Бальтазар фон, Ганс Урс Добрый пастырь

ДОБРЫЙ ПАСТЫРЬ

Притча Господа о Добром Пастыре, — притча сложная, разветвленная (Ин. 10, 1 — 30),— построена на двух неразделимых темах: «богословской» (или тринитарной) и «домостроительной» (или первосвященнической). Они связаны между собой понятием отдачи Сыном Своей жизни.

Первоначально эта само-отдача внутрибожественна и потому по необходимости остается двусторонней между Богом-Отцом и Богом-Сыном. Сказано: «Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою» (Ин. 10, 17), и сначала может показаться, что здесь намекается на домостроительную миссию Сына. Между тем таковая лишь тоща возможна, когда наличествует внутрибожественная отдача, причина которой в отдаче жизни Отцом. Взаимная совершенная отдача жизни, происходящая между Отцом и Сыном, выражается в (по-семитски понятом) слове «познание». Слово это (как и греч. gignôsko) означает больше, чем простое знание (oida), а именно: взаимо-обьятие в любви. Соответственно и вся домостроительная само-отдача Сына не имеет другой цели, как вовлечь в это познание любви «овец», последователей и верующих. Об этом сказано совершенно определенно: «Как возлюбил Меня Отец, и Я

/179/

возлюбил вас» (Ин. 15, 9 и сл.). Стало быть, как Сын остается в любви Отца, так и ученики должны оставаться в любви Сына. Об исключительности взаимопознания Отца и Сына и о благодатно-свободном вовлечении человечества в это тринитарное любовное познание говорит знаменитый «Иоаннов логион» (Мф. 11, 27; Лк. 10, 22). И если в притче о Добром Пастыре овцы потому следуют за Пастырем, что «знают голос его» (Ин. 10, 4) и посему «слушают голос его» (Ин. 10, 16), то покоится это знание и это слушание на свободном сообщении внутри-божественных отношений, открывающихся миру. Они же состоят из взаимного любовного познания Отца и Сына. Соответственно в вечности «жизнь» и познание через любовь — одно и то же, и по этой причине жизнь и любовь даруются человеку в единстве: «Как послал Меня живый Отец, и Я живу Отцем, так и ядущий Меня (т. е. кто впускает в себя Меня, воплотившееся Слово, усваивает Меня) жить будет Мною» (Ин. 6, 57).

То свободное сообщение познания Отца, о котором пишут евангелисты-синоптики, в терминологии ап. Иоанна было бы названо познанием голоса Пастыря, которое даровано овцам. Когда познание осуществилось, овцы идут за Пастырем, — таковы последователи Христа. Пастырь отведет их на «пажить», где им уготована «жизнь», причем жизнь с избытком (Ин. 10, 9 — 10), жизнь во Троице.

Итак, домостроительное ниспослание в мир Бога-Сына есть отдача Им Своей жизни Отцу, через Отца и по Его заповедям (Ин. 10, 18). Одновременно оно становится жертвованием жизни за (hyper) овец (Ин. 10, 11), тем «путем» (Ин. 14, 6) или той «дверью» (Ин. 10, 9), через которую последователи вводятся в тринитарную жизнь. «Первосвященническая» роль Иисуса (здесь мы заимствуем понятие из Послания к евреям) как раз и сводится к Его само-отдаче, которая по природе является внутрибожественной и потому превосходящей все мирское, но которая теперь применена к миру. Самоотдача как потеря жизни есть расточение жизни в мире. Это та любовь, когда «пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» (Ин. 10, 11), и эта любовь в качестве со-мотива уже включена в тринитарную любовь Бога-Отца по отношению к Богу-Сыну (Ин. 10, 17). Сие расточение жизни ради овец, поскольку оно тринитарно, не только свободно («Я Сам отдаю Мою жизнь», Ин. 10, 18), но и божественно-властно, и власть (exousia) эта лежит по ту сторону мирской жизни и смерти. Потому-то Иисус и говорит: «Я имею власть отдать ее (Мою жизнь) и имею власть опять принять ее». В речении нет мысли, что мертвое тело будто бы само себя пробудит к жизни; в нем сказано, что смерть и воскресение заключены в одном и том же поручении Бога-Отца, да и восприняты Богом-Сыном как единое поручение. Исходя из этого, и заключительная фраза: «Я и Отец — одно» (10, 30) — освещается новым смыслом, поскольку она говорит о единстве поручения Отца и согласия Сына.

/180/

Включение мира в триединую жизнь универсально: участие в тринитарном знании вследствие само-отдачи жизни Сыном, безусловно, распространяется и на «других овец», «которые не сего двора». «И тех надлежит мне привесть: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь» (Ин. 10, 16). Распространение охвата спасением здесь то же самое, что и в заключении первосвященнической молитвы: «Да будут все едино; как Ты, Отче, во Мне и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин. 17, 21). При этом достигается такое единство, которое более не выражается словами. О том, как оно Христом подключается к тринитарной жизни, можно судить на основании выписки из Первого послания ап. Иоанна: «Мы называемся и мы являемся детьми Божиими. Мир потому не знает нас, что не познал Его. Возлюбленные! мы теперь дети Божии. Но еще не открылось, что будем. Знаем только, что когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть» (1 Ин. 3, 1 — 2).