Св. Предтеча Господень (введение)

Св. великий Иоанне, Предтече и Крестителю Господень,  моли Бога о нас!

Св. православная Церковь чтит и ублажает св. Предтечу и Крестителя Христова Иоанна превыше всех святых человеков. Его славит она непосредственно после Пречистой Приснодевы Богородицы. Она свидетельствует о нем: «пред Господом по Богородице вем больша быти рожденных всех» (Молитва ко св. Предтече). Ему, «величайшему из рожденных женами», по слову Господа (Мф. 11, 11), воздает она почитание, празднуя не только его кончину, но зачатие и его рождество, каковая честь воздается из людей, кроме него, лишь Богоматери. Она празднует и собор св. Иоанна Предтечи (7 января), также в соответствии с празднованием собора Богоматери (26 декабря) *). Св. Церковь не только поставляет Предтечу Господня непосредственно после Богородицы, но и таинственно соединяет Предтечу с Богоматерью. Так она поставляет их вместе, обоих, в непосредст-

*) Церковь празднует еще и собор архангела Гавриила 26 марта, после Благовещения.

7

венную близость Христу Спасителю, как напр., в распространенном и неизменно наличествующем в иконостасе изображении «Деисус» (вернее Деисис), также в изображении св. Софии Премудрости Божией (Новгородского извода). «Якоже сродством естественным и молитвенным согласием, едино вы суще, мати всех царя и божественный предтече, мольбу сотворите вкупе», поет св. Церковь. **) Это предстояние Богоматери и Предтечи, — что особенно примечательно, — не имеет для себя никаких внешних поводов в Евангельской истории, как имеются они для изображения Богоматери вкупе с Иоанном Богословом, «возлюбленным учеником», у креста Господня (Иоанн. 19, 25). Напротив, в Евангелии отсутствуют какие бы то ни было основания вообще для соединения Предтечи и Богоматери, потому что нет никаких указаний относительно их встречи на земле, кроме той встречи, которая произошла еще во время пребывания Предтечи во чреве. Богоматерь и Предтеча в Деисисе («прошение») предстоят Прославленному Христу, Царю и Первосвященнику, Архиерею Великому, и молят Его o человеческом роде, и это изображение Церковь относит к небесному прославлению Предтечи, оно есть откровение о небесной славе его. Об этом прославлении говорят и другие черты его иконного изображения, именно его окрыленность, делающая его, человека, причастником ангельского мира, и особенно изображение его на некоторых иконах венчанным короной, одинаково с увенчанием и Богоматери. Также и на божественной проскомидии частица Иоанна Предтечи вынимается первее всех чинов святых, непосредственно после части Богоматерней. И здесь та же близость и то же сближение с Пречистой.

Посему первый вопрос в благочестивых размышлениях о Предтече будет таков: в чем заключается основа этой близости между Богоматерью и Предтечей, которые

**) Служба Предтече гл. 2, богородичен.

8

и плотски находились между собою в некотором родстве (Лк. I-36), хотя и принадлежали к разным коленам, Иудиину и Левиину, родам царскому и священническому? Очевидно, есть глубокое сродство в духовном подвиге их, содержащем в себе образ и основу всякого человеческого подвига и явленном в первообразе своем, в подвиге самого Подвигоположника — Господа нашего Иисуса Христа. Этот подвиг есть смирение как высший плод, а вместе как основа и сила самоотвергающейся любви. Подвиг Сына Божия в том, что Он, будучи Божиим Образом и не хишением почитавши быть равным Богу, уничижил Себя, смирив Себя, приняв зрак раба, сделавшись подобным человекам, став послушным даже до смерти крестной (Фил. 2, 6-8). Но подобен же подвиг и Матери Божией, которая сама засвидетельствовала об этом словом своим Архангелу: се раба Господня, да будет ныне по слову твоему (Лк. I-48) и вольно прияла на себя этим свою долю участия в несении креста Христова. И сама Она изрекла о Себе, как вместительнице смирения, как о самом олицетворении смирения: яко призре Господь на смирение рабы Своея (Лк. I-48). Но и Иоанн Предтеча есть носитель смирения по преимуществу и глубочайшего внутреннего самоотвержения. Ему должно расти, мне же малитися (Ио. 3-29) таково самосознание Предтечи, и таков его подвиг. Кто есть предтеча? Это есть тот, кто всего себя, всю свою жизнь посвящает другому, грядущему, себя самоотвергаясь. Служение Предтечи всецело определяется и исчерпывается действенным смирением, самоотвергающейюся любовью. Предтеча всего себя отдает Грядущему свидетельствуя: «идет за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин наклонившись развязать ремень обуви Его». (Мр. 1-7). Отдать свою жизнь Другому, посвятить себя до конца Грядущему, не иметь Своего я в добровольном, жертвенном самоупразднении — это есть подвиг смиренномудрствующей дюбви, испол-

9

няющий всякую меру человеческого смирения. И это самоотвержение относится не к отдельному деянию, или моменту, но ко всей жизни, ко всему внутреннему пути и самоопределению. Быть Предтечей надлежит не только извне, но и изнутри, непрестанным и никогда и ни в чем не прерывающимся подвигом самоотвержения: «Друг жениха радостию радуется, слыша голос жениха. Сия-то радость моя ныне исполнилась» (Ио. 3-28). Это самосвидетельство торжествующего смирения являет все величие подвига Предтечи, который познал не только подвиг смирения и крест его, но и сладость и славу, и радость смирения. Это побеждающее смирение, его апофеоз.

В связи с этим же стоит и другая черта: величайший из рожденных между женами, соединивший в чине своем и высшие достижения *), не творил никаких чудес, как это особо засвидетельствовано о нем в Евангелии от Иоанна: «многие пришли к Нему и говорили, что Иоанн не сотворил никакого знамения» (Ио. 10-41), кроме одного, единственного, ради которого он и пришел в мир, — свидетельства о Мессии: «но все, что сказал Иоанн о Нем, было истинно» (10-41).

Итак, близость Богоматери и Предтечи Господня в подвиге их состоит в полноте их смирения: как Богоматерь, раба Господня, есть всецело Богоматерь, и во всем и всегда только Богоматерь, причем в Ней умирает всякое личное, своевольное, греховное, не-Богоматернее движение души, так и Иоанн Креститель есть всецело Предтеча, и только Предтеча, ничего личного, кроме этого его служения, нет в нем во всей его жизни, во всем его явлении. Нет и не может быть высшего служения, полнейшего посвящения Богу и

*) «Проповедниче Христов и Крестителю, ангеле, апостоле, мучениче, пророче, предтече, свещниче, друже ближний, пророков печать, в рожденных пречестнейший, ходатаю ветхия и новыя благодати, светлый слова гласе» — так ублажает его Церковь (служба Предтече, гл. 2. подобен).

10

самоотдания Ему человеческого естества, нежели в Богоматери и Предтече. Ими явлена та полнота послушания, которое было нарушено прародителями в Эдеме. При всей неизмеримой разнице в святости служения, какая присуща превысшей всея твари, небесе и земли Царице и Предтече Господню, в полноте послушания они подобны между собой, и это подобие в смирении и является основанием для того их сближения, которое делает Церковь. Если новая Ева — Богоматерь исполняет послушание, нарушенное Евою древле, то и Предтеча, как предвестник Нового Адама, пришедшего восстановить затмившийся образ человеческий, уже предначинает то послушание, которое в человеческом естестве Своем явил Отцу Сын Божии и Человеческий: Предтеча как бы предваряет человеческий подвиг Христа Спасителя. В нем умерло греховное, самовольное естество, дав место воле Божией. В Предтече, как и в Богоматери, еще не побеждается, но прeдпобеждается первородный грех, предвозстановляется существо Адамово, восстановляемое Спасителем: совершается некое человеческое самовозстановление и самоспасение в той степени, в какой это дано человеку, а, следовательно, и требуется от человека. Падшее человеческое естество возводится на самую высшую свою ступень, какая для него доступна, достигается вершина, но потому и исчерпывается человеческое природное естество. Завершается и исполняется, а потому и превозмогается Ветхий Завет. Предтеча, как и Богоматерь, принадлежат по своему происхождению Ветхому Завету, но по своему благодатному бытию завету Новому. «Виден бых же посреде стоя завета ветхого же и нового, овому убо, пророче, престати творя, ового же свет являя» (Гл. 6, кан. п. 9, тр. 2). «Закон и пророки до Иоанна» (Лк. 16, 18), рек Господь. Иоанн есть живая грань, вершина водораздела, смотрящая одинаково в обе стороны, и здесь он опять-таки пребывает нераздельно с Приснодевой. В Ней исполнился закон, раскрыв свой смысл и внутрен-

11

нее оправдание, в нем он осуществился для того, чтобы отжив умереть в новой жизни. Безмерно послушание, безмерно богомудрие и смирение Предтечи Крестителя и Пречистой и Преблагодатной.

Кто есть Предтеча Господень? Каково его значение? Мы знаем его служение: он был проповедником покаяния, крестителем и пророком; он явился и евангелистом и первомученником, и во плоти ангелом и проповедником Христа сущим во аде. Он приуготовляет путь Христу, и в этом его служение, но не в этом только его самого значение, которое, прежде всего, заключается в нем самом, в его личности. Для дела Христова необходимо было дело Предтечи, и, для явления Христова необходимо было явление Предтечи, одним словом нужно не только служение Иоанново, но и сам Иоанн. Помимо Иоанна не мог бы в мире явиться и Христос Спаситель, Иоанн и Христос лично и нераздельно связаны как великое и малое светило, с которыми сравнивает их церковная песнь. *) Очевидна и понятна связь Христа с Богоматерью, без Которой не совершилось бы рождество Христово: боговоплощением предполагается и подразумевается богоматеринство. Менее очевидна, но не менее неразрывна связь Христа и Предтечи, ибо крещение Господне, соответствующее Его духовному рождению и облагодатствованию предполагает Крестителя, так что место Крестителя в отношении к Христу соотносительно месту Богоматери. Родословная Христа Спасителя, сына Давидова, ведется чрез царские роды колена Иудова в Евангелии от Матфея, но она захватывает в боковой ветви, — чрез родственные отношения Пречистой Девы и Елиса-

 *) Гл. 7, канон п. 2, тр. 1: Солнцелучными молниями вся просвещаема тварь: солнца бо умного звезда светлая явился еси, Предтеча.

12

веты («южики» Ея) и колено Левиино, от которого произошел Предтеча, из рода священнического. (Как известно, не существовало особого колена пророческого, потому что пророки воздвигались по воле Божией во всех родах и во всех положениях. В родство Господа, хотя и не в прямую родословную Его, входит Предтеча и в лице его род священства. Но не в этом выражается необходимая связь между явлением Предтечи и Христа, она глубже и существеннее связи плотского происхождения. Она в том, что Христос не мог вступить в мир помимо явления Предтечи. Последнее составляет, если не прямое, как Богоматерь, то косвенное, однако необходимое условие Его воплощения. Эта связь непреложно дана и указана в Слове Божием, хотя преимущественно не прямо, но скорее намеками и наводящими выражениями. И эту связь, прежде всего, надлежит установить.

И прежде всего останавливает внимание тот факт, что явление Предтечи предуказано в Ветхом Завете в числе других событий, чрез которые созидается наше спасение. Рождение Предтечи и его явление лежит в путях Божия строительства нашего спасения. Предтеча предвечно, как и Богоматерь, пронаречен в мысли Божией о спасении мира, и его явление приуготовляется подобно тому, как и явление Богоматери. Нужно во всей силе уразуметь глубину и значение этого пророчествования о Предтече, столь усиленно подчеркнутого всеми тремя синоптическими евангелистами подтвержденного и самим Господом (Мф. 11-10. Лк. 7-27). Пророчества не занимаются внешним прозорливством, они не имеют целью удовлетворение человеческого любопытства относительно будущего в его случайных и второстепенных чертах: то, о чем возвещается в пророчествах, внутренно необходимо в строительстве нашего спасения, есть уже само совершающееся и предначинающееся спасение. И явление Предтечи по этому смыслу принадлежит к сему строительству.

13

О явлении Предтечи у великих пророков свидетельствуется в книге прор. Исаии, в 40-й ее главе, начинающейся словами утешения, благовествования: «утешайте, утешайте народ Мой, говорит Бог ваш» (I). И далее изображается наступление спасения, явление Славы Божией, явление Господа в силе. И первой чертой этого явления здесь указуется пришествие в мир Предтечи: «глас вопиющего в пустыне: уготовайте путь Господень, правы сотворите стези Богу нашему» (3). Об особливой значительности этого пророчества свидетельствуют все четыре евангелиста, когда они говорят о явлении Предтечи: Мф. 3-3, Мр. 1-3, Лк. 3-4, Ио: 1-23, причем у евангелиста Иоанна самосвидетельство влагается в уста самого Предтечи. Немного найдется других ветхозаветных пророчеств, которые пользовались бы таким вниманием и подтверждением в Евангелии как это, — явный знак сугубой его значительности. Второе пророчество о Предтече содержится в книге пророка Малахии (31): «се Аз посылаю Ангела Моего и призрит на путь пред лицем Моим») (в Н. 3. вторая половина стиха имеет вариант: «иже приуготовит путь Твой пред Тобой»). Эти слова прямо отнесены к Предтече самим Господом (Лк. 7-27, Мф. 11-10), и они же относятся к нему св. евангелистом Марком (1-2). В этом пророчестве указуется не только самое явление Предтечи в полноту мессианских времен, но и то, что он посылается Богом в мир для необходимой в путях спасения задачи. И замечательно, что эту же мысль о нарочитом послании Богом Предтечи мы находим в Евангелии возлюбленного ученика, в торжественном благоветсвовании о воплощении Слова, в качестве одного из обстоятельств этого воплощения. В прологе Иоаннова Евангелия сказано: «бысть человек послан от Бога, имя ему Иоанн». И помимо прямого свидетельства о посланничестве в мир Иоанна замечательна и заслуживает глубокого внимания та связь, в которой о сем говорится.

14

Повествуется о предвечном Слове Божием (1-5),и далее делается переход к Его воплощению: и вот в самом приступе к этому переходу, уже как о предначатии боговоплощения, говорится об Иоанне, который «прииде да свидетельствует о Свете» (7-8). И доведя речь до торжествующего: «и Слово плоть бысть» (14), Евангелист опять возвращается к Предтече и его свидетельству, тем самым поставляя явление Христа и Предтечи, совершившееся боговоплощение и свидетельство о нем, в некую необходимую, нерушимую связь.

Эта же связь молчаливо, но достаточно выразительно свидетельствуется и у других евангелистов, с особенной ясностью у ев. Марка и ев. Луки, у каждого по-своему. Евангелие от Марка, которое содержит в себе наиболее ясную, но и краткую схему, хотя и скупо на подробности, однако не теряет из вида ничего существенного. При этом оно выражает собою наиболее всеобщее и раннее сознание первенствующей Церкви, как содержащее проповедь ап. Петра. Оно не имеет в себе никаких вводящих глав, подобно повествованию о Рождестве Христовом у св. Мф., или исторического пролога, как у Луки, или же богословского, как у ев. Иоанна. Оно сразу открывается как «начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия» (1,1). И что же является у Марка этим началом Евангелия Иисуса Христа? Рассказ о Предтече, который вводится тем самым в самую сущность, в сердцевину Евангелия, как его необходимое условие или часть. Эта же связь менее выпукло выступает в более пространном повествовании ев. Матфея, зато у него мы имеем такую подробность, которая может быть истолкована также в подобном смысле. Проповедь Предтечи в своем существе здесь дословно та же самая, что и Иисуса, а именно: «покайтесь, ибо приблизилось царствие небесное» (3-2,3-17). Это тожесловие, конечно, не случайное, оно свидетельствует о том, что царствие небесное-приближается уже с Предтечей. Это говорит все о той же связи, неразрывном единстве

15

Предтечи и Спасителя. Своеобразно, но зато наиболее выразительно эта мысль высказана — также не прямо, но косвенно — в пространном повествовании ев. Луки. Здесь достаточно указать, что самое Евангелие открывается рассказом о явлении ангела Захарии и о рождестве Предтечи, в прямой и сознательной связи с благовещением и рождеством Христовым. Только в нем мы имеем рассказ о посещении Елисаветы Богоматерью и взыгрании во чреве Предтечи (о чем будет говорено особо). Вообще рассказ о послании в мир Предтечи при участии того же самого архангела Гавриила, который и возвестил благую весть Богоматери, дает этой мысли наглядное подтверждение, притом это излагается в восполнение других повествований, как открыто ставит себе эту задачу евангелист. Имя Предтечи Иоанн  («благодати тезоименитый», как зовет его Церковь в молитве к Предтече) Iehova hanan, означает: «Бог дает милость» *).

Существенна здесь одна частная черта, имеющая, однако первостепенное значение: имя Предтечи дается архангелом до рождения его и даже до зачатия: «и наречешь имя ему: Иоанн» (Лк. 1, 13, ср. 1, 60, 63). Чтобы оценить все значение этой черты, достаточно указать, что тот же архангел в Благовещении Деве Марии говорит Ей теми же словами: «и наречешь Имя Ему: Иисус » (Лк. 1,31). Оба эти священные именования, в разном смысле, но предвечно предустановленные, даются в одном контексте, в рассказе о посланничестве арх. Гавриила на землю, и в пределах одной, первой, главы Евангелия от Луки. (Согласно преданию, имя Богоматери было также преднаречено ангелом Иоакиму и Анне, в Евангелии же Луки, в той же первой главе, сказано лишь с нарочитым ударением: «имя же Деве: Мария»). Это пронаречение

*) Оно встречается не раз в В. З. — Jehochanan — Iochanan, — LXX переводят Ἰωανάν, или Ἰωάν, или Ἰωνά или Ἰωανής.

16

имени имеет такое же значение, как и предвозвещение ο Предтече в В. 3. Конечно, Господь ведает все имена ранее появления на свет их носителей. Не только люди, но даже животные имели свои имена, которые дал им Адам, относительно же людей неоднократно засвидетельствовано у пророков. Ср. напр. Исаия 43, 1: «Я назвал тебя (Израиля) по имени твоему, ты Мой», о Кире (45, 3): «Я назвал тебя по имени почтив тебя».— Итак, в чем же значение Предтечи, пришествие которого в мир связывается с пришествием в мир и самого Мессии, с боговоплощением? Явление Предтечи относится к той полноте времен τὸ πλήρωμα τοῦ Χρόνου (10. 4, 4), которая должна была исполниться до пришествия в мир Сына Божия — Сына Человеческого. Эта полнота — она же есть полнота всей ветхозаветной и вообще для человека достижимой святости — состояла не только в явлении Пречистой Девы, достойной быть Богоматерью, но и явлением мужа, достойного встретить Господа в качестве друга, стать другом Жениха. Боговочеловечение означает не только рождение от Девы, боговоплощение, но и богоприятие человечеством, встречу Господа родом человеческим в лице Предтечи. Господь родившийся не должен был остаться одинок в человечестве, И от этой одинокости не могла освободить Его даже Пречистая Его Матерь, Которая в богорождении Своем составляла как бы единое с Ним и в силу этого и не могла вступить к Нему в отношение другого, друга (или, как у нас принято выражаться, не другого, а «третьего лица»). Таким другим в отношении к Спасителю, могущим Встретить И принять Его пред лицом и от лица всего человеческого рода, Мог быть Муж, достойный называться другом Жениха, и сей друг, естественно, является и наибольшим из  рожденных от жены, ибо и нет высшего призвания и высшего достоинства для человека как соделаться другом Жениха. Господь хочет в человеке найти Себе друга, бога по бла-

17

годати, тварный образ и подобие Божие. Но с тех пор, как человек по грехопадению перестал быть другом Божиим, но стал чадом гнева (Еф. 2,3), его возвращение в дружбу Божию, примирение с Богом сделалось нарочитой задачей божественного домостроительства нашего спасения. И как потребовалась долгая история ветхозаветной Церкви Для того, чтобы на стволе этого дерева расцвела райская лилия Богоматери, так и полнота ветхозаветной святости нужна была для того, чтобы рядом с Нею «яко шипок благовонен, яко благоуханный кипарис» (канон Предт., п: 9, тр. 2), процвел и Господень Предтеча.) Господь на Тайной вечери, уже в предсовершении искупительного дела, называет друзьями, «а не рабами» Своих учеников (Ио. 15, 4-15), однако и им еще предстояло сделаться достойными того звания, к которому они призваны Господом. Но для явления Господа в мир и для встречи Его необходим Друг, уже того достойный. Стать другом Господа можно только силой искупительной жертвы Христовой и благодатью св. Духа, усыновляющего нас Отцу и вопиющего в сердцах наших: авва Отче. Новозаветную Церковь от ветхозаветной отделяет божественный факт искупительной жертвы: сия есть кровь Моя Нового Завета, и эту грань невозможно прейти никаким человеческим усилием. Но остается тем не менее путь человеческого восхождения, человеческого приб-

*) Таковым не является, конечно, и св. Иосиф Обручник, отношение которого ко Христу, при всей его, так сказать, семейной святости по положению, все-таки остается сравнительно внешним. Он Его не знает и не постигает, как Предтеча, да, кроме того, и умирает ранее крещения. (См. об этом экскурс: Предтеча и праведный Иосиф Обручник). Положение Иосифа подобно здесь положению праведного Симеона Богоприимца, который встретил Младенца и пророчествовал о Нем, однако же сам не мог вполне познать Его уже в силу одного того, что также оставил этот мир ранее крещения Господня и Его явления миру. —

18

лижения к дружбе Божией. Он предначинается уже в Моисее (о котором сказано: «и говорил Господь с Моисеем лицом к лицу как бы с другом своим» Исх. 33, 11), и он проходится до конца Предтечей, который есть в этом смысле, вкупе с Богоматерью вершина, человеческой святости, а потому и человеческого самоотвержения: в нем распинается и умирает греховное человеческое естество, ожидающее приятия новой, богочеловеческой, благодатной жизни. Поэтому он есть служитель покаяния, но только покаяния, приуготовления, а не нового рождения, не настоящего, а грядущего, он есть зов к небу, раскрывшиеся уста, иссохшая земля, жаждущая приять дождь небесный. Он весь это умирание ветхого Человека, весь — покаяние, μετανοία. В нем не остается уже возможности природной жизни, которая била ключом даже в ветхозаветных праведниках: патриархах, судиях, царях и пророках, до тех пор, пока не прошел и не исчерпал себя Ветхий Завет — в Предтече. Предтеча уже не имеет в себе своей собственной жизни. Он весь — друг жениха, весь не в себе, но вне себя, себе не принадлежит, собой и для себя не живет: он не сам, но другой себя самого, друг и только друг Жениха, которому, однако, сам Жених еще не друг, даже не станет другом в пределах земного существования: в этом его граница, но в этом и величие его служения и сила его самоотвержения. Он сам не пойдет за Господом, он не станет Его учеником, он сам не услышит из Его уст сладостных слов, обращенных к ученикам: «вы друзи φίλος мои есте» (Ио. 15, 14). Он как луна при восходе солнца бледнеет и гаснет в его сиянии. Он — только Предтеча, который несет вольный, до конца осознанный подвиг, крестный подвиг служения Предтечи Грядущему. Отсюда становится понятно Господне слово о Предтече, в котором вечным резцом дано выражение сущности служения Предтечи, его природа и вся трудная и на первый взгляд суровая, кажущаяся почти жесткой противоречи-

19

вость этих слов: «аминь глаголю вам (особое ударение, приличествующее важности предмета): не воста в рожденных между женами болий μείζων Иоанна Крестителя, мний же μιχρότερος в Царстве Божии болий его есть» Мф. II, II, Лк, 7, 28). Иоанн есть величайший из людей тем, что сам для себя он уже не человек. Но и высшее человеческое остается качественно иным в отношении к божественной жизни, почему в меру приобщения к этой божественной жизни и наименьший больше наивысшего по природному человеческому естеству. (При этом здесь, разумеется, оставляется вне рассмотрения вопрос о том, каков будет сам Иоанн Предтеча в Царствии Божием. Но мы имеем ответ Церкви на этот вопрос: Предтеча и в Царстве Божием есть наивысший, первый после Богоматери).

_________

Нигде в Новом Завете не достигает такой предельной остроты и напряженности антиномия греховного естества человека, который для того, чтобы утвердить свое подлинное человеческое естество; спасти душу свою, должен всего себя отдать, погубить душу свою. Посему в Предтече и соединяются все виды человеческого подвига: «проповедниче Христов и Крестителю, ангеле, апостоле, мучениче, пророче, предтече, священниче, друже ближний, пророков печать, в рожденных пречестнейший» (стих. св. Иоанну Предт.).

Однако не о служении и святости Предтечи сейчас идет речь, но об его призвании уготовать путь Господу, без какового уготовления Господь не мог бы вступить в мир. В чем именно состояло это уготовление? В проповеди ли покаяния ив умягчении сердец? Это имело, конечно, свое значение, однако не решающее, по крайней мере, в Евангелии не говорится о нем, как о решающем. Приуготовление к пришествию Господню совершил Предтеча, прежде всего и по преимуществу не через других,

20

но в самом себе, самим фактом своего существования. Господь был встречен в мире. Он в нем не оказался одиноким, ибо навстречу Ему вышел друг, готовый и достойный приять Его. Этот друг  представлял собою в этой встрече все человечество, точнее, всю ветхозаветную церковь, которая в лице его себя изживала, превосходя свою ограниченную святость. Это был пред лицом Нового Адама достойный потомок Адама ветхого, который своим послушанием готов был не исправлять, — ибо на это не было силы у человека) — но изглаждать непослушание Адамово, подобно тому, как Новая Ева своим смирением и послушанием изглаждает непослушание Евы прародительницы. Вместе с святостью Жены, которая явила себя рабой Господней, достойной богоприятия, должна также процвести праведность мужа, достойного богосретения. Господа ожидали на земле многие, удостоенные к Нему приближения: праведный Иосиф Обручник, праведные Симеон κ Анна пророчица, будущие апостолы: и двенадцать, и семьдесят. Однако, ни эти уходящие из мира старцы, которые уже свершили свою жизнь ранее Христова явления миру, ни будущие апостолы не могли Его в истинном и точном смысле встретить, так чтобы устоять при совершившейся встрече, узнать Его, явить миру и оказаться этого достойным. Апостолы достойны были быть призванными Учителем и в долгом научении, путем падений и борений, приобщаться к тайнам Царствия Божия и вере в Спасителя, но, строго говоря, ранее воскресения они еще не достигают апостольского достоинства, которое вполне усвояется им лишь Пятидесятницей. И потому можно сказать, что в начале земного служения Спасителя они не знали Господа, и не могли, поэтому Его достойно встретить. Только Предтеча, кроме Богоматери, один лишь знал тайну боговоплощения и вместе с тем мог устоять при встрече с Агнцем Божиим. В его лице поэтому Спаситель был принят на земле, и в этом принятии выражается участие

21

Предтечи в деле боговоплощения. В нем совершилось боговоплощение для Церкви, и он вместе с Богоматерью и представляют собою Церковь, каждый по Своему, но в нераздельности, около Христа Спасителя: Богоматерь — Богоневеста и друг Жениха на брачной вечери Агнца.

Но и с другой стороны выясняется значение Предтечи в боговоплощении и в искуплении мира: как не только Предтечи, но и Крестителя. Хотя рождество Христово и является истинным богорождением, Пречистая же сущею Богородицей, однако боговочеловечение остается еще не полным и не досовершившимся в рождестве Христовом: оно воссовершается в крещении Господа, которое сопровождается сошествием Св. Духа на человеческое Его естество, есть Христова Пятидесятница. После нее Он становится воистину Χριστός, помазанный Духом Св. *). Как в человеческом роде различается плотское рождение водою и духом, подобно и для полноты богоснисхождения и боговочеловечения надлежало совершиться не только рождеству, но и крещению Христову. Последнее в этом свете должно рассматриваться как завершающе-

 *) Может показаться, что, говоря это, мы впадаем в противоречие с учением св. Иоанна Дамаскина, которое находится в согласии с учением и св. Кирилла Александрийского и св. Афанасия, по вопросу, «когда Господь был назван Христом». Но св. отец рассматривает здесь мнение Оригена о предсуществовании душ, из которого как будто вытекало, что «ум Христов соединился с Богом Словом и был назван Христом» еще до воплощения от Девы; и этому мнению он противопоставляет, что «Сын и Слово Божие стал Христом с того времени, как вселился в утробу св. Приснодевы, и, не изменившись, сделался плотью, и плоть была помазана Божеством» (Точное изложение православ. веры, кн. IV, гл. VI). Однако в этой главе, кроме выражения этой общей и бесспорной мысли, что Слово Божие становится Христом лишь после воплощения в вочеловечении, совсем не ставится и не рассматривается вопрос о том, как именно и когда раскрылась и совершилась полнота этого вочеловечения, т. е. уже с благовещения ли и богозачатия, или же после крещения. Это есть частный вопрос, который здесь св. отцами вовсе не затрагивается.

22

еся рождество, и оно нуждается в рождающем, — в духовном родительстве, или в Крестителе. Крестительство лежит на пути боговоплощения. Если Господь не мог сам от себя креститься без нарушения полноты вочеловечения Своего, то Он для этой полноты Своего воплощения нуждается в Крестителе подобно тому, как нуждается в Матери для рождества Своего. И промыслительное приуготовление Крестителя получает значение, подобное приуготовлению Богоматери. Креститель должен был явиться достоин своего призвания и своего дела. Он должен был оказаться способен лицом к Лицу встретить крещающегося Бога, зреть в отверзающихся небесах сходящего св. Духа, слышать голос Отца, быть свидетелем тайны богоявления. Ни одному из величайших ветхозаветных святых не может быть приписана такая способность и сила, только Предтеча Христов устоял и совершил крещение. И в этом выражается участие Крестителя в строительстве нашего спасения. Жених обрел достойного друга. Он не оказался в мире один, Он был засвидетельствован тем, который «пришел для свидетельства, да свидетельствует о свете, да все веру имут ему» (Ио. 1,7). Это все надо понимать, конечно, не в смысле количественном, но качественном. Иоанн Предтеча явился живым представителем всего человеческого рода в нем совершилась встреча Богочеловека с человечеством, Единого Безгрешного с греховным человеческим родом; в Нем препобеждающим свою отчужденность.

Если справедливо, что служение Предтечи существенно необходимо для боговоплощения, подобно как и Богоматери, хотя и в ином, особом смысле, отсюда следует, что приобщение к этому подвигу, его внутренне ведение и ему последование необходимо для нашего спасения, для усвоения жертвы Христовой. Неоспоримо, что каждый член Церкви, поскольку он живет жизнью Церкви, духовно приобщается к богоматеринству, сливая голос своей души

23

с гласом Рекшей: ce раба Господня, и духовно отдаваясь богорождению. Каждая христианская душа, по замечанию бл. Августина, рождает Христа в сердце своем, она причисляется к «собору Богоматери», который торжественно празднуется св. Церковью в наутрие Рождества Христова (26 дек). Этот день есть праздник не только Богоматери, но и всеобщего богоматеринства («собора Богоматери»), о котором церковная песнь гласит: «мы же (т. е. весь человеческий род) приносим Тебе Деву Матерь». Сказанным нисколько не умаляется значение личного подвига и личной святости Честнейшей херувим и всея твари Превысшей. Она, и только Она, и именно Она, есть Матерь Божественного Сына, Мария, родившая Иисуса Эммануила. Но Она не отделяется в этом от всея твари и человеческого рода, пребывая. райским цветом на древе Адамлем (как и гласит это Евангельская родословная у ев. Луки) и всех призывая к Своему собору. Она есть личное осуществление всеобщего всечеловеческого богоматеринства и Сын Божий называл Себя не Сыном Марии, но Сыном Человеческим. Два личных к Ней обращения, сохраненные нам только Евангелием от Иоанна оба говорят: жено, т. е. обезличивающе распространительно в отношении ко всему человеческому роду, взятому в женском его проявлении. И в c е человеческое естество, Им приятое, причастно сему богорождению. Можно даже сказать, что всякий человек, поскольку он есть воистину человек, не искаженный грехом и не порабощенный князю мира сего, есть член Тела Христова, принадлежит Церкви, и в ней причастен предвечного богорождения. Вот почему без почитания Богоматери, без внутреннего ее ведения, Ей поклонения и Ей следования, не может быть истинного христианства. Нельзя и не дано почитать Сына, отделяя Его от Матери Его, поклоняться Богомладенцу, отъемля его от Богоматери. Ведение и почитание Богоматери есть не только догмат веры, но и внутренно необходимое условие спасения.

24

И не только богорождение должно быть ведомо христианину, но и богоприятие, не только подвиг Девы Марии, но и подвиг Предтечи Иоанна. В Иоанне совершилось вольное, любящее, сознательное самоотвержение человеческого естества пред Божеским. Человек воздал должное поклонение и послушание Богу, в котором было им отказано Ему во Эдеме. Он сознал ничтожество тварного человеческого естества перед Богом и принес его в жертву радостно, в радости любви. В Предтече совершилась та любовь человека к Богу и отдельного человеческого существа ко Христу Богочеловеку, без которой нет истинного освобождения от плена духовной самости, от самоутверждения в себе, т. е. в ничтожестве, ибо лишь в Боге полнота всяческого бытия. Спасет душу свою лишь тот, кто погубит ее для Христа, кто захочет жизни не своей, а только Христовой, по слову апостола: живу не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал. 2,20). И этот путь полного растворения себялюбивого и жестоковыйного человеческого существа в любви Христовой впервые пройден был до конца Предтечей, который в силу того только и явился Предтечей, что совершенно отвергся себя, перенеся центр своего существа в Другого. Он смирил себя до полного и преискреннейшего сознания, что он недостоин отвязать ремень от ног Христа и при встрече с Ним самоумалился в радости о Другом. В Иоанне, как и в Марии, совершилась победа над человеческим себялюбием и в этом центральном пункте была уже преодолена личная греховность, Которая есть последствие всеобщего первородного греха, как греха себялюбия и самообольщения: «будете как боги». Иоанн освободился от этого самообожения, ибо в сердце своем возрадовался о Боге, Спасе Своем, и поклонился Ему, как истинному Богу. Это и было покаяние, как внутренняя перемена, μετανοία, которой проповедником и явился Иоанн. Он сам, ранее своей проповеди о покаянии, вместил в себе это покаяние.

25

Он сам есть его живое олицетворение. Он есть порог, которого нельзя миновать на пути к Царствию Божию: «покайтесь, ибо приблизилось Царствие Божие». И наоборот, оно приблизилось для людей, в числе других причин, и потому, что оно уже совершилось в Предтече. Последний, потому получил чрез это силу приблизиться к самому Царю, принесшему на землю Царствие Божие. И приблизиться к Христу можно только путем Иоанновым, встретить явившегося Христа — чрез покаяние.

В Иоанне совершилось человеческое самоосвобождение. Он был поэтому первый человек после грехопадения, готовый к спасению, созревшии к Царствию Божию, покаявшийся во грехе Адама. Он перенес свой центр из себя в Бога, он стал другим  для себя самого и потому он стал другом, другом Жениха. И его душе открылись радости этой дружбы, засвидетельствованные огненными словами Иоаннова Евангелия: «друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостию радуется, слыша голос жениха. Сия-то радость моя исполнилась» (Ио. 3,29).

Эта радость друга жениха есть радость всякой христианской души о приближающемся к ней Христу, которому она и посвящает свое человеческое естество. Иоанну дано было совершить свое единственное, личное служение на земном пути как Предтече, и этот подвиг пророка, проповедника покаяния, Крестителя, конечно, совершенно неповторим. Однако, есть в его подвиге такое всечеловеческое значение и всехристианское содержание, которое необходимо сопереживается всяким человеком на пути ко Христу, именно образ покаяния и любви и самоотвергающейся, любви друга Жениха. Каждому, приходящему к небесному Жениху, приводящему к Нему невесту, свое человеческое естество, (невестоводцем именует Предтечу песнь церковная, 27 июня, ст. на Гос. воз.) надлежит стать в сердце своем другом сего Жениха.

Есть два образа отношения души ко Христу как Жени-

26

ху. Всякая душа в Церкви, отдаваясь Христу и живя Его жизнью, становится к Нему в отношение «невесты» — церкви, от Него жизнь свою приемлющей, — это женский образ обращения ко Христу. Но есть и иной образ, если не общения, то обращения ко Христу, наше человеческое к  нему отношение, которое состоит в себя отвержении ради любви ко Христу. И тогда душа познает сладость дружбы к Жениху, образ и путь Предтечев. Это — образ любви мужской, мужеского обращения к Жениху. И эти оба образа не исключаются, не отталкиваются взаимно, но соединяются в слитном и нераздельном единстве. Любовь есть и самоотвержение, и общение, как жизнь в другом, любовь есть единство жизни двух. Церковь как Невеста Христова имеет и дает общение жизни, это единство, и оно есть богоматернее начало в церковном самоопределении. Церковь как многоединство ипостасей, по образу триипостасного единства Божия, есть непрестанное самоотвержение, умирание для другого, дружба к Жениху. Любовь есть жертвенное самоумерщвление и воскресение единение и дружба. Полнота любви церковной, общение со Христом дается в соединении любви ко Христу Богоматери и Предтечи, вкупе предстоящих в Деисисе.

Вот почему образ Предтечи не есть один из многих образов святых, чтимых Церковью, но в своем значении единственный. Он не идет в сравнение даже с апостолами и высшими из апостолов, которых воспитывал Господь в течение Своей жизни, подготовляя их к апостольству, борясь с их ограниченностью, а иногда и греховными слабостями. Причем, тем не менее, перед крестной смертью они все Его в страхе оставляют, пребывают в тоске и смятении, впредь до явлений Воскресшего и до излияния даров Св. Духа. Предтеча выступает в своем служении совершенно готовый, зрелый и законченный. Он проходит путь своего служения неомраченно и незапятнанно никаким греховным приражением, он свет высшей человеческой святости, какая доступна чело-

27

веку до Христа и вне Христа. Он, болий из всех рожденных между женами, есть высший из людей по их человеческому естеству. Он имеет наряду с собой только Деву Марию, которая, как Богоматерь, превысшая всех тварей, превыше и его. Однако в человеческом Своем естестве, в человеческой святости Своей Она роднится более всего именно с Предтечей. Можно указать прямо, в чем состоит это родство: в отсутствии вольного личного греха, в личной безгрешности, которая, конечно, отнюдь не означает свободы от первородного греха, — эту свободу дает человеку только Спаситель. (Вот почему наименьший в Царствии Божием больше наибольшего из рожденных между женами, здесь проявляется слабость и недостаточность всякого человеческого естества для спасения). И Церковь выразительно подтверждает это сопоставление тем, что празднует после Р. Хр. Собор Богоматери (26 дек.), а после крещения собор Предтечи (7 янв.). И Богоматерь, и Предтеча имеют свой «собор», собирают около себя Церковь, зовут к этому собору, который тем самым становится существенным в жизни Церкви для спасения верующих. *)

Этим свидетельствуется непреложно еще и другое: подвиг Предтечи отнюдь не упраздняется Новым Заветом, он принадлежит к существу и новозаветного благочестия. Он, как и богоматеринство, пребывает в качестве основы жизни церковной, именно в нем раскрывается человеческая сторона или предусловие богообщения. Иоанн стоит на грани ветхого и нового завета, ветхого и нового человека, он есть сама эта грань, в нем или им эта грань преодолевается в человеческой душе. То, что в нем и с ним однажды

*) Напротив, по сравнению с этими человеческими соборами, празднование собора св. архангела Гавриила (26 марта) относится к ангельскому миру, к чинам небесным.

28

совершилось, и ныне совершается в человеческом сердце.

Итак, Предтеча вместе с Богоматерью пребывают в особой, исключительной близости к Христу Спасителю. Они составляют Его окружение в Его изображениях: не апостолы, не мученики, не преподобные, и, с другой стороны, не ангелы, не архангелы, но именно Богоматерь и Предтеча, Только они два, эта таинственная двоица, представляющая весь человеческий род, в бывшей его святости и богопреданности. И эта перводвоица человеческая запечатлена более всего и выразительнее всего тем, что изображения Богоматери и Предтечи делаются у нас обычно и на св. потире, вместилище честной и животворящей Крови Господней: и здесь медальонное изображение Христа-Вседержителя всегда окружается медальонными же изображениями Богоматери и Предтечи, по обеим его сторонам. Нельзя сильнее и глубже выразить мысль об исключительной близости Предтечи к Господу, как это изображение его присутствия, вкупе с Богоматерью, при страшной тайне преложения честных даров: тому, кому дано было коснуться десницею своею «верху Крещаемаго», ему дано чрез свое изображение касаться и всегда предстоять честной крови «Агнца Божия, вземлющего грех мира», им же самим миру возвещенного и проповеданного.

_________

29