Бальтазар фон, Ганс Урс «Низвесть огонь на землю»

«НИЗВЕСТЬ ОГОНЬ НА ЗЕМЛЮ»

Эти три рядоположенных и, как кажется, не связанных между собой слова Иисуса Христа, по-видимому, обозначают тот хаос, в который в самом себе погрязший мир приведет себя вследствие пришествия Христова. «Огонь пришел Я низвесть на землю и как

/144/

желал бы, чтобы он уже возгорелся! Крещением должен я креститься; и как Я томлюсь, пока сие совершится! Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение» (Лк. 12, 49 — 51). Сам ли подлинно Иисус произнес эти слова, или же нанизал их евангелист, особого значения не имеет. Слова эти говорят о том, что Христос вполне сознавал размеры Своего дела. Собственно, если взглянуть по-земному, то скорее надо говорить о безразмерности. Действительно, какова степень разрушения, если в центре этого разрушения стоит Его собственная жизнь! Перед нами высшая степень мужества, почти что невыносимая ответственность. Все же в мужестве проглядывает страх, страх не перед необходимостью проявить мужество, а перед тем, что в первую очередь дает Ему мужество разжечь всемирный пожар и всемирную войну.

Приведенное речение свидетельствует о весомости Христова дела, масштабы которого не могла помыслить себе и представить начальная христианская община. Что затевается Христом в укромном уголке земного мира — это есть — и об этом Ему известно — возжигание пожара, которому предстоит длиться, пока всемирная история не подойдет к своему концу. «Во всех народах прежде должно быть проповедано Евангелие» (Мк. 13, 10). Между прочим, довольно часто о неугасимом Божественном огне упоминал пророк Иеремия (Иер. 4,4; 17, 4 и т. д.). У него же есть и упоминание об огне Слова Божия, влагаемого во уста пророка (5,14). И все же на сей раз неугасимый огонь приносит сам Иисус, огнем оказывается все Слово Божие! Храм Израильский сгорит в огне. Сгорят и храмы всех языческих религий. Те же лачужки, которые вместо сгоревших храмов поставят секты, — они не в счет. «Слово Мое (воплотившееся) не подобно ли огню и не подобно ли молоту, разбивающему скалу?» (Иер. 23, 29).

Молот, однако, раздробляет и Само Слово! Иначе бы огонь не вышел из Него. Слово должно испытать страдания на кресте вплоть до последнего бессилия и Богооставленности. Слово должно опуститься в бездонную пучину страха, и тогда из опустошения возникнет полнота, из смертного страха — отвага, из погибели — пламя любви Божией, которая все поджигает. Сила выражений «слово о кресте» (1 Кор. 1,18) и «соблазн креста» (Гал. 5,11) не претерпит никакого ослабления! Если молот не раздробит Слово вплоть до последних атомов, то евхаристия окажется невозможной — она-то и поддерживает пламя во всех уголках земного мира.

Тот, Который приносит единство в мир, принужден одновременно все рассекать, и тогда неправедное соединенное, разрушившись до основания, может быть собрано заново. Это, видимо, для Него особенно болезненно. «Предаст же брат брата на смерть, и отец детей; и восстанут дети на родителей и умертвят их. И будете ненавидимы всеми за имя Мое» (Мк. 13, 12 и сл.). «Помните слово, которое Я сказал вам: раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас» (Ин. 15, 20 и слл.). Меня, однако,

/145/

продолжает Евангелие, «возненавидели они без причины». Рассечение проходит по всем домам: «трое против двух, и двое против трех» (Лк. 12; 52). По-видимому, перед нами снова молот, раздробляющий скалу. И только из раздробленных христиан, из разрушенной Церкви вспыхнет чистое пламя, увидеть которое так стремится Христос.

Сердце Церкви пройдет меч, и тогда обнаружится истинное умонастроение людей. Оно выйдет на свет, просвещающий каждого грядущего в мир человека. Чтобы это умонастроение наконец всплыло на поверхность, глубоко погружается и тонет в Своем крещении Тот, Который крещен «на падение и восстание многих». Церковь Христова несет на себе Его отпечаток сквозь времена, и поэтому она всегда будет оставаться нежеланным разрушителем человеческих планов удовлетворения и само-освобождения. Церковь одновременно и молот, и наковальня. Она показывает людям возможность мира и этим побуждает их размириться. Она проповедует смирение крестонощения, но как раз ее упрекают в превозношении себя. Она показывает путь к освобождению и этим провоцирует ненависть и освободительные битвы. И сумятица столь велика, что трудно различить, где горит истинный пламень Христов, а где — нестерпимый огонь адский. Над полем схватки будут возвышаться лишь несколько костров позора, — как тот, на котором погибла Жанна д’Арк, — и они-то как раз составляют чистый огонь святых, маячное пламя для терпящих бедствие в открытом море.