Жизнь христианская а) коренится в воплощенном домостроительстве; б) поддерживается, раскрывается и плодоносит в живом союзе с Церковью; в) течет по предначертанной норме, вытекающей из двух предыдущих моментов.

а) Воплощенное домостроительство

Корень христианской жизни в воплощенном домостроительстве. Без сего домостроительства христианство, жизнь христианская и спасение немыслимы. Оно предначертано от века, а в действие вошло в свое ему время, в лице Единого от Пресвятой Троицы, нас ради человеков и нашего ради спасения сшедшего с небес и воплотившегося от Духа Святого и Марии Девы и вочеловечившегося, Христа Господа. От Него пошли христианская жизнь и спасение, и Им устроено и подается все потребное для сего. Все сие и есть воплощенное домостроительство.

В сущности оно есть восстановление падшего: прииде бо Сын Человеческий взысками и спасти погибшаго (Мф. 18, 11). Тако бо возлюби Бог мир, яко и Сына Своего единородного дал есть, да всяк веруяй в Онь, не погибнет, но имать живот вечный (Ин. 3, 16).— И вот чего ради Слово плоть бысть (Ин. 1, 14).

Как основа христианству, сему спасительному Божественному учреждению, положена воплощением Бога Слова; так основа жизни христианской полагается верою в сие воплощение и причастием силы Его. Веруяй в Сына, имать живот (Ин. 3, 36); и: иже веру имет... спасен будет (Мк. 16, 16).

Вера в силу воплощенного домостроительства есть дар Божий (Еф. 2, 8). По побуждение к взысканию ее и к дорожению взысканною порождается разумным убеждением, что иного спасения нет, как чрез него. Этим-то убеждением и должно быть начато начертание христианского нравоучения как руководства к христианской жизни, ведущей ко спасению. При сем ведать дается, что возведение к убеждению в необходимости воплощения для спасения нашего не будет введением в постижение сей тайны. Что Бог явися во плоти, сие всегда пребудет велиею благочестия тайною (1 Тим. 3, 16).

К убеждению в необходимости воплощения Бога для нашего спасения возводимся не постижением сей тайны, а разумным усмотрением того, что условия нашего спасения не могли быть никем выполнены, как Богом воплощенным.

Мы пали чрез грехопадение прародительское, и попали в неисходную пагубу. Спасение наше должно состоять в избавлении нас от сей пагубы.

Пагуба наша состоит в двух злах: во-первых,— в прогневании Бога нарушением воли Его, в потере Его благоволения и в подвергнутая себя клятве законной; во-вторых, — в повреждении и расстройстве своего естества грехом, или в потере истинной жизни и вкушении смерти. Почему для спасения нашего потребны: во-первых, — умилостивление Бога, снятие с нас клятвы законной и возвращение нам Божия благоволения; во-вторых,— в оживотворении нас, умерщвленных грехом, или даровании нам новой жизни.

Если неумилостивленным к нам пребудет Бог, мы не можем получить от Него никакой милости; если не получим милости, благодати не сподобимся; если благодати не сподобимся, новой жизни возыметь не возможем, — И то, и другое необходимо: и снятие клятвы, и обновление нашего естества. Ибо, если б мы и

получили каким-либо образом прощение и помилование, но остались необновлснными, никакой от того не получили бы пользы; потому что без обновления мы непрестанно пребывали бы в греховном настроении и непрестанно источали бы из себя грехи, а чрез грехи снова подвергались бы осуждению и немилости, или все оставались бы в том же пагубном состоянии.

То и другое необходимо; но ни тому, ни другому нельзя состояться без воплощения Бога.

аа) Снятию с нас греха и клятвы законной, или нашему оправданию, состояться невозможно без воплощения Бога

Для снятия вины греха и клятвы требуется полное удовлетворение правды Божией, оскорбленной грехом, или полное оправдание. Полное же оправдание, или полное удовлетворение правды Божией, состоит не в принесении только умилостивительной жертвы за грех, но и в обогащении милуемого делами правды, чтоб ими наполнить время жизни, проведенное в грехе и по помиловании остающееся пустым. Ибо закон правды Божией требует, чтобы жизнь человека не от грехов только была свободна, но и была наполнена делами правды, как сие показал Господь в притче о талантах, где раб, зарывший талант в землю, осуждается не за

употребление таланта на зло, а за ничего — не сделание на него, — но

α) достаточную жертву за грех мог принести только Богочеловек, или Бог воплотившийся

Будем ли внимать чувствам грешника, стоящего пред Богом с ясным сознанием Божией правды и своей грешности, или созерцать Бога, Который желал бы помиловать сего грешника, — в том и другом случае увидим некое средостение, преграждающее путь нисхождению помилования от Бога на грешника и восхождению надежды на помилование от лица грешника к престолу милосердия Божия. — Господь не милует неправедно, или когда оскорблена Его правда и неудовлетворена. Истинность и правосудие Божие требуют, чтоб неправый нес присужденную за неправду кару; иначе милующая любовь будет поблажающею снисходительностью. В душе грешника чувство правды Божией обыкновенно сильнее чувства милосердия Божия. Потому, когда приступает он к Богу, то сие чувство не только делает его безответным пред Ним, но подавляет совершенною безнадежностью. Следовательно, для сближения грешника с Богом и Бога с грешником необходимо разорить такое средостение, — необходимо, чтоб между Богом и человеком

восстало иное некое посредство, которое от очей правды Божией скрывало бы грех человека, а от очей грешника — правду Божию, посредство, ради которого Бог видел бы грешника обезвиненным и достойным помилования пред лицом самой правды, а человек воззревал на Бога как на умилостивленного уже и готового миловать грешника, — необходима жертва умилостивления, которая, удовлетворяя правде Божией и умиротворяя душу грешника, примиряла бы Бога с человеком и человека с Богом.

Какая же это жертва? В чем она? И как может явиться с такою безмерною силою умилостивления?

Жертва сия есть смерть, — и смерть человека. Она в начале определена правдою Божией в казнь за грех; ее предлагает Богу и кающийся грешник, вопия: возьми жизнь, только помилуй и спаси, — хотя тут же чувствует, что его смерть не сильна спасти его.

Чья же это будет смерть?

1) Очевидно, что такою умилостивительною жертвою не может быть смерть моя, другого, третьего и вообще кого-либо из рода человеческого: ибо и моя, и другого, и третьего, и всякого вообще из людей смерть есть кара за грех и ничего умилостивляющего не представляет. К тому лее мы — люди — все без изъятия, имеем нужду сами в сей жертве, и, ею еще живые,

ищем помилования и оправдания, и, чтоб улучить спасение, еще живые должны быть ради ее оправданы и помилованы. Потому умилостивительною жертвою за грех может быть смерть только такого человека, который был бы изъят из круга людей, не переставая быть человеком. А это как возможно? — Не иначе, как если он не будет принадлежать себе, не будет особое самостоятельное лицо, как всякий другой человек в среде людей, но принадлежать другому, высшему существу, которое восприяло бы его в свою личность, ипостасно соединилось с ним, или вочеловечилось, и умерло его смертью. Это была бы смерть человеческая, никому из круга людей не принадлежащая.

2) Если же смерть умилостивляющею и оправдывающею жертвою не может быть смерть моя, другого, третьего и вообще кого-либо из людей; а между тем, условием помилования и оправдания все же пребывает смерть человеческая: то и я, и другой, и третий, и вообще всякий человек не можем быть помилованы и оправданы иначе, как чрез усвоение себе чьей-либо чужой смерти. А в таком случае она сама в том, другом, умирающем человечески, от коего заимствуется, не должна быть следствием вины или как-либо причастна ей: иначе за нее нельзя будет оправдывать других. Потому опять она, будучи человеческою смертью, не должна

принадлежать человеческому лицу, так как всякая принадлежащая человеку смерть есть наказание, а принадлежать другому лицу, которое было бы свято совершеннейшею святостью. То есть умилостивляющая и оправдывающая смерть человеческая возможна не иначе, как если какое святейшее существо, восприяв человека в свою личность, умрет им, чтоб таким образом, изъяв смерть человека из-под закона виновности, сообщить ей возможность быть усвояемою другим.

3) Далее, — если помилование и оправдание человека возможно только чрез усвоение ему чужой невинной смерти,—лица же, имеющие нужду в помиловании и оправдании, суть вообще все люди, живущие, жившие и имеющие жить, — весь род человеческий во всех временах и местах; то для их помилования и оправдания необходимо или устроить столько невинных смертей, сколько людей или даже сколько грехопадений, или явить одну такую смерть, сила которой простиралась бы на все времена и места и покрывала все грехопадения всех людей. От всемилостивого и премудрого Бога, устрояющего спасение наше, возможно только последнее, — Как же это могло бы устроиться? Как смерть человеческая, сама по себе незначительная, может стяжать такую всеобъемлющую силу? — Не иначе, как когда она

будет принадлежать лицу, везде и всегда сущему, принадлежать Богу; то есть когда Сам Бог благоволит приять в Свою личность человеческое естество и, умерши его смертью, сообщит ей всеобъемлющее и вечное значение: ибо тогда она будет Божескою смертью.

4) Наконец, — смерть сия, по силе своей простираясь на весь род человеческий и на все времена, по цене должна соответствовать бесконечной правде Божией, оскорбленной грехом, иметь беспредельное значение, как беспределен Бог, чего стяжать она опять иначе не может, как быв усвоена Богом, или сделавшись смертью Бога; а это будет, когда Бог, восприяв на Себя человеческое естество, умрет его смертью.

Эти положения не из ума взяты, а заимствованы чрез наведение из того, что говорится в Слове Божием о воплощенном домостроительстве нашего спасения. Ибо спасение наше уже устроено и готово для всякого желающего приять его. Сын Божий и Бог воплотился, крестною смертью принес Богу жертву умилостивления за род наш, снял с нас вину греха и примирил нас с Богом. Сводятся указания о сем Слова Божия воедино, чтоб явно было, что воплощение Бога Слова не есть избыток милосердия Божия, но, хотя есть свободное дело благоволения Божия, такое, однако ж, без которого

состояться нашему спасению не было возможно. В силу такого домостроительства Бог праведно нас милует и спасает.

Вот что говорит о сем Слово Божие:

Един Бог и един Ходатай Бога и человеков, человек Христос Иисус, давый Себе избавление за всех (1 Тим. 2, 5). Им разорено средостение ограды (Еф. 2, 14), и водворен мир между Богом и человеком (Рим. 5, 1, 10 — 11). Его предложил Бог, в жертву умилостивления чрез веру в кровь Его, чтобы показать правду Свою в прощении грехов... дабы познали, что Он праведен и оправдывает (не без ничего), но верующего во Христа (Рим. 3, 23 — 26), и таким образом праведно примиряет в Нем мир с Собою, не вменяя людям прегрешений (2 Кор. 5, 19).— В Нем и мы, чада гнева по естеству, — безнадежные (Еф. 2, 3, 12), избавясь от изнеможения и ослабления душами (от упадка духом по причине безнадежия) (Евр. 12, 13) и возникши к надежде и упованию спасения (Гал. 5. 5; 1 Пет. 1, 3; Евр. 7, 19), имеем дерзновение и надежный доступ ко Отцу во внутреннейшее за завесы (Еф. 2, 18; Евр. 6, 19),— имеем свободу входить во святилище посредством крови Его, путем новым и живым, который Он вновь открыл нам чрез завесу, то есть плоть Свою (Евр. 10, 19 — 20). Ибо Христос искупил уже нас от клятвы законной, быв по нас клятва (Гал. 3, 13),

и истребил рукописание, бывшее против нас, взяв его от среды, и пригвоздив ко кресту (Кол. 2, 14).

А для сего Он —

1) * приемлет от Семене Авраамова (Евр. 2, 16), чтоб иметь, что принести Богу (Евр. 8, 3), во всем уподобляется братиям, чтоб быть за них первосвященником для умилостивления за грехи (Евр. 2, 16 — 17); —

2) пострадал, как праведник за неправедников (1 Пет. 3, 18), претерпел крест вместо предлежащей Ему радости (Евр. 12, 2),—не ведев греха соделался по нас грехом, дабы мы были правда Божия о Нем (2 Кор. 5, 21): ибо таков и должен был быть для нас первосвященник, — святый, непорочный, непричастный злу, отлученный от грегиников и превознесенный выше небес (Евр. 7, 26); —

3) не многократно приносит Себя — иначе многократно належало бы Ему и страдать,— но единожды явился с жертвою Своею для уничтожения греха (Евр. 9, 25 — 26), и сим единократным приношением тела освящает всех (Евр. 10, 10); вниде единою во святая вечное искупление обретый (Евр. 9, 12); пребывая вечно, Он и священство имеет непреступное', почему может всегда спасать приходящих чрез

* Пункты сии соответствуют предыдущим пунктам.

Него к Богу, будучи всегда жив, чтобы хода тайствовать за нас (Евр. 7, 24 — 25; 1 Ин. 2, 1-2);

4) такою ценою куплены мы (1 Кор. 6,20),— не сребром или златом... но драгоценною кровию Христа, яко агнца непорочнаго и пречистаго Христа (1 Пет. 1, 1819), — лучше глаголющею Авелевой (Евр. 12, 24), и очищающею паче крови козлей и тельчей, и пепла юнчаго (Евр. 9, 13—14); ибо с нею явился Христос пред самое лице Божие о нас (Евр. 9, 24); и сим приношением снял с нас клятву, быв по нас клятва (Гал. 3, 13); и тем явил как правду Божию беспредельную (Рим. 3, 25), так и богатство благодати Своей (Еф. 1, 7).

β) Восполнить время жизни, проведенное в грехе, делами правды могут только дела Богочеловека

Для оправдания человека мало того, чтоб только снять с него виновность в грехах, надо еще восполнить недостаток в его жизни дел правды и добра. Живя в грехе (разумеется здесь непрерывное грешение до обращения и прорывающиеся грехи по обращении), он не только опускает дела правды и добра, тратит время не на должное, но и наполняет его положительными делами неправды и зла, подлежащими соответственному наказанию. Когда снимается с него вина греховная чрез помилование

и прощение и устраняется соответственное за нее наказание, тогда изглаждается только неправое и нечистое из его жизни, делается для его жизни то, что сих неправостей и нечистот как бы не было в ней. Но время жизни, проведенное в грехе, освобождаясь, таким образом, от бремени греховного, не приобретает еще чрез то дел правды и добра, которыми оно обязательно должно было быть наполнено, по первоначальному назначению. Так как правда Божия требует, чтобы вся жизнь человека была наполнена делами правды и добра, то помилованный только и оправданный еще не вполне прав пред Богом; для сего надобно еще пустоты его жизни наполнить делами правыми и добрыми.

Как же это возможно? — Очевидно, что сам человек, — обратившийся, раскаявшийся и прощенный,— сделать этого не может, возревновав приумножить свои добрые дела. Потому что, что бы он в сем роде ни делал, будет делать лишь то, что для него обязательно делать в то время, когда делает, и чем потому нельзя восполнять прошедших опущений. Таким образом, и это восполнение недостатка должных дел, как и прежде изложенное требование жертвы умилостивления, — возможно для него только чрез усвоение ему таких дел чужих, или дел другого лица.

Кто же может быть для нас таким лицом, из богатства дел которого мы могли бы заимствовать себе дела покрытия недостатка их в нашей жизни?

Он должен быть человеком, чтоб творить дела человеческие, дабы ими можно было восполнять недостатки таких дел в жизни человеческой. Но в нем самом такие дела не должны быть обязательны для него, не должны быть его собственными делами или принадлежать ему: иначе их нельзя усвоять другим, в замене недостатка в них таких дел. Это же как возможно? — Не иначе, как если какое-либо существо восприимет на себя человеческое естество и, сочетав со своею личностью, его силами будет творить дела человеческие, не будучи обязано творить их по своему естеству, чтоб, имея их в себе свободным богатством, иметь власть обогащать ими других, — А таким существом, чтоб восприять другое естество и творить дела его силами, необязательные для него самого, — кто может быть? — Из тварей никакая не может быть такою. Всякая тварь свое назначение имеет и свой круг дел, которыми должны наполняться все моменты ее бытия и жизни. Потому она не имеет времени делать дела за других и для других. Это ей возможно только чрез опущение своих дел: что то же было бы,

что, спасая других, себя губить. Кроме же тварей, есть еще только Бог, ни от чего не зависимый. Итак, обогащение нас делами правды и добра, для восполнения ими недостатка их в пашей жизни, не иначе возможно, как когда Бог благоволит принять на Себя естество человеческое и силами его творить дела правды и добра — человеческие. Ибо такие только дела, будучи свободны от обязательства, и могут быть усвояемы другим, как свободное богатство Бога воплощенного.

К тому же, — так как в таких делах имеет нужду жизнь каждого человека, жизнь всех людей — и настоящих, и бывших, и будущих, то богатство их должно быть столь велико, чтоб могло удовлетворить всех, и сила их должна простираться по всем временам и на все человечество. Но сила всякого тварного существа, равно как значение дел его не могут простираться далее пределов его естества и никак не могут взойти до такой силы и пространства, чтоб обнять все человечество. Потому дела правды и добра, потребные для восполнения недостаточности таких дел в жизни каждого человека, чтоб иметь такое безмерное и вечное значение, должны быть совершены человеческими силами, но от такого лица, которое по своему существу вечно и беспредельно, то есть

от Бога; а это возможно только при ипостасном соединении Божества с человечеством в одном лице, или при воплощении Бога.

Таков и есть Господь наш Иисус Христос, как изображает Его Слово Божие. Оно представляет Его всякою полнотой, говоря, что Отец благоволил вселитися в Нем всякому исполнению (Кол. 1, 19). Разумеется полнота благ во спасение наше, в числе коих и полнота правды и добра в покрытие наших неправд и зол. Греха в Нем не было (1 Ин. 3, 3, 5), и Он ничего такого не сотворил (1 Пет. 2, 22). Ибо творил только волю Божию, или всякую правду. Еще принимая на Себя дело спасения нас, сказал Он Отцу: иду сотворити волю Твою, Боже мой (Евр. 10, 9); и, пришедши на землю, в самом начале вступления в дело Свое, сказал Он Предтече: оставщ нам надо исполнить вся кую правду (Мф. 3, 15); и исполнял, свидетельствуя пред всеми, что пришел не Свою творить волю и не ищет ея, но одно имеет в желании творить волю Пославшего (Ин. 5, 30; 6, 38), до того, что творение сие имел единственною для Себя пищею и питием (Ин. 4, 34), послушлив быв даже до смерти (Флп. 2, 8). Как не было момента, чтоб Он не делал чего-либо, делал же всегда одну правду, то какое богатство дел правды и добра собрано было Им?

Но для кого и для чего? — Для верующих во имя Его, ибо Сам Он не имел в сем нужды, будучи по естеству беспредельною правдою. Это было богатым наследием для взыскавших правды Его (Еф. 1, 18). От полноты сей и мы все прияли (Ин. 1, 16),— и являемся исполненными плодов правды (Флп. 1, 11). Сею-то полнотой правды святой Павел и всем благожелает исполниться, и даже удостоверяет, что все уже и имеют сию полноту в Господе (Кол. 2, 10), и что, прияв сей дар праведности, они в жизни воцарятся (Рим. 5, 17), то есть наследят Царствие Небесное. Почему обще сей апостол свидетельствует о Господе, что Он для нас есть правда, освящение и избавление (1 Кор. 1, 30). Избавление здесь есть — прощение грехов; правда — покрытие наших неправд правдою Его; из того же и другого сложилось наше освящение. И блаженными называет апостол таких, коих не беззакония только прощены, но при сем вместе и грехи покрыты (Рим. 4, 7). Чем? — Богатством правды Христовой. Так совершилось, что как единого прегрешением во вся человеки вниде осуждение; так Единого правдою во вся человеки вниде оправдание жизни (Рим. 5, 18).

Итак, — заключим, — загладить вину рода человеческого принесением подобающей жертвы и восполнить недостаток правды его могут

только смерть и богатство правды Богочеловека. Следовательно, оправдание рода человеческого невозможно без воплощения Бога.

бб) Но и обновление наше, или дарование нам новой жизни, также невозможно без воплощения Бога

Для спасения человека, как замечено в начале, недостаточно только оправдать его пред Богом; надобно еще, по оправдании, сделать его сильным противостоять греху и твердо стоять на начатом добром пути, а для сего совершенно переродить его, дать ему новую жизнь, упразднить в нем начало жизни, достойной осуждения. Ибо, пока будет в нем держаться сие начало, он не перестанет творить дела недобрые, и, следовательно, никогда не выйдет из-под клятвы и осуждения. И это без конца. Таким образом, без обновления нашего естества, и самое оправдание ни к чему. Как же быть? — Надо искоренить в нем эго злое начало. А это как? — Даровав ему новую жизнь, сильную вытеснить то злое начало.

В падении человек потерял свою истинную жизнь и начал жить какою-то иною жизнью, которую надо назвать ложною жизнью, смотря на нее с точки назначения человека. Она, начавшись в главе человеческого рода, разлилась потом во все члены его, так что весь род наш представлял одно огромное, ложно, или не

истинно человечески живущее, тело. Очевидно, что для обновления этого в самом корне поврежденного тела человечества надо отвне влить в него начало истинной человеческой жизни, подобно тому, как совершенно испорченное тело человека поновляют перелитием в него крови совершенно здорового организма, — надобно, представляя человечество древом, привить его от другого, полного здравой жизни древа, чтоб оно под действием его живительных соков переродилось внутри и начало давать новые живые отростки, — надобно восстать новой главе человечества, новому родоначальнику людей, чтобы, рождаясь от него, или перерождаясь посредством заимствованного от него истинного начала жизни, они в союзе с ним составили новое тело человечества, полное истинной человеческой жизни.

Кто же может быть такою главою? — Такая глава истинно обновленного человечества, сей родоначальник новых истинных человеков, очевидно, должен быть человеком, чтоб иметь возможность давать людям новую жизнь, не другую какую, а человеческую же; потому что люди, имеющие от него заимствовать новую жизнь, могут жить только человеческою жизнью, а, следовательно, и оживать только для нее и чрез нее. Но — сия человеческая в нем жизнь должна быть чистою, здравою, неповрежденною,

потому произойти от человеческого же существа, по не обыкновенным человеческим способом; ибо всякая такая жизнь не может быть не причастною общечеловеческой порче. И не это только, но и, быв в самом происхождении претворенною и обновленною, и в составе естества нашего, и во всех его силах и отправлениях, пребыть потом навсегда неизменно такою,— Такое же начало и такая неизменная пребываемость и твердость возможны в ней, только когда она будет совсем извлечена или отторгнута от обычной человеческой самостоятельности и самодейственности и будет не себе принадлежать, а будет носима и управляема иным лицом, обладающим творческою силою и Божескою неизменяемостию, или Богом; то есть когда Бог, претворив и обновив творчески начала и стихии человеческого естества, образует Себе из них человека и, облекшись в него, будет жить и действовать Богочеловечески. Но в этом и состоит воплощенное домостроительство, представляющее столь необходимым для нашего спасения воплощение Бога Слова.

Сверх того, сия новая жизнь во главе должна совмещать в себе такую полноту, чтобы, порождая новое человечество, не истощаться, а пребывать всегда полною, дабы не отрождать только новых членов, но, отродивши, всех потом живить в их пребывании временном и

вечном. Так как она, по естеству своему, не может быть такою, будучи тварной, то ей необходимо приять такое качество от другого лица, нетварного, или от самого Источника всякого бытия и жизни, от Бога присносущного: что и совершается чрез воплощение, в коем Бог приемлет человеческое естество в Свою личность и, облекшись в него, сообщает ему присноживую неистощимую полноту.

Наконец, сей новый родоначальник, всех порождая к новой жизни, всех должен держать в единении и между собою, и с Ним, чтобы все, живя единою жизнью и под единою главою, составляли единое живое, стройно сочетанное тело. И первоначальное назначение человечества было, чтоб оно все было едино по всему и жило единою жизнью. Но привзошел грех и разъединил всех, так что все человечество стало похожим на груду без живого сочетания и сочленения. Новое человечество, чрез нового родоначальника и главу, имеет назначение восстановить в себе сие потерянное единение. Потому человеческое естество в сем родоначальнике, оставаясь человеческим, не должно принадлежать себе, но иному лицу, всюду сущему, все содержащему и вечному, чтоб соединять в Себе людей всех времен и мест, блюсти их и направлять к последнему концу, с подчинением требованиям сего конца и всех других тварей,

сущих в мире.— То есть родоначальник сей, имея быть родоначальником человеков, должен быть не человеком только, но Богом в человеческом естестве, или Богочеловеком: в чем и состоит воплощение.

Таков Господь наш Иисус Христос, Бог от Бога, Слово, искони сущее у Бога (Ин. 1, 1); Сын Божий, выну пребывающий в лоне Отчем (Ин. 1, 18). Он, не оставляя недр Отчих, благоволил приять плоть нашу, или наше человеческое естество (Ин. 1, 14), чрез рождение от Приснодевы в свое Ему время, для искупления нас и всыновления (Тал. 4, 5).

Обновив в Себе человеческое естество, Он стал начатком (Ин. 8, 25) новых человеков, живущих истинною человеческою жизнью, начальником сей жизни и раздаятелем (Деян. 3, 15). В Нем наша истинная жизнь (Ин. 1,4), полнота сей жизни, из коей, как из источника, предназначено почерпать ее и всем нам (Ин. 1, 16); — и Он ею ихже хощет живит (Ин. 5, 21).

И стал Он, таким образом, новым Адамом, новым родоначальником, а все приходящие к Нему положенным путем и от Него возрождающиеся — родом Его (1 Кор. 15, 45 — 48). Он глава, а те — тело Его (1 Кор. 12, 27), из Него породившиеся (Кол. 2, 19), от плоти Его и от костей Его (Еф. 5, 30). Он древо, а те — ветви (Ин. 15, 5).

Для сего всякий приступающий к Нему, по покаянии и отречении от всего прежнего, приемлет святое крещение, в коем ради веры и решимости работать Господу совлекается ветхого человека и облекается в нового, после чего ветхий человек в нем умирает и жить начинает новый, созданный по Богу, в правде и преподобии истины (Рим. 6, 3 — 6; Еф. 4, 24). Ибо здесь верующие облекаются во Христа, Который есть жизнь наша (Кол. 3, 4), и дает нам силу так быть, чтоб ктому не жить нам себе, но умершему за нас и воскресшему Господу (2 Кор 5, 15), чтоб мы не сами уже жили, но жил в нас Христос (Гал. 2, 20), с Коим живот наш сокровен есть в Боге (Кол. 3, 3).

Так, аще кто во Христе, нова тварь (2 Кор. 5, 17), вновь рождается водою и Духом (Ин. 3, 3, 5); ради чего все такие, яко от Бога рожденные, суть и именуются чадами Божиими (Ин. 1, 12 — 13), и всыновление восприемлют (Гал. 4, 5). — И се — новое человечество, — род избран, царское священие, язык свят, люди обновления, долженствующие возвещать добродетели Того, Кто из тмы призвал их в чудный Свой свет (1 Пет. 2, 9), и перевел от смерти в живот (1 Ин. 3, 14).

Вот первая основа христианской жизни вера в воплощенное домостроительство нашего

спасения в Господе нашем Иисусе Христе, глубокое в силе его убеждение, не допускающее ни малейшего в сем колебания или раздвоения в мыслях и с крепким упованием неподвижно стоящее на том, что несть ни о едином же ином нам спасения, — и несть иного имене под небесем, данного в человецех, о немже подобает нам спастися (Дели. 4, 11 — 12). Остается или к Господу Спасителю прилепиться, или погибать. Ибо, кто не с Ним, тог, что бы ни делал, не собирает, а расточает (Лк. 11, 23). Никто не может делать ничего, достойного спасения, если не пребудет в Господе (Ип. 15, 4 —6).—Се дверь, вводящая внутрь храма спасения! Се камень, основание полагающий созиданию в духе храмины спасения для вселения в нее Господа Спасителя (Мф. 16, 18).

б) Живое общение с Церковью

Вторая основа христианской жизни, с первою неразлучная, есть живой союз с телом Церкви, коей Господь — глава, живитель и движитель.

Господь наш Иисус Христос, Бог и Спаситель, совершив на земле, еже о нас Божественное смотрение, вознесся на небеса и ниспослал от Отца Всесвятого Духа; потом с Ним, по благоволению Отца, чрез святых апостолов устроил на земле Святую Церковь, под Своим

главенством, и в ней совместил все, потребное для нашего спасения и жизни, сообразной с тем. Так что теперь чрез нее уже ищущие спасения получают от Него и искупление с отпущением грехов, и освящение с новою жизнью. В ней поданы нам все Божествеиныя силы, яже к животу и благочестию, и дарованы честпыя и великия обетования; и если мы в силу сего потщимся украситься всякою добродетелью, то нам без всякого сомнения обильно преподается вход в вечное Царство Господа нашего и Спаса Иисуса Христа (2 Пет. 1, 3 11).— Святая Церковь и есть новое человечество, от нового родоначальника Христа Господа.

Во время пребывания Своего на земле Господь только обетовал устроить Святую Церковь на камне твердого исповедания Его воплощенного домостроительства. Самое же создание ее по воле Отца совершил Он со Святым Духом чрез святых апостолов, утвердив и оградив ее догматами, заповедями, таинствами, священнодействиями, канонами и достодолжным руководством, и во всем сем показав верный путь в Царствие Небесное, которое уготовал верным,—к которому благоволил призвать и нас всех.

Во Святой Церкви все от Господа Иисуса Христа со Святым Духом по благоволению Отца чрез святых апостолов, — и все содержимое

ею должно быть содержимо и исполняемо всеми вступающими в нее и делающимися членами ее, по всем означенным пунктам или сторонам устроения Церкви. Все то действительно содержится и исполняется всеми, в живом с нею союзе состоящими, вследствие чего они едино суть, — едино тело и един дух (Еф. 4, 4),— и в исповедании веры, или содержании здравого образа словес (2 Тим. 1, 13), и в жизни по заповедям, или в исполнении воли Божией, и в освящении таинствами, и в молитвенных к Богу приступаниях, и в подчинении канонам к установленному руководству. Действующие так ходят достойно звания своего, тщащеся блюсти единение духа в союзе мира (Еф. 4, 1 — 6). А отступающие от сего выделяют себя из Церкви внутренне, и если не послушают увещательного гласа ее, матерински к ним обращаемого на вразумление их, отлучаются от нее и внешне и вступают в ряды язычников (Мф. 18, 17).

Сущие в Церкви, истинные чада ее, блюдут единение духа в союзе мира и состоят потому в живом союзе с нею; вновь вступающие дают обет объединиться е нею и действительно объединяются по вступлении внутрь ее; рождающиеся внутри Церкви возрождаются к новой жизни и затем воспитываются и возрастают в духе ее и во всех порядках ее. Все такие суть

живые члены Церкви и от главы ее чрез Духа Святого сподобляются всех духовных благодатных благ, с обетованием и вечных. Те же, которые отступают от показанного устроения Церкви, хотя в Церкви числятся, но не состоят с нею в живом союзе, потому не суть живы, а умерли или замерли. Их держат в Церкви в чаянии, что они опомнятся, возникнут от обдержащей их сети и поспешат восстановить нарушенный ими союз с Церковью и с Господом главою ее и опять вступить в чип спасаемых. Все, содержимое Церковью, не таково, чтоб могло быть оставляемо на произвол, но таково, без чего не может состояться спасение. Ибо оно есть осуществление, или явление на деле, воплощенного домостроительства, без коего нет спасения. Почему чуждый Церкви, чужд Христа Господа и спасения в Нем.

Итак, что предлежит решающемуся содевать свое спасение и начать жить по-христиански? — Восприять воцерковление, если не имел его, оживить, если имел и потерял, и затем блюсти его вседушно и пребывать в нем; и жизнь его будет поддерживаться, зреть и востекать к совершенству в Господе Иисусе Христе. Это стоит в числе неотложных условий христианской жизни.

Такое требование само собою вытекает из теснейшего союза Господа с Церковью и Церкви

с Господом. В Слове Божием союз сей представляется под образом союза главы с телом. Оно говорит, что Христос есть глава Церкви (Еф. 5, 23), глава телу Церкве (Кол. 1, 18), а Церковь есть тело Его, исполнение исполняющего всяческая во всех (Еф. 1, 22 — 23), что, по святому Златоусту, значит, что Церковь полна Христом и что Он все члены ее исполняет, так что в ней всяческая и во всех Христос (Кол. 3, 11).

Как глава, Он есть и Спаситель тела Церкви (Еф. 5, 23); питает и греет ее, яко сущую от плоти Его и от костей Его (Еф. 5, 29 — 30); любит ее, и ее ради предал есть Себя, да освятит ю, очистив банею водною в глаголе, да представит ю Себе славну Церковь, не имущу скверны или порока, или нечто от таковых, но да будет свята и непорочна (Еф. 5, 25 — 27); Церковь же во всем повинуется Христу (Еф. 5, 24).

Тело по существу своему несть един уд, но мнози; но все такие уды единого тела, мнози суще — едино суть тело: тако и Христос (1 Кор. 12, 12, 14), или — так и тело Церкви, коей глава Христос. Христос Господь дал Церкви Своей овы апостолы, овы же пророки, овы же благовестники, овы же пастыри и учители, к совершению святых, в дело служения, в созидание тела Христова (Еф. 4, И —12).—Это главнейшие

члены (заправители), но и все другие назначаются на служение всему телу Церкви, чтоб никого не было праздного, как и в животном теле нет и малейшей частички без дела. Для чего всякий получает свой дар: овому дается слово премудрости, иному слово разума... другому вера... иному же дарование исцелений... другому действия сил, иному же пророчество; другому разсуждения духовом, иному же роди языков, другому же сказание языков (1 Кор. 12, 7 — 10). Потому и положено было, что каждый какое приял дарование, тем и служил всем, яко добрый строитель Божественной благодати: аще кто глаголет, яко словеса Божии, аще кто служит, яко от крепости, юже подает Бог, да о всем славится Бог Иисус Христом (1 Пет. 4, 10—11); — имеет ли кто пророчество, пророчествуй по мере веры; имеет ли кто служение, пребывай в служении; учитель ли кто, пребывай в учении; увещатель ли, увещевай; раздаватель ли, раздавай в простоте; начальник ли, начальствуй с усердием; благотворитель ли, благотвори с радушием,—и проч. и проч. (Рим. 12, 6-8).

Таким взаимодействием всех членов все здание тела, будучи сгармонировываемо, растет в Церковь Святую о Господе, в Коем и все созидаются в жилище Божие Духом (Еф. 2, 22). Чего ради и внушается всем, — истинствующе

в любви, возращать всяческая в Того, Кто есть глава, то есть во Христа, из Которого все тело, составляемое и совокупляемое посредством всяких, взаимно скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена, получает приращение для созидания себя самого в любви (Еф. 4, 15-16).

В сие-то тело мы крестились и все единым Духом напоились (1 Кор. 12, 13),— то есть чрез крещение вошли в нее и объединились в ней духовно, обязуясь к единомыслию, единоволию, единочувствию и единодействию, — да не будет распри в телеси (1 Кор. 12, 15 — 25).

Судя по сему, Церковь есть лоно матернее, зачинающее, образующее, возращающее и совершающее каждого христианина, как в лоне природы разные твари засеменяются, прорастают, растут, вырастают и плодоносят во славу Божию. Как нет жизни и живых существ вне природы, так вне Церкви нет духовной жизни и духовно живущих лиц. Почему быть в Церкви, в живом с нею сочетании и союзе есть неотложное условие для желающих жить духом и в христианской преуспевать жизни.

в) Норма христианской жизни

Под нормою разумеется здесь такое правило, которое, определяя цель человека и средства к достижению ее, дает руководительное

указание, куда и как следует направлять жизнь свою.

Предначертание такой нормы положено в создании человека по образу и подобию Божию и вдунутии в лицо его дыхания Божественной жизни, — По привзошло падение и расстроило ее. Расстроило, но не уничтожило. Потому, когда совершилось воплощенное домостроительство в восстановление падшего, тогда помилованный и обновленный в силу его человек, хотя получил новую норму для духовно-нравственной жизни своей, — такую, однако ж, которая стояла на первоначальной норме, испорченной падением, восстановляя ее, пополняя и в совершеннейшей являя форме.

Таким образом, нам предлежит начертать сначала аа) первоначальную норму нравственной жизни человека; а потом, применительно к ней, установить бб) норму нравственной жизни христианской.

аа) Первоначальная норма нравственной жизни человека

При уяснении нормы жизни нравственной требуется, как сказано выше, определить α) цель человека и β) средства, какие даровал ему Бог для достижения ее, и из той и других γ) вывести общее руководительное правило для жизни нравственной. Итак

α) Какая цель человека?

Последняя цель человека — в Боге, в общении, или живом союзе, с Богом. Созданный по образу и подобию Божию, человек по самой природе своей есть некоторым образом Божеского рода. Будучи же рода Божия, он не может не искать общения с Богом, не только как со своим началом и первообразом, но и как с верховным благом. Потому-то сердце наше и бывает довольно только тогда, когда обладает Богом и бывает обладаемо от Бога. Ничто, кроме Бога, не успокоивает его. Соломон много знал, многим обладал и многим наслаждался; но все это наконец должен был признать суетою и крушением духа (Еккл. 1, 8, 17 — 18; 3, 10, 11; 8, 17). Один покой для человека — в Боге. Что ми есть на небеси? И от Тебе что восхотех на земли? Исчезе сердце мое и плоть моя, Боже сердца моего, и часть моя, Боже, во век (Пс. 72, 25-26). «В Боге жизнь,—учит Василий Великий. — Отчуждение и удаление от Бога есть зло несноснейшее даже будущих гееннских мучений,—зло самое тяжкое для человека, как для глаза лишение света и для животного отнятие жизни»*. И еще: «Что было для души преимущественным благом? —

* Святого Василия Великого Беседа о том, что Бог не есть виновник зла, Христианское чтение. 1824. XIII. С. 243.

Пребывание с Богом и единение с Ним посредством любви. Отпав от Него, она стала страдать»*. Посему-то нам внушается: взыщите Господа... взыщите лица Его выну (Пс. 104, 4). Пророк Моисей поставлял зрение лица Божия краем своих желаний и после того уже, как Бог явил чрез него и в нем столько чрезвычайных действий Своей благости и всемогущества: аще об pernox благодать пред Тобою, яви ми Тебе Самаго, да разумно вижду Тя (Исх. 33, 13), — молился он. С каким страхом взывал ко Господу пророк Давид: не отвержи мене от лица Твоего (Пс. 50, 13), зная, что удаляющий себе от Него погибнут! (Пс. 72, 27). С каким желанием устремлялся он всегда к Богу: возжада душа моя к Богу... (Пс. 62, 2); имже образом желает елень на источники водныя, сице желает душа моя к Тебе, Боже! (Пс. 41, 2). С какою теплотой упокоивался в Нем едином: мне же прилеплятися Богови благо есть! (Пс. 72, 28).

Но не в этом одном устремлении всех желаний к Богу — наше благо. Жажда без утоления, алчба без насыщения, потребность без удовлетворения есть скорбь, болезнь, мучение. Ища Бога, мы хотим обрести Его, хотим обладать Им и быть обладаемыми от Него, приискренно приобщиться Его, быть в Нем и Его

* Твор. святых отцов... Т. 4. Василий Великий. С. 154.

иметь в себе*. В этом-то живом, внутреннем, непосредственном общении Бога с человеком и человека с Богом и есть его последняя цель.

Таким сие общение изображается в Слове Божием. Так Сам Бог об одних говорит: не имать Дух Мои пребывати в человецех сих, зане плоть суть (Быт. 6, 3),— а другим обещает: вселюся в них и похожду (2 Кор. 6, 16). «Внимай, — говорит на сие место святой Златоуст,— кто обитает в тебе! Ты Бога носишь в себе». Спаситель обещает внутреннейшее некое вселение Бога в сердце человеческое, когда говорит: к нему приидем и обитель у него сотворим (Ин. 14, 23). Святой Иоанн Богослов учит, что когда кто пребывает в любви, то не только он пребывает в Боге, но и Бог в нем пребывает (1 Ин. 4, 16). У святых отцов живое общение с Богом возводится до обожения человека. Так святой Григорий Богослов изображает человека «живым существом, чрез стремление к Богу достигающим обожения»**. Феодор, епископ Едесский, так учит о цели человека: «Цель жизни нашей есть блаженство, или, что все равно, Царство Небесное или Царство Божие, которое состоит не только в том, чтобы зреть Царственную, так сказать, Троицу, но и в

* Макария Великого послание, Соч. М. 1853. С. 429.

** Твор. святых отцов... Ч. III, С. 243; еще Ч. 11, С. 96.

том, чтобы получать Божественное влияние и как бы принимать обожение, и в сем влиянии находить исполнение и совершение всех недостатков и несовершенств. В сем-то состоит пища умных сил, то есть в восполнении недостатков посредством Божественного оного влияния»*. У святого Макария почти в каждой беседе можно находить напоминание о живом общении души с Богом. Так в 46-й беседе он учит, что «Бог сотворил душу человека такою, чтобы быть ей невестою и сообщницею Его и чтобы Ему быть с нею единым растворением и единым духом» (§6). Посему, «если душа прилепляется Господу, то и Господь, милосердием и любовью подвигнутый, к ней приходит и ей прилепляется, и тако един дух и едино растворение, и един разум бывает и Господь» (§8). «Для человека нужно, — говорит он в другом месте**, — чтобы не только сам он был в Боге, но и Бог был в нем».

Не подумал бы кто, однако ж, что живой союз с Богом есть исчезновение души в Боге с насилием ее самостоятельности и свободы. Нет, хотя душа действительно стоит при сем под Божественным влиянием, прикасается некоторым образом Богу и проникается Его

* Святого Феодора, епископа Едесского, Сто весьма душеполезных глав Христианское чтение. 1825. XVII. С. 190.

** Послание. Указ. изд. С. 429.

силою, однако ж не перестает быть душою — существом разумно-свободным, подобно тому, как раскаленное железо или уголь, проникаясь огнем, не перестают быть железом и углем. Она приобретает только чрез сие общение полнейшую и скорейшую силу действовать по воле Божией — свободно, но и беспрекословно. С другой стороны, и то неверно, если б кто стал думать, что когда Богообщение поставляется последнею целью человека, то человек сподобится его после, в конце, например, всех трудов своих. Нет, оно должно быть всегдашним, непрерывным состоянием человека, так что, коль скоро нет общения с Богом, коль скоро оно не ощущается, человек должен сознаться, что стоит пне своей цели и своего назначения. Состояние, в котором человек сознает, что Бог истинный есть его Бог и сам он есть Божий, то есть говорит в сердце своем Богу: Господь мой и Бог мой (Ин. 20, 28), как апостол Фома, и к себе самому: Божий есмь — Божий есмь (Ис. 44, 5),— такое состояние есть единое истинное состояние человека, есть единый решительный признак присутствия в нем начала истинно нравственной и духовной жизни.

Итак, далеки от истины те, кои поставляют последнею целью человека самого же человека, какими бы пышными названиями они ни украшали ее, развитием, например, духовных сил

или стремлением к усовершенствованию. При такой цели люди разъединяются заботою только о себе и привыкают все обращать в средство, не исключая даже и Самого Бога, тогда как, на самом деле, человек, как и все сотворенное, есть средство в деснице Божией для целей Его Божественного Промысла. Вся созда Господь Себе ради (Притч. 16, 4). Посему о Нем живем, движемся и есмы (Деян. 17, 28), яко из Того, и Тем и в Нем всяческая (Рим. 11, 36). Несправедливо последнею целью человека поставлять и одно благо ближних, то есть людей, даже и в том смысле, что вся забота его должна быть обращена на благосостояние общества. Содействовать общему благу есть беспрекословно долг человека, но не первый и не исключительный. Если поставить эго первым долгом, то всякий человек мысль и сердце обратит на других, а не к Богу, и, следовательно, все в совокупности составят общество людей, сомкнутых в себе, но душою отторгнутых от Бога. Это будет тело без главы. Напротив, при Богообщении все люди, сходясь в сей единой цели, не мысленно только, но самым делом соединяются, и все, единым духом и единою силою преисполняясь, составляют единое, живое и стройное тело. Под этим только условием и может созидаться истинный и надежный союз между людьми.

Вот цель!

Спрашивается —

β) Какой путь к сей цели, или как приспособлен к ней человек?

Твари неразумные достигают своего назначения, сами не зная того, по самой природе, или устройству своему. Человек тварь разумно-свободная — должен сам сознать свою цель, познать путь, ведущий к ней, и свободно определить себя идти неуклонно сим путем, чтобы достигнуть цели и осуществить свое назначение. Из сего само собою открывается, что, коль скоро указано будет αα) значение нравственной свободы и ее истинное употребление, коль скоро будет определен ββ) путь, который она должна избрать, и γγ) обозначены основания, по которым она должна это сделать, то совокупностью всех этих понятий изобразится, как приспособлен человек к своей цели, к которой должен стремиться всем своим существом, и, следовательно, обозначится все, что от него требуется, чтоб быть верным своему назначению, или, что то же, быть в общении с Богом.

αα) Удостоив воспринимать человека в живое общение с Собою, Господь даровал ему свободу, чтоб сие общение совершалось Богодостойным образом, то есть даровал ему власть располагать своими внутренними и внешними действиями по представлению цели, или по своему усмотрению. Ибо человек должен напе-

ред владеть собою, чтоб потом предать себя Богу. Бог, устроив существо человека, отдал его самому себе, чтобы делал, что хочет, с собою и со своими силами. Сам из начала сотвори человека, говорит Премудрый Сирах, и остави его в руце произволения его (Сир. 15, 14).

Свобода принадлежит лицу человека и составляет его характеристическую черту. Своими мыслями, желаниями, чувствами и соответствующими им делами должен заведовать сам человек. В сем смысле он сам для себя есть правительственное лицо. Ближайшие к сознанию силы составляют его внутренний совет, с помощи ю которого он решает все свои дела и начинания. Требования поступают к человеку с разных сторон, и совне, и изнутри, но, при всей силе их, самого действия, внушаемого ими, никогда не бывает до тех пор, пока не последует сознательного решения на него от самого человека. В сем-то решении, или согласии на дело, состоит существо свободы. Насильно не может исторгнуть его никакая сила. Одно слово: не соизволяю — обезоруживает всякую власть и всякое насилие*.

Таким изображается человек повсюду в Слове Божием. Здесь самые необходимые для него распоряжения предлагаются его свободе и избранию. Так Моисей, изобразив Израилю,

*См.: Свт. Димитрий Ростовский. О хульных помыслах.

в чем его живот и смерть, благословение и клятва, убеждает его: избери себе живот, да живеши ты и семя твое (Втор. 30, 19). Изберите сами себе, говорит тому же народу Иисус Навин, — кому послужите (Нав. 24, 15). То же самое слышим и от Сираха: предложил ти огнь и воду, и на неже хощеши, простреши руку твою. Пред человеком живот и смерть, и, еже аще изволит, дастся ему (15, 16 17). И Спаситель, пришедши на землю, не связывает свободы, но предлагает на выбор: иже аще хощет по Мне ити, и проч. (Мф. 16, 24); аще хощеши совершен быти... (19, 21). Не насильно входит в дом души, а стою, говорит, при дверех и толку аще кто услышит (Апок. 3, 20). «Бог насильно не влечет нас, — говорит святой Златоуст.— Он дал нам власть избирать худое и доброе, чтоб мы были добры свободно. Душа, как царица над самой собою и свободная в своих действиях, не всегда покоряется Богу, а Он не хочет насильно и против воли сделать душу добродетельною и святою. Ибо, где нет произволения, там нет и добродетели. Надобно убедить душу, чтобы по своей воле она сделалась доброю»*.

В свободе дана человеку некоторая независимость, но не с тем, чтобы он своевольничал, а чтобы свободно подчинил себя воле Божией.

* Христианское Чтение. 1835. II. 33.

Добровольное подчинение свободы воле Божией есть единое истинное и единственно блаженное употребление свободы. Воля Божия есть начало, по которому человек должен располагать свои действия. Ею одною решительно надлежит руководствоваться ему в своеличных распоряжениях. Под этим только условием его свобода получит простор и широту, ибо ни в самом человеке, ни вне его ничего нет свободного. Все устроено по определенным законам воли Божественной, которая после сего одна и остается совершенно свободною. Посему приличным поприщем для свободы может быть только воля Божия. Подчиняясь ей, свобода человека становится как бы неограниченною, или вступает в беспредельную некоторую область: хождах в широте, яко заповеди Твоя взысках, говорит пророк Давид (Пс. 118, 45). «Смотри, какие неизъяснимые тайны совершаются в душе, — говорит Макарий Великий*,— как расширяются и распространяются помыслы ума ее и в долготу, и в широту, и в глубину, и в высочу всего видимого и невидимого творения». Напротив, при другом каком-нибудь употреблении свободы, с одной стороны, постраждет благо человека, с другой — самая свобода попадет в стеснительные узы. Весь человек в своем составе и силах, равно как и весь

* Беседа 46.

порядок окружающих его вещей запечатлены законом Божественной воли. Если человек с таковыми силами и в таком мире начнет действовать по чуждым воле Божией началам, то он необходимо войдет в противоречие и с собою, и с миром: будет расстраивать себя и подвергнется бедственному влиянию совне, то есть человек неизбежно будет бедствовать и страдать. Мало того, самое употребление свободы его ограничится. Самовольно уклоняясь от воли Божией, человек неизбежно попадает в некоторые узы и теряет значительную часть возможных для него совершенств. «Если свободен человек, — спрашивает святитель Тихон,— то ему можно делать все, что хочет?» И отвечает: «Нет. Не в том свобода, чтобы жить своевольно. Это не столько свобода, сколько рабство — истое, тяжкое. Непокорные Богу подпадают под тяжкое иго мучителя диавола и греха, делаются беднейшими пленниками страстей и состоят под клятвою законною». Так, человек — тварь свободная, уклонившись от воли Божией, впадает в область мрака, объятую гневом Божиим, где поступает под власть сатаны, греха и страстей, в нем самом и в других свирепствующих.

ββ ) Таким образом, сам собою обозначается путь, который свободно должны мы избрать, чтобы выполнить свое назначение, именно —

путь воли Божией. Один Бог, благоволивший создать нас разумно-свободными и давший нам это высокое назначение — быть в живом общении с Собою, может указать нам верный путь, которым можем мы достигнуть сего Богообщения и пребывать в нем. Кто бо от человек познает совет Божий? или кто помыслит, что хощет Бог?... волю Его кто позна (Прем. 9, 13, 17), если не Сам Он откроет ее? Эго объявление воли Божией разумным тварям, или указание, как должны они управлять своими внутренними и внешними действиями, чтобы угодить Богу, есть заповедь Божия, или закон нравственный, — закон Господень непорочный, обращающий души, свидетельство Господне верное, умудряющее младенцы, оправдание Господне правое, веселящее сердце, заповедь Господня светлая, просвещающая очи (Пс. 18, 8—11). Потому неуклонное пребывание в законе Божием, охотное хождение по заповедям Его, верное исполнение оправданий Его есть единственно благонадежный путь к Богообщению. Только сотворивый та человек жив будет в них, учит апостол (Гал. 3, 12). Аще ли хощеши внити в живот, соблюди заповеди, сказал Господь одному ревнителю Богоугождения (Мф. 19, 17); а всем вообще обетовал: имеяй заповеди Моя и соблюдаяй их, той есть любяй Мя... Аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет: и

Отец Мой возлюбит его, и к нему приидем, и обитель у него сотворим (Ин. 14, 21, 23).

Посему то Слово Божие называет закон путем, светом, светильником, сияющим в темном месте (Пс. 118, 32, 35, 105; 2 Пет. 1, 19), и исполнению его усвояет те блага, которые могут истекать только из Богообщения. Муж, хранящий закон, развивается, как древо при исходищих вод, еже плод свой даст во время свое, и лист его не отпадет, и вся, елика аще творит, успеет (Пс. 1, 3). Посему-то Сам Бог с такою заботливостью и с некоторою, так сказать, настойчивостью открывал всегда людям волю Свою и давал им Свои законоположения. Первое Свое законоположение напечатлел Он в совести, по которой и язычники, не имеющие закона, естеством законная творят, будучи сами для себя закон (Рим. 2, 14). «Душа — подлинно дело великое, Божие и чудное! — говорит Макарий Великий*.—При создании ее такою сотворил ее Бог, что в естество ее не было вложено порока; напротив того, Он сотворил ее по образу добродетели Духа, вложил в нее законы добродетелей — рассудительность, благоразумие, любовь и прочие добродетели», для того, как замечает святой Златоуст в одном месте**, чтобы никто не отзывался неведением

* Беседа 46.

** См.: Книга кратких поучений о главнейших спасительных догматах веры, и заповедей Божиих, и о долж-

закона. Потом, когда, вследствие падения, помрачилось, или как покрывалом каким закрылось, это внутреннее законоположение, и в нас образовался сверх того ин закон, противовоюющий закону Божию, то Господь послал закон писаный, чтоб восстановить, очистить от примеси и уяснить в сознании людей сей внутренний закон и доставить им надежнейшее руководство к благочестию и Богоугождению. Наконец, когда и сей закон, уясняя требования воли Божией, вместе же с тем освещая жизнь человека в ее отношении к закону и, подобно зеркалу, представляя лик ее, всегда почти нечистый и безобразный, только обличал людей в их беззакониях, а не исправлял, только указывал путь, а не давал силы идти по нему, — то милосердый Господь обетовал открыть людям иной путь и дать новый закон. И дам им путь ин и сердце ино... дая законы Моя в мысли их, и на сердцах их напишу я, и буду им в Бога, и тии будут Ми в люди (Иер. 32, 39; 31, 33). И действительно даровал и дарует сей закон духа жизни о Христе Иисусе (Рим. 8, 2).

γγ) Несмотря, впрочем, на такую важность закона, он все стоит как бы вне свободы. Чтобы

ностях, из разных святых отец и учителей собранная. СПб., 1795 (далее Книга кратких поучений...). Месяц ноябрь. 6-й, 23-й, 24-й и 25-й дни. Лл: 50 об., 63 об,— 65 об.

свободное существо шло путем закона, для сего необходимо должно произойти предварительно их добровольное сочетание, а для того должны быть основания, по которым свободное существо произвольно должно связать себя законом. Существо, невольно влекомое к известному роду деятельности, уже не свободно, равно как и закон без понудительных оснований к исполнению его не есть закон.

Само собою очевидно, что основания сии не могут заключаться ни в свободе, потому что она должна еще только воспринять их, чтоб силою их подчинить себя закону, ни в самом законе, потому что он не имеет самостоятельности и независимости. Их надобно искать в источнике свободы и закона — в воле Бога, даровавшего свободу и предписывающего закон. Другими словами: основания, по которым человек добровольно должен подчинить свою свободу закону Божию, суть те же самые, по которым для нас священна воля Божия.

Воля же Божия должна быть священна для нас потому, что есть воля Божия. Бог — Царь наш. Мы беспрекословно, однако ж охотно должны повиноваться всему, на что есть Его определение. Одно имя — Бог должно заставлять нас преклоняться пред Его повелением, ибо Он — Владыка всего. Посему, когда дается заповедь или изрекается суд на какой-нибудь

народ в Слове Божием, всегда говорится: тако, или: сия глаголет Господь. Ибо кто есть рекий противу Ему? — как говорит Иов (23, 13).

Такое безусловное и вместе свободное повиновение Богу само собою образуется в нас 1) с одной стороны, из сознания того, что Бог есть наш Творец и Промыслитель. Жизнь наша от Бога, силы от Бога, наша участь и все, что есть у нас, гоже от Бога: как же не повиноваться Ему? Посему 24 старца, поклонившись Богу Вседержителю, так воспели; достоин еси, Господи, прияти славу и честь и силу: яко Ты еси сотворил всяческая, и волею Твоею суть и сотворени (Апок. 4, 11). Пророк Давид молится: вразуми мя, и научуся заповедем Твоим. Почему же? — Потому, что руце Твои сотвористе мя и создасте мя (Пс. 118, 73). Далее он же исповедует Богу: закона Твоего не забых, оправданий Твоих взысках. Почему же? — ибо Твой есмь аз... душа моя в руку Твоею вы ну (стихи 94, 109). 2) С другой — из сознания того, что Он же есть наш Судия и Мздовоздатель. Хотя Бог даровал нам свободу и, следовательно, некоторую независимость, однако ж хощет, чтобы мы непременно достигали своего назначения и именно — путем Его заповедей. Посему не попускает нам безнаказанно ходить в волях сердца, а преследует судом, чтобы преклонить к повиновению. Не даде ослабы ни

единому же нечествовати, говорит Сирах (15,20). Посему, хотя говорит: аще хощете (Мф. 19, 17; 16, 24), но вместе прибавляет: аще не хощете, ниже послушаете Мене, меч вы пояст. Уста во Господня глаголаша сия... Не престанет ярость Моя на противный до тех пор, пока не покорятся (Ис. 1, 20, 24).

Эти-то два ощущения, которые, впрочем, не всегда сознаются ясно, печатлеемые со всех сторон в сердце, образуют в нем благоговейный страх, или чувство всесторонней зависимости нашей от Бога, которое и заставляет нас добровольно покоряться определениям воли Божией, или закону. В душе нашей сие именно чувство всесторонней зависимости от Бога служит единственным основанием подчинения нашей свободы закону. Поэтому всякий раз, как слабеет сие чувство, люди предаются беззакониям, и наоборот — предающиеся беззакониям утешают себя некоторою независимостью от Бога. Глаголют Господеви: отступи от пас, путей Твоих видети не хощем. Что достоин, яко да поработаем Ему? (Иов. 21, 14 15). Не узрит Господь, ниже уразумеет Бог Иаковль (Нс. 93, 7). Тма окрест мене, и степы закрывают мя... грехов моих не воспомянет Вышний (Сир. 23, 25). Так и Василий Великий говорит, что все зло происходит оттого, что оставляют великого и истинного единого Царя всех и Бога...

и хотят лучше властвовать вопреки Господу, нежели сами быть под властью у Господа*. Вообще источником нечестия в Слове Божием почитается Богозабвение (Втор. 32, 18) и отступление от Бога (там же, 15).

Но и это чувство всесторонней зависимости есть только посредствующее, так сказать, звено между законом и свободою. Самое сочетание свободы и закона опять производится самопроизвольным подчинением себя закону, или воле Божией. При всех основаниях не связывает нас насильно Бог, но оставляет нас на свободе, чтоб мы сами покорили и предали Ему в жертву свою свободу, — единственное, какое может человек сделать от себя, приношение Богу, достойное Бога. В жертвоприношении свободы Богу состоит истинный характер нравственно-благочестивой жизни, или, что то же, он состоит в решимости не иначе располагать своими внутренними и внешними действиями, как по воле Божией. Сею решимостью начинается и поддерживается нравственная жизнь человека. Слово Божие изображает ее то под видом клятвы и вольного приношения Богу: кляхся, говорит Давид, и поставих сохранити судьбы правды Твоея... Вольная уст моих благоволи, Господи (Пс. 118, 106, 108); то под видом

* Нравственные правила, Христианское Чтение. 1823. X. 5.

смирения пред Богом и обращения к Нему, например, у Иова: аще обратишися и смириши себе пред Господем, и далече сотвориши от жилища твоего неправду... будет тебе Вседержитель Помощник (Иов. 22, 23 30; Ос. 6, 1); то под видом взыскания Господа: взыщите Господа, и внегда обрести вам Того, призовите: егда же приближится к вам, да оставит нечестивый пути своя, и муж беззаконен советы своя, и да обратится к Господу (Ис. 55, 6 — 7); то, наконец, под видом исчезновения в законе и Боге: очи мои исчезосте во спасение Твое и в слово правды Твоея (Пс. 118, 81 -82).

Заключим из сего, что, когда человек, в чувстве всесторонней зависимости своей от Бога, определит себя или решится на неуклонное и всегдашнее хождение в воле Божией, или законе Божием, — то он будет у своей цели, или выполнит свое назначение. Ибо можно сказать всякому: решись и исполняй закон, и будешь находиться в постоянном общении с Богом. Вместе с тем, как покорит себя Богу человек, Бог усвояется человеку, а человек — Богу. Ибо так говорит Сам Господь: будут Мне в люди, и Аз буду им в Бога: понеже обратятся ко Мне всем сердцем своим (Иер. 24, 7). Святой пророк Давид говорит: часть моя еси. Господи, рех сохранити закон Твой (Пс. 118, 57), то есть,

желая навсегда иметь Бога своим, или, что то же, быть в общении с Ним, святой пророк решается всегда исполнять Его святой закон. У Иова это изображается под видом дерзновения к Богу. Он говорит, что обратившийся ко Господу и смирившийся пред Ним имеет его Помощником своим и сам возъимеет дерзновение пред Богом, воззрев весело на небо (22, 26), а нечестивый — еда имать кое дерзновение пред Ним? (27, 10).

Отсюда γ) норму нравственной жизни вообще можно выразить в следующем правиле: исполняй волю Божию, чтоб быть в общении с Богом, или: пребывай в общении с Богом деятельным исполнением Его святой воли. Это правило изрекается непрерывно во всем пространстве Слова Божия, и исполнение его поставляется источником всех благ, а неисполнение — всех зол. Аврааму Бог обещает благословение — и не ему только, но и семени его по нем, под условием благоугождения: благоугождай предо Мною (Быт. 17, 1); Бог избрал народ израильский, и этот народ предает себя Ему, единодушно взывая: вся, елика глагола Господь, сотворим и послушаем (Исх. 24, 7). И Спаситель говорит: не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи, внидет в царствие: но творяй волю Отца Моего, Иже на небесех (Мф. 7, 21).

бб) Норма нравственной христианской жизни

Нормою нравственной жизни вообще изображается существо первого завета, или духовная жизнь человека в первобытном его состоянии. Как покорное дитя, смиренно ходил бы он в воле Божией и тем состоял бы в Его благоволении и пребывал бы в постоянном общении с Ним. Всем нужным к достижению сей цели обладал уже человек, именно: свободою — чистою, нестесняемою, сознанием закона — определенным и очевидным, чувством страха Божия, или зависимости от Бога, — сильным, а потому и решимостью ходить в воле Божией невозмутимою. Как чрез самое сотворение человек поставлен был в своем значении, так и пребывал бы в нем теми силами и средствами, какие даровал ему милосердый Творец и Промыслитель.

Но когда человек пал, то подвергся всестороннему расстройству и сам в себе, и в своих отношениях. Общение с Богом прервано: человек под клятвою, не смеет воззреть на небо; свободная самодеятельность связана грехом и страстями; закон помрачился; чувство зависимости ослабело, а вместе с тем ослабела и решимость ходить в воле Божией до того, что возвратиться к ней человеку самому нет возможности. Его держит в узах греховного рабства князь тьмы диавол.

Между тем и по падении человек остался человеком. Назначение его и цель есть то же Богообщение; путь к сей цели тот же — хождение в воле Божией, к исполнению которой он сам себя должен определить по чувству зависимости своей от Бога. И, однако ж, из всего этого человек сам собою не может выполнить ни одного требования. Па всех пунктах необходима ему Божественная, чрезвычайная помощь.

Посему Триединый Бог — Отец, чрез Единородного Сына Своего и Святого Духа, благоволил устроить на земле благодатное царство, в котором и удовлетворяются вполне крайние духовные нужды человека. Здесь отпадший от Бога человек воссоединяется с Ним чрез Господа — Иисуса Христа, как единого Посредника, примиряющего Бога с человеками и человеков с Богом, — примиренных приводящего к источнику истинной жизни*; обессилевшая свободная самодеятельность человека восстановляется Божественною благодатию; недостаток исполнения закона восполняется верою во Христа Спасителя; чувство зависимости от Бога и решимость ходить в воле Его воскрешаются в покаянии. Вследствие покаяния, по вере в Господа — Иисуса Христа, нисходит в

* См. выше — общие положения о воплощенном домостроительстве. — Авт.

человека в таинствах Божественная благодать, которая, возрождая его, соединяет с Господом — Иисусом Христом, а чрез Него и в Нем — с Богом.

Это необходимейшие условия к истинно христианской жизни. Так, явно, что главнейшее в ней есть α) общение с Господом — Иисусом Христом, в Котором открывается человеку источник истинной жизни, а β) на пути к общению со Христом Спасителем и в общении с Ним необходимы, как в самом человеке, отчасти и со стороны человека, αα) покаяние и ββ) вера, — так и свыше — зачинающая, образующая и совершающая в существе человека новую жизнь во Христе γγ) Божественная благодать. По объяснении сих сторон жизни христианской откроется и γ) норма нравственной христианской жизни.

α) Общение с Господом Иисусом Христом. Теперь человеку нельзя иначе вступать в живой союз с Богом, как чрез Иисуса Христа. Никтоже приидет ко Отцу, токмо Мною, говорит Господь (Ин. 14, 6). Посему един есть Бог, и един Ходатай Бога и человеков человек Христос Иисус (1 Тим. 2, 5), Которым одним имеем приведение ко Отцу (Еф. 2, 18).

Три зла потерпел отпадший от Бога человек: подвергся проклятию Божию, расстроился в себе самом и подпал под власть диавола, —

три зла такие, которые опять силою своею держат человека в состоянии отпадения от Бога, так что приближение к Богу не иначе возможно, как с устранением этих зол. От всех их избавил нас Господь Иисус Христос:

Снял с нас клятву смертью Своею (Гал. 3, 13), ибо Он принесен в жертву за нас (1 Кор. 5, 7), и мы освящены приношением тела Его (Евр. 10, 10). Во Христе Боге примирил Себе мир (2 Кор. 5, 18, 19) и даровал чрез Него людям дерзновение входить пред Себя (Евр. 10, 19). Посему апостолы и умоляли всех от лица Бога — примириться с Ним во Христе Иисусе (2 Кор. 5, 18 20).

Уврачевал расстройство наше, став для нас силою во спасение (Рим. 1, 16; 1 Кор. 1, 24), преисполняясь которою укрепляемся (1 Тим. 1, 12) и вся можем (Флп. 4, 13). Он оживляет нас, мертвых прегрешенми (Еф. 2, 5) и освобождает от закона греховного (Рим. 8, 2; Ин. 8, 36). И вообще без Него мы не можем творить ничего истинно доброго (Ин. 15, 5).

Разрушил дела диавола, упразднил его, имущего державу смерти (Евр. 2, 14), осудил сего князя мира и изгнал его вон (Ин. 12, 31; 16, 11); потому всех верующих извлекает из тьмы в чудный Свой свет и из области сатанины к Богу, облекая их во всеоружие Божие, яко возмощи

им стати противу кознем диавольским (Еф. 6, 11).

Но сие неисследимое богатство Христово (Еф. 3, 8) сокрыто в Нем Самом. Он для людей правда, освящение, избавление (1 Кор. 1, 30), живот (Ин. 1,4; Кол. 3, 4) и единственный источник всех небесных благословений (Еф. 1, 3, 10); в Нем мы сооживлены, спосаждены на небесных (Еф. 2, 5, 6), усыновлены Богу (Рим. 8, 4 — 17); но так, что действительно сподобляются всех благ, заключенных для нас во Христе и открывающихся в Нем падшему человечеству, только те из людей, кои вступают в живое общение с Ним и так тесно соединяются, как члены с телом (1 Кор. 6, 15), или как ветви с лозою (Ин. 15, 5). Посему общение с Господом Иисусом Христом — заповедуется и изображается как единственное и верховное благо. Так Сам Господь говорит апостолам: будите во Мне, и Аз в вас (Ин. 15, 4). Бог Отец чрез апостолов призывает нас именно во общение Сына Своего, Господа нашего Иисуса Христа (1 Кор. 1,9); апостолы верующих называют причастниками Христу (Евр. 3, 14); молят Бога вселитися Христу в сердца их (Еф. 3, 17); жалеют об отпавших от Христа и болезнуют, пока Он опять вообразится в них (Гал. 4, 19; 5, 4); о самих себе свидетельствуют, что

не ктому уже они живут, но живет в них Христос (Гал. 2, 20), и всем заповедуют облекаться во Христа (Рим. 13, 14), поставляя и целью Божественного домостроительства сие: да будем во истинном Сыне Его, Господе нашем Иисусе Христе (1 Ин. 5, 20).

Так открывается, что единственное средство к общению с Богом есть общение с Господом Иисусом Христом. Тайну сию открыл Сам Спаситель святым апостолам, говоря: Аз во Отце Моем, и вы во Мне, и Аз в вас (Ин. 14, 20). Посему учил, что Отец любит тех только, кои любят Его (Сына), приходит к ним и вместе с Ним творит в них Себе обитель (Ин. 14, 23; 16, 27), и молился ко Отцу: да вси едино будут, якоже Ты, Опте, во Мне, и Аз в Тебе, да и тии в Нас едино будут (Ин. 17, 21).

Таинственного общения с Господом нашим Иисусом Христом сподобляются верующие во святом таинстве крещения. Здесь они соделываются членами тела Христова и облекаются в Господа, как учит апостол: елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся (Гал. 3, 27), а вместе с тем сподобляются и тех благ, которые стяжал для нас Господь: оправдания и возрождения. Погружаемый в крещении спогребается Христу и восприемлет силу смерти Его — прощение грехов (Рим. 6, 3). Крещеный

выходит из купели в обновленной жизни, как нова тварь (2 Кор. 5, 17), яко ктому не работати греху, который с сих пор уже не обладает им и не царствует в нем (Рим. 6, 3 — 14). О сих благах говорит апостол; но омыстеся, но освятистеся, но оправдистеся именем Господа нашего Иисуса Христа, и Духом Бога нашего (1 Кор. б, 11).

β) Сообщаемые, впрочем, при сем дары запечатлевают внутреннейшие изменения, которые должны происходить в сердце приступающего к Господу прежде крещения и которыми собственно полагается основание, начало и зародыш жизни истинно христианской. Сии изменения суть покаяние и вера, как требовал и Сам Спаситель от всех, приходящих к Нему, говоря; покайтеся и веруйте во Евангелие (Мк. 1, 15). Они производятся в душе Божественною благодатию — предваряющею. В крещении же (миропомазании) благодать входит* внутрь — в сердце христианина и потом постоянно пребывает в нем, вспомоществуя ему жить по-христиански и восходить от силы в силу в духовной жизни.

* Блаженного Диадоха, епископа Фотики Подвижническое слово, разделенное на сто глав деятельных, исполненных ведения и рассуждения духовного. Гл. 76, Добротолюбие. Т. 3. То же и у святого Макария неоднократно.

αα) Покаяние

Открывающаяся в сознании и опыте причина худой жизни есть ослабление в нас чувства страха Божия, или чувства зависимости от Бога, ослабление, доходящее иногда до крайней степени — до совершенной потери сего чувства. Действующее в нас начало греховной жизни есть себялюбие или самоугождение, иначе, эгоизм;, самость. Сокрушается самость — и воскресает у человека страх Божий, или чувство зависимости от Бога, в покаянии.

Тот человек живет в состоянии отпадения от Бога, который для себя только живет и не думает о Боге и небе, или, по словам Давида: не предлагает Бога пред собою (Пс. 53, 5; 85, 14). У такого обыкновенно вся забота о чем-нибудь своем: или о познании, или об искусстве, или о должности, или о семействе, или, еще хуже, о наслаждении и удовлетворении какой-нибудь страсти; о будущей жизни он не думает, а настоявшую старается устроить так, чтобы жить спокойно и как бы вечно; внутрь себя не обращается, поэтому и не знает своего состояния и тех следствий, какие будут от его жизни, но всегда считает себя чем-то великим и гоним бывает все вперед суетною заботою; других не любит, а обходится с ними, как только требует приличие, — посему готов и обидеть, если это не очернит его самого; он иногда

делает и добрые дела, но они все суть свойства душевного*, напитаны общим его духом самолюбия, которое отнимает у них истинную цену. Все это исповедует всякий обратившийся к Богу, а необратившийся, пока пребывает в сем состоянии, как бы иногда по-видимому строго пи принимался разбирать себя и свою жизнь, никак не может уверить себя, что его дела ничтожны и злы. Сатана, обладающий человеком посредством греха, живущего в человеке, вместе с его самостию, как летаргическим сном поражает его дух во всех силах. Поэтому он недугует ослеплением, нечувствием и нерадением.

Человеку, находящемуся в таком состоянии, самому очувствоваться нельзя, пока в его греховной тьме не воссияет свет Божественной благодати. Тьму наводи т на него сатана, запутывает его в свои сети, от которых никто не возникнет без вразумления свыше (2 Тим. 2, 26). Никтоже может приити ко Мне, говорит Господь, аще не Отец, пославый Мя, привлечет его... Всяк слышавый от Отца и навык, ко Мне приидет (Ин. 6, 44 — 45). Посему Сам Господь стоит при дверех сердца и толчет, как бы говоря: востани спяй, и воскресни от мертвых (Апок. 3, 20; Еф. 5, 14).

* Послание Восточных Патриархов. 3-й член.

Сей голос Божий — зовущий — приходит к грешнику или непосредственно, прямо в сердце, или посредственно, преимущественно чрез Слово Божие, а нередко и чрез многообразные происшествия внешние в природе и в жизни его самого и других. Но всегда он падает на совесть, пробуждает ее и, наподобие молнии, освещает (ясно представляет сознанию) все законные отношения человека, которые им были нарушены и извращены. Поэтому сие действие благодати и открывается всегда сильным беспокойством духа, смятением, опасением за себя и самопрезрением. Впрочем, оно не влечет насильно человека, а только останавливает его на пути порочном, после чего человек совершенно властен или обратиться к Богу, или опять погрязнуть в тьму самолюбия. В притче о блудном сыне сие состояние выражено словами: в себе пришед (Лк. 15, 17).

В человеке, внявшем (не противодействующем) действию благодати, призывающей и просвещающей его внутреннюю тьму, открывается особенная способность живо воспринимать откровенные истины, как бы некоторый особенный сердечный слух и внятие: открываются очи (Деян. 26, 18), действует дух премудрости в познании истины (Еф. 1, 17). Примеры сему представляют все обращающиеся (например, Мария Египетская, Евдокия и проч.). Истины

откровенные изучаться могут и без содействия благодатного, но тогда они, слагаясь в уме, обыкновенно не проникают глубоко в сердце. Под действием же благодати сердце именно и питается ими, принимая их внутрь себя, совершенно усвояя и удерживая их в себе, — становится как бы ненапоимою губкою. При сем, так как откровение составляют закон и Евангелие, то, воспринимая сердцем откровенные истины, обращающийся испытывает двоякого рода изменения: одни тяжкие и безотрадные, другие облегчающие и успокаивающие душу. Однако ж, соответственно состоянию обращающегося, прежде всего всею тяготою своею налегает на него закон и истязует его, как виновника. Ряд изменений такого рода в сердце составляет совокупность покаянных чувств.

В сем порядке прежде всего происходит познание грехов. Закон показывает человеку все обязательные для него действия, или заповеди Божии, а сознание представляет целое поле действий, противных им, с уверением, что они могли и не быть, что все суть дело его свободы и допущены им нередко с сознанием их незаконности. Следствием сего бывает внутреннее обличение человека во всех опущениях и нарушениях: человек чувствует себя всесторонне виновным пред Богом, без извинительным, безответным. Отсюда, далее, болезненные,

скорбные, сокрушительные о грехах чувства теснятся в сердце с разных сторон: презрение к себе и негодование на злой свой произвол, потому что сам всему виною; стыд, что до такого уничижительного состояния довел себя; болезненный страх и ожидание близких зол оттого, что оскорбил грехами своими Бога всемогущего и праведнейшего; наконец, смятенное чувство беспомощности и безнадежности довершает поражение: желал бы человек все зло это стрясти с себя, но оно срослось будто с ним, желал бы даже умереть, чтоб восстать в лучшем состоянии, но не властен сделать это. Тогда-то человек из глубины души начинает вопиять: что сотворю, что сотворю? как вопиял народ от обличений Иоанна Крестителя (Лк. 3, 10, 12, 14) и от слов апостола Петра, по сошествии Святого Духа (Деян. 2, 37). Здесь всякий, хотя бы был властелин или другой какой знаменитейший в свете человек, чувствует, что он пойман судом Божиим и совершенно подлежит Его силе, — что он червь, а не человек, поношение человеков и уничижение людей (Пс. 21, 7),—то есть в прах обращается вся самость человеческая и воскресает сознание повинности Богу, или чувство зависимости от Него — полной, неизбежной.

Такие чувства тотчас готовы принесть и плод свой, возбудить то есть к покорности

Богу, или в настоящем случае к тому, чтобы исправиться и начать новую жизнь по воле Божией. Но при сем свыше теснит человека чувство гнева Божия и Божией клятвы, а в себе обезоруживает сознание бессилия одолеть себя, по испытанной уже неоднократно силе страстей и испорченной воли. Потому он стоит, как пораженный, даже как бы не смея произвести ни одного движения. Здесь-το в благовременную помощь приходят к нему, с одной стороны — вера, а с другой благодатная, вспомоществующая в делании всякого добра сила.

ββ) Вера

Стесненному строгим обличением закона грешнику нигде нельзя найти утешения, кроме Евангелия — проповеди о Христе Спасителе, пришедшем в мир грешников спасти. Без Иисуса Христа Господа грешникам, обличаемым от закона, невозможно бы было избежать отчаяния, почему и возвещается, что собственно для них и пришел Спаситель. Не приидох, говорит Он, призвати праведных, но грешныя на покаяние (Лк. 5, 32); еще: прииде Сын Человеческий взыскати и спасти погибшаго (Лк. 19, 10). «Вот кому проповедуется Евангельское утешение,— учит святитель Тихон, — нищим, то есть тем, которые признают свою духовную нищету, не находят в себе никакой правды пред

Богом, а усматривают одно окаянство; сокрушенным сердцем, то есть тем, у коих сердце, как стрелою, уязвлено печалью о грехах... Закон всегда есть пестун во Христа (Гал. 3, 24). Показывая нашу виновность и немощь, он заставляет искать иного посредства и, как бы взявши за руку, ведет ко Христу, ибо в тесноте совести нет иного прибежища, кроме Христа, Который грехи наша Сам на теле Своем вознесе на древо (1 Пет. 2, 24) и Которого, не ведевшаго греха, Бог по нас грех сотвори, да мы будем правда Божия о Нем (2 Кор. 5, 21). Чтоб в сердце зачалась вера Евангельская, необходимо предварительно познать немощь свою и живо восчувствовать гнев Божий, клятву, суд и осуждение, определенное грешникам. Тогда уже в сердце, сим страхом, как огнем, очищенном и предуготовленном, зачинается и вера от Духа Святого»*.

Как дождь принимает в себя жаждущая земля и как прохладительною влагою оживляется утомленный от зноя, так истерзанная совестью душа впивает благовестие Евангелия, и сокрушенное сердце отрадно внимает утешительным вещаниям веры.

* См.: Сочинения Преосвященного Тихона, епископа Воронежского и Елецкого. Изд. 2 (далее — Свт. Тихон Задонский. Сочинения...). СПб., 1826. Т. 7. С. 14-15, 18-19.

Здесь всему предшествует познание Господа нашего Иисуса Христа, или познание устроения спасения в Нем, то, чего просил апостол ефесеям: яко уведети (Еф. 1, 18). Такое познание есть необходимое условие к рождению веры, или точка, с которой начинается ее образование, ибо как веровать, не зная предмета веры? Посему апостолы и посланы были научать проповедью людей, показать то есть, в чем истина (Мф. 28, 19). Как уверуют, говорит апостол, если не услышат от проповедника? (Рим. 10, 14—15). У жаждущего спасения это познание сопровождается услаждением, занимает всего его, обнимает все внимание и оставляет после себя желание еще слышать, еще поучаться, еще познавать. Слабое пособие сему представляют афиняне и Агриппа с Фестом при проповеди апостола Павла (Деян. 17, 32; 26, 28-32).

Но не в сем еще вера. За познанием, искренно принятым, следует сердечное, убеждение в истине Евангелия, или в том, что спасение рода человеческого действительно устроилось так, как проповедуется, и что основания спасению людей иного нет и не может быть, как в Господе Иисусе Христе. Это сердечное убеждение составляет отличительное свойство веры. Многие знают умом домостроительство спасения, но не у всех их есть вера. Истинно

верующий так привержен сердцем к вере во Христа, что не только небоязненно исповедует Его, но и стоит за сие исповедание до крови: оно дороже ему самой жизни.

Верх же совершенства веры составляет живейшее личное убеждение, что Господь, как всех, так и меня спас, как со всех снял проклятие, так и с меня, как всех есть Живот, так и мой. «Истинно верующий, — говорит святитель Тихон, — исповедует со апостолом: верою живу Сына Божия, возлюбившего мене и предавшаго Себе по мне (Гал. 2, 20). Сын Божий возлюбил весь мир и предал Себя за весь мир, но апостол Павел сие великое Его благодеяние присвояет себе. И святой Дамаскин поет: спасл еси всего мя человека... до мене идеши, мене ища заблуждшаго (глас 3, песнь 4)»*. «В такой вере все существо христианского блаженства заключается»**, ибо от нее возрождается в сердце действительное ощущение спасения в Господе, чувство свободы от проклятия и гнева Божия, сознание собственного примирения с Богом в Господе Иисусе Христе. Такая вера (говорит святой Тихон) освобождает от греха, клятвы, ада, приносит с собою веселие духовное, радость о Господе Спасителе, о благости и человеколюбии Его собственно к себе,

*См.: Свт. Тихон Задонский. Сочинения... Т. 7. С. 26.

**См.: Там же. С. 39 — 40.

мир и спокойствие совести, как говорит апостол: оправдившеся верою, мир имамы к Богу Господем нашим Иисусом Христом (Рим. 5, 1)*. Что происходило в сердце галатян под действием сей веры, о том гак говорит апостол: кое убо бяше блаженство ваше! Свидетельствую бо вам, яко, аще бы было мощно, очеса ваша извертевше дали бысте ми (Гал. 4, 15).

Все спасительные действия веры, о коих упоминается в Священном Писании, принадлежат такой именно вере. Главный же ее плод и как бы основание всех других есть оправдание. «Она (святой Тихон) таинственно соединяет душу верующего со Христом, как невесту с женихом» (Ос. 2, 20; 2 Кор. И, 2). При сем Христос отъемлет от такой души клятву, осуждение, всю скверну греха, а вместо того подает ей благословение, чистоту и святость (1 Кор. 1, 30). Как жену какую, Он облекает ее в чистую багряницу правды, да пред очами Его и Небесного Отца Его явится чиста и, как дщерь царская, духовною утварью одеяна и преиспещрена (Пс. 44, 10). Созерцая сие благо, пророк, в радости духовной, восклицает от лица души, сподобившейся сего: да возрадуется душа моя о Господе, облече бо мя в ризу спасения и одеждею веселия одея мя: яко на жениха возложи на мя венец, и яко невесту

*См.: Свт. Тихон Задонский. Сочинения... Т. 7. С. 33, 35.

украси мя красотою (Ис. 61, 10)*. «Должно, однако ж, знать, что, как такое дарование по вере ниспосылается собственно в таинстве крещения, где, как говорит Златоустый**, во время погружения тела в воду дается нам и правда, и усыновление, — так здесь же напечатлевается и последнее чувство веры, то есть действительное ощущение спасения и оправдания в Господе, ибо нельзя ощущать того, чего нет. Следовательно, в крещении уже, принимаемом с верою, завершается самая вера».

γγ) Благодать (содействующая)

Человек, как бы уничтоженный судом закона, по мере вступления в область веры оживает отрадою в сердце, восклоняет главу убитый скорбью, приходит в напряжение расслабленный. Чем больше растет вера, тем более вкореняется в нем уверенность в возможности и благоплодности усилий исполнять закон с помощью Божией, вместе с тем образуется и укрепляется благое намерение определить себя решительно на служение Богу хождением в Его законе. Пока не уверится человек в помиловании и помощи Божией, не может положить и решительного намерения жить по воле Божией (1 Пет. 1,3). Посему-то, когда чувство благонадежности в Боге и Божия благослове-

* См.: Свт. Тихон Задонский. Сочинения... Т. 7. С. 39.

** Толкование на послание к Римлянам.

ния, изливаемое в сердце верою во всеумилостивительную смерть Господа Иисуса, уверяет его, что Бог не презрит его, не отвергнет, не оставит Своею помощью при исполнении закона ради Господа; тогда уже, утверждаясь на сем чувстве, как на камени, дает человек решительный обет оставить все и посвятить себя Богу всего, без всяких ограничений, воодушевляется ревностью ко всесторонней чистоте и святости, с ненавистью ко греху, со страхом, однако же, чая Божественной силы и помощи... Здесь-то совершается перелом воли: человек бывает в том состоянии, в каком был блудный сын, когда говорил: востав, иду.

Решительное, впрочем, намерение сие есть только условие жизни по Богу, а не самая жизнь. Жизнь есть сила действовать. Жизнь духовная есть сила действовать духовно, или по воле Божией. Такая сила потеряна человеком; посему, пока снова не дастся ему, он не может жить духовно, сколько бы ни полагал намерения. Вот почему излияние благодатной силы в душу верующего существенно необходимо для жизни истинно христианской. Истинно христианская жизнь есть жизнь благодатная. Возводится человек до святой решимости; но, чтоб он мог и действовать по ней, необходимо, чтоб с его духом сочеталась благодать. При сем сочетании нравственная

сила, знаменуемая только первым воодушевлением, запечатлевается в духе и остается при нем навсегда. В сем-то восстановлении нравственной силы духа и состоит действие возрождения, совершаемого в крещении, где ниспосылается человеку как оправдание, так и сила действовать по Богу в правде и преподобии истины (Еф. 4, 24). Так истинно христианская жизнь зачинается в крещении, которое и называется банею пакибытия и обновления Духа Святаго (Тит. 3, 5), новым рождением (Ни. 3, 5), а крещеный — повою гпварию во Христе Иисусе (2 Кор. 5, 17)*.

С сего времени вселившаяся в человека благодать пребывает в нем, вспомоществуя ему быть верным Господу до смерти, чтоб восприять венец жизни (Апок. 2, 10); ибо все верующие не иначе, как силою Божией, соблюдаются, чрез веру, во спасение, готовое явитися в последнее время (1 Пет. 1, 5). Восприяв сию силу, человек благонадежно ходит в исполнении Божественного закона, или ходит, как лев, уповая, под беспрерывным осенением Божественной благодати, с радостью, вместе и со страхом, предаваясь ее водительству (Пс. 2, 11) и подвизаясь в делах Богоугодных, в чувстве

* Все, что здесь усвояется святому крещению, действуется в таинстве покаяния над приступающими ко Господу от грехов по крещении.

крепости своей в Боге, при глубоком сознании своего бессилия. Вся жизнь верующего после сего течет в следующем порядке: он с смиренною покорностью и желанием принимает благодатные освящающие средства — Слово Божие и таинства, а благодать в сие время производит в нем многообразные действия просвещения и укрепления. От сего, с продолжением поприща земной жизни, постепенно растет и спеет духовная жизнь христианина, восходящего от силы в силу Господним духом (см.: 2 Кор. 3, 18), дондеже приидет в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4, 13). Посему у него нет, собственно, ни одного действия, которое бы он совершил без благодати и которого сознательно не относил бы к ней. Они и действительно относятся к ней, как по началу, ибо она возбуждает, — так и по совершению, ибо она даст силу. Бог есть действуяй в нем, и еже хотети, и еже деяти о благоволении (Флп. 2, 13)*. У человека свое только пламенное желание пребывать в сем порядке Божественного

* Образ действия благодати предваряющей и пребывающей в человеке, с их отличием, отношение последней к произволу и греху, искушающему человека, подробно изображаются блаженным Диодохом, епископом Фотики (Подвижническое слово, разделенное на сто глав деятельных, исполненных ведения и рассуждения духовного, особенно главы с 76 до 90. Добротолюбие. Т. 3). То же см.: Книга кратких поучений... Месяц июнь. 19-й — 24-й

хранения, в нравственно доброй жизни, и решительное предание себя водительству Божию.

γ) Норма нравственной христианской жизни и ее характер

Итак, последняя цель человека неизменно состоит в общении с Богом. Поэтому, когда он отпал от Бога и не мог восстановить общения с Ним сам, то, по благоволению Божию, явился Богочеловек Христос Иисус, чтоб чрез Него человек входил в общение с Богом. Таким образом, последнею целью стало общение с Богом во Христе Иисусе, Господе нашем. Никтоже может приити ко Отцу, токмо Мною, говорит Господь (Ин. 14, 6).

Назначенный человеку путь к цели неизменно есть хождение в законе Божием, в заповедях, или в воле Божией. Сотворивый та человек жив будет в них (Гал. 3, 12). Поэтому, когда человек сделался преступником закона, то не мог иначе надеяться на достижение своей цели, как чрез усвоение себе чужой праведности. Сия усвояемая праведность восполняет недостаток законности в нашей жизни и дает нам возможность быть близкими к Богу. Не мощное бо закона, в немже немоществоваше плотию, Бог Сына Своего посла в подобии

дни. Лл. 212 об. —216. Но нигде полнее не раскрывается сей предмет, как в беседах и словах Макария Великого.

плоти греха и о гресе осуди грех во плоти, да оправдание закона исполнится в нас, не по плоти ходящих, но по духу (Рим. 8, 3 — 4). Сие усвоение совершается посредством веры во Христа. Посему должно сказать: путь к цели для человека и теперь тот же — исполнение заповедей, но только восполняемое верою. Все грехи человека до обращения и все падения по обращении изглаждаются верою, так что вообще жизнь наша вся пред очами Божиими является праведною не иначе, как чрез оправдание верою в Господа нашего Иисуса Христа.

Достижение цели неизменно должно быть делом свободы человека. Посему, когда чрез преступление человек утратил совершенство своей свободы и подпал игу греха и диавола, то не иначе мог взойти в состояние идти к цели, как по расторжении сих уз Божественною благодатию, и, по восприятии ее в помощь, — противиться и одолевать своих врагов. Человек и теперь сам действует в добре, но не иначе, как под благодатию. Он силен Богом (2 Кор. 10, 4). Так, свободно идет и теперь человек к цели, но свободою воскрешенною и укрепляемою беспрерывно благодатию.

Точка опоры для нравственной жизни неизменно есть чувство зависимости от Бога и существо ее — пожертвование свободы Богу. Поэтому, когда все сие уничтожилось грехом,

то человек не иначе начинает жить по духу, как когда воскресится в нем чувство зависимости от Бога Божественною благодатию, действующею на него в покаянии, и вследствие того, чрез посредство веры, возникнет решимость всего себя подчинить воле Божией, или принесть свою свободу в жертву Богу. Свидетельствуется сие и запечатлевается в крещении, где человек отрицается сатаны, всех дел его и всего служения его, и в вере предается Господу Иисусу Христу; почему крещение и называется совести благи вопрошением, или обещанием (1 Пет. 3, 21). Итак, теперь начало и характер нравственной жизни человека — пожертвование свободы Богу в чувстве зависимости от Него, совершаемое обетом в крещении (или покаянии), вследствие перемены воли от покаянного сокрушения о своем развращении.

После сего общее начало нравственной жизни: пребывай в общении с Богом свободно-деятельным исполнением Его воли, должно быть представлено так: пребывай в общении с Богом в Господе Иисусе Христе деятельным, под руководством и укреплением благодати, хождением в воле Божией, восполняемым и совершаемым верою в бесконечные заслуги Искупителя, как торжественно пред Церковью обещался ты в крещении (или таинстве покаяния).

Судя по таковому началу и по самому составу жизни истинно христианской, ей должны принадлежать следующие существенные и отличительные свойства, по которым всякий может рассуждать и себя самого, аще есть в вере (2 Кор. 13, 5).

Жизнь истинно христианская есть:

1) Сокровенная со Христом в Боге. Утвердившись умом и сердцем в Боге чрез Господа Иисуса Христа, христианин действует пред лицом Бога, по воле Божией, ради славы Божией, силою Божией. Вниманием и сердцем своим он погружен в Бога.

2) Отрешенная от чувственного, или бесстрастная. Христианин так возвышается над всем, что в нем и вокруг него, что чужд бывает всякого мирского пристрастия и земных надежд: вышних ищет, идеже есть Христос, одесную Бога седя (Кол. 3, 1). Кто приступает к христианству, уповая в сем только веце, тот есть окаяннейший из всех людей (1 Кор. 15, 19).

3) Самоотверженная. Испытавши, до чего доводит хождение в воле плоти и помышлений, христианин, ради угождения Богу, с неприязнью отвергает всякую свою волю, потому только, что она своя, и всегда, когда воля Божия требует, обходится с собою без саможаления, даже с суровостью, и в отношении к естественным движениям сердца, ума и воли, и в

отношении к страстям и требованиям плоти и мира.

4) Воинственная. Благодатию порожден уже христианин в новую жизнь по Боге, по не уничтожено еще семя зла, в нем таящееся. От сего, в продолжение всей земной жизни, плоть похотствует на духа, дух же на плоть (Гал. 5, 17). Стоя на стороне добра и принимая приражения греха, христианин, облеченный во вся оружия Божия (Еф. 6, 11), противится ему и побеждает его.

5) Бдительная и трезвенная. Чтобы быть в готовности встретить и в состоянии отражать беспрерывные нечаянные нападения врагов духовных отвне и внутри, особенно от бесов, христианин трезвится, бодрствует, себе внимает (1 Пет. 5, 8; 1 Сол. 5, 6). От утра и до вечера стоит у входа сердца своего, блюдя за подкрадывающимися злыми врагами внутреннего покоя и чистоты.

6) Самопринудительная. Все силы, и духовные, и телесные, у него в напряжении, то для противоборства своим влечениям ко злу, то для принуждения себя на добро. Это два существенных направления воли, решившейся служить Богу.

7) Многотрудная, но и пресладостная. Подвизается христианин войти сквозе тесные

врата, но и вкушает правду, мир и радость о Дусе Святе (Рим. 14, 17).

8) Тщательная. С огнем благочестивой ревности христианин, избыточествующе в деле Господни всегда (1 Кор. 15, 58), задняя забывает и в предняя простирается (Флп. 3, 13), преобразуясь от славы в славу, чтобы прийти в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4, 13).

9) Сильная Богом, потому и многоплодная, и самоуничиженная. Христианин чувствует в себе, как говорит апостол: вся могу о укрепляющем мя Христе (Флп. 4, 13), и вместе исповедует: что есть во мне, чего бы я не приял? (1 Кор. 4, 7),— почему и оправдания ищет и ожидает окончательно от единого Христа Спасителя, при всем обилии дел благих.

Страница сгенерирована за 0.2 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com