Тема „Церковь и мир” сейчас является для всего христианского мира чрезвычайно ответственной и трудной, потому что мир переживает действительно тяжкое время.

Соотношение Церкви и мира является поэтому одной из актуальных тем. Часто мы вспоминаем слова Ап. Иоанна, что надо „не любить мир и того, что в мире”, а Апостол Иаков говорил, что „дружба с миром — борьба против Бога”. Это создает настороженность в церковном сознании по отношению к миру, не позволяет ему вступать „в дружбу” с миром. Правда, эти тексты все время имеют ввиду мир, наше „чувственное бытие” (похоть),

и это означает, что здесь имеется ввиду не мир по существу, а лишь в его зле, но сама тема остается существенной и трудной.

Чтобы правильно подойти к вопросу об истинном отношении Церкви к миру, надо правильно осветить самое понятие мира. То, что мы видим в мире (и в природе, и в человеке), это больной мир. Мир вообще болен, и природа и человечество — повреждены, ибо в мир вошла та неправда, которая произошла от грехопадения. Слова Апостола Павла (Римл. 8, 19-23) бросают свет на то, что мир действительно поврежден. Первоначальная гармоничность мира, где все было „добро зело”, была нарушена грехопадением прародителей, вследствие чего в мир вошла вражда и разъединение. Дарвин был прав в отношении к нашему миру, что в нем царит борьба за существование, но он не понял того, что это относится к больному миру. Но даже и ныне в мире есть и другое, кроме борьбы за существование, есть взаимопомощь. Несмотря, однако на то, что мир болен и поврежден, это расстройство мира, которое само по себе должно было привести мир к полному уничтожению, не может нарушить силы жизни в нем. Однако поврежденность и болезнь мира сказываются еще и в том, что в жизни природы царит случайность. Да и по закону Дарвина, все, что мы находим в природе целесообразным, вытекает из игры случая. Однако, если бы случайность до конца возобладала в мире, то мир распался бы окончательно. Все это расстройство жизни природы предполагает болезнь природы. В этом смысле очень характерна появившаяся сейчас во Франции книга „Evolution regressive” (регрессивная эволюция). Вообще считается, что эволюция в природе есть прогресс, а ученые, написавшие указанную книгу, приводят целый ряд свидетельств того, что в природе чрезвычайно сильно и ярко выражен регресс. Это свидетельствует достаточно о том, что в природе есть расстройство изначальной гармонии, но еще серьезнее и важнее то, что мы находим в человеке. Если в природе данные ей законы охраняют ее, то в человеке со страшной силой проявляются силы разрушения. В природе есть зло, убийство, но нет наслаждения убийством; в одном человеке (венце природы!) страшная разрушающая сила, связанная с поврежденностью его природы, проявляется с необычайной силой. Есть что-то оскорбительное в том, что человеческая жизнь так за

висит от случая, вроде того, что мы заболели малярией от укуса комара, такого крошечного насекомого. Влияние случайности в жизни человека, в самых важных его действиях, достаточно говорит о том, что нет в человеке гармонии, что он действительно несет в себе с особенной силой действие болезни, повредившей мир.

Мечников когда то старался доказать в «Этюдах оптимизма» и других работах, что человек, достигший 70 лет, сам жаждет смерти. Но достаточно прочесть дневник его жены, которая рассказывает как тяжело переживал он приближение смерти, как он страдал, чтобы понять, что и для него смерть была злом. Неясную мечту о бессмертии носит в себе каждый человек. В теле столько красоты, что человек невольно мечтает о его „неувядании”. Зависимость наша от бактерий, микробов, неизбежность увядания находятся в вопиющем противоречии с тем, чем человек мог бы быть. Возможно, что наука когда-нибудь разрешит проблему продления жизни. Бог смерти не создал, читаем в „Премудрости Соломона”, но человек все же подвержен закону смерти. Но душа, которая развивается, чтобы идти все вперед и вперед, разве она знает пределы жизни? Разве она может „принять” смерть и помириться с нею?

Толстой, в своей исповеди, которую он писал достигнув 55 лет, говорил об этом с исключительной силой. Достаточно прочитать эти жуткие страницы, чтобы это почувствовать. Толстой боялся смерти, — она обессмысливала всю его жизнь. В человеке имеется такая направленность к вечности, такая потребность вечности, что он не может принять смерть. Он хочет обладать вечностью в то время, как им обладает момент, и в этом противоречии с полной реальностью выступает расстройство человеческой природы, ее поврежденность.

Человек вообще подчинен своим чувствам, инстинктам, жизненным потребностям, которые теснят его духовные движения. Низшие инстинкты мешают человеку; если он устал, а у него есть мысль, которую нужно записать, то вследствие усталости он часто не может этого сделать. Человек — „и царь, и раб, и червь, и Бог”. Каждый человек, достигший более преклонного возраста, знает немощь человеческую. „Стыдливость страдания” — как выражается Тютчев, означает именно несоответствие между духовной силой в человеке и его реальным бессилием. И всякий человек знает, что он часто стоит

на пороге немых откровений, но как часто то, что вошло в душу уходит и пропадает как сквозь сито, не оставляя следа. Эта странная раздвоенность духа и природы означает одно: природа паша больна, повреждена.

Еще хуже и труднее обстоит дело в истории. Человечество все время занято самопожиранием; вечная борьба одних с другими, страсть к разрушению — наполняют историю. Но разве не Бог управляет историей? Да, но Господь смерти не создал, Господь не творит зла; Господь „попускает” людям, возлагает на свободу людей ответственность за неправду в жизни. Однако мысль о том, что Господь терпит зло, не останавливает его, часто очень мучит людей, забывающих, что правда Божия не совпадает с нашей правдой. Теперь есть много людей, которые усомнились в силе добра, которые не могут ни понять, ни принять торжества зла в истории.

Когда-то Гегель утверждал, что все действительное разумно, что в истории есть во всем свой „логос” (система панлогизма). Но как раз в русской философии серьезная критика панлогизма — ярче всего у Герцена, который утверждал „алогизм” в истории, отсутствие в ней разума и прогресса. И правда, давно ли все верили в прогресс, во имя которого трудились над улучшением жизни, созданием нового строя, который должен был принести людям счастье? А кто теперь может этому поверить? Особенно тяжко сложилась в этом отношении судьба нашей бедной России. Она была могущественна, сильна, росла и развивалась, но пришла революция 1917 года, все оборвалось. Невольно встает вопрос: где же Промысел? Но забывают, что в каждом народе есть и темные силы, есть эпохи зла. Народу дано от Бога задание, но, увы, народ не творит волю Божию, уходит от нее. Это именно и значит, что поврежден не только весь космос, не только каждый человек в отдельности, но в историческом процессе тоже много провалов, зла, т. е. то же расстройство, та же поврежденность.

Современная наука не может и не хочет понять, что природа больна. Но без этого нельзя понять ее, — идея поврежденности есть необходимая корректура, чтобы понять жизнь природы. То же относится и к человеку, и к истории. Но вся поврежденность бытия не фатальна — она может найти свое исцеление в Церкви. Церковь создана на земле для мира, Господь дал ее миру, чтобы ее святыня преображала мир, чтобы своими благодатными

силами она восстановила первозданную красоту. Церковь, как воплощение царства Божия, живет и растет и врата адовы не одолеют ее. Церковь создана как источник спасения, она есть то, в чем мир мог бы найти свое обновление. Поврежденное бытие чудесным актом обновления получает через Церковь силу жизни. Благодать вызывает в мире новые силы и это относится и к природе. Так Иорданская вода освящает самое естество. Церковь несет миру таким образом благодатные силы. Это действие благодати, которое сказывается уже в молитве, особенно сильно проявляется в таинствах. Так человеческой душе дается способность обновляться, она рождена для этого питания и нуждается в нем. Это, конечно, незримый процесс, и это действие дает не только обновление, но силу и радость жизни. Эта радость жизни поэтому глубока. Она свидетельствует о том, что в человеческой душе есть сокровенная глубина, не поврежденная грехом. Душа наша, как запертый на ключ рояль, по выражению одной героини у Чехова, ключ потерян и мы не можем отпереть рояль. Лишь благодать свыше поднимает нас над суетой жизни, и когда душа сможет опереться на Бога — она вбирает в себя силу Божию. Мы отодвигаем в себе ветхого человека подлинно только тогда, когда предаем себя на волю Божию, когда ищем благодати таинства. Люди, которые часто приходят к Таинствам — знают, что только это их и держит.

Эта связь души с Церковью остается прикрытой и сокровенной, и люди скромные и смиренные не позволяют себе думать, какое место они занимают в Церкви. Эта таинственная связь некоторых людей может осуществиться даже в последнюю минуту жизни. Вообще не нам судить, кто и когда ближе к Богу. Он лучше знает людей. Церковь неустанно молится, она всегда посылает людям лучи благодати и, если мы не всегда получаем их, то только потому, что не хотим брать их. Мы многое не хотим брать из того, что дает Бог, и что могло бы быть для нас целительно.

Действие Церкви в мире идет неприметным образом, но одно надо понять: Церковь несет в мир преображение сил лишь через человеческую душу. Господь не прекращает зла одним ударом, Он ждет свободного возвращения мира к Нему. Поэтому, по существу, нет противоположности между Церковью и миром: Церковь есть источник нашего спасения, она создана для мира и его спасения.

Страница сгенерирована за 0.28 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com