же имеем и мы по отношению к вам, ибо вы с удовольствием слушаете наши речи, а я весьма охотно трачу

16) О проповедничестве Феодорита в Антиохии см. epist.83 (М. 83, 1268. В) и 147 (М. 83, 1412. А).

17) «А когда мы приходили (в Антиохию), что делали неугодного Богу?—спрашивает Феодорит в письме 81 (М. 83, 1261. В)... Разве то, что предлагали народам Евангельское учение» (ὅτι τοῖς λαοῖς τὴν εὐαγγελικὴν διδασκαλόκν προσφέρομεν)?

18 Gamrrii Dissert. I, cap. III, n. II (M. 84, 09). Dissart. II, сар. V, § III, n. I (M. 84, 345). Сам же Гарнье в одном месте справедливо замечает (ibid., n. VIII: M. 84, 346), что первенствующий город Антиохия был просвещеннейшим в науках греческих и даже обильнейшим литературным источником, а потому и мог иметь вкус к таким утонченностям, к восприятию коих были неспособны Кирряне по своей грубости и почти варварству. Ср. еще т. I, гл. II, 2, стр. 58.

445

на вас имеющееся у меня малое количество влаги» (κὰγὼ τὴν λιβάδα μου τὴν σμικρὰν ἀσπασίως εἰς ὑμᾶς ἀναλίσκω) 19).

Кроме сего, и многие другие церкви «Востока» не раз видели на кафедре знаменитого витию 20).

По характеру и содержанию проповеди Феодорита, конечно, отличались большим разнообразием; однако же, согласно сохранившимся до нас известиям, в них можно указать некоторые общие типические черты, подвести их под определенные категории. Мы знаем уже один масс—ежегодные катихизические поучения в Кирре. Но что было уместно здесь — пред новопросвещенными, то не всегда было удобно в других городах и при иных случаях, где бывали не только недоверчивые, но и прямо враждебно настроенные слушатели. Тогда требовались опровержение и обличение, а, следовательно, поучения полемические. «За него (апостольское догматическое учение) мы,—утверждает Феодорит 21),—непрестанно боремся против всевозможных ересей, чрез него же приносим Архипастырю и Спасителю всех нас бесчисленное множество волков, преобразовавши их в овец». Вообще, он усердно подвизался в «состязаниях» за апостольские догматы 22).

Но особенно часто останавливался Феодорит на догматических вопросах,—и δογματιχοὶ λόγοι, произносимые в церквах и других собраниях 23), составляли наиболее обширный цикл его проповедей. В числе таких тем христология больше всего интересовала современное ему общество, а потому и всего подробнее раскрывалась Кирским епископом. В этих речах он строго держался установленных догматических формул. «Мы,—говорил он 24),—повинуемся апостольским определениям и зако-

19) Epist. 75: М. 83, 1244 C.

20) Доказывая свое православие, Феодорит между прочим говорит (epist.101: М. 83, 1297. А), что свидетелями сего он имеет епископов, отправлявшихся в Константинополь ходатайствовать за него (см. т. I, гл. V, стр. 211), а равно «и множество других людей, «вторые слушают ваши речи в церквах Востока» (καὶ ἑτέρας πολλὰς μυριάδας ἀνθρώπων, οἱ τῶν ἡμετέρων ἐν ταῖς κατὰ ἐῷαν ἐκκλησίαις ἐπαΐουσι λόγων). Cnf. epist. 90 (Μ. 83, 1284): διηνεκῶς ἐν ταῖς ἐκκλησίαις διαλεγόμεθα. Εpist. 94 (Μ. 83, 1288. D): οἱ τῶν ἐν ταῖς ἐκχλησίαις διαλάξεων ἐπαΐοντες. Epist. 102 (Μ. 83, 1296. Β).

21) Epist. 89 (Μ. 83, 1284. Β): “Yπὲρ ταύτης—τῆς δογματικής τῶν ἀποστόλων διδασκαλίας—πρὸς τὰς παντοδαπὰς αἱρέσεις διατελοῦμεν ἀγωνιζόμενοι·... διὰ ταύτης λύχους μυρίους εἰ, πρόβατα μεταβαλόντες, τῷ πάντων ἡμῶν ἀρχιποιμένι καὶ Σωτῆρι προσενηνόχαμεν.

22) Epist. 145: Μ. 83, 1377. Α.

23) «Твое благочестие, — пишет Феодорит Василию Селевкийскому (Epist. 102: M. 83, 1296. В), — часто слышало нас, говорящих в церквах, и, когда в других собраниях мы произносили догматические речи, внимало сказанному нами» (Καὶ γὰρ ἐπ’ ἐκκλησίαις λεγόντων ἡμῶν πολλάκις ἀκήκοεν ἡ σὴ θεοσέβεια, καὶ ἐν συλλόγοις ἑτέροις δоγμаτικῶν ἡμῖν κινηθέντων λόγων, τοὺς παρ’ ἡμῶν εἰρημένους ἐπήκουσε).

24) Epist. 90 (Μ. 83, 1285): Τοῖς ἀποστολικσῖς ὅροις καὶ νόμοις ἀκολουθοῦμεν, καὶ τῆν ἐκτεθεῖσαν ἐν Nικαίᾳ πίστιν ὐπὀ τῶν ἁγίων καὶ μακαρίων Πατέρων, οἷόν τινα κανώνα καὶ γνώμονα τοῖς λόγοις· προσφέροντες, τῆν διδασκαλίαν εὐθύνομεν.

446

нам, совершаем учение, руководствуясь изложенною в Никее святыми и блаженными отцами верой, как некоторым канонам и нормою для рассуждений», ибо он вместе с грудью матери принял апостольское питание 25). Передавая в возможной чистоте истину содержимых им евангельских догматов 26), Феодорит и относительно способа соединения естеств во Христе стремится к такой же точности. он никогда не провозглашал еретического разделения Спасителя на двух сынов 27), а проповедовал одного Господа Иисуса и лишь указывал на особенные свойства божества и человечества 28). Убеждение в православии своих поучений настолько несомненно и глубоко было в Феодорите, что он постоянно и решительно ссылался на них в свою защиту, призывая во свидетели целые мириады своих слушателей. Конечно, легко заподозрить правдивость его уверений, но при этом нужно помнить, что Кирский пастырь не колебался делать это даже пред своим врагом, монофизитом Диоскором 29). Затем, в числе почтительно внимавших его речам были лица высокообразованные, догматический авторитет коих трудно подвергнуть какому-либо сомнению. Таков был, среди многих других епископов 30) напр. Василий Селевкийский, весьма просвещенный, хотя нравственно и не безупречный человек; он ни разу не заявлял неудовольствия, что Феодорит пользовался неправыми догматами 31). Таковы же были и все Антиохийские иерархи, на показаниях которых Кирский владыка основывает свою апологию в послании к Диоскору. «Шесть лет,—говорит он 32) — я учил при Феодоте, епископе Антиохийском, который украшался и славною жизнью и познанием божественных догматов; тринадцать лет—при епископе Иоанне, a что он, как с детства воспитанный божественными словами, имел весьма точное разумение божественных догматов, об этом свидетельствует и твоя (Диоскор) святость в своих письмах 32); теперь вот уже седьмой год (правления) боголюбезнейшего архиепископа, господина Домна (как я продолжал заниматься тем же). В течении всего времени до сегодняшнего дня никто ни из боголюбезнейших еписко-

25) Epist. 88: М. 83, 1281. 1284.

26) Epist. 146 (М. 83, 1377.А): Πολλαὶ ἀκροατῶν μυριάδες μαρτυροῦσιν ἡμῖν τὴν τῶν εὐαγγελικῶν δογμάτων πεπρεσβευκόσιν ἀλήθειαν. Epist. 91 (Μ. 83, 1285. Β).

27) Epist. 21 (Μ. 83, 1201. В). 83 (Μ. 83, 1268. B). 109 (Μ. 83, 1304 B).

28) Epist. 99 (Μ. 83, 12921: Πολλάκις ἡμῶν ἐν ἐκικλησίᾳ διαλεγομένων ἀκήκοεν (Κλαυδιανὸς ἀντιγραφεύς), καὶ τὸν ἕνα Κύριον Ἰησοῦν κηρυττόντων, καὶ δεικνύντων τὰ τε τῆς θεότητος, τὰ τε τῆς ἀνθρωπότητος ἴδια.

29) Epist. 83 (Μ. 88, 1286. С): «Я имею многие мириады слушателей, которые могут засвидетельствовать правоту моего учения».

30) Epist. 104; M. 83, 1297. А.

31) Epist. 102: М. 83, 1296 B.

32) Epist.83, М. 83, 1268. 1269.

33) См. первое письмо Диоскора к Домну: Hoffmann. Verhandlungen der Kirchenversammlung zu Ephesus. S. 69, _{37, 39}. Martin. Actes du brigandage d’Éphèse. P. 161. Perry, The second synod of Ephesus. P. 332.

447

пов, ни из благочестовейших клириков никогда не упрекал нас в том, что говорят о нас», Касательно Домна сохранился еще характерный, хотя и не вполне ясный, рассказ о его великом уважении к Феодориту, как догматисту-проповеднику. Однажды, когда последний закончил свое поучение в Антиохии, на кафедру взошел предстоятель столицы «Востока» и возгласил: «Блаженному Петру Господь сказал: встань, Петр, заколи и ешь (Деян. X, 13). И не ошибся бы тот, ктосказал бы тебе, Феодорит: встань, заколи и ешь» 34). Отсюда можно заключать во всяком случае, что Домн склонен был приравнивать Кирского проповедника по силе благовествования к Ап. Петру. Наконец, и преемник Домна Максим, который не был и не мог быть особенным благоприятелем Кирского пастыря уже потому, что был избран на Антиохийскую кафедру его противниками 35), причем Феодорит не скрывал некоторого недоверия к новому владыке Антиохийской церкви 36),—этот Максим с совершеннейшею решительностью и торжественностью удостоверил правомыслие опального пастыря. При голосовании по делу Кирского предстоятеля на Халкидонском соборе он заявил: «Благолюбезнейшего епископа Феодорита издавна, с самого начала, я признавал за православного, потому что слышал его поучения в святейшей церкви» 37). И по общему признанию, его учение было апостольское, а сам он считался светильником не только «Востока», но и всей вселенной 38). Посему мы думаем, чтовыше всяких подозрений— иискренностьи правота словФеодорита, произнесенныхим пред Халкидонскимиотцами в четверг, 26 октября 451 года: ἑγώ διὰ τὴν τοῦ Θεοῦ χάριν καὶ παρ’ ὀρθοδόξοις ἐτράφην, καὶ ὀρθοδόξως ἐδιδάχθην, καὶ ὀρθοδόξως ἐκήρυξα 39).

При таких своих качествах проповеди Кирского владыки необходимо должны были иметь глубокое и плодотворное влияние на современников. Мало того: они были принимаемы с истинным и неудержимым восторгом и собирали в церкви громадные массы слушателей, о чем так часто упоминает Феодорит 40). «А с каким восхищением слушают наши слова христолюбивые народы (миряне),—указывает он Диоскору 41),—это

34) Hoffmann. S. 60, ₂₇_—31. Martin. Actes. P. 137. Perry. P. 295.

35) См. т. I, гл. VI, стр. 254—255.

36) Epist. 147 fin.: M. 83, 1412. C—D.

37) Mansi, VΙΙ, 192. и (Деян. IV, 182): Πάλαι μὲν, καὶ ἐξ ἀρχῆς τὸν θεοφιλέστατον ἐπίσκοπον Θεοδώρητον ὀρθόδοξον ᾒδειν, ἐπακούων αὐτοῦ περὶ τῆς ἀγιωτάτης ἐκκλησίας τῶν διδασκαλιῶν.

38) Epist. 147: Μ. 83, 1412. Β.

39) Mansi. VII, 188. С. Деян. IV, стр. 179.

40) См., напр., epist.83 (М. 82, 1268. В). 90 (М. 83, 1284). 90 (М. 83, 1285. B). 104 (М. 83, 1297. А). 145 (М. 83, 1377. А)

41) Epist. 83 (М. 83, 1269. А): Μεθ’ ὀσης θυμηδίας καὶ οἱ φιλὁχριστοι λαοὶ τῶν ἡμετέρων ἑπαΐουσι λόγων, ῥᾳδιόν σου τὴν κατὰ Θεὸν τελειότητα παρὰ τῶν ἐκεῖθεν ἐνταῦθα παραγενομένων, καὶ παρὰ τῶν ἐντεῦθεν ἐκεῖσε ἀφικομένων, μαθεῖν.

448

легко может узнать твое совершенство по Боге как от тех, которые сюда (на Восток) приходили оттуда, так и от тех, которые отсюда приходили туда», «Хвалили то, —пишет он в другой раз 42), — что я говорил в Антиохии, когда они были еще (простыми) братьями, потом чтецами,—когда были рукоположены на степень диакона, пресвитера и епископа; бывало, по окончании беседы, обнимали меня, целовали голову, грудь и руки; некоторые из них даже касались колен моих, называя мое учение апостольским... И я, кого они провозглашали светильником не только Востока, но и вселенной, отлучен и, насколько от них зависело, лишен даже хлеба». Сам Антиохийский владыка Иоанн столько восхищался поучениями Феодорита, что простирал руки (для аплодисментов?) и часто вставал с кафедры 43), а Домн постоянно приветствовал Кирского оратора аплодисментами 44), как бы давая тем сигнал для общих рукоплесканий, которыми непрестанно награждали Феодорита в Антиохии 45).

Из всего сказанного видно, что Кирский епископ пользовался в свое время, преимущественно на «Востоке», репутацией величайшего из церковных ораторов. Его блестящая слава гремела повсюду,—и, в виду многочисленных свидетельств лиц несомненно авторитетных, мы в праве утверждать, что она была вполне заслужена им. Если и vox populi— vox Dei, то показания Василия Селевкийского, Иоанна, Домна и Максима Антиохийских не оставляют никакого места сомнению, что в сфере церковно-проповеднической он мог быть вторым Златоустом, как называет его Ньюман 46), и достойным его преемникам в пределах Восточно-Сирийского округа. Неоспоримо и то, что и в этой области Феодорит отличался поразительною продуктивностью, но от его проповеднических трудов, говоря вообще, сохранились лишь незначительные и нередко весьма сомнительные фрагменты, которые мы теперь и рассмотрим.

На пятом вселенском соборе был прочитан отрывок из беседы

42) Epist. 147 (М. 83, 1412. А—В): Ἐπήνουν τὰ παρ’ ἐμοῦ ἐν Ἀτιοχείᾳ λεγόμενα, καὶ ἄδελφοὶ ὄντες, καὶ ἀναγνῶσται γενόμενοι, καὶ διάκονοι χειροτονηθέντες, καὶ πρεσβύτεροι, καὶ ἐπίσκοποι· καὶ μετὰ τὸ τέλος τῆς διαλέξεως περιεπτύσσουτο, καὶ κατεφίλουν, καὶ κεφαλὴν, και στήθη, καὶ χεῖρας· τινές δὲ αὐτῶν καὶ γονάτων ἤπτοντο, τῆν διδασκαλίαν ἡμῶν ἀποστολικὴν ὀνομάζοντες. .. Καὶ ἐγὼ μὲν, ὃν φωστῆρα ἐχάλουν, οὐ τῆς ἀνατσλῆς μόνης, ἀλλὰ καὶ τῆς οἰκουμένης ἀπεκηρύχθην, καὶ οὐδέ ἄρτου, τὸ γε εἰς αὐτοὺς ἦκον, μεταλαγχάνω.

43) Epist. 83 (Μ. 83, 1268. C): Ἰωάννης τοσοῦτον ἐγἄννυτο διαλεγομένων ἡμῶν, ὡς ἄμφω τὼ χεῖρε κινεῖν, καὶ διανίστασθαι πολλάκις.

44) Martin. Actes. P. 133. Perry. P. 289. Cnf. Hoffmann. S. 59, ₁₅_—₁₆.

45) Публичное одобрение проповеднику, обозначавшееся техническим термином κρότος, в древней восточной Церкви выряжалось обыкновенно рукоплесканиями. Iosephi Binghami Operum Vol. sextum. Latina versio Henr. Grischovii. Ed. secunda. Наlае 1759. Pag. 187 — 191: Origanum lib. XIV, cap. IV, § 27. Ferrarii De ritu sacrarum Ecclesiae veteris concionum. Ultrajecti. 1692. Pag. 287—308: lib. II, сар. 23—26. Ferd. Probst. Katechese und Predigt. Breslau. 1884 S. 144— 145.

46) Newmann. Historica! sketches. II, р. 326.

449

Феодорита, сказанной им и Антиохии, в присутствии Домна, после смерти св. Кирилла 47). Другая версия его сохранена нам Марием Меркатором 48). К какому моменту времени должна быть отнесена эта проповедь, — по этим памятникам нельзя определить с совершенною несомненностью. Верно только одно, что это было после 444 г., когда скончался св. Кирилл. Более решительные заключении можно сделать на основании краткого изречения о Фоме, приводимого в актах пятого собора 49) и, по-видимому, заимствованного из речи, произнесенной также в Антиохии вскоре после той, если и не одновременно. Там значится: «И еще в другой беседе он (Феодорит) так сказал: «Осязал Фома того, который воскрес, и воздал поклонение Тому, Который воскресил»». По сирским актам разбойничьего собора можно с большею точностью указать, когда именно Кирский епископ подвергал обсуждению с церковной кафедры или, вернее, пользовался для своих целей евангельским эпизодом об Ап. Фоме. В этом памятнике мы читаем: «Чрез три дня после того, как они(Домн и Феодорит) схватили, избили и посадили под ареста достопочтенного пресвитера Пелагия и вынудили у него безбожную клятву (т. е. исповедание веры, под которым он был принужден подписаться), Феодорит проповедовал в (Антиохийской) церкви (св. Апостола) Павла и говорил; «Фома осязал того, кто воскрес, и поклонился Тому, Кто воскресил» 50). Равным образом и Диоскор в своем первом послании к Домну ясно намекает на эти происшествия. Он пишет: «Я с удивлением узнал, что, когда (в церкви) находилось множество народа и мудрый епископ Кирский получил позволение говорить (нн знаю, как это могло случиться?!) даже в присутствии твоего совершенства, он не убоялся рассечь Еммануила, говоря: «только простого человека осязал Фома и только Богу поклонился»» 51). В первом томе своего исследования мы старались доказать, что Пелагий был арестован, вероятно, по обнародовании императорского указа против Иринея Тирского от 17-го февраля 448 г., а цитированное сейчас послание Диоскора было отправлено вскоре после этого события, не позднее апреля 52). Сопоставляя эти свидетельства со вторым фрагментом «деяний» пятого собора, мы, кажется, не без основания можем заключать, что здесь разумеются одни и те же проповеди, ибо в обоих случаях речь идет о поучениях, а) сказанных Феодоритом в Антиохии, b) в присутствии Домна и с) после кончины св. Кирилла. Посему мы, вопреки колебанию некоторых53), прямо относим проповедь

47) Mansi, IX, 297 (cnf. Migne, lat. ser. t. 48, col. 1084). Деян. V, стр. 230. Отрывок перепечатан, с заметками Гарнье,ар. Migne, gr. ser. t. 84, col. 62.

48) Migne, lat. ser. t. 48, col. 1083—1084. Migne, gr. ser. t. 84, col. 61—62.

49) Mansi. IX, 297. Migne, gr. ser. t. 84. col. 64 Деян. V, стр. 230.

50) Hoffmann. S. 60, 23—27. Martin. Actes. P. 136—137. Perry. P. 294—295.

51) Hoffmann. S. 69, ₁₂_—16. Martin. Actes. P. 159. Perry. P. 330.

52) См. т. I, гл. V, прим. 72 на стр. 181 и стр. 183сл.

53) Fabricius-Harles. Bibliotheca Graeca, Т. VII. Hamburgs 1802. Р. 297.

450

о Фоме к началу 448 года. Затем, если справедливо наше предположение, что и первый отрывок, прочитанный в 553 году, по времени произнесения отстоял недалеко от второго, то и его нужно прикрепить к этому же хронологическому пункту 54).

Гораздо сложнее и труднее вопрос о подлинности рассматриваемых памятников. Что касается изречения о Фоме, то прежде всего следует заметить, что оно очень часто усвояется Феодориту 55), при чем и последний не отрицал его принадлежности себе. Но совсем иное дело интерпретация этого выражения. Как мы видели, Диоскор понимает его в смысле грубого διαίρεσις, а равно и в 553 году оно приводилось, конечно, для убеждения отцов в несторианстве давно почившего Кирского епископа. Однако весьма сомнительно, чтобы подобный комментарий вполне соответствовал истине. на разбойничьем соборе пресвитер и нотарий Иоанн заявлял: «Феодорит в своей проповеди говорил: «Бог воспринял человека, хотя бы это и не нравилось некоторым», Он говорил еще; «Фома осязал того, кто воскрес, и поклонился Тому, Кто воскресил»... Между тем как толпа кричала, Феодорит в той же проповеди говорил верующим: «Израильтянин Навуфей был побит камнями за то, что не отдал наследия и виноградника отцов своих, вопия; не дам ти (Ахаву) наследия отцев моих (3 Цр. XXI, 6). Подобно сему и вы ревнуете о наследии отцов ваших, когда говорите: не отдадим наследия отцов наших»» 56). Отсюда ясно, что Кирский пастырь пользовался евангельским рассказом о Фоме для раскрытия христологической проблемы в духе различения естеств в Иисусе Христе. Последнюю мысль с не-

54) Некоторым подтверждением этой мысли может служат приписка Мария Меркатора к переводу этого фрагмента следующего содержания (Migne, lat. ser. t. 48, col. 1083): Item ex gestis quae contra Domnum Antiohenum episcopum conscripta sunt, in quibus accusatur idem Domnus, quod, ео praesente, palam in Ecclesia, ausus esi idem nefandissimus Theodoretus, post obitum sanctae recerdationis Cyrilii Alexandrini pontificis,... ita proferre. Какие «деяния» против Домна разумеет здесь переводчик? Поелику, с одной стороны, признается вероятнейшим, что Меркатор занимался своими трудами еще до халкидонского собора, и поелику, с другой стороны, на последнем не возбуждалось специального дела о Домне с обвинительным против него характером; то необходимо допустить, что Марий указывает нa процесс в Ефесском судилище 449 года и своими gesta дает разуметь акты этого собрания. В таком случае и сообщаемый им отрывок из Феодоритовой проповеди должен был приводиться в подлинных «деяниях» разбойничьего собора наряду с изречением о Фоме, которое находится теперь именно в отделе, посвященном вопросу о Домне., и относиться, по времени произнесения, к одному хронологическому пункту. Отсюда же следует, что сирские акты, в настоящем виде, неполны; в них, очевидно, есть пропуски даже в тех местах, где манускрипты того не отмечают.

55) См. в сирских актах (Hoffmann. S. 67, ₃₂_—33. Martin. Actes. P. 154. Perry. P. 324) в письме Филоксена Иерапольского к монахам Tel-Ada (Martin. Pseudo-synode. P. 32).

56) Hoffmann. S. 67—68. Martin. Actes. P. 154—154 Perry. P. 324—325.

451

сомненностью подтверждает собственное послание Феодорита к Диоскору. Оправдываясь от взводимых на него обвинений в несторианском расторжении δύο φύσεις на δύο πρόσωπα и доказывая, что, по его мнению, «один Господь Иисус Христос, единородный Сын Божий» и что он «называет извращенными и исключает изсобрания христолюбцев тех, которые разделяют одного Господа нашего Иисуса Христа на двух лиц или двух сынов иди двух господов», — Феодорит после этого продолжает: «И треблаженный Фома, вложивши руку свою в плоть Господа, назвал Его Господом и Богом, сказав: Господь мой и Гог мой (Ин. XX, 28), предузнавая Невидимого через видимое естество (διὰ τῆς ὁρωμένης φύσεως καταμαθῶν τὸν ἀόρατον). Так и мы признаем различие плоти Его и божества, но знаем одного Сына, воплотившегося Бога Слово» 57) Из этих свидетельств вытекает, что в своих Антиохийских речах Кирский владыка обращал внимание на слова и действия Ап. Фомы пред лицом воскресшего Спасителя, но усматривал в них указание на особность естеств во Христе, а никак не на двойство самостоятельных личностей в Нем. Мы не имеем достаточных оснований сомневаться в искренности этих показаний, a потому считаем долгом справедливости сделать такой заключительный вывод:

Неоспоримо, что в своих Антиохийских проповедях Феодорит обсуждал евангельский эпизод о Фоме, но с единственною целью—убедить слушателей, что в одном Христе, как Богочеловеке, две природы. Такому толкованию нимало не препятствуют и акты пятого собора, поскольку там разбираемая выдержка не сопровождается никакими замечаниями. В виду этого пристрастная и преувеличенная интерпритация монофизитствующего Диоскора едва ли может заслуживать уважения. С таким значением, в смысле несторианского разделения, изречение о Фоме с большею вероятностью приписывается Феодору Мопсуэстийскому 58), каковой и должен быть признан истинным его автором.

Не так легко поддастся окончательному решению, относительно своей подлинности, первый фрагмент. С одной стороны в принадлежности его Феодориту убеждают два, может быть, даже и три 59) не двусмысленные

57) Epist. 83: М. 83, 1272. В.

58) Epist. Pelagii II—5(8), n. X: Migne, lat. ser. t. 72, col. 725—720. Mansi, IX, 442. D—E. Деян. V, стр. 429. Justiniani Confessio rectae fidei, anath. XI: Migne, gr. ser. t. 86, 1, col. 1017. B—C. Mansi, IX, 561. C—D. Деян. V, стр. 533. Cnf. Mansi, IX, 209. Деян. V, стр. 71: № 15.

59) В манускрипте Британского Музея (№ 12. 155, fol.. 113 а) сохранился перевод одного Феодоритова отрывка, надписывающийся так: «Из толкования (беседы), произнесенного в Антиохийской церкви, когда присутствовал также и Домн, патриарх Антиохийский, и (когда тот) толковал» (W. Wright. Catalogue of syriac manuscripts in the British Museum, acquired since the year 1888. Part. II. London. 1871. P. 938, c. 1). Может быть, этот фрагмент совпадает с извлечениями актов пятого собора и Мария Меркатора.

452

удостоверения, а с другой — его содержание как-то невольно вызывает мысль о подложности. Не меньшее колебание по этому предмету господствует и между учеными 60). Рассмотрим дело беспристрастно и разберем доводы за и против. В пользу происхождения разумеемой нами проповеди от Феодорита говорит собственно один факт—существование ее отрывка, автором которого и в актах пятого собора и у Мария Меркатора называется Кирский епископ. Помимо сего, сходные с разбираемым текстом выдержки сообщает еще и Филоксен Иерапольский в письме к монахам Tel-Ada 61). Но авторитет монофизитствующего митрополита Иерапольского, по крайней мере в настоящем случае, нельзя считать безусловным, — и мы знаем уже, что некоторые цитаты его послания весьма сомнительного свойства 62). Подобно сему и Меркатор способен был сильно ошибаться на счет аутентичности тех сочинений, которые он переводил, и—в частности—относительно трудов Феодорита 63).Остается свидетельство отцов пятого собора, но, по нашему мнению 64), в вопросе о подлинности тех или других творений Кирского епископа оно не может быть решающим 65), поскольку в 553 г., по особым причинам, им не занимались с надлежащею тщательностью, считали его несущественным для своих целей. При слабости данных pro, тем большую силу приобретают аргументы contra. Вызывает недоумение уже одно то, почему ни Халкидонский собор, ни враги Феодорита, каких у него всегда и везде было очень много, не уличили его в столь тягостном преступлении против веры и св. Кирилла, что совершенно непонятно в виду крайне резких христологических воззрений обсуждаемого фрагмента? Здесь высказываются между прочим такие мысли: «Распят на кресте Иисус Христос, Который от семени Давида, сын Авраамов. Умерший есть человек

60) Принадлежность этого фрагмента Феодориту защищают Гарнье (Migne, gr. ser. t. 84, col. 63—64), Наталис (Historia ecclesiastica. t. V. Parisiis. 1730. р. 148), но ee отрицают Шульце (Migne, gr. ser. t. 80, col. 46), Тильмон (Mémoires, XIV, р. 785— 786: not. 80 sur s. Cyrille), Сейлье (Hist. générale, XIV, р. 192).

61)Martin. Pseudo-synode. P. 31-32.

62) См. вышеотд. II, гл. I, стр. 134

63) См. выше отд. II, гл. I, стр. 133—137.

64) См. т. I, гл. VII, стр. 336—338.

65) При этом нужно всегда помнить, что акты V всел. собора дошли до нас в крайне неисправном латинском переводе, почему нельзя ругаться, что в подлинных записях деяний 553 г. было все то и так, что и как мы имеем ныне. Напротив, — в виду явных погрешностей теперешней редакции (одну из таких указалП. Гурьев в сочинении: «Феодор, епископ Мопсуетский. Москва. 1890», Стр. 98. 120, пр. 3), — можно не без основания предполагать, что оригинал был лучше копии иотличался от нее. И здесь, и в других местах, где будет речь о неподлинности или сомнительности Феодоритовых фрагментов в актах V собора, мы разумеем исключительно существующий латинский текст, не касаясь вопроса: были ли эти отрывки в подлиннике? и даже гипотетически допуская возможность отрицательного ответа.

453

Иисус Христос; а Бог Слово воскресил свой храм. Человек рождает человека; а кто по естеству есть Сын Божий, тотесть Бог Слово; Христос же есть сын Давида, но храм Сына Божия» 66). Эти почти несторианские понятия были всегда чужды Феодориту, как бы мы ни толковали даже самые обоюдные выражения несомненных его произведений. Кирский пастырь защищал только δύο φύσεις во Христе, но со всею решительностью отвергал форму δύο πρόσωπα. Посему он совершенно категорически заявлял, что двух козлов «должно принимать за образ не двух лиц, а двух естеств» 67). Затем, если признать фрагмент настоящей проповеди подлинным, тогда придется обвинить в нечестии не только Феодорита или Домна, но и всю Антиохийскую церковь, не оказавшую ему ни малейшего протеста, а выслушавшую прямые хулении с нескрываемым одобрением. Само собою понятно, что это было бы невозможно и неестественно.

Сомнительная с точки зрения научно-богословской, анализируемая речь не менее сего подозрительна и с точки зрения моральной. По мысли цитирующих ее документов, это есть грязный памфлет на св. Кирилла 68). Но спрашивается: какие причины и поводы могли побудить Феодорита к столь низкому поступку, совершенно несовместимому с его нравственным характером? Он давно примирился с покойным Александрийским святителем и, если в последние годы его жизни не был близким его другом, то и не имел специальных оснований быть непозволительно недовольным им, как это должно следовать из рассматриваемого отрывка. Имя св. Кирилла, с 444 по 448 г., во всяком случае не было предметом разделения между Антиохийцами и Александрийцами. Существовало разногласие только относительно понимания христологических положений этого иерарха, но в этом пункте больше правды было, конечно, на стороне Феодорита, чем Диоскора, между тем первый фрагмент из читанных в 553 г. проповедей уверяет в противном. Кратко сказать, не видно мотива, которым бы могло быть вызвано подобное несправедливое слово у Кирского епископа.

Наконец, есть и еще более веский аргумент в пользу нашего мнения. В своем письме к Домну Диоскор делает весьма прозрачные на-

66) Mansi, IX, 297 (Migne, lat. ser.и. 48, col. 1084). Migne, gr. ser. t. 84, col. 62. Деян. V, стр. 230.

67) Quaest. XXII in Levit. (M. 80, 329. А. Твор. I, стр. 176—177).

68) В актах пятогособора фрагментнадписывается так: «Иеще, после смертиблаженного Кирилла, тот же Феодорит в беседе, сказанной в Антиохии, в присутствииДомна, понося его (Кирилла) смерть,говорит следующее»; a МарийМеркатор предваряетсвой переводследующими замечаниями (Migne, lat. ser. t. 48, col. 1083): Item ex gestis quae contra Domnum Antiochenum episcopum conscripta sunt, in quibus accusatur idem Domnus, quod, eo praesente, palam in Ecclesia, ausus est idem nefandissimus Theodoretus, post obitum sanctae recordationis Cyrilii Alexandrini pontificis, insultans beatae dormitioni ejus, ita proferre.

454

меки на то, что—догматически неправомыслящий—Кирский пастырь в тоже время и оскорбитель памяти его предшественника по кафедре, когда замечает: «Они (распространители ереси Нестория на Востоке», в числе коих ранее был назван один Феодорит) составляют позорные сочинения и, говорят, даже противные мнениям блаженного и славного отца нашего, епископа Кирилла» 69). Обвинение было слишком прямое, чтобы можно было дипломатически отклонить его. Нужно было отвечать по существу, и как же поступает при этих обстоятельствах Кирский владыка? Раскрыв свои взгляды на лицо Иисуса Христа, он продолжает: «Что и блаженной памяти Кирилл часто писал нам, — думаю, это вполне известно и твоему (Диоскор) совершенству. Так, когда он послал в Антиохию сочинения против Юлиана, a равно и написанное о козле отпущения (Лев. ΧVI, 8 и сл.), он просил блаженного Иоанна, епископа Антиохийского, показать их известным на Востоке учителям,—и блаженный Иоанн, согласно этим письмам, прислал означенные книги мне. Прочитавши их не без удивления, я писал блаженной памяти Кириллу, — и он отвечал мне, свидетельствуя о своей точности (догматической) и расположении ко мне; эти письма и теперь у меня сохраняются» 70). Если мы припомним, что это говорится в отражение обвинения и при том со стороны Диоскора, то, кажется, должны будем сознаться, что в данном случае Феодорит не мог покривить душей. Такое упорное отрицание действительного факта было бы не только наглою ложью, но и не соответствовало бы непосредственной апологетической цели послания Кирского епископа: вместо оправдания оно могло бы только усилить подозрение, a это было как раз то самое, чего не желал автор epist. 83.

После всех этих соображений мы позволяем себе решимость думать, что обсуждаемая нами проповедь весьма сомнительна в отношении своего происхождения от Феодорита; за это имеются данные и догматического, и нравственного, и чисто исторического характера. К тому же заключению ведет и рассмотрение того способа, каким попали беседы Кирского пастыря в Александрию. Он сам заявляет, что между многими мириадами его слушателей было не более десяти лип, ему враждебных 71), — и они-то именно и были поставщиками литературных произведений «Востока» для Египта в эпоху тяжкого обострения их взаимных отношений. В сирских актах сообщается, что монах Феодосий, отправившийся на берега Нила в начале 448 г., «показывал там бумаги, содержащие проповеди и вызванные ими возгласы (верующих) в Антиохии» 72). Понятно без слов, что мы не можем доверять исправности таких пристрастных редакторов, хотя бы и не желали набрасывать тени на их честность, — и доказательства этого неоспоримы. Мы видели выше, что Феодорит если

69) Hoffmann. S. 69, _43—₄₅. Martin. Ades. P. 161. Perry. P. 332—333.

70) Epist. 83: M. 83, 1273. A—В.

71) Epist. 83: M. 83, 1268. B—C.

72) Hoffmann. S. 67, _18—₂₀. Martin. Actes. P. 154. Perry. P. 323.

455

и пользовался евангельским эпизодом о Фоме, то лbiь для раскрытия и подтверждения мысли о целостности естеств во Христе (и этого не исключает текст «деяний» пятого собора), между тем в интерпретации Диоскора отрывок получил явно несторианский характер: «одного простого человека осязал Фома и только Богу (в отдельности от того) поклонился» 73). Как легко могло случиться это и с другими речами Феодорита, которые прошли чрез столько неприязненных ему ушей, уст и рук прежде закреплении их в письмени!? Посему мы не находим слишком смелым предположить, что первый полемический фрагмент Кирского епископа, читанный в 553 году, на заседании 17-го мая, весьма не точно воспроизводит проповедь Феодорита в Антиохии, если даже он и действительно говорил ее.

Гарнье издал 74) похвальное слово Феодоритово на рождество Иоанна Крестителя под заглавием: Θεοδωρήτου, ἐπισκόπου Κύρου, ἐγκώμιον εἰς τὴν γέννησιν τοῦ ἐντίμου καὶ ἐνδοξου προφήτου καὶ προδρόμου Βαπτιστοῦ Ἰωαννου 75). Эта проповедь, но свидетельству Алляция 76), усвояется Феодориту Ватиканским манускриптом № 1.074, a в библиотеке Медичи сохранилась без имени автора 77), но учеными обыкновенно считается 78) произведением позднейшего писателя X века Феодора Дафнопата» 79).

73) Hoffmann. S. 67, ₁₅_—16: Der blosse Mensch ist einzeln von Thomas befahlt, und Gott einzeln angebetet worden. Martin. Actes. P. 150; Qui ce n’était qu’un simple homme qui avait été palpe par Thomas et qua Dieu avait été adoré à part. Perry. P. 380; The mere man only was palpable to (touched by) Thomas, and that God only was worshipped (by him).

74) Auctarium (Орр. Theodoreti, odit. Sirmondianae, t. V), р. 21—30.

75) Migne, gr. ser. t. 84 col. 33—48.

76) De Symeonum scriptis diatriba... Ed. F. Combefis. Parisiis. 1664 Pag. 87: «Εἰ μὲν τοῦ Λόγου κήρυξ, καὶ προδρὸμος. Theodori Daphnopatae εἰς τὸ γενέσιον τοῦ τιμίου Προδρόμου. In codice 1074 Vaticano tribuitur Theodorito Cyri episcopo. Θεοδωρίτου ἐπισκόπου Κὐρου».

77) Ang. Mar. Bandinus. Catalogus codicum manuscriptorum Bibliothecae Modiceae Laurentianae, varia continens epera graccorum Patrum. Т. I, Florentia», 1764. Pag. 496 (plut. X, cod. XXI, р. 193 b): «Μηνὶ Ἰουνιῳ κδ’. Ἐγκώμιον εἰς τὴν σεβὰσμιον γέννησιν τοῦ τιμίου, ἐνδόξου προφήτοῷ προδρόμου καὶ βαπτιστοῦ Ἰωάννου, Inc. Εἰ μὲν ὁ τοῦ Λόγου κήρυξ. Des. ἐπηγγελμένην παρέχοντος ἐν Χριστῷ. κ. τ. λ. (Cnf. Μ. 84, 33. Α. 48. В). Auctor Theodorus Daplinopates».

78) Fabricius-Harles. Bibl. gr., VIII, p. 296: Hunc non Theodoriti, sed Theodori Daphnopatae esse, notavit ex codice sue Leo Allatius. Fabricius-Harles. Bibl. gr., t. X (Hamburgi. 1867), p. 385; Auctor Theodorus Daphnopates, licet in codice Vaticano MLXXIV, ut Allatius notat, referatur ad Theodoritum Cyri episcopum, atque in auctario operum Theodoriti Garneriano prodierit graeca et latine. Нужно заметить, что Феодор Дафнонат действительно говорил речь по поводу перенесения руки Иоанна Крестители из Антиохии в Константинополь около 956 года.—Ленц (Geschichte der christlichen Homileten. 1 Theil. S. 118), по-видимому, не отрицает принадлежности рассматриваемой проповеди Феодориту; по крайней мере, онсовсем не упоминает о существующих на счет ее предположениях.

79) Онемсм. Fabricius-Harles. Bibl. gr., X, p. 385 —386. Care. Scriptorum ecclesiasticorum historia literaria. Vol. II. Basileae. 1745. P. 101—102.

456

Трудно сказать что-либо более определенное по этому предмету. Стиль нам кажется несходным с Феодоритовым, но Дюпен и Сейлье находят как раз противное. И другие соображения не могут способствовать разъяснению этого вопроса. Нам известно, что Феодорит имел постоянным и неусыпным молитвенником за себя великого Иоанна, глас Слова, Предтечу Господня 81),—и похвальная речь со стороны его этому святому, останки коего были и в Кирре, была бы вполне понятна и естественна. Но настоящий ἐγκώμιον носит некоторые черты, совершенно несоответствующие литературным приемам Кирского пастыря, как писателя. В существе своем, это есть довольно пространный, не всегда вразумительный и запутанный по слогу комментарий евангельского рассказа о зачатии и рождении Крестителя. Он начинается витиеватым и не совсем удачным приступом, где автор заявляет, что молчание было бы самое лучшее, для его слабого языка, и однако же входит затем в длинные рассуждения, когда всего уместнее было бы соблюдать возможную краткость: прием далеко не ораторский. В самых толкованиях проповедник допускает некоторые вольности в духе Александрийских аллегориков, столь не свойственном Кирскому епископу; так, он думает, что бесплодие Елисаветы указывает на безмужнее зачатие Спасителя 82), а немота Захарии знаменует собою упразднение ветхозаветного закона и служения 84). Все это скорее может вести к мысли, что проповедь на рождество Иоанна Предтечи — труд не Феодорита 84).

Патриарх Фотий читал пять «слов» Кирского епископа, посвященных св. Иоанну Златоусту, и сохранил нам несколько выдержек из них, сопроводив их своими замечаниями 85). Проповеди эти были составлены, очевидно, после перенесения мощей великого святителя в Константинополь 86),

80) Du-Pin. Nouv. bibl., IV, p. 110. Ceillier. Hist. générale, t. XIV, р. 190.

81) Historia religiosa, cap. 21: M. 82, 1444. 1445. A. И. Б., стр. 174—176.

82) М. 84, 37. А—В.

83) М. 84 40.С—D. 44. C.

84) Шульцеводном из своих замечанийпишет (М. 84, col. 48, not. 57): Ut tota hujus erationis indoles a politissimo Theodoreti ingenio et mascula ejus eloquentia est quam maxime aliena, ita epilogus iste satis recentiorem scriptorem prodit.

85) Photii Bibliotheca, cod. 273 (Migne, gr. ser. t. 104, col. 229. 232. 233. 235. 236; перепечатано ap. Migne, gr. ser. t. 84, col. 48. 49. 52. 53). У Фотия мы читаем (М. 104, 229. М. 84, 48): Ἀνεγνώσθη ἐκ τῶν τοῦ μακαρίου Θεοδωρήτου λόγων, οὓς εἰς τὸν ἐν ἁγίοις Ἰωάννην τὸν Χρυσόστομον συνετάξατο, ὧν ἡμεῖς πέντε τέως ἴδομεν. Нельзясрешительностью утверждать, что Фотий вполнойцелости имел проповединаИоанна Златоуста, ибо относительнопервойонпишет (loc. cit.): Ὅτι τῶν πέντε λόγων, ὁ πρῶτος ἄλλον πρὸ αὐτοῦ δοκεῖ δέχεσθαι, ἢ μέρος αὐτοῦ εἶναι.Вообще, у патриарха-библиографа был список далеко не исправный, как это видноиз его заметки после одной выдержки (М. 104, 232. М, 84, 49. С): Ἀλλά τοιαῦτα μὲν, καὶ ὁ τρίτος (ἢ τέταρτος) λόγος.

86) Ἐοίκασι δὲ, — говорит Фотий (Μ. 104, 282. M. 84, 52. А), — οὗτοι πάντες οἱ πέντε λόγοι μετὰ τῆν ἀπό τῆς ὐπερορόας ἀνακομιδὴν συντετάχθαι. Кажется, здесь речь идет о Златоусте, а не о Феодорите.

457

при Прокле и Феодосии II, в 438 году 87) и были произнесены в храме св. Апостолов уже тогда, когда другие восхвалили Златоустого мученика 88). По своему характеру эти речи отличались чисто панегирическим тоном ублажения, доходившим до неумеренности, по отзыву знаменитого библиографа: ἐγκωμίων καὶ αὐτὸς (λόγος τρίτος) ὑπέρχεται νόμους,... ἐγκωμιαστικοῦ δὲ τύπον καὶ ὁ τέταρτος διασώζει,... ὁ δὲ ἐφεξῆς (πέμπτος λόγος) τοὺς αὐτούς μὲν τῶν ἐγκωμίων πλέκει στεφάνους 89). В виду этого некоторые исследователи позволяют себе слишком резкие суждения о достоинстве бывших у Фотия бесед и даже склонны отрицать принадлежность их Феодориту 90), но едва ли согласны с требованиями исторической критики такие аподиктические выводы на основании немногих фрагментов. Единственно компетентный по этому вопросу патриарх-библиограф, общепризнанный авторитет относительно древних литературных памятников, проницательный критик и тонкий ценитель их, был совсем иного мнения. Он не только отмечает излишний панегиризм, но и еще энергичнее указывает красоту речи (стиля) и мыслей вместе с силою последних 91). Конечно, в настоящем своем объеме разбираемые отрывки заключают в себе мало фактических данных; однако же мы знаем, что один старинный биограф Златоуста, при составлении его жития, пользовался, вероятно, и этими проповедями 92), а это

87) Socrat. H. E. VII, 45 (Migne, gr. ser. t. 67, col. 836. Ц. И., стр. 576). Theodoret, H. E. V, 36 (M. 82, 1265. 1268. Ц. И., стр. 369). Marcellini Chronicon, ad an. 438 (Migne, lat. ser. t. 61, col. 926).

88) M. 104, 233. 236—236. М. 84, 53. В: Τοῦτον τόν ἔσχατον λόγον ἡ ἐπιγραφὴ ἐν τῷ ἀποστολείῳ εἰρῆσθαι λέγει. Τὸ δὲ προυίμιον αἰνίττεται, ὡς ἄλλων προειπόντων, ὁ συγγραφεὺς μετ’ ἐκείνους δημηγορεῖ.

89) М. 104, 229. 232. М. 84, 48—49. 49. C. 52. Α.

90) Du-Pin (Nouv. bibl. IV, р. 110) говорит, что проповеди на Иоанна Златоуста—«ничто иное, как антитезы, игра словами, отрывочные фразы, детские мысли, и не соответствуют Феодоритову стилю, который важен, силен и серьезен», Cnf. Tillemont. Mémoires, XV, р. 339. Но словам Сеилье (Hist. générale, XIV, p. 190), они«не имеют ни важности, ни серьезности, свойственных Феодориту: в них одни фигуры и игра словами», Schroekh’s Kirchengeschichte. Bd ii. XVIII 8. 428.

91) Διαφέρει (ὁ λόγος πρῶτος) τῶν πρὸ αὐτοῦ τῇ καλλονῇ τῶν τε ῥημάτων, καὶ τῶν νοημάτων (Μ. 104, 229. М. 84, 49. Α). Ὁ ἐφεξῆς (πέμπτος λόγος)... λαμπρότερα δὲ πῶς τὴν τῶν νοημάτων ἰσχὺν ἀπαγγέλλει (Μ. 104, 232. М. 84, 52. А). Относительно слога или, вернее, терминология отметим еще, что довольно редкое слово Ἀμαξόβιος (кочевник) встречается и в 117 письме Феодорита (М. 63, 1409. С): Ὁτι γὰρ τῆν πρακτικὴν ἀρετὴν τοῖς Ἀμαξοβίοις μᾶλλον ἢ αὐτοῖς νομοθετεῖν παρὰ τοῦ Σωτῆρος ὑπέλαβον, αὐτὰ βοᾷ τὰ πραγματα.

92) Petri Lambecii Commentariorum de Angustissima Bibliotheca Caesarea Vindobonensi liber octavus. Editio altera studio et opera Ad. Fr. Kollarii. Vindobona», 1782. col. 637— 638 (cod. XXVII). В этом манускрипте не говорится прямо, что биограф св. Златоуста пользуется разбираемыми проповедями, a только в числе источников называется и Феодорит, но, кажется, нужно разуметь именно эти «слова». Cnf. Fabricius-Harles. Bibl. gr.,

458

показывает, что подлинник обладал более богатым содержанием. И сам Фотий выразительно заявляет, что в первом слов приводились подробные исторические сведения 93). Посему мы готовы скорее признать истинность свидетельства Фотиевой «Библиотеки».

Речи Феодорита во время и по поводу Ефесско-Халкидонских событий 431 г., дошедшие до нас в трех отрывках на латинском языке 94), имеют чисто исторический интерес и важны лишь для характеристики личности автора и частью для выяснения различных обстоятельств своего времени. О них мы достаточно говорили уже в исторической части своего труда 95), а теперь заметим, что, по всей видимости, о них упоминает и сам Кирский епископ в Synodicon, cap. 40, где мы читаем: «Я отправил вашему любезному и боголюбимому собранию (народу Константинопольскому) и то, что было говорено нами боголюбезнейшим епископам, которые желали знать, что за причина того, что возбуждено» 96). Так как это послание было писано вскоре по окончании третьего вселенского собора, то несомненно, что и в приведенной фразе разумеются беседы из этого периода.

VIII, р. 297. Opp. Ioannis Chrisostumi, ed. Bern, de Montfancon,Т. XIII. Parisiis. 1738. Praefatio: pag. IV—V. Migne, gr. ser. t. 47, col. XXIV, Acta sanctorum, mensis septembris tom. IV, pag. 406.

93) M. 104, 229. M. 84, 48.

94) В актах пятого вселенского собора ар. Mansi, IX, 290 («Ех allocutione Theodoreti, dicta adversus sanctum Cyrillum Chalcedone (statim post Ephesinam primam synodum) cum ab Epheso ascendisset ad Constantinopolim una cum Orientalibus, pro Nestorio, quasi injuste condemnato»). 292—293. A («Ex alia allocutione dicta Chalcedone, contra sanctae memoriae Cyrillum»). 293. A—B («Ejusdem ех allocutione scripta in eadem civitate pro Nestorio»). Деян. V, стр. 223—224. Все эти отрывки из Auctarium’a, вместе с заметками Гарнье, перепечатаны ар. Migne, gr. ser. t. 84, col. 53. 55. 60. Более полный текст третьего фрагмента см. в актах третьего вселенского собора ар. Mansi, IV, 1408—1410 («Pars homiliae Theodoreti episcopi Cyrensis, Chalcedone ad schismaticorum legatos Nestoriique fautures habitae», Cnf. Migne, gr. ser. t. 84 col. 56—58: Homilia a Theodoreto episcopo Cyri Clialcedone habita). Деян, I, стр. 830—835 и в Synodicon adversus tragoediam Irenaei, сар. 36: Mansi, V, 810—812. Migne, gr. ser. t. 84, col. 637—639 («Pars sermonis unius, qua in Chalcedone dicunt usum Theodoretum episcopum Cyrensis Ecclesiae»). Рассматриваемые нами произведения мы намеренна называем «речами» потому, что они посвящены вопросам, составившим злобу дна, и произносились не в храмах, которые в Халкидоне были закрыты для легатов отступнического собора. Сам Феодорит доносил Александру Иерапольскому, между прочим, следующее (epist. 160: Migne, gr. ser. t. 83, col. 1474. В. Mansi, IV, 1407. 1468. Деян. I, стр. 828-829); «Народ, по милости Божией, хорошо расположен и приходить кнам. Мы начали даже рассуждать с ними (приходящими) и составили великие собрания и в четвертый раз рассказывали о вере твоего благочестия. Они слушали с таким удовольствием, что не уходили даже до седьмого часа и оставались до солнечного зноя. В большом дворце с четырьмя портиками собралось великое множество, и мы проповедовали сверху, с возвышения под, самою кровлею»,

95) См. т. 1, гл. III, стр. 97—98.

96) Mansi, V, 818. D. Migne, gr. ser, t. 81, 647. B.

459

Скудость и нередко неопределенность, этих документальных известий о проповеднических трудах Феодорита с избытком вознаграждают «Десять слов о Промысле «(Περὶ προνοίας λόγοι δέκα) 97), принадлежность коих Кирскому епископу утверждают его письма 82 и 113 98), Comment. in Ps. LXVII, 22 99), Haer. fab.V, 10 100) и Никифор Каллист 101). Не так ясен гомилетический характер этого сочинения, ибо ни в нем самом, ни в посторонних свидетельствах нет совершенно несомненных указаний на то, что они были произнесены с церковной кафедры, хотя всеми без исключения исследователями принимаются за проповеди 102). Что эти произведения суть действительно церковные поучения в собственном смысле, это удостоверяется не заключительными доксологическими формулами (как полагают некоторые 103)), ибо они часто встречаются в Феодоритовых трудах (напр., почти во всех комментариях — в конце их и отделов, «томосов» 104)), но другими, более характерными, выражениями этих «слов».

97) Сочинение это в первый раз издано по рукописям Ватиканской библиотеки на греческом языке Nicolao Maiorano Romae 1545 (in—8) и потом Tiguri —1516 (in—8), а с латинской версией Gualteri— Parisiis 1623 (in—8). У Миня оно отпечатано в 83 т. Патрологии, греческой серии (col. 556—773). Русскийперевод см. в «Творениях», ч. V. стр. 171—371.

98) М. 83, 1255. А—В (Καὶ μυστικὴ δὲ ἡμῖν συγγέγραπται βίβλος, καὶ περὶ Προνοίας ἑτέρα). 1317. Α. (Ἔστι γὰρ μοι ιἀ συγγεγραμμένα... περὶ τῆς καθόλου Προνοίας).

99) Μ. 80, 1389. С (Τοῦτο τὸ ἀδίκημα ἐκείνου μὲν τὸ κράτος κατέλυσε, τοῖς δὲ ἀνθρῶποις τὸν ᾂδην ἠνέῳξαν· ἅπερ ἐν ταῖς περὶ Προνοίας λόγοις διὰ πλειόνων ἐῤῥήθη). Твор. II,стр.: 378. Cnf. Oratio De providentia X (М. 83, 757. 760. 761. T. V, стр. 357—361).

100) М. 88, 488. C (Ἀλλὰ περὶ Προνοίας δέκα λόγους ἤδη συγγράψας περιττόν οἶμαι νῦν τοῦον εὐρῦναι τὸν λόγον). t. VI стр. 44.

101) Nicephori Callisti H. E. XIV, 54 (Migne. gr. ser. t. 146, col. 1257): καὶ περὶ Προνοίας ἔτερον συντάττει (Θεοδώρητος) βιβλίον.

102) В таком качестве приводится выдержка из девятого «слова» и у Шлейнингера: Muster des Predigers. Eine Auswahl rednerischen Beispiele aus dem homiletischen Schatze, aller Jahrhunderten. Von N. Schleininger. Freiburg im Breisgau. 1868. S. 28, 29.

103) Nicephori Callisti. générale, XIV, р. 167.

104) Cм. Comment. in Isa. XIV, 14 (М. 81, 345),—in Jerem. lib. I. X. XI (in Bar. V, 9). XII (in Thren. Jerem. IV, 22) (M. 81. 553. 557. 589. 612. 633. 653. 684. 708. 737. 760. 780. 805. t. VI, стр. 134. 152. 177. 194. 212. 228. 253. 272. 297. 315. 333. 354),-in Ezech. lib. I-XVI fin. (М. 81, 852. 880. 904. 929. 957. 980. 1001. 1032. 1049. 1065. 1101, 1140. 1169. 1188. 1220. 1256. t. VI,стр. 391. 416. 436. 457. 481 500. 520. 544. 558. 572. 602. 632. 656. 672. 696. 728),— in Dan. lib. I-Х (М. 81, 1284. 1313. Ι345, 1376. 1393, 1409. 1437. 1453. 1485. 1545. T. IV, стр. 22. 46. 72. 97. 112. 127. 150. 164 192. 242),-in Osee XIV, 10, —in Joël III, 19,—in Amos IX, 15,—in Abd. I, 20,— in Jen. IV, 11, — in Mich. VII, 20,—in Nahum IV, 19, — in Habac. III, 18—19,— in Soph. III, 16—18,—in Agg. II, 24,—in Zachar. XIV, 20 21, in Malach. IV, 6 (M. 81, 1632. 1664 1708. 1717. 1740. 1785. 1808. 1836. 1860. 1873. 1960. 1988. t. IV, стр. 317. 344. 384. 393. 412. 452. t. V, стр. 20. 45. 65. 77. 152 176),—in Ерist. ad Rom., tom. I-V (M. 82,80.

460

В них мы встречаем такие изречения: «А может быть слово сие, идя медленным шагом, затронет и тех, кто ныне слушаети кто впоследствии будет читать» (καὶ τοὺς νῦν ἀκροωμένους καὶ τοὺς ὕστερον ἐντεύξομένους) 105). Эта фраза была бы неотразимым доказательством церковно-проповеднического назначения речей о провидении, если бы ее сила не ослаблялась, фактом присутствия подобных оборотов в комментарии на кн. пр. Даниила 106), который едва ли был произносим в храме, поелику некоторые отделы его слишком обширны 107). Но и в других местах Феодорит прямо дает знать в своих λόγοι церковные гомилии, когда упоминает о «вчера» и с сегодня 108) и старательно избегает длинности 109)

108. 148. 184. 225. Т. VII, стр. 40. 64. 98. 130. 167), — in I Epist. ad Corinth., tom. I-III (M. 82, 272. 320. 376. T. VII, стр. 207.250. 299), — in II epist. ad Corinth., tom. I-II (М. 82, 424. 457. 460. T. VII, стр. 340. 372), —ad Galat. V, 18,—ad Ephes. VI, 24,—ad Philip. IV, 23,—ad Coloss. IV, 18,— in I Epist. ad Thessal. V, 28,—in II Epist, ad Thessal. III, 18,—ad Hebr., tom. I—III,—in I Epist. ad Timoth. VII, 20,—in II Epist. ad Timoth. IV, 22,- ad Tit. III, 15, —ad Philem. I, 25 (Μ. 82, 504. 557. 589. 628. 656. 673, 705. 749. 784. 829. 857. 869. 877. Т. VII, стр. 411. 454. 483. 515. 540. 554 584, 622. 653. 709. 732. 744. 752); —in Cant. Cant., lib, I, III (М. 81, 92. 136. 173);—in Ps. CL, 6 (M. 80, 1997. t. III, стр. 450); Oratio de divina charitate (M. 82, 1521. t. V, стр. 304).

105) Oratio de providentia I: M. 82, 561. A. T. V, стр. 182.

106) Comment, in Dan, I, 21 (M. 81, 1284.T. IV, стр. 22): "A мы, оставив на сем слушателя (τὴν ἀκροατὴν), прославим благого Владыку»; — cap. III, 98 (М. 81, 1352. С. t. IV, стр. 77 — 78); «чтобы приводя все пророчества о Навуходоносоре, не продлить времени,—и теперь слушающих и кто будет читать впоследствии (καὶ τοὺς νῦν ἀκού σαντες καὶ τοὺς εἰς ὕστερον ἐντευξομένους), если хотят знать его кичливость и жестокость, отослав к самым пророчествам, возвращу слово к настоящему предмету».

107) См., напр., lib. X: М. 81, 1488—1545. Т. IV, стр. 192—242.

108) De prov. or. II (M. 83, 576. C. Т. V, стр. 195): «И вчера сказанное нами (τὰ χθὲς ἡμῖν εἰρημένα) о небе, солнце, луне и прочих светилах... достаточно, чтобы убедить их уцеломудриться... Как в предыдущий день (καθάπερ τῇ προτεραίᾳ), покажем, что в малейших частях твари виден и открыт промысл», Or. IV (М. 83, 612. D. t. V, стр. 228): «Но время уже нам перейти наконец к рукам, упомянув о которых в предыдущий день, мы обещались сегодня объяснить их пользу (ὧν τῆν μνήμην τῇ προτεραίᾳ παραλιπόντες, ὐπεσχόμεθα σήμερον τούτων ἑρμηνεῦσαι τὴν χρείαν). Or. VII (Μ. 83, 688. В. Т. V, стр. 297): «Что рабство не вредит находящимся в оном, но даже весьма благодетельно, если кто хочет им воспользоваться, — сие (скажем так с Богом) докажем теперь. Ибо и вчера обещались говорит об этом» (τοῦτο γὰρ χθές ἐρεῖν ὑπεσχόμεθα).

109) De prov. or. VII (M. 83, 708. С. Т. V, стр. 315): «Ho и не знаю, что мне делать, ибо добродетель людей доблестных вынуждает у меня слово и заставляет длить свое сверх меры», Or. IX (М. 83, 721. D. 724 Α. Т. V, стр. 327): «Разыскание всего этого (что говорится в Писании о наградах по смерти) сделало бы слово чрезмерно длинным», Or.X (М. 83, 761, С. Т. V, стр. 361): «Но если бы я захотел собирать все свидетельства и на каждое делать надлежащее толкование, то рассуждение наше сделалось бы чрезмерно длинным»,

461

в виду краткости срока 110). Все эти выражения позволяют видеть в λογοι περὶ προνοίας именно церковные проповеди 111) каковому заключению не препятствует и некоторая пространность их, Ибо по своему объему они даже уступают многим речам св. Иоанна Златоуста·

Время составления их можно определить только приблизительно. В письме 113) они причисляются к сочинениям, изданным за двенадцать лет до него, т. е. ранее 438 года, но так как они упоминаются в толкованиях на псалмы, то момент появления их следует отодвинуть еще далее к началу пятого века и включить в группу тех трудов, которые разумеются под категорией написанных за 18—20 лет до выхода в свет epist.113 от 449 года 112). В таком случае хронологическим пунктом для «Слов о промысле» будет 429—431 год. Если теперь принять во внимание спокойный тон их, чуждый малейших намеков на тяжкие церковные волнения, вызванные несторианскою бурей, то справедливо будет предположить, что они были произнесены в момент до Ефесского собора» 113).

110) De prov. or. X (М. 83, 745. В. T. V, стр. 347): «Ho недостанет мне дня, чтобы собратьвсе изречении (о добродетели, твердости и радости и скорбях) великого наставниковподвижников благочестия» (Ἀλλ’ ἐπιλείψει με ἡμέρα, τοῦ μεγάλου παιδοτρίβου τῶν τῆς εὐσεβείας ἀθλητῶν τοὺς τοιούτους λόγους συλλέγοντα).

111) Можно бы извлекать еще более сильный аргумент и пользу пашей мысли из следующих слов Феодорита: «мы же, став у самой ограды, спросим противников, (ἡμεῖς δὲ ἐξ αὐτής τῆς βαλβίδος τῶν ἀντιπάλων πυθώμεθα), почему они прекословят учению о промысле» (De prov. or. I: М. 83, 561. B. T. V, стр. 182), если бы они действительно заключали тот смысл, какой придают ему русские переводчики. Между тем подобная интерпретация не имеет достаточных оснований, ибо, согласно классическому употреблению (напр. у Аристофана), выражение: ἐξ αὐτῆς τῆς βαλβίδος означает просто «в самом начале», «сначала», «прежде всего» (лат. перевод: in ipso statim limine).

112) Epist. 113 (M. 83, 1317. А): «У меня есть сочинения, написанные частью за двадцать, частью за восемнадцать, частью за двенадцать лет, и иные против ариан и евномиан, против иудеев и язычников, против персидских магов, другие — О всеобщем провидении, a то—о божественном вочеловечении»,

113) Гарнье, а за ним и Уден (Commentarius, I, col. 1109) полагают, что по крайней вере два последние «слова» составлены и произнесены тотчас после Ефесского собора (Dissert. II, caр. VI, § III, и. V: М. 84, 346), хотя первые восемь появились, вероятно, ранее (Dissert.II, сар. VI, § III, n. VI—VII: М. 84, 316). По—помимо того, что в пользу такого мнения нет никаких хронологических данных,—самое содержание «слов» показывает, что они были написаны и сказаны в близкой последовательности одно за другим, поелику образуют собою связное целое. Если в начале девятой речи делается ссылка на восемь предыдущих, то это указывает лишь на тесную хронологическую преемственность их, как и в других случаях; а если десятая взывает к терпению, то это нимало не значит, что тут разумеются Ефесские огорчения: и без них y Феодорита и его слушателей, конечно, всегда было много неприятностей. Du-Pin(Nouv. bibl., IV, р. 107) также относит λόγοι περὶ προνοίας к 433 году, хотя своих оснований в подтверждение такого мнения и не приводит.

462

Обыкновенно думают, что местом, где были сказаны с церковной кафедры λόγοι περὶ προνοίας, была Антиохия, — и это вполне вероятно. они посвящены предмету, который не мог настолько горячо интересовать бедных и малопросвещенных Кирских христиан, чтобы со стороны их пастыря потребовалось обширное и ученое исследование, а блестящая обработка и изящный стиль еще тверже убеждают нас в том, что автор имел в виду образованную, в некотором смысле философскую, публику. Это как раз согласуется с добытою нами хронологическою датой, ибо мы знаем по посланию Иоанна Антиохийского к Несторию, что в 430 году Феодорит был в столице «Востока» 114). Итак, «Слова о промысле» были по крайней мере произнесены в Антиохии около 430 г., если они и были написаны раньше и в другом месте.

Λόγοι περὶ προνοίας носят полемический характер и содержат раскрытие и защиту христианского учения о Промысле Божием. В таковом своем качестве они необходимо должны были отвечать на действительные запросы времени, чтобы не быть неуместными и даже вредными. Если всякий полемический литературный труд бывает бесцельным и бесполезным, когда не вызывается настоятельными нуждами, то тем более было бы неблагоразумно тревожить мысль и возбуждать излишние сомнения христиан в церковной проповеди. С этой стороны достоинство Феодорита, как оратора тактичного, вполне обеспечено, ибо его «слова» затрагивают важный вопрос современности. В комментарии на кн. Аввакума он сам свидетельствует об этом, начиная его такими заявлениями: «Есть люди, которые весьма огорчаются, видя благоденствие делающих неправду. И одни сомневаются в том, что Бог всяческих промышляет о людях; а другие веруют, правда, учению о промысле, но недоразумевают, почему так устроятся дела человеческие» 115). Вспомним еще Haer. lab. V, 10 (Περὶ Προνοίας) и Graec. affect, cur. serm. VI (Περὶ τῆς θείας προνοίας), — и мы поймем, что воззрение на промысл, искажаемое, опровергаемое и отвергаемое еретиками и язычниками, в сильной степени нуждалось в апологии. На это энергически указывает и св. Исидор Пилусиот в послании к комиту Ермину: «Что благоденствует порочный, а в крайних пребывает затруднениях человек благонравный, достойный многих на жребий людям выпавших похвал, — сие подлинно необъяснимо, непостижимо и далеко превосходит меры естества человеческого... Поелику же мы думаем, что должно по возможности защищать сие учение (о промысле); то мы, сколько могли, защитили в слове, написанном нами к язычникам» 116). Возражения шли, конечно, со стороны последних, но «стрелы жестоких обвинителей промысла» 117) уязвляли иногда и христиан,

114) Mansi, IV, 1068. C. Migne, gr. ser. t. 77, col. 1457. A. Деян. I, стр. 436.

115) Comment. in Hahac,, arg.: M. 81, 1809. t. V, стр. 21.

116) Epist. S. Isidori Pelus., lib. II, 137: Migne, gr. ser. t. 78, col. 580. Творения еп. Исидора Пелусиота, ч. I. Москва. 1859. Стр. 399.

117) Выражение Феодорита в or. de prov. IX: М. 83, 717. С. T. V, стр. 323.

463

поселяя в них тревожные недоумения. Феодорит не раз дает заметить это и в одном случае прямо обращается к верующему в такой форме: «А ты, освободившись от прелести многобожия, признавая, что все видимые существа суть Божии твари, и поклоняясь Творцу их, гонишь Его от сотворенного Им, ставишь где-то вдали от твари и утверждаешь, что необъятный этот мир никем не управляется и, подобно неоснащенной ладье, несется, неизвестно как и куда» 118). Вообще, относительно поводов к исследованию вопроса о промысле Кирский епископ пишет: «Если бы все пожелали внять сему доброму совету, ясно взывающему: креплших себе не ищи, и глубочайших себе не испытуй, яже ти повеленна, сия разумевай (Сир. III, 21—22); то намеревающимся доказывать Божие о всем промышление не было бы нужды во многих словах... По поелику много таких людей, которые не хотят видеть сего добровольно, но смежают глаза, затыкают уши, не хотят внимать отовсюду несущемуся гласу, над всем, что так хорошо и прекрасно содевает Бог, смеются, хулят, охуждают это, собирают тысячи всяких малостей, соплетая ложное обвинение: то, думаю, справедливо пришли мы на себя труд говорить против сего обвинения, с намерением показать, что оно клевета, а не прямая улика» 119). Посему же Кирский пастырь считает своим нравственным долгом ополчить уста свои против устен, отваживающихся хулить Бога, и словом благочестия поразить злочестие 120).

В виду столь неотложных требований эпохи Феодорит направляет свои речи против упорных и слепотствующих язычников и колеблющихся христиан 121) чтобы обратить на путь истины первых и поддержать вторых, сообщив им правильное разумение предмета. «Изведши на среду один полк нападающих на промысл Божий,—его будем поражать обличениями, его постараемся привести в расстройство, пробиться сквозь густые ряды его, увести из него пленников и привлечь всякий разум в послушание Христово (2 Кор. X. 5) 122). Обе эти цели совмещаются у

118) De prov. or. II: М. 83, 585. С. Т. V, стр. 204 Ср. or. IX (М. 83, 737. С. Т. V, стр. 341): «Tu же (слушатель), кроме природы имея учителем закон и пророков, наставляющих в божественном, и лик Апостолов, научающих настоящему и проповедующих будущее, отовсюду собирай предлагаемое тебе на пользу».

119) De prov. or. IX: М. 83, 716. 717. А.T. V, стр. 322.

120) De prov. or. I: M. 83, 556. 557. Т. V, стр. 177—179.

121) О лицах, которых имеет в виду Феодорит, см. or. I (М. 83, 560. А. 561. C. T. V, стр. 181. 182). II (М. 83, 585. С. T. V, стр. 204). III (М. 83, 588. Т. V, стр. 206). IV (М. 83, 609. С. T. V, стр. 227). VI (М. 88, 644. В. 652, C. T. V, стр. 257. 265). VII (М. 83, 668. А. B. 680. D. T. V, стр. 279. 290). VIII (М. 83, 693. Α. T. V. стр. 301— 302). IX (М. 83, 717. A. 717. С. 720. С. 724 A. 729. A. 733. С. 733. D. 736. B. 734 С. T. V, стр. 323. 325. 327. 333. 337. 338. 339. 341).

122) Or. de prov. I (M. 83, 560. D. 561. A. T. V, стр. 181): τῶν τῇ τοῦ Θεοῦ πρανοίᾳ πολεμούντων εἰς μέσον ἀγαγόντες τὴν φάλαγγα, ῥήξωμέν τε αὐτὴν τοῖς ἐλέγχοις, καὶ διασπάσωμεν, καὶ τὴν πυκνότητα διαλύσωμεν, καὶ δορυαλώτους ἁγάγωμεν, καὶ ἐλκύσωμεν πᾶν νόημα εἰς τὴν ὑπακοῆν τοῦ Χριστοῦ.

464

Феодорита в понятии защиты 123). Чтобы достигнуть этого, проповедник должен был обнять всю затронутую область и в труднейших, более общих, частях и в мельчайших деталях и везде доходить до глубочайших оснований, a не довольствоваться поверхностным и легким обзором. Рассматриваемые с этойточки зрения, его «слова» представляют желательную полноту и возможное совершенство. Кирский епископ обращает внимание и на небо с бесчисленными светилами, воздух, моря, реки и источники, затем переходить к устройству человеческого тела с целесообразно созданными членами, раскрывает преимущество людей пред животными и подробно разрешает социально-экономические вопросы. Нужно быть достойным божественного промысла, который господствует над всеми и во всем: на этом выводе Феодорит оканчивает свои рассуждения 124). Из этого краткого перечня содержания «слов» ясно, что в них не опущено ничего, что могло бы содействовать необходимой обстоятельности исследования, какую мы находим и в каждой отдельной беседе. Тут встречается иногда слишком мелочная подробность, но она была вызываема господствующим в обществе настроением, «выставлением на вид целых тысяч всяких малостей», и потому должна служить к похвале проповедника, а не к порицанию. Вообще, Кирский епископ старался о возможной при его плане сжатости, чтобы не быть скрупулезно утомительным 125).

При такой всесторонности Феодорит обнаруживает и значительную основательность. В своих речах он показывает обширное и глубокое знакомство с естественными науками, в самом широком смысле, и приводит весьма точные естественно-научные сведения. У него нет ни одного положения, нет ни одного слова, которые не скрывали бы под собою твердого знания в данной сфере. Если некоторые соображения и потеряли свою силу теперь, то лишь потому, что наш век далеко опередил его поколение

123) В or. IX (М. 83, 717. А — В. T. V, стр. 322) Феодорит пишет: «призвав на помощь тот самый промысл,который оспаривают, его предпоставим защитительному сему слову (καὶ τοῦ τῆς ἀπολογίας προστησάμενοι λόγου), изложили мы уже восемь слов».

124) Подробнее содержание «слов» указывается к надписаниях их. Or. I: «доказательство промысла, заимствованное из рассмотрения неба, луны и прочих звезд», Or. III: «доказательство, заимствуемое из рассмотрения воздуха, земля, моря, рек и источников», Or. III: «доказательство промысла, заимствуемое из устройства человеческого тела», Or. V; «доказательство промысла, заимствуемое из устройства человеческих рук и изобретенных человечеством искусств». Or. V: «доказательство промысла, заимствуемое из подчинения человеку животных бессловесных», Or. VI: «о том, что богатство и бедность полезны для этой жизни», Or. VII: «о том, что рабство в господство полезны для настоящей жизни», Or. VIII: «о том, что для здравомыслящих нет вреда служит господам злым», Or. IX: «о том, что труд правды не бесплоден, хотя и не виден в настоящей жизни, и о воскресении, доказываемом умозаключениями естественного разума», Or.X: «о том, что Бог издревле был попечителем не одних иудеев, но и всех людей, и о вочеловечении Спасителя».

125) Or. de prov. V: М. 83, 624. С. T. V, стр. 239.

465

в научных изысканиях 126). В существенном же λόγοι περὶ προνοίας не могут давать ни малейшего повода для упреков автору в ученом невежестве или поверхностности; напротив сего,—и в антропологии, и в географии, и в физиологии, и в геометрии, и в «политической экономии»,и в «социологии» он чувствовал себя достаточно сильным 127). Все это сообщало его размышлениям такую фундаментальность, без которой они показались бы смешными в глазах образованных слушателей—христиан и ученых язычников.

Но, имея богатый запас разнородных сведений, Феодорит хорошо сознавал, что ему нужно рассчитывать на среднюю публику и приспособляться к ее уровню развития, чтобы не быть непонятным для многих, если не для большинства. Такое стремление, необходимое у всякого опытного оратора, неизбежно создаст двоякую опасность: или чрезмерного популярничанья, или же, чтоеще хуже, мнимо-либерального угождения инстинктам и низкимвкусам толпы, ради пустой славы, ради дешевых аплодисментов слушателей. Нитого, ни другого не заметно в «словах о промысле»,—и Феодорит с поразительным искусством избегает обе их крайностей. При своем хорошем познании в естественно-научных вопросах Кирский епископ, при передаче нужных ему данных, умел найти ту счастливую средину, которая приятна и специалисту и доступна простому верующему, не лишенному некоторого образования. Последний видит с прозрачною ясностью обсуждаемые предметы и никогда не поставляется в положение страждущего недоумения, а первый с неменьшим удовольствием находит основательность сведений, добытых усиленным трудом и осмысленных собственными размышлениями великого ума. Феодорит есть образец ученого популяризатора-витии, у которого обширность познаний соединяется с способностью излагать их с отчетливою наглядностью.

Достигая таким путем возможной общедоступности, Кирский пастырь был далек от желания облекаться в тогу демагога, когда ему приходилось касаться вопросов социально-экономических, и везде сохранял надлежащее благоразумие, отовсюду извлекая назидательные уроки. Это особенно видно на его рассуждениях о рабстве и господстве. Следуя примеру Спа-

126) Так, в or. de prov. X (М. 83, 737. В. Т. V, стр. 311) вены Феодорит называет «проводниками для дыхания» или, вернее, проводниками воздуха (πνεύματος ἁγωγοί), но такими они считались долгое время, пока анатомические исследования над трупами не раскрыли настоящей истины.

127) Чтобы не излагать всех естественно—научных сведений «слов о промысле» в подтверждение наших мыслей, мы приведем лишь два места, где Феодорит ссылается на источники. В or. III (М. 83, 589. D. T. V, стр. 208), говоря о дыхании, он замечает: ὥς φασιν οἱ τὰ τοιαῦτα ἀκριβῶς ἱστόρησαντες; a в or. VI (Μ. 83, 657. B. T. V, стр. 269—270) пишет: «скудость, по выражению мудрейшего из врачей, матерь здравия, труды и телесные упражнения, по мнению того же учителя, содейственники здравия».

466

сителя, Который повелевал воздавать Божие Богу и кесарево кесарю (Мф. XXII, 2), Феодорит не берет на себя задачи—составлять проекты государственного переустройства. Он справедливо отклоняет от себя роль и верховного политика и теоретика-экономиста, чтобы тем удобнее всем указать средства к нравственному совершенству, сообразно закону Христову. Вот некоторые мысли его по этому предмету. «Что в начале Создатель всяческих единым соделал естество всех людей, от одного мужа и от одной жены наполнил целую вселенную человеческим родом, сему свидетель—божественное Писание. А с божественным Писанием свидетельствует и природа... Одна человеческая природа и в начальниках, и в подначальных, и в подданных, и в царях, и в рабах и господах. Но, и будучи единою, проповедует справедливость Создателя, и разделившись со временем на рабство и господство, но и в рабах и господах сохранив одно и тоже отличительное свойство, как обвиняет грех, произведший потребность сего разделения, так и в этом самом показывает правосудие Творца; потому что тожество сущности сохранил Он до конца, а беспорядочность греха отвратил порядком верховной власти и притяжательном (τὴν πλεονεξίαν) его подчинил правилу законоположения, как строитель корабля по нити выравнивает доски и обсекает лишнее. Поэтому, видя рабство, не Создателя обвиняй, но бегай греха и хулы, за что род человеческий и разделен на рабов и господ».

«Но говоришь: тяжело быть в рабстве, — в том, чтобы пользоваться необходимым, зависеть от господ и изнурять себя непрестанными трудами.—Если с искренним желанием узнать истину вникнешь во все, тебе сказанное, то, оставив свои возражения, найдешь, что в этом хотя много неприятного, однако же иного и великой пользы. Хозяин дома стесняется многими заботами, рассуждая, как доставить потребное домашним, как внести царям установленную подать, как излишнее от прибытков продать и купить, в чем настоит нужда... А у слуги, работающего телом, душа свободна и изъята от всего этого. Не сетует он о бесплодии земли, не оплакивает непродажу съестных припасов, не печалится, видя заимодавца, не боится толпы сборщиков, не принужден ходить по судебным местам, не страшится вызова глашатая и судии, обращающегося с грозным взором. Мерою получает продовольствие, но свободен от забот. Спит на полу, но никакое попечение не гонит от него сна; сладкий сон, лиясь ему на вежди, не дает чувствовать жесткого ложа. И это, дознав из естествословия, сказал премудрый: сон сладок работающему (Еккл. V, 11)... Обрати же внимание и на то, что в трудах рабы имеют соучастниками и господ, но не участвуют в заботах господина. Если жетруд—общее дело и рабов, и господ, то почему избавленных от забот не признаем блаженными, причислим же их к бедствующим?» 128)

128) Or. de prov. VII: M. 83, 673. C. 676. A—B. 677. B. C—D. 680, A. 681. D. 684 A. T. V, стр. 284. 285. 286. 287. 288. 289. 292.

467

«А что рабство не вредит находящимся в оном, но даже весьма благодетельно, если кто хочет им воспользоваться,—тот, и без древних примеров, может испытать находящихся ныне в рабстве и увидит, что много между ними ревнителей добродетели, которые облегчают для себя рабство добрым изволением, не требуя побуждения, исполняют должное по собственной воле и любят угождать господам, за это получают свободу, делаются обладателями больших имений и восприемлют награду за свое доброе рабство... Вообще, из словес Божиих ясно, что и для служащего лукавому господину возможно и избежать порока, и преуспевать в добродетели, и господам доставлять много поводов к пользе; a ты обрати взор на тех, которые ныне вместе с тобою пребывают в рабстве, и увидишь, что многие, находясь в рабстве у невоздержных, гнушаются невоздержанием, чтут же целомудрие, и не отпечатлевают в себе ни одного порока своих господ. И как из сказанного, так и из виденного уразумев свободу естества нашего и дознав премудрость Божия промысла, провозгласи отречение и изглашаемую тобою ныне хулу перемени на песнопение, и изглашения уст твоих, которые до ныне были против Бога, да будут во славу Божию, и да воспевается ими промысл Творца Христа Бога нашего» 129).

Эти примеры убедительнее всяких наших слов доказывают, как искусно Феодорит все подчинял своим целям, нимало не выходя из роли проповедника, и как властно приспособлял к своим планам самый разнохарактерный материал. Его речь всегда находила законную меру там, где другой впадал в непозволительное преувеличение и даже крайность.

Все эти качества придают «словам о промысле» особенную вескость вместе с приятною простотой, присущею прочувствованной, продуманной и проверенной знанием и опытом истине. Аргументы подобраны у автора всегда самые существенные и при том так, что они взаимно себя поддерживают и в тоже время все непосредственно ведут к основной идее. не уклоняясь без нужды от главного предмета, Феодорит никогда не вдается в общие рассуждения и не расплывается в отвлеченностях. Его доводы заимствуются от очевидных и неоспоримых фактов и попадают в самую суть дела, a потому и окончательные заключения его приобретают почти неотразимую неопровержимость.

Этому впечатлению способствует и принятый проповедником способ опровержения. Его «слова» всецело проникнуты обличительною тенденцией, ибо вызваны насмешками противников промысла, но чужды излишней полемики, которая способна превратить церковную беседу в задорный полемический трактат, хотя и блестящий, но не всегда полезный в смысле назидания. Соображая это, Феодорит не вступает в обычные у многих

129) Or. de prov. VIII: М. 83, 688. А—B, 716. B—С. T. V, стр. 296—297. 321.

468

словопрения, а поражает врагов силою всем известных данных, устраняет их наветы и недоумения тонкостьюанализа и спокойным положительным раскрытием истинного взгляда на соблазняющие стороны вопроса. При его аргументации возражения падали сами собою и необходимо меркли пред «светом истины». «Я, — говорит оратор 130), — положившись на важность предмета, не соразмерял с ней порождений моего ума, не размышлял о том, что порождения сии малы и скудны, но имел только в виду, что для желающих видеть ясен свет истины, как ясно и солнце для имеющих здоровое зрение. И если бы никто не признавал истины, то вопиет о нем сам промысл Творца и Спасителя нашего». Вследствие такого взгляда на свою задачу Феодорит не был понуждаем к неуместным резкостям выражения, которыми часто прикрываются недостаточность и слабость аргументов или скудость мысли.

По отношению к собственно христианам, способным поддаваться сторонним коварным внушениям, Феодорит рекомендовал послушание веры, следование словам Премудрого: креплших себе не ищи, и глубочайших себе не испытуй, яже ти повеленна, сия разумевай (Сир. III, 21—22). «Ибо освободившимся от излишней и суетной пытливости совсем не трудно и весьма легко усмотреть, что Божие о всем промышление крепко держится за кормило вселенной и премудро всем правит» 131). «Мы знаем, что те, которые усиливаются более надлежащего смотреть на солнце, не достигают, чего желали, но портят зрение, и не только не привлекают солнечного света, но даже навлекают на себя тьму. Сему же самому, как можно видеть, подвергается и ум человеческий. Ибо если, при ограниченности своей, усиливается доведаться, что подпирает собою землю, какое опять основание у этой подпоры, на чем и оно держится, или что выше небес, что вне всего мира; то не только не находит искомого, но отступает назад, исполнившись глубокого мрака и недоумения. Сию немощь ума удостоверяет и блаженный Павел, желая всех убедить и обуздать ненасытность ума, чтобы не отваживался на невозможное и точного познания вещей ожидал в жизни будущей. Посему знание, какое дается нам ныне, он называет младенческим и, сличая оное с учением подзаконным, именует его совершенным; а, сравнивая с жизнью бесстрастною и бессмертною, называет детским» 132).

Присовокупим к сему тон любвеобильного снисхождения и отеческого призыва на путь правды, — и мы должны будем согласиться, что λόγοι περὶ προνοίας представляют одни из блестящих полемико-апологических речей, какие когда-либо произносились в христианской древности с церковной кафедры.

130) Or. de prov. VIII: М. 83, 685. D. 688. А. T. V, стр. 296,

131) Or. de prov. IX: М. 83, 716—717. A. T. V, стр. 322.

132) Or. de prov.X; М. 83, 740. C — D. 744 А—B. Т. V, стр. 343 — 344. Cnf. ibid. : М. 88, 764. А, Т. V, стр. 362. Comment. in Cant. Cant. VI, 4, М. 81, 168.

469

От общей характеристики рассматриваемых сочинений перейдем теперь к некоторым частным замечаниям о них с формальной точки зрения.

Λόγοι περὶ προνοίας в гомилетическом отношении, как церковные проповеди, суть «слова» в самом тесном техническом значении этого термина. В них замечаются все свойства этого рода церковно-ораторских произведений: и приступ, и предложение, и исследование, и заключение. Но все это является у Феодорита вполне естественно, поскольку, в качестве самобытного оратора, он сам творил свою форму. Высокообразованный в риторском искусстве, он не обнаруживает тех неудачных приспособлений к готовым схемам теории, которые так неприятно поражают нас в умах посредственных и бездарных 133). Его приступ всегда богат интересными примерами, сразу вводит слушателя в существо проблемы и предуготовляет к заключению, в коем по большей части сжато воспроизводятся предшествующие рассуждения 134) и извлекается краткое, но энергическое назидание. Заботясь о возможной последовательности своих речей и указывая на связь каждой из них с предыдущими, Феодорит еще более того наблюдает это в отдельных проповедях 135). Его мысли развиваются в строго логическом порядке и текут одна за другою с замечательною плавностью, не смущая читателя неожиданностью патетических излияний или побочными рассуждениями. В этом случае Кирский епископ был подлинно вторым Златоустом и, пожалуй, даже несколько превосходил его, поелику у него нет ни утомительной длинноты, ни резких уклонений от основной темы. Не уступал он своему великому соотечественнику и во внешней отделке своих поучений. Он держался здесь такого взгляда, который показывает в нем истинного оратора: «Великий дар слова и ум (очень ясно знаю это) потребны тому, кто покушается говорить о предмете столь важном (как промысл Божий); потому что глава самых дел имеет обыкновенно некоторую зависимость от слова. По немощи и силе слова любят судить о делах те, кому угодно принимать во внимание не качество дел, но искусство слова» 136). Язык Феодо-

133) Ленц (Geschichte der Christi. Homiletik. 1 Theil. S. 112), впрочем, замечает, что из десятой речи Феодорита видно, что он был «другом» того риторико-поэтического способа рассуждений, который мы находим у Евсевия Эмесского, Епифания, Ефрема Сирина и др. Это мнение может иметь только весьма относительное значение.

134) В VII «слове» Феодорит, напр., пишет (М. 83, 684. А. T, V, стр. 292); «совокупив вместе сказанное порознь (τῶν εἰρημέμων ἕχαστον εἰς ἓν συναγαγόντες), представим это в сокращенном виде (ἀνακεφαλαιωσώμεθα) и уясним для лучшего уразумения».

135) Так, в or. X Феодорит замечает (М. 83, 761. С. T. V, стр. 361): «Но если бы и захотел собирать все свидетельства и на каждое делать надлежащее толкование, то рассуждение наше сделалось бы чрезмерно длинным. Потому, предоставив собирать оныя людям любознательным, приступлю к непрерывному продолжению слова» (ἐπὶ τὰ συνεχῆ βαδιοῦμαι τοῦ λόγου).

136) Or. de prov. VIII (Μ. 83, 685. D. T. V, стр. 296): Μεγάλης μὲν, εὖ οἶδα σαφῶς, δεῖ καὶ γλώττης καὶ διανοίας, τῷ μεγάλην οὐτω λόγων ὑπόθεσιν ἀναδέχεσθαι πειρωμίνῳ·

470

рита чистый, правильный и выразительный, его стиль благородно-возвышенный, серьезный и важный, как то и приличествует проповеднику. Его периоды, конечно, немного длинны, но они построены так просто, что «слова о промысле» читаются чрезвычайно легко, без всяких затруднений при усвоении мыслей. Его изложение переполнено сравнениями и образами, которые настолько художественно-прекрасны, что мы позволяем себе привести несколько выдержек. «И можешь видеть,—пишет Кирский пастырь 137),— что как бы брат и сестра (разумею день и ночь) на потребу людям друг у друга берут в заем время и с благодарностью опять возвращают назад. С прохождением зимы и с первыми лучами весны, когда у людей всего более трудов по промышленности, путешествий, отлучек, отправлений от пристаней, когда море делается спокойным и свободным от зимней суровости, земля, украшаясь жатвами, призывает земледельца к прилежной работе, а растения приглашают садовника к обрезыванию, орошению и окапыванию заступом: тогда день берет в заем у ночи, увеличивая для людей время деятельности, берет же понемногу, чтобы внезапным приращением не сделать вреда пользующимся; потому что внезапно увеличенный труд крайне вреден телам, долгое время остававшимся в недеятельности. Когда же лето достигает средины, заем прекращается и немедленно начинается уплата; и она не в один день производится, но так же понемногу, как было взимаемо, и возвращается, что взято. Потом осенью, когда день сделается равным ночи, не стыдится он умаляться, никак не соглашается удержать что-либо принадлежащее сестре, трудящейся с ним под одним игом, но, пока не уплатит всего долга, не перестает убывать и оказывать долговременную уплату людям; потому что, когда, по причине стужи, дождя, грязи, люди принуждены бывают оставаться дома, ночь для них приятнее дня; а есть и такие, что, когда ночь сделается столько длинною, не знают сытности в отдохновении, но негодуют, увидев рассвет утра. Так и ночь, взяв долг, не отказывается дать снова в заем». А вот еще изображение противников провидения. «Не верующие, что есть бразды промысла, и крайне безрассудно утверждающие, что мир сей, — небо и земля, — с такою стройностью и в таком порядке движется без Браздодержца, мне кажется, подобны человеку, который сидит на корабле, переплывает море, видит, как кормчий, взявшись за кормило, поворачивает руль, куда нужно, то наклоняет вправо, то обращает влево и направляет ладью к желаемой им пристани, но, утверждая явную ложь и открыто споря против истины, станет отрицать, что на корабле стоит кормчий, что у ладьи есть руль, что направляется она движением кормила, а не сама собою несется, преодолевает стремление

πέφυκε γὰρ πῶς κινδυνεύειν ἐν τοῖς λόγοις τῶν πραγμάτων ἡ δόξα· τῇ γὰρ τούτων ἀσθενείᾳ καὶ ῥῳμῃ φυλβῦσι κρίνειν τὰ πράγματα, οἱ μὴ τῇ φύσει τούτων, ἀλλὰ τῇ δεινότητι τῶν λόγων προσέχειν ἐθἐλοντες.

137) Or. de prov. I: М. 83, 565. D. 568. А—B. T. V, стр. 186—187.

471

волн, преоборает приражение ветров, не имея нужды ни в помощи мореходцев, ни в кормчем, который бы для общей пользы всех отдавал приказы гребцам» 138). Относительно воздуха Феодорит выражается так: «Это содейственник нашей жизни, вдыхая который, все мы живем,—это общее сокровище бедных и надмевающихся богатством, слуг и господ, простолюдинов и царей, которого не больше, чем и бедный, вдыхают украшающиеся багряницею и который в равной мере, сообразно с потребностью в нем, уделен всему естеству человеческому» 139). Но мы долго не кончили бы, если бы захотели исчерпать все богатство художественных красот «слов о промысле» 140); полагаем, что и сделанные сейчас выписки красноречиво рекомендуют Феодорита, как хорошего оратора. Прибавим только, что в выборе поэтических образов Кирский епископ весьма благоразумно осторожен: он никогда не увлекается ими ради их самих и не забывает, что он говорит в церкви, где нужно поучать, а не в публичной зале, где можно и восторгать.

Мы приблизились теперь к заключению, которое, думаем, понятно само собою. Проповеди Феодорита о промысле, справедливо и всеми признанные блестящими образцами древне-отеческой письменности по избранному им и мало исследованному, даже пренебрегаемому в его время, предмету 141),

138) Or. de prov. II: М. 83, 576. А—B. T. V, стр. 194

139) Or. de prov.II: М. 83, 577. C—D. t. V, стр. 197.

140) См. еще or. de prov.III (М. 83, 600. С. 601. 604. A.605. B. T. V, стр. 217—220. 222 — 224), or. IV (М. 83, 657. D. 660. А. B. 664. D. 665. А. T. V, стр. 271 — 272. 276 — 277) и др.

141) Приводим краткие извлечения из отзывов о Λόγοι περὶ προνοίας и вообще о Феодорите, как о проповеднике, Гарнье (Dissert. II, cap. VI, § III, n. 1: М. 84, 345): Nihil hac elucubratione, quae decem sermonibus (de Providentia) absolvitur, aut eloquentius aut admirabilius, non dicam a Theodoreto, sed ab alio ullo, felicioris etiam Greciae scriptore, in hanc rem editum est. Oudinus. Commentarius, I, col. 1109. Du-Pin. Nouv. bibl., IV, p. 108. Tillemot. Mémoires, XV, р. 323. Coillier. Hist. générale, XIV, р. 167: Десять «слов o промысле» «могут быть рассматриваемы, как самый лучший образец по этому предмету во всей древности. В них ясно обнаруживается вся красота гения Феодорита — в подборе мыслей, в благородстве выражений, в элегантности и чистоте стиля, в последовательности и силе доводов», По мнению Шрӭкка (Kirchengeschichte, XVIII, S. 409), их можно причислить к самым лучшим, какие только дошли до нас от какого-либо древнего христианского богослова. Они показывают в авторе точное знакомство с естествознанием, в высшей степени поучительны, красноречивы и приятны. За исключением некоторых речей Златоуста, никакие другие из того века не могут идти в сравнение с ними. Fessier в Kirchen-Lexicon oder Encyclopädie der katholischen Theologie und ihrer Hilfswissenschaften, herausgeg. von Wetzer und Welte (Bnd. X. Freiburg im Breisgau. 1853. S. 853): «Десять слов о промысле можно с полным правом причислить в самым лучшим произволениям древнего и нового времени по этому предмету, даже поставить выше всех их» (vielleicht sogar vorziehen). По отзыву Ленца (Geschichte der Christi. Homiletik. 1 Theil. S. 117. 118), речи Феодорита о промысле принадлежат в лучшим физико-тео-

472

представляют во всех отношениях замечательную законченность и возможное совершенство. По своему содержанию они отличаются всесторонностью, глубиною и основательностью сведений, неотразимою убедительностью аргументации и научною твердостью выводов, так что и дыне читаются с большим интересом, a многими — и с немалою пользой. С формальной стороны они могут быть названы лучшим выражением художественного ораторства того века и показывают в авторе тонкий вкус и проницательное чутье в сфере изящного слова. За одни эти речи о провидении Феодорит заслуживает почетного места в ряду славных витий христианской древности, а это только часть обширного целого, погибшего во мраке времен. Ученик златоустого Антиохийца, он был достойным его преемником на поприще церковного учительства в пятом столетии.

логическим трактатам, какие только может указать Церковь. Они достойно могут быть названы образцом в плодотворной (проповедническо-назидательной) обработке этого предмета, который тогда был в таком сильном пренебрежении. Вообще, Феодорит, как проповедник, заслуживает великой похвалы. Его стиль простой и естественный; его доказательства верно подобраны и составлены; его примеры интересны; его применении назидательны, без аллегорических и мистических утонченностей. N. Schleininger. Muster des Predigers. S. 29 Anm. Преосв. Филарет (Истор. учение, III, стр. 129) пишет: «Десять слов о промысле—одно из превосходнейших произведений и по изложении» мыслей, и по изяществу слога. Сочинитель показал в этом произведении, что он владеет обширными познаниями в философии, умеет излагать мыслиотчетливо и последовательно, верно понимает и верно излагает смысл изречений Писании и в состоянии оживить речь выражениями чувства, слогом изящным и чистым».

Страница сгенерирована за 0.28 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com