Бальтазар фон, Ганс Урс Святой Игнатий

СВЯТОЙ ИГНАТИЙ

Излагая свое видение у реки, Игнатий сказал, что, когда пред его очами неделимо предстал весь Божественный замысел искупления мира, для него в принципе отпала нужда в Св. Писании. В LaStortaБог-Отец препоручает Игнатия Богу-Сыну, отчего тот и обладает правом дать основанному им ордену неслыханное имя — «Общество Иисуса». Один из свидетелей говорит, что во время молитвы у Игнатия бывало просиянное лицо. Надаль свидетельствует, что Игнатий, какое бы пожелание он ни выражал, творя молитву, обретался в Боге. Впрочем, Игнатий сжег почти все свои мистико-опытные записи. Он пожелал явиться миру и своим последователям в качестве рассудительного основателя и устроителя общества, давшего ему устав, и из его конституций,— а от них зависят почти все другие ордена, основанные позднее,— за столетия почти ничто не устарело.

Хотя «Книга упражнений» Игнатия и написана нелитературно, да еще и подверглась неуклюжей редактуре, все же для Церкви она остается самой живой современностью. За прошедшее время «Упражнения» пробудили сотни тысяч жизненных призваний, да и сейчас пробуждают в не меньшем числе. Запечатленный в ней опыт не имеет альтернативы, отчего и не имеют успеха старания других авторов создать подобное.

Книга Игнатия кладет конец благочестивым «наставлениям к совершенству», а им несть числа в высоком и позднем средневековье. Она, практически не церемонясь, вталкивает ищущего человека в текст Евангелия и оставляет там со Христом, с триединым Богом, говорящим с читателем без обиняков, прямо.

/69/

Я сказал: вталкивает. Но чтобы человек смог «втолкнуться», ему придется сначала совлечь с себя покров своих иллюзий о себе самом, предубеждений и грехов и пойти за nudus nudum Христом. И тогда Божественное Слово, Которое есть Христос, затронет человека лично и осязаемо. И при этом имеется в виду не периферия, а самый центр его бытия, так что Христова окличка станет событием, определившим жизнь. Какой путь человек выберет — это единственное средоточие, смысл и цель целого, и в этом деле Игнатий проявляет осторожность и осмотрительность, когда дает указания («ради правильного осуществления выбора»). В то же время все остальное нацелено на совместное прохождение Христова пути: вочеловечения, рождества, сокрытой и открытой Его жизни и деяний, страданий и смерти, воскресения и явления людям, закладывающим основания Церкви.

Ожидаемое событие — то, которое некогда случилось на берегах Иорданских. «Когда Иисус проходил мимо,— а Игнатий любит подчеркивать, что Иисус нигде не пребывал постоянно, но непрерывно переходил с места на место,— Иоанн, «увидев идущего Иисуса, сказал: вот, Агнец Божий. Услышав от него сии слова, оба ученика пошли за Иисусом. Иисус же, обратившись и увидев их идущих, говорит им: «Что вам надобно?» На встречный вопрос: «Равви, где живешь?»— Христос отвечает: «Пойдите и увидите» (Ин. 1, 36 — 39). Иначе: решитесь на то, чтобы «пойти» (а это означает «оставить все»; Лк. 5, 11), и тогда вы «увидите». «И они пошли, и увидели...и остались». Происходившее в те дни — не просто образец. Подобное происходит и теперь, здесь и сейчас. Как крестная жертва присутствует вот в этой святой литургии, пасхальное отпущение грехов осуществляется при каждой исповеди.

Игнатий не предложил никакого «пути к совершенству», не дал никакой лестницы восхождения, чтобы прочитать о ней в книгах и руководствоваться. Он не сделал этого, потому что невозможно заранее предвидеть, на какой путь в Церкви или в миру поставит призвание Христово именно данного человека. Посему-то и не может быть в «Книге упражнений» указаний на «совершенный путь». Господь один определяет, какой путь он предназначит тебе, и этот путь и будет для тебя самым лучшим. Получить весть об этом пути ты можешь лишь от Господа, но при условии, что заранее обнаружишь готовность пойти по предназначенной для тебя дороге и вместе с отроком Самуилом скажешь: «Говори, Господи, ибо слышит раб Твой» (1 Цар. 3, 10). Или вместе с Девой Марией, «Рабой Господней», готовой на все — и на самое тяжелое, и на самое прекрасное. Она-то и явилась Игнатию, распростертому на одре болезни, отчетливо вложив в Его сердце Свое собственное «Да».

Сначала его жизнь была поиском и шла на ощупь: картезианец? бродячий проповедник? уединиться? быть с товарищами? отправиться в поход к Святому Гробу? Инквизиция заставляет уже взрослого человека снова сесть на школьную скамью, учить латынь, философию, богословие, невзирая на трудности, болезни, недостаток

/70/

денег. Если смотреть с внешней стороны, то он предстает надежным предводителем все большего числа последователей; если же заглянуть в его внутренний мир, то он сам постоянно открывает свое сердце, прося наставления. Наконец, в Риме центральный пункт, вокруг которого все и крутится,— его существование и функционирование для всех настолько становится само собой разумеющимся, что он, по словам Надаля, «самим характером своей смерти явил удивительное смирение: он как бы дошел до полного самоуничижения и испытал унижение от всех других» («quasiquisenegligeretperfecte, etab aliis negligeretur omnibus». Epist. P. Nadal, t. IV 697).