У кого в добром состоянии тело, те не требуют услуги от врачей; потому что неповрежденное здоровье не имеет нужды в пособии врачеств. Преодолеваемые же болезнью имеют обыкновение призывать на помощь врачей, и оружие искусства употребляя в содействие против недугов, стараются их, как врагов, изгонять из тела; потому что врачебное искусство телу подает помощь, а против болезней действует неприязненно. Так и тот, у кого душа не изнемогает, но отличается здравием благочестия, не нуждается в наставнических врачествах; одержимые же лукавыми предубеждениями, приявшие в себя недуг мерзких учений, и худое расположение долговременностью обратившие для себя в навык, имеют нужду во многих очистительных средствах, которые могли бы выгнать вон это вредное вещество, и души соделать чистыми, а также нуждаются во многих врачествах, которые бы сильно замыкали и заграждали исходы вещества сего наружу, и прекращали болезни сего лукавого порождения.

А как недуг предприемлющих лишить тварь Промысла, есть самый трудный и упорный; то два уже врачества предложили мы им, сраство-

206

рив оные из всех частей твари, но чтобы с корнем истребить болезнь сию и совершенно освободить их от этой тяжкой немощи, попытаемся приготовить и подать им и третье врачество. Входящее же в состав сего врачества будем заимствовать не на небе, земле и море, не в солнце, луне и прочих светилах, не в воздухе, облаках и ветрах, не Б реках, источниках и кладезях, но в самих предприемлющих изрыгать хулу. Ибо, получив от Сотворшего уста, чтобы за благо, которыми пользуются, возносить песнопение Подателю, не только не хотят прославить Его, но еще даже сквернят язык свой хулами, и бесчестят словесный свой орган.

А и сего одного орудия достаточно к тому, чтобы доказать не только премудрость, но и безмерное человеколюбие Создателя; потому что орудие сие подобно органу, который составлен из медных труб, надувается мехами, приводится в движение перстами художника и издает стройные звуки. Впрочем, не природа у искусства, а искусство у природы научилось, как производить приятные сии звуки; потому что образец для искусства — природа, а искусство — снимок с природы. Посему ты, который приял дар слова, но бесчестишь Почтившего тебя сею честью, рассмотри, как, наподобие мехов, помещены внизу легкие, поднимают же их вверх не ноги человека, а окружающие их в груди мышцы, которые их сжимают и разжимают. Они-то дыхательным горлом возгоняют выдыхаемый воз-

207

дух, который, будучи сгнетен, отверзает язычек, и гортанью устремляется к устам. Слово же человеческое, как правою рукою, действует языком, как к медным трубам в органе, прикладывает его к зубам, и легко с большим удобством заставляет двигаться и скользить вверх и вниз. Сему удобному движению языка содействует лежащая под ним железа, подобно какому-то источнику, издающая из себя влагу. Поелику напряженное движение сушит язык; то нужна для него умеренная влажность, которая бы увлаживала и умягчала его, и движение делала легким. Так, когда слово посредством языка приходит в столкновение с зубами, выдыхаемый воздух, по сказанному, стремится вон, губы ужимаются, внешний воздух стремлением выдыхаемого приводится в стройное отрясение, тогда образуется членораздельный голос, и выдыхаемый изнутри воздух, уже омраченный, который природа гонит вон, как излишний, делается колесницею слова. Поелику Зиждитель соделал сердце источником природной теплоты, так что из этой части заимствует теплоту целое тело, но, заключая в себе много теплоты, сердце имеет нужду в малом некоем прохлаждении: то Творец естества устроил, что оно охлаждается посредством легких. Легкие посредством дыхательного горла совне вдыхают в себя чистый воздух, и посредством гладкой жилы передают левому дуплецу сердца; потому что, как говорят в точности описавшие это, там берет она свое начало. Передав же чистый воздух те же

208

легкие берут в замен сделавшийся омраченным, и его как излишний посредством дыхательного горла гонят опять вон. И это излишнее и совершенно бесполезное по воле ума, приводящего язык в соразмерное и стройное движение, делается колесницею слова; и что износится из сердца, как вредное, и изгоняется легкими, то содействует образованию членораздельного голоса. Подлинно, о глубина богатства, и премудрости, и разума Божия (Рим. 11, 33.)! Подлинно, кто возглаголет силы Господни: слышаны сотворит вся хвалы Его (Псал. 105, 2.)? Подлинно, возвеличишася дела Твоя Господи: вся премудростию сотворил еси (Псал. 103, 24)! Какое слово достаточно к песнословию Создателя? Какое слово удовлетворительно изобразит создание нас самих? Какое слово в состоянии объяснить орудия слова? Кто достиг такой меры в мудрости, чтобы в точности усмотреть премудрость Создателя? А ты, видя это и пользуясь тем, не хочешь прославить Того, Кто виновник всего этого, но обвиняешь еще в нерадении Прилагающего всякое попечение о созданном Им.

Конечно, и сего одного члена достаточно, чтобы доказать попечительность Творца о сем живом существе; потому что, соделав его словесным, сотворил и орудия, необходимые для слова. Подражая сему отчасти, искусство устроило свирели, составило лиры и гусли. Вместо зубов натянуло струны, вместо губ употребило медь; а бряцало делается языком для струн. Переход руки от струны, издающей звук тонкий,

209

к струне, издающей звук густый, подражает слову, которое заставляет язык перебегать вверх и вниз. Однако же при всей точности, видимой в искусстве, слушающие, хотя удивляются соразмерности и стройности в игре, но не слышат членораздельных слов; потому что искусство — подражание природе, а природа одна образует членораздельный звук, так как она есть творение Бога, Создателя всяческих. Как искусство подражает живому существу, и медь или камень преобразует в человеческий вид, придает сему образу глаза, нос, уста, уши, шею, руки, грудь, чрево, бедра, голени и ноги, но не в силах дать ему чувства, рассудка, произвольного движения. Так лира, гусли, и с медными трубами орган, при надувании и ударениях издают стройный и складный звук, но членораздельный голос издает первообразный только орган. Ибо орган сей есть творение самого Создателя, а те все орудия, — произведения Создателева образа; потому что человек, как образ Творца, усиливается уподобляться Творцу. И произведения его подобны теням, состязующимся с действительностью, имеют образ, но лишены самостоятельности. Посему в орудиях, устроенных Зиждителем, усматривая столько Промысла, перестань обвинять Оный в нерадении.

А чтобы и из устройства других членов дознать тебе попечительность о нас Создателя, поведем еще тебя к самому сердцу. Поелику сердце — существеннейшая часть тела, ему вверено владычество над всем телом; то Бог, как

210

некоего царя, ограждает его отовсюду, и облагает его крепкою стеною — грудью, чтобы ничто приражающееся совне не могло удобно вредить ему. А поелику оно в непрестанном движении, как источник кровоносных жил, то снизу подостлал под ним, как бы мягкую некую постель, клетчатое, губчатое, ноздреватое, из жил сотканное тело легких; а сверху, конусообразную вершину его соделав твердою, наложил перепончатую, не проницаемую и твердую оболочку. Питательное вещество доставляет ему не вдыхаемый только воздух, но и кровь. А кровь, как бы водопроводом каким, привлекает в себя сердце из частей печени кровоносною трубчатою жилою. Печень же почерпает вещество сие в чреве. И чрево посредством желудка привлекает в себя пищу, изрезанную зубами, истонченную и умягченную губами; а принлекши в себя, прежде всего удерживает, превращает в сок, видоизменяет, преобразует, переделывает в нечто подобное себе самому; потом хорошо переваренную и видоизмененную правильно отделяет, и что окажется чистого, уступает печени, процеживает и привлекает в себя, а излишнее отвергает, и передает кишкам, употребляя в содействие силу самоочищения. Так печень, прияв в себя оказавшееся в пище чистым, не довольствуется произведенным уже очищением и отделением, но, как бы сквозь какие цедилки, снова отделяет и очищает и как отстой какой и притом самый густой, по особым каким-то причинам, привлекая в себя, селезенка соби-

211

рает и обращает это в пищу себе. И что чрез меру переварено, приняло в себя желчное свойство, и превратилось в желтоватый состав, то принимает в себя желчеприемный сосуд, а жидкое, крайне истонченное, не заключающее в себе питательности, поступает в приемник влажных излишеств. Так оную пищу, соделавшуюся совершенно чистою, уподобившуюся печени и превратившуюся в естество крови, приняв в себя, кровоносная, трубчатая жила доставляет потребное сердцу, сама же идет вверх, и разделясь на многие кровеносные жилы, питает грудь, питает плеча и руки, доходит до самых ногтей, огибает шею, объемлет голову, нисходит в нижние задние части тела, в бедра, колена, голени, ноги, и одним словом, обходит всякую часть тела, и ни один из живых членов не лишен ее орошения; потому что кровеносные жилы подобны каким-то трубам и водопроводам, и к тому предназначены, чтобы орошать тело, почему имеют тонкую, прозрачную оболочку, чтобы прилежащие части удобно получали от них пищу; а жилы биющиеся имеют оболочки, не только плотные, но двойные: потому что служат приемниками не крови, но дыхания, дыхание же тонко и истекает удобно.

Посему и здесь усматривай промыслительность Творца. Кровоносные жилы, как доставляющие кровь всем частям тела, устроил Он из перепонок тонких, и на самое отверстие их наложил как бы решетчатые какие покровы; потому что кровь густа, и для отделения своего

212

имеет нужду в проходах больших. А потому, чтобы не вся изливалась, а только доставляла некоторую влажность прилежащим частям, такого качества устроил для нее сосуды. Жилы же бьющиеся, разливающие повсюду дыхание (так как оно удобно рассевается, и легко истекает чрез самые малые части), Зиждитель соткал иным образом, и устроил их, не из одной только оболочки, но из двух плотных и весьма частых. Сблизил же биющиеся жилы с кровоносными, чтобы кровь, побуждаемая теплым дыханием, повсюду пробегала. Ибо знал, что застой ее производит охлаждение. Посему-то в некоторых частях те и другие жилы соединил между собою весьма малыми некиими отверстиями, чтобы и кровь в малой некоей мере принимала в себя дыхание, которое бы невольно сообщало ей толчок, и понуждало быть в движении, а также и дыхание пользовалось мокротою крови, которая бы орошала, увлаживала его, и не дозволяла приходить в совершенную сухость. Какой богач, любящий великолепие, устроя себе дом, столько заботился когда-либо о водопроводах, придумывал такое множество водотечей, устраивал для увеселения столько водометов и водоемов, как Зиждитель всяческих, созидая сен словесный дом, остенил его таким множеством разных сосудов, доставляющих все потребное? Какой архитектор, ухитряясь сделать, чтобы домы освежались веянием зефира, расширяет так входы для воздуха, как наилучший художник Бог устроил, чтобы омраченный и

213

смрадный воздух выходил из тела вон, а чистый втекал и проходил но всем биющимся жилам? Какой садовник проводит так водное естество, и доставляет орошение корням растений, как Насадивший сие живое растение, и Создавший всю тварь, неизъяснимым образом кровоносными жилами распространяет орошение на все члены тела?

В рассуждении питания и мы человеки ничем не отличаемся от неодушевленных дерев; потому что, подобно деревам, и мы имеем в нем нужду. Не питаемое дерево вянет и засыхает, и человек томимый голодом, также теряет всю силу, и предается смерти. Посему, как дерева, приемля или дождь из облаков, или потоки из рек ц источников, посредством корней всасывают влагу, и она питает ветви, кору, сердцевину, рождает листья, производит цвет, и делает, что созревают плоды, так и сие живое существо принимает, устами пищу, и уста делаются источником, а пищеприемный проводник, обыкновенно называемый желудком, уподобляется водопроводу. Чрево же, подобно какому-то корню, приняв сию пищу, передает ее печени, как некоей подставе ветвей. Печень же, не сама только пользуется для своей потребы, но по всем членам тела разносит сие орошение посредством кровоносных жил. Так питаемое тело, в младенцах растет, удлиняется расширяется, и мало-помалу восприемлет надлежащий объем, а как скоро придет в определенную меру, перестает расти, но только питается. Так Творец всяче-

214

ских печется о нашем естестве, и не только зиждет, но не престает и питать, и не питает только, но прилагает о нас и всякое иное попечение.

Подлинно недоумеваю, как восхвалить мне Творца! Разнообразие промышления Его о нас препобеждает мой ум; всякое слово уступает победу премудрости создания, никто не в состоянии познать устройство тел. И этого одного достаточно для тебя к песнословию Создателя! Не в землю ты смотришь, подобно бессловесным, не на чрево приникаешь взором, наподобие свиней. Возведи только взор, и усматривай Промысл. Тебя одного из всех животных создал Бог ходящим в прямом положении, — на двух ногах, и каждую из них не из одного члена устроил, но составил из трех, и связал тремя сочленениями: и одно примкнул к бедру, другим связал в коленах, и еще другое вверил пятам. И сочленения стянул крепкими жилами, в мышцы вложил произвольные движения, и связи сделал не слишком слабыми, а также не совершенно натянутыми. В последнем случае вовсе было бы отнято всякое движение, а в первом сомкнутые члены стали бы расходиться н скользить один по другому. Посему-то промышлению о тебе Божию, и ходишь, и бегаешь, когда хочешь, и имеешь возможность и стать и сесть. Смотри же, и еще новая попечительность о тебе! Чтобы не чувствовать тебе неприятности и не иметь боли, когда сидишь на земле и камне, дана тебе как бы самородная подушка. А ты все так же не

215

благодарен; не чувствуешь даров, с неистовством и безумием восстаешь против Премудрости, столько о тебе промышляющей!

И пес знает того, кто его кормит, не отойдет прочь, когда он дома, ищет, когда нет его, и как скоро возвращается, выказывает удовольствие, опуская уши, вертя хвостом, выражая покорность, сознавая рабство, провозглашая благодеяние. И все ото делает, будучи порабощен бессловесно, лишен всякого разума, только временем, привычкой, и частыми благодеяниями научаемый различать знакомого и незнакомого, друга и наветника. А ты — причастник дара слова; тебе дан вождь — ум, который окрылен и быстротечнее всего видимого. Солнце в один день пробегает двойное поприще вселенной, а он в одно мгновение проходит вселенную, я представлением касается небес, идет далее, по мере сил, как в зерцале, видит Бога, созерцает неисчетные тьмы Ангелов и тысячи Архангелов, любознательно доведывается о том, что под землею, усиливается простереться далее всего этого, но не может; потому что пределом представлению ума служит то, бытие чего дознано им. И его-то имея вождем, правителем, браздодержцем, не чувствуешь ты Божиих даров, не исчисляешь множества благодеяний, но остаешься неблагодарным. И когда столько у тебя учителей, не желаешь изучить начатков Промысла. Смотри, чтобы не остаться тебе без всякого о тебе попечения, и опытом не дознать, какая раз-

216

ность между промыслом, попечительностью и лишением этого.

Теперь, любезный, поведем тебя к другой части человеческого тела. Рассмотри хребтовую кость, которая ведет начало от широкой кости в задней части тела, простирается до выи, подобно твердому столбу, составленному из многих позвонков, и держит на себе чрево, плеча, руки, шею, голову. Поелику Творец совне не обложил чрева ни одною костью, чтобы, принимая пищу, удобно расширялось, и достаточную вместительность давало съеденному; то сзади подпирает его хребтовая кость. Ее же сложил Творец из многих костей, чтобы, и удобно сгибалась, когда человек хочет нагнуться, и при сгибе не могла ломаться. Питает ее хребтовый мозжечок, имеющий источником головной мозг.

Что же должно сказать о руках, пользу которых провозглашают — разнородные искусства? Но о них сделаем упоминание в следующем за сим слове. Посему для него соблюдем и повествование о пользе рук.

Итак взойди до выи, и рассмотри ее устройство. Приведи себе на память столбы, снизу вверх просверленные, в которых много продольних скважин, и в средине самая большая, чрез которую водопроводы поднимают вверх большее количество воды, и распределяя оную, заставляет течь в низ в другие скважины, и одну часть воды препровождают в южную часть города, другую в восточную, третью в западную, и четвертую в северную. Такую же пользу и выя

217

доставляет человеческому телу. Ибо, как говорил уже я, искусство подражает природ, н в своих изобретениях уподобляется ее произведениям. Поэтому шея имеет у себя уста желудка, и чреву препровождает пищу и питие; имеет также дыхательное горло, простирающееся от легких до гортани; имеет и кровоносные жилы и жилы биющиеся, чрез которые мозг принимает в себя кровь и воздух, питаясь же и возрастая сам, посредством соединенных с ним кос гей, препровождает хребтовый мозжечок в хребтовую кость, от которой питается весь костяный состав, а также идут нервы самые крепкие, толстые и тонкое, плоские и круглые, служащие к тому, что ими связываются суставы, и мышцы получают движущую силу.

Поелику же приходим к самой голове; то смотри, как она, подобно некоей крепости, стоит на виду в граде тела, и как некое богатство и сокровище, за самою крепкою оградою хранит головный мозг; потому что череп, подобно ограде и шлему (у Греков подобоименны и череп τό κρανίον и шлем τό κράνος, как устрояемый по подобию черепа), окружая головный мозг, предотвращает, по возможности, угрожающий ему совне вред. Но чтобы мозг, будучи крайне нежен и весьма мягок, при ударении не терпел какого-либо повреждения от костей, которые жестки и упорны, Творец обложил его двумя покровами, которые у врачей называются мозговыми оболочками. И тончайшую, называемую темноцветною, срастил с мозгом, и сделал, что она

218

весьма близко прилегая к мозгу, может его сдерживать, но по чрезвычайной тонкости не имеет силы поражать, а другую соделал плотною и твердою; и она занимает средину между мозгом и черепом, чтобы не причинять боли мозгу, имея сущность более жесткую, и не терпеть боли от костей, будучи их нежнее. Посему головным мозг, как сказал я, подобно некоему богатству, сохраняется в голове, как в крепости.

Поелику же начальнику стражи — уму нужны были соглядатаи, которые бы предусматривали и враждебные и дружественные движения; то Творец дал и их, и не одному поручил сие наблюдение, но поставил двух стражей, и узаконил наблюдать и высматривать одному, что делается на правой стороне, а другому, что на левой. А как и они имели нужду в стражах, в зубчатых стенах, в оградах и частоколе; то и о сем не понерадел Творец сего града, по глазам, которым вверил чувство зрения, на подобие каких-то зубчатых стен я оград, дал в защиту брови, укрываясь под которыми, могут безопасно осматривать и то, что в дали. К сим же зубчатым стенам подобно некоей крыше, защищающей от падающих сверху дождей, присоединил несколько тонких волос, которые, склонившись к внешней стороне глаза, принимают на себя текущий с чела пот, передают его друг другу, сливают в капли на висках, и избавляют глаза от вредных действий нота. Но поелику стражи имели нужду в полном вооружении; то Творец облек их покровами —

219

веками, и вместо копий и стрел присовокупил ресницы, которые не наклонены подобно бровям, чтобы из защитников не сделаться злоумышленниками, и не по прямой черте простираются вперед, чтобы при смежении век, не происходило между ними трения, но наклонены не много наружу, чтобы предотвращать вред от самых мелких тел. Ибо при сильном дуновении ветра приходят в движение не мелкая только, но и крупная пыль, соломинки и иное сему подобное. Нападают комары и другие подобные мелкие животные, и увидев ресницы, похожие на частокол, предаются бегству. Так общий всех Зиждитель вооружил и колосья пшеницы; ибо, влагалища зерен, обложив остнами, не дозволяет питающимся семенами птицам делать большой слишком вред плоду, но как бы остриями какими приводит в страх н обращает в бегство.

Но, может быть, страдая недугом неблагодарности, скажешь: что же дано мне преимущественно пред пшеничным колосом? Тебе же, безумный, на пользу сотворен и колос. Почему же остаешься неблагодарным, когда Бог ради тебя и принадлежащее тебе вооружил твоим же оружием? Ты, неблагодарнейший, сеешь пшеничные семена, а Он орошает, согревает, питает, оберегает, хранит их, и предлагает тебе уже созревшими. Ты же, сжав, свезя на гумно, искусно отделив от соломы, очистив от мякины, смолов на жернове, отделив отруби, замесив руками, передав на очаг, или в печь, наслаждаешься хлебами, и не знаешь Подателя!

220

Но возвратимся к глазу. Обрати на него внимание, рассмотри, сколько у него оболочек, рассмотри внешнее его благообразие, рассмотри тонкость зрачка, окружающего радугу, которую называем венцем, роговидный кружок, ягодичную плеву, лежащий под нею, и проглядывающий сквозь средину ее, кристалловидный шар, разлитую вокруг него стекловидную жидкость, сетчатую плеву, железистую основу, на которой держится весь глаз, эту посредством самого малого сосуда, из головного мозга сообщаемую пищу, и это из глазных кутков истечение излишеств.

Посмотри, сколько цветов один за другим принимает на себя кровь. Сперва была она пищею, измельченная зубами, передана чреву. Чрево придало ей собственный свой цвет, и сделало белою; а это приняв в себя, печень превратила еще в собственным ее цвет. Так сделавшись настоящею кровью, и поступая в головным мозг, снова делается белою, сгущается в кости, слагается в жилы, хотя толстые, но гибкие.

Но усиливаясь исследовать промыслительность Творца, обнаруживающуюся в человеческом теле, поступаю я, может быть, подобно тем, которые предприемлют перечесть песок. Поэтому, один сам с собою займись обозрением по порядку всех чувств, вкуса, обоняния, слуха: как одно из них различает запахи, и приятное допускает до себя, а от зловонного отвращается; почему этому чувству и предоставлено отделение головных излишеств. Поелику сие чувство, на-

221

ходясь вверху тела, принимает в себя все поднимающиеся снизу испарения, прилив же их причинил бы великий вред самой главной части, разумею головной мозг; то Творец всяческих и сего не оставил в небрежении, но устроил в них некие, как в губке, или свирели, проходы, и как жидким, так и густым, излишествам указал путь к нёбу во рту и к ноздрям, и два члена назначил для сих отделений, чтобы вредное, как можно скорее выходило вон; а для излишеств парообразных и дымных устроил, что они выходят и извергаются в швы черепа. Обрати внимание и на действенность слуха. Смотри, как, принимая в себя тысячи звуков, не пресыщается, не наполняется, и не все одинаково приемлет, но умеет различать звуки тонкие и густые, наслаждается благозвучием, отвращается разногласия. С помощью слуха внемлем мы словесам Божиим, с помощью слуха естество наше обучается всякой человеческой науке, грамматике, риторике, софистике, арифметике, врачебному искусству, механике, и всему прочему, что только изобрел человеческий род.

Сей-то слух преклонив к словесам нашим, приими врачевство очищающее душу, и избавляющее ее от лукавой хулы. Устрой для слуха двери — разум, и приставь дверника — страх Божий. Будь судиею предлагаемых тебе словес, и придверник пусть отворяет двери для словес благочестивых, а слова хульные, мерзкие, богопротивные отсылает прочь, затворяет для них двери, и как несокрушимый некий запор при-

222

ставляет к сим дверям — твердость веры. Таким образом возможно будет, и от врагов избавляться, и сохранять душу здравою, когда, внимая словам дружественным и благодетельным, не быв чешеми слухом, по слову божественного Павла (2 Тим. 4, 3), не преклоняя слуха к слонам приятным, но повреждающим разум; а напротив того, став прямыми и правдивыми судиями того, что говорится, избирая из сего, что приносит пользу, и по слову Пророка, днем и ночью, ходи и сидя, чтобы то ни было или делая или терпя, будем выну предзреть пред собою Бога (Псал. 15, 8). Ему слава, и честь, и поклонение во веки ! Аминь.

Страница сгенерирована за 0.29 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com