В истории немало таких вопросов, на которые многие привыкли смотреть как на давно разрешенные, но которые на самом деле далеко еще не решены окончательно и остаются для всякого беспристрастного историка еще открытыми вопросами.

К числу таких вопросов следует отнести и вопрос о саддукействе,

Известно, что саддукеи составляли одну из религиозных партий во время земной жизни Спасителя. Хотя в Евангелии и книге Деяний святых Апостолов о них упоминается сравнительно немного, тем не менее нельзя отрицать, что эта партия является в новозаветной истории с очень ясной и определенной тенденцией всячески заглушить дело Христово: ведь, сами первосвященники Анна и Каиафа, эти ожесточенные враги Христа и Его учеников, принадлежали именно к этой партии. Отсюда понятно, как интересно всякому исследователю истории первого века христианства ближе познакомиться со всем, что касается саддукеев, особенно же с вопросом о сущности и характере этой партии.

Этим вопросом ученые уже давно интересовались: еще в средние века о саддукеях писали немало. Но надобно заметить, что характер всех исследований этого раннего времени отличается довольно большим однообразием во взглядах на саддукейство: почти везде проводится та мысль, что саддукеи были не чем иным, как последователями эпику-

рейской философии, неверующими, материалистами, отступниками от своей отечественной религии. При таких слишком резких отзывах о саддукеях почти невольно слагался на них взгляд, как на философскую школу, или как на людей, отделенных от прочих иудеев какою-то бездною. Чем далее шла вперед историческая наука, чем тщательнее и беспристрастнее стали ученые относиться к изучению исторических памятников и свидетельств, тем все более и более стал видоизменяться и взгляд на саддукеев. Явилось о них много новых исследований. При всей разнообразности воззрений, какие проводятся в этих исследованиях, общий характер их тот, что в них критически разбирается каждый из находящихся у нас под руками источников по этому предмету; иными словами: в них употребляется тот сравнительный метод при изучении исторических свидетельств, который получил в новейшее время такое широкое приложение во всех отраслях исторической науки, и который во многих случаях оказал этой науке столько важных услуг.

Тем не менее в вопросе о саддукействе еще не удалось пока установить ничего определенного и решительного: до сих пор относительно его мнения ученых еще весьма расходятся не только в частностях, но и в общем воззрении на этот предмет. Все новейшие исследователи о саддукеях пользуются одним и тем же сравнительным методом при разборе и оценке исторических свидетельств, но пользуются неодинаково, отчего и происходит разность во взглядах. Впрочем, едва ли когда-нибудь и установится на этот предмет один и тот же взгляд: дело в том, что в нашем распоряжении слишком мало данных для того, чтобы судить о саддукеях, да ито, что есть у нас, далеко недостаточно раскрывает нам сущность этой партии, так что очень многие стороны нашего вопроса остаются в них почти вовсе не разъясненными. Отсюда и являются нужда при-

бегать к разного рода догадкам и предположениям, а чрез это невольно приходится стать на почву более или менее субъективную. Каждый толкует свидетельство по-своему, каждый делает из них свои выводы, и вот где причина такого различия во взглядах на один и тот же предмет.

Таково положение интересующего нас вопроса. Понятно в виду этого, в чем должна состоять наша задача. Не последовательный критический разбор всех высказанных о саддукеях мнений должны мы сделать, но прежде всего, не увлекаясь никакими предвзятыми взглядами, с полным беспристрастием должны мы обратиться к тем сравнительно немногочисленным первоисточникам, которые дошли до нас относительно данного вопроса,—и, взвесив значение и цену каждого из них, иное в них принять, иное откинуть; а иное даже известным образом осветить. Одним словом, мы должны вывести из всего этого свой собственный взгляд на саддукейство. При этом определится и общий план всей нашей статьи. Она распадется на две части, из которых в первой мы рассмотрим все находящиеся в нашем распоряжении первоисточники и постараемся вывести свой взгляд на сравнительное значение каждого из них; а во второй— на основании уже этого взгляда, как бы на некоторой твердой почве, будем делать из всех этих первоисточников свои выводы о саддукеях.

Об источниках для суждения о саддукеях.

Первый и самый важный источник для исследования о саддукеях, без сомнения, представляют два известные сочинения иудейского историка Иосифа Флавия, именно: „О древностях иудейских (Ἱουδαϊκήἀρχαιολογία, Antiquitates Iudaicae)“ и „О войне иудейской (De bello Iudaico)“. В них мы нахо-

дим хотя и сжатую, но все-таки довольно обстоятельную характеристику саддукейства. Сжатость этих свидетельств, конечно, зависит от того, что во всех местах, где Флавий говорит о саддукеях, он не думает излагать их истории, но упоминает о них лишь мимоходом, в виде замечания, вставленного в его рассказ для пояснения. Вот почему он совершенно умалчивает, например, относительно их происхождения, да и самое учение их излагает далеко неполно, как мы далее убедимся.

Всех мест, в которых иудейский историк более или менее подробно упоминает о саддукеях, четыре. Вот первое, из сочинения „О войне иудейской“ (кн. II, гл. 12) *): „Саддукеи“, говорит Флавий, „совершенно отвергают судьбу (εἰμαρμένην) и полагают, что поелику Бог не может Сам делать зла, то и взирать на зло, которое делают люди, Он не может. Они говорят, что и добрые, и дурные дела находятся во власти людей, и что от воли каждого зависит следовать тому или другому. Они отвергают также продолжение существования души (за гробом), а также и наказания, и награды в аду (ἐνἍιδου)... Саддукеи отличаются крайне грубым характером своих отношений друг ко другу; грубостью отличаются и их отношения не только к своим, но и к чужим“.

А вот второе место, из сочинения „О древностях иудейских“ (кн. XIII, гл. 9): „Саддукеи совсем не допускают судьбы, считая ее пустым вымыслом, и не желая, чтобы бываемые с нами приключения были приписываемы року; но все подвергают человеческому произволению и говорят, что люди бывают виновниками своего счастья, а также и несчастия привлекают на себя собственным неразумием“.

В третьем месте („О древн. иудейских“, кн. XIII, гл. 18) Флавий замечает следующее: „Фарисеи ввели в народ мно-

*) Счет глав заимствуем из французского перевода сочинений И. Флавия в сборнике „Panthéonlittéraire“, Taris, 1838.

гия, основанные на преданиях, правила, коих не было в законе Моисеевом. И поэтому саддукеи отвергают эти правила и говорят, что должно лишь то почитать за жизненное правило, что находится в Писании, все же прочее, изустно преданное отцами, никто наблюдать не обязан. По поводу этого, между обеими партиями происходят многие и жаркие прения, причем саддукеи привлекают на свою сторону лишь одних богатых граждан, между тем, как народ на стороне фарисеев“.

Что касается четвертого места, то оно читается так: „Саддукеи учат, что души человеческие погибают вместе с телами, и не хотят ничего наблюдать, кроме одного закона. Они почитают похвальным делом иметь состязания со своими наставниками о той премудрости, которой сами следуют. Хотя к умствованию их пристают немногие, однако самые знатные люди. В обществе они не делают ничего, а когда отправляют какие-нибудь государственные должности, тогда против воли (ἀκουσὶως) и по необходимости (κατ' ἀνάγκας) соглашаются с фарисеями, ибо народ иначе не мог бы сносить их („О древностях иудейских“, (кн. XVIII, гл. 2)“ ¹).

Таковы свидетельства Иосифа Флавия. При оценке их нельзя не принять в расчет то чрезвычайно важное обстоятельство, что иудейский историк еще застал в своем отечестве саддукейскую партию и, след., имел о ней сведения не из третьих рук, почему и мог говорить о ней не понаслышке, а как современник и очевидец. Из биографии Флавия, кроме того, известно, что он еще в молодых годах сделался приверженцем фарисейских взглядов ²). Это последнее обстоятельство также не маловажно для оценки его свидетельств о саддукеях. С одной стороны, оно может служить для нас верным ручательством того, что

¹) Кроме этих прямых свидетельств о саддукеях, у Флавия мы находим неоднократное упоминание о них в истории Иудеи в период Асмонеев.

²) См. Автобиографию (Βίος) Флавия, гл. 2.

— 8 —

Иосифу особенно хорошо должны были быть знакомы отличительные особенности каждой из существовавших в его время религиозно-политических партий, в том числе и саддукейства; а с другой стороны—принимая во внимание, что сам историк принадлежал к одной из них, именно фарисейской, мы должны отнестись с некоторою осторожностью к его характеристике саддукейства (партии враждебной фарисеям), особенно же к тем чертам этой характеристики, в которых Флавий описывает саддукеев в наиболее непривлекательном свете.

Биография Иосифа Флавия выставляет нам еще другую очень характерную особенность его личности, не менее важную для критического обсуждения его свидетельств о саддукеях. Будучи иудеем и притом иудеем-патриотом ¹), он как-то особенно искусно умел соединить с своим патриотизмом и даже партикуляризмом (которого он по необходимости должен был хотя отчасти держаться как фарисей) любовь к греко-римской культуре и вообще ко всему иностранному, и в этом отношении он являлся далеко непоследовательным фарисеем. Еще в юношеские годы (когда ему было лет 27) он побывал в Риме и здесь успел сделаться известным императрице Поппее и даже снискать ее благоволение. Уже из одного этого обстоятельства видно, что и раньше, по всей вероятности, он не чуждался сношений с греками и римлянами; по крайней мере, это подтверждается тем известием ²), что рядом с воспитанием чисто иудейским, он получил и греческое образование. Все это непременно должно было отразиться и, действительно, отразилось на его литературных трудах: они не только написаны по-гре-

¹) Это видно, напр., из его борьбы против римлян, во время иудейской войны, в качестве защитника крепости Иотапаты (DehelloIudaïco, 1. III, cap. 5, 7 et 9).

²) Автобиография Флавия, гл. 2-ая, откуда взято известие и о пребывании его в Риме.

чески ¹), но, как можно догадываться, и преимущественно для греческих и римских читателей. Это можно подтвердить тем, что Флавий часто особенно подробно объясняет в своих сочинениях различные иудейские обычаи и обряды (см., напр., в соч. „О древностях иуд.“, кн. III, гл. 10 и мн. др.). Легко при этом заметить, что иудейский историк не чужд некоторого самохвальства пред своими иностранными читателями,—не личного самохвальства, а национального. Получив сам полугреческое воспитание и с юных лет привыкши высоко уважать греческую культуру, он не изменяет в то же время и своему патриотизму, но только выражает его очень своеобразно, именно: нередко старается многие стороны своей отечественной истории представить не совсем в том виде, как они изображаются в библии, но несколько видоизменяя параллельные библейские повествования и сообщая им характер более или менее греческий, — во всяком случае понятный и грекам, и римлянам.

И относительно саддукеев легко заметить у Флавия такое же подлаживание под греческие взгляды и понятия, такое же старание изобразить эту партию в особом свете, сообразно с понятиями греков и римлян. В приведенных нами свидетельствах весьма нетрудно усмотреть эту отличительную черту иудейского историка. Так, прежде всего бросается в глаза то его замечание, что саддукеи не признают судьбы, рока(εἱμαρμένην). На почве иудейской, с которой, как увидим ниже, саддукеи никогда не сходили, несмотря на некоторые свои измены отеческим верованиям,—на этой почве никак не могло явиться такое представление о роке; это было чисто греческое философское понятие. Иудеи, воспитанные на библейском миросозерцании, не исключая и самих саддукеев (которые, по словам самого же Флавия, всегда почитали писан-

¹) Есть, правда, мнение, что первоначально сочинение „О войне иудейской“ написано было по-еврейски и для евреев, но в пользу этого мнения почти нет никаких данных,

— 10 —

ный закон Божий), вместо этого, несвойственного им понятия о роке, имели представление о промысле Божием; так что весь спор между фарисеями и саддукеями сводился не к тому, действует ли в мире слепая судьба, или нет, ни лишь к тому, промышляет ли Бог о мире, или нет, зависят ли от Его воли свободные действия людей, или нет. Таким образом, Флавий, очевидно, заменил одно понятие другим, желая представить саддукейство греческою философскою школою, которою оно на самом деле вовсе не было, да и не могло быть, как мы ниже убедимся. Точно также не менее несвойственною еврейской религиозной партии является и мысль о царстве Аида или Плутона, куда по смерти отходят души людей,—мысль, которую наш историк также навязывает саддукеям: у евреев понятия об аде не было, но существовало верование, что души по смерти отходят в шеол ¹), следовательно, и тут Флавий заменил одно, чисто еврейское, понятие другим, чисто греческом, и опять для той же цели, для того, чтобы представить своим читателям саддукеев какими-то греческими мыслителями.

Имея в виду, с одной стороны, указанные Флавием, при его характеристике саддукейской партии, чуждые иудейству черты, а с другой — зная, что сам он принадлежал к фарисейской партии, враждебной саддукеям, и как фарисей мог, следовательно, сам враждовать с саддукеями и изображать их в слишком невыгодном свете, — мы легко можем сделать тот вывод относительно его свидетельств, что, несмотря на их авторитетность и важность (как свидетельств современника), к ним все-таки следует отнестись довольно осторожно, подвергая их тщательной и беспристрастной критике и, так сказать, очищая их от всего, что, по-видимому, в них не свойственно быту еврейского народа.

*) В иудейской церкви, впрочем, с течением времени общее понятие о шеоле стали определять несколько подробнее. Так, начали отличать в шеоле лоно Авраамово, геенну и проч. (См. Академические лекции преосвященного Иннокентия Херсонского, изд. Вольфа, страницы 392—393).

— 11 —

Переходим затем к оценке второго, по важности для? нашего вопроса, источника, — священных книг Нового Завета, именно: Евангелия и Деяний святых Апостолов. В них мы не находим более или менее последовательной характеристики саддукеев, как у Флавия, но скорее отдельные намеки на эту партию.

Самое пространное из этого рода свидетельств представляет нам рассказ, передаваемый всеми тремя евангелистами—синоптиками о вопросе, с которым однажды приступили к Христу саддукеи, и об ответе, какой дал им Господь (Мат. 22, 23—32; Мар. 12, 18—27; Лук. 20, 27—38).

Так как повествования всех трех евангелистов очень сходны между собой, то мы приведем здесь слова лишь одного из них, Матфея. „В тот день“, говорить он, „приступили к Нему (т.-е. ко Христу) саддукеи, которые говорят, что нет воскресения, и спросили Его: Учитель! Моисей сказал: если кто умрет, не имея детей, то брат его пусть возьмет за себя жену его и восстановит семя брату своему (Втор. 25,5). Было у нас семь братьев. Первый, женившись, умер и, не имея детей, оставил жену свою брату своему. Подобно и второй, и третий, даже до седьмого. После же всех умерла и жена. Итак, в воскресении, которого из семи будет она женою? Ибо все имели ее. Иисус сказал им в ответ: заблуждаетесь, не зная Писаний, ни силы Божией. Ибо в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают как ангелы Божии на небесах. А о воскресении мертвых не читали ли вы реченного вам Богом: Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Бог не есть Бог мертвых, но живых (Исх. 3,6)“.

За этим сравнительно более подробным свидетельством следует другое, особенно важное для нас потому, что в нем мы находим единственное в своем роде упоминание об одном пункте саддукейского учения, на который нигде более, даже и у Флавия, не находим указания, именно: об

— 12 —

отрицании саддукеями бытия ангелов и мира духовного. Вот это краткое место (Деян. 23,8): „саддукеи говорят, что нет воскресения, ни ангела, ни духа“.

Кроме того, в Евангелии мы находим еще следующие краткие замечания о саддукеях, могущие иметь для нас некоторое значение. Во-первых, Мат. 3,7, где говорится, что к Иоанну Крестителю, в числе прочего народа, пришли в иорданскую пустыню и саддукеи, которых Иоанн особенно сильно обличил вместе с фарисеями. Во-вторых, Мат. 16,6, где сказано, что Господь предостерегал Своих учеников против закваски саддукейской, а в cm. 12 пояснено, что под закваской надо разуметь их учение. Эти места полезны для нашего вопроса в том отношении, что показывают, как относились к саддукейству Сам Спаситель и Его Предтеча (что видно, впрочем, и из приведенного нами повествования об ответе Спасителя саддукеям). Наконец, есть еще одно место в кн. Деяний (5,17), из которого видно, что во время Апостолов иудейская иерархия была солидарна с партией саддукеев.

При всей краткости и немногочисленности всех этих свидетельств, мы все же можем извлечь из них некоторые весьма важные для нас данные не только для ознакомления с учением саддукеев, но даже отчасти и для уяснения самого характера этой партии и той роли, которую она играла в иудейском обществе во время земной жизни Спасителя, а затем и при Его Апостолах. Конечно, нельзя искать в Евангелии и в книге Деяний того, чего мы искали у Флавия, т.-е. в собственном смысле исторических свидетельств о саддукеях, тем более, что в общем все сведения о саддукеях в новозаветных писаниях довольно кратки. Но зато здесь несомненное преимущество пред свидетельством Флавия в том, что все здесь сказанное о саддукеях можно принимать с полным доверием, потому что (даже независимо оттого, что свидетельства эти принадлежат

не простым, но богодухновенным писателям, которых в никакой тенденциозности заподозрить нельзя) достаточно обратить внимание на ту простоту и безыскусственность, с какою новозаветные писатели повествуют о разных обстоятельствах земной жизни Спасителя и первых годов деятельности Апостолов, чтобы убедиться, что во всех их повествованиях нет и тени какой бы то ни было тенденции.

Источники, о которых мы до сих пор говорили, указывают нам лишь о характере саддукейства и о положении этой партии в иудейском обществе, о происхождении же ее совсем умалчивают. Этот пробел восполняет нам свидетельство талмуда, в котором мы находим такое известие о начале саддукейской партии. Иудейский учитель Антигон из Coxô, наставляя учеников своих, преподавал им такое учение: „не будьте как рабы; не повинуйтесь своему владыке лишь из-за одних наград: повинуйтесь и исполняйте его волю, не ожидая себе награды“. Это учение не было вполне понято его учениками, и один из них, некто Садок, вывел из него ту мысль, что якобы не будет по смерти ни награды, ни наказания. Отсюда, по словам талмуда, и получила начало саддукейская партия. Это интересное для нас известие мы находим в книге, которая называется Пирке-Абот (т.-е. изречение отцов), потому что содержит в себе сборник изречений различных раввинов. Эта книга входит в состав I части талмуда, книги Мишны, и тем интереснее для нас, что раввины, слова которых в ней собраны, жили в довольно раннюю эпоху, именно: между 200 г. до Р. Хр. и 200 г. по Р. Хр. ¹); и вообще книга Пирке-Абот составляет древнейшую часть всей Мишны, а сама Мишна, по мнению большинства авторитетных исследователей о талмуде, заключает в себе предания, относящиеся ко временам до-христианским ²).

¹) „Иудейское толкование Ветх. Завета“, И. Корсунского, стр. 64.

²) Там же, стр. 60.

— 14

Все это может, по-видимому, располагать нас в пользу талмудического известия о происхождении саддукейства. Но это только по-видимому. на самом же деле доверять этому известию едва ли можно. Дело в том, что оно заимствовано, как можно полагать, не из чисто иудейских источников, но образовалось впервые, всего вероятнее, на почве александрийского иудейства. Такая догадка подтверждается тем, что не в одном талмуде сохранилось это известие, но мы находим его, хотя в более краткой редакции, еще в так-называемой 4-й книге Маккавейской. А эта книга относится к I веку по Р. Хр., притом написана, вероятно, до 70 года, т.-е. до разрушения Иерусалима, как об этом можно догадываться на том основании, что в ней ничего не говорится об этом событии, и состояние иудеев представляется еще спокойным ¹). В прежнее время эту книгу считали произведением Иосифа Флавия; следы этого мнения находим мы еще у Евсевия (Hist. Eccl. III, 10). Но оно едва ли верно. Если ученые и находили некоторое сходство в языке этой книги и сочинений Флавия, все уже сходство это самое незначительное. Гораздо рельефнее выступает в 4-й Маккавейской книге ее принадлежность к александрийско-иудейской апокрифической литературе: об этом говорит, во-первых, ее философско-моральный характер, а во-вторых—ее витиеватая риторическая форма ²). А этот вывод особенно для нас важен. Известно что среди александрийских иудеев господствовало греческое образование и философское направление,—но преимущественно платонизм. Если же так, то очень естественно, что эти евреи—еллинисты и на религиозно-политические партии, образовавшиеся на палестинской почве, смотрели, подобно Флавию, как на школы философские. Отсюда легко могло образоваться у них предание (перешедшее потом и в талмуд), что поводом к возникновению саддукейства послужило неправиль-

¹) Тамжестр. 44.

²)Dr. Langen, Das Judenthum in Palästina zur Zeit Christi, S. 74.

— 15 —

ное толкование каким-то Садоком философской сентенции своего учителя Антигона.

Если известие талмуда о начале саддукейства возбуждает против себя сомнение, то нельзя этого сказать о тех свидетельствах того же талмуда, в которых указывается на прения саддукеев с фарисеями, и отчасти определяется самый характер саддукейства. Эти прения упомянуты по преимуществу в древнейшей части талмуда—Мишне и носят на себе характер именно тех узко-обрядовых правил и предписаний, которые с такою фанатическою ревностью исполняли фарисеи времени Спасителя (ср. Мат. 12, 2; 15, 2. 6; Мар. 7, 3. 8). За достоверность изложенных в Мишне прений говорит и то, что в них упоминается о саддукеях, как о такой партии, которая еще существует, между тем, как известно, что саддукеи исчезли вместе с разрушением Иерусалима.. Правда, некоторые ученые ¹) видели в позднейшей еврейской секте кареев тех же саддукеев, и на этом основании все, сказанное в Мишне о саддукеях, относили к ним. Но достаточно сличить кареев с древними саддукеями, чтобы убедиться, как не основательно это мнение. Ведь, карей признают духовный мир, а саддукеи его отвергали; карей верят и в воскресение тел, чего саддукеи также не признавали. Общая черта у тех и других разве лишь та, что и карей, саддукеи одинаково являются противниками всякого предания, не содержащегося в Св. Писании.

Кроме перечисленных доселе нами источников, есть еще один источник, о котором нельзя не упомянуть, хотя сравнительно с другими он занимает, по отношению к нашему вопросу, менее важное место. Это—свидетельства о саддукеях святых отцов и учителей Церкви. Самые ранние из этих свидетельств относятся к III веку и принадлежат составителю „Постановлений апостольских“, далее

¹) См. указание на это в книге Herzog’а „Real-EncyclopädiefürprotestantischeTheologieundKirche“, XIIBud, S. 297.

— 16 —

автору сочинения „Свиданий св. Климента (Recognitionum S Clementis)“, затем Тертуллиану и Оригену. Есть и свидетельства отцов и учителей Церкви IV века и начала V, именно: св. Епифания кипрского и блаженного Иеронима.

Вот что читаем о саддукеях в „Апостольских постановлениях“: „И еврейский народ имел у себя нечестивые ереси, ибо и саддукеи, не признающие воскресения мертвых, . произошли от них же ^х).

А в книге „Свиданий“ находим о саддукеях такое замечание: „Когда уже приближалось рождество Христово, с которым имели прекратиться жертвы и долженствовала быть дарована благодать крещения, враг, узнав о времени (Мессии) по тому, что было предсказано (пророками), производит в народе (еврейском) различные расколы с тою целью, дабы на случай, если и уничтожится грех, вторичная погрешность уже была неисправимою. Таким образом, первый раскол составляли именуемые саддукеи, получившие свое начало почти около времени Иоанна (Крестителя). Они, как более праведные сравнительно с прочими, начали отделять себя от общения с народом и стали отрицать воскресение мертвых. Такое отступление (от истинного учения) они подтверждали тем, что, по их словам, недостойно почитать Бога как бы из-за награды. А основателем такого толка был сперва Досифей, а потом Симон ²)“·

Тертуллиановы свидетельства содержатся в двух его сочинениях: в книге „О воскресении плоти (De resurrectione

¹) Constitutionum App. L. VI, с 6:„ΕἶχεμένοὖνκαὶὸΙουδαϊκόςὄχλοςαἱρέσειςκακίας. ΚαὶγὰρκαὶΣαδδουκαῖοιεξ’ αυτῶν, οἱμὴὸμολογοῦντεςνεκρῶνἀνάστασιν“.

²) Recognitionum S. Clementis, l. l,c.54: „Cum enim jam immineret ortus Cliristi ad sacrificia quidam reprimenda, baptismi vero gratiam largiendam, inimicus, ex his quae praedicta fuerunt, adesse tempus intelligeus, diversa schismata operabatur in populo, ut si forte prius peccatum potuisset aboleri, secunda corrigi culpa non posset. Erat ergo primum schisma eorum qui dicebantur Sadducaei, initio Iohanuis jam paene temporibus sumpto. Hique, ut caeteris justiores, segregare se coepere a populi coetu, et mortuorum resurrectionem negare, idque argumento infidelitatis adserere, dicentes non esse dignum nt ipicsi sub mercede proposita colatur Deus. Auctor vero sententiae hujus primus Dosithaeus, secundus Simon fint“.

— 17 —

carnis)“ ивкниге „Одавностипротиверетиков (De praescriptionibus adversus haereticos)“. В первой из них он ограничивается довольно кратким замечанием о том, что саддукеи отвергали воскресение мертвых (в гл. 2 и 36), а в 45-й главе второй из названных книг говорит, между прочим, следующее: Я говорю о самарянине Досифее, который первый сделал попытку отвергать пророков, как будто они не вещали в Духе Святом. Я умалчиваю о саддукеях, которые, возникнувши из этого корня заблуждения, дерзнули, сверх сего заблуждения, отрицать еще воскресение плоти ¹).

Ориген касается в своих свидетельствах о саддукеях и некоторых других особенностей этой партии. Так, у него мы находим такое о них замечание: „Различные были толки у иудеев. Одни (из них были) ложные, которые усвоили себе саддукеи относительно воскресения мертвых, будто последние не воскресают, и об ангелах, будто они вовсе не существуют, говоря, что все, что о них написано, имеет лишь переносное значение, но никак не историческое -')"· В другом месте тот же учитель Церкви говорит следующее: „Саддукеи, которые учили, что нет воскресения, не только отвергали то, что простецами называется воскресением плоти, но отрицали и бессмертие души и вообще никакого продолжения ее существования (по смерти тела) совершенно не допускали, полагая, что в Моисеевых писаниях есть намек на такое полное отсутствие загробной жизни ^:и). А по поводу ответа Спасителя саддукеям Ориген

¹) „Dositliaeuiii, inquam, Samaritanum, quiprimusaususestprophetas, quasinouinSpirituSanctolocutos, repudiare. Taceo Sadducaeos, qui ex hujus erroris radice surventes, ausi sunt ad hanc haeresim etiam resurrectionem carnis negare“.

²) Orig. inMatth., de parabola thesauri in agro absconditi (13, 44): „Variae fueruut Judaeorum opiniones: aliae quidem falsae, quales amplexi sunt Sadducaei de mortnoi ((in resurrectione, quasi qui non resurgant, et de angelis, quasi qui minime existant, sed I unquam, quae de iis scripta sunt, ad tropologiam solum pertineant, ad historiae autem icritatem nullo modo“.

³) Orig, inMatth., de Sadducaeis, qui Jesum interrogaverunt de muliere, quae wptem viris nupserat (22, 23...): „Sadducaei ergo, qui resurrectionem non esse sciscebant,

— 18 —

делает такое довольно оригинальное замечание: „Хотя Спаситель и мог доказать, что люди продолжают свое существование в будущей жизни,—посредством ссылок на шестьсот доказательств, заимствованных у пророков, Он все-таки не сделал этого потому, что саддукеи допускали только одни Моисеевы книги *)“.

Что касается Епифания, то у него находим такое известие о саддукеях: „Саддукеи, что значит правдивейшие, род вели и от самарян, и вместе от священника Садока. Они отрицали воскресение мертвых, не признавали ни ангела, ни духа; по всему же прочему были иудеи“ ²). С этим известием вполне согласна и другая краткая заметка о саддукеях того же отца, в которой он говорит следующее: „саддукеи суть отрасль Досифея“ ³).

Остается еще привести свидетельства о саддукеях блаженного Иеронима. Их можно указать два: во-первых, из его толкований на Ев. Матфея (гл. 22, 23), где он так о них говорит: „саддукеи принимали только пять книг Моисея, а предсказание пророков отвергали“ ⁴)„ Во-вторых, в том же месте он замечает, что было два вида саддукеев—древнейшие и позднейшие: „древнейшие саддукеи верили в воскресение тела и души, а также и в ангелов и в духа,—последующие же все это отрицали“ ⁵).

non eam solum quae a simplicioribus carnis resurrectio dicitur, respuebant, sed et animae non modo immortalitatem, at omnem etiam perseverentiam funditus tollebant, nullam animae vitam post illam corporis in Mosis scriptis significari credentes“.

¹) Ibidem: „...Cum depromtis e propheitis sexcentis testimoniis probare posset Servator futuram vitam homines manere, id minime fecisse, quod scilicet unam Moysis Scripturam admitterent Sadducaei“.

²) См. св. Епифания кипрского, в его оглавлении или повторении, содержащагося в его „Панарии“.

³) Haeres. 14:„ΣασσουκαῖοιἀπόσπασμαὄντεςἀπὸΔοσιθέοὐ“.

⁴) „Sadducaei quinque tautum libros Moysis recipiebant, prophetarum vaticinia resuebant“.

⁵) „PrioresSadducaeicorporisetanimaeresurrectionemcredebant, confïtebanturqueangelosetspiritum, sequentesomniadenegabant“.

Что сказать о всех этих святоотеческих известиях о партии саддукеев? Прежде всего, нельзя не заметить, что они сообщают нам некоторые такие данные, которых мы не находили в более ранних свидетельствах о том же вопросе. К таковым новым данным относятся: 1) указание автора книги „Свиданий св. Климента“, затем Тертуллиана, Оригена, Епифания и Иеронима на происхождение саддукеев от самарян вообще и, в частности, от Досифея и Симона; 2) тесно связанное с этим указанием известие, передаваемое Оригеном и Иеронимом, будто саддукеи признавали только пятокнижие Моисеево, а все прочие священные книги отвергали; наконец, 3) известие находящееся у одного Иеронима, о том, будто саддукеи делились на древнейших и позднейших, п будто между этими двумя видами существовала некоторая разность относительно учения.

Если принять во внимание, что все эти новые сведения о саддукеях совершенно нам неизвестны из более древних источников, то является основание для мысли, что саддукеи, о которых говорят названные отцы и учители Церкви,— далеко не те саддукеи, о которых говорят нам Флавий и новозаветные священные писатели. Очевидно, здесь разумеется другая секта, явившаяся несколько позднее, и уже не в Иудее, а в Самарии, и которая также могла носить название саддукеев, но только самаринских саддукеев. Основателем этих саддукеев, действительно был Досифей, живший в I в. по Р. Хр. и имевший в числе своих учеников известного из кн. Деяний (гл. 8, 9—13, 18—24) Симона волхва. Интересно сблизить с этими сведениями одно известие, которое мы находим у арабского писателя X века Мисуды о том, что в первые века христианской эры существовали в Самарии две секты: кушаны и досфаны (досифеяне). Кроме того, по свидетельству арабской хроники Абульфеда, который жил в XIV веке, учение досфан заключалось в том, что прощение и наказание ограничиваются этим миром, а что

— 20 —

будущей жизни нет ¹). писатель VI века, александрийский патриарх Евлогий, оставил нам свидетельство, сохранившееся до нас благодаря патриарху Фотию ²), из которого видно, что досифеяне отвергали, кроме того, еще и ангелов, и вообще весь духовный мир. Нетрудно видеть, что досифеяне были, в сущности, те же саддукеи, только на самарянской почве. Кушаны же были все остальные самаряне ³), которые признавали мир духовный, хотя также отвергали пятокнижие, подобно· досифеянам. Отсюда ясно, что, когда блаж. Иероним говорит о древнейших саддукеях (priores Sadducaei) и о саддукеях позднейших (sequentes Sadducaei), то он разумеет под первыми в собственном смысле самарян, а под вторыми—образовавшийся среди последних раскол досифеян. Ясно при этом и то, что у св. отца и речи нет о тех саддукеях, которые нас интересуют, т.-е. о саддукеях иудейских. То же самое следует сказать и про свидетельства других поименованных нами отцов и учителей Церкви. А если так, то в этих свидетельствах, следовательно, нельзя искать ничего, имеющего прямое отношение к нашему предмету. Можно пользоваться только разве некоторыми намеками, какие в них содержатся о наииих саддукеях, но не более.

Из перечисления и критического разбора всех находящихся в нашем распоряжении источников о саддукеях мы наглядно убедились в том, как мало у нас данных для того, чтобы составить себе об интересующем нас вопросе более или менее ясное и определенное понятие. Все, что мы имеем, сводится только к четырем источникам, из которых далеко не все пригодно для нашей цели, как мы видели. Вот почему невольно приходится дополнять все известные нам свидетельства о саддукеях различными пред-

¹) См. lost, „Geschichte des Iudenthums und seiner Secten“, I Band, S. 84.

²) Ibidem.³) Сравни 4 кн. Царств, гл. XVII, 24: „из Куты“.

21 —

положениями и догадками, которые помогут нам во второй части нашей статьи известным образом осветить эти свидетельства и вывести свой собственный взгляд на сущность саддукейской партии.

II.

О сущности и об отличительном характере саддукейства.

Из критического разбора источников, который мы сделали в первой части своей статьи, не трудно заметить, к какому воззрению на саддукеев он нас приводит. Говоря о значении свидетельств Иосифа Флавия, мы намекнули на то, что саддукейство не было греческою философскою школою, образовавшеюся на еврейской почве. С другой стороны, высказав доверие к известиям талмуда о прениях между саддукеями и фарисеями,—прениях, имевших религиозно-обрядовый характер,—мы чрез это как бы уже признали, что саддукейство было религиозным обществом. Далее, приняв свидетельства Евангелия и книги Деяний апостольских за источники безусловно достойные доверия, мы этим самым, в сущности, уже усвоили себе такой взгляд на саддукеев, по которому они не составляли замкнутого и строго обособленного от других иудеев общества или секты, но скорее являлись представителями лишь известного направления·, достаточно для этого вспомнить, как часто саддукеи являются в Евангелии действующими единодушно с фарисеями против предмета их общей ненависти—Христа Спасителя и Его учения, а также и то, что и в Евангелии, и в книге Деяний они изображаются стоящими во главе иудейской иерархии. Наконец, если мы обратим внимание на то значение, какое имели саддукеи в истории иудейского народа в период Асмонеев, о чем передает нам Иосиф Флавий во многих местах своего сочинения „О древностях иудейских“, то мы не можем не согласиться, что саддукейство было не только религиозною партией, но и политическою, при чем оба элемента—политика

— 22 —

и религия—были так тесно соединены между собой, что при изучении исторической роли саддукеев эти элементы трудно разграничить друг от друга.

Одним словом, у нас сам собой слагается такой общий взгляд на саддукеев: они составляли религиозно-политическую партию, образовавшуюся на почве чисто-иудейской, но в то же время они не являлись сектою, т.-е. каким-то замкнутым обществом (подобно, напр., ессеям).

Постараемся обосновать такое воззрение на саддукеев и, вместе, разобрать некоторые противоположные ему взгляды с целью опровергнуть их. Для того, чтобы яснее и раздельнее изложить свои доказательства, мы начнем с обоснования той мысли, что саддукеи составляли религиозно-политическую партию, а затем той мысли, что эта партия образовалась на чисто-иудейской почве (при чем вторая мысль будет естественно вытекать из первой).

Религиозный элемент саддукейской партии выразился в некоторых догматических и обрядовых разностях, которыми саддукеи отличались от фарисеев (о чем передают нам поименованные нами выше источники). Политический же элемент этой партии проявился главным образом в той борьбе, которую она вела с фарисеями во время Асмонеев (о чем находим известие у Флавия). Если беспристрастно отнестись ко всем свидетельствам, какие мы имеем о саддукеях, то не останется, по нашему мнению, места для отрицания в саддукействе этих двух элементов. Весь вопрос может быть только в том, в каком отношении они стояли друг к другу: проявлялись ли они в равной степени, или нет? Если нет, то какой из них был сильнее, и какой— слабее, притом—который из них служил исходным началом для другого?

История представляет нам немало примеров, когда религиозная рознь влекла за собою и рознь политическую. Достаточно указать хотя бы на протестантов и католиков и

— 23 —

вспомнить о Варфоломеевской ночи и о Тридцатилетней войне. И на почве иудейской есть примеры того, как религиозная вражда переходила во вражду политическую: вспомним самарянский раскол и ту вражду иудеев с самарянами, которая нередко приводила тех и других к кровавым столкновениям, а при Иоанне Гиркане выразилась в открытой войне, окончившейся так несчастно для самарян. Во всех этих случаях исходным началом борьбы являлось различие в религиозных верованиях, а политическая рознь была только следствием этого различия. Не совсем то видим мы в борьбе, какую вели саддукеи с своими противниками фарисеями. Правда, и здесь проявились оба элемента—религиозный и политический, но они проявились, как легко заметить, в обратном порядке. Нельзя сказать, чтобы религиозные интересы стояли здесь на первом плане; скорее можно прийти к тому заключению, что исходным началом борьбы были политические интересы и убеждения, религиозный же элемент действовал здесь лишь настолько, насколько тесно соединена была в еврейском народе вся общественная и политическая жизнь с жизнью церковной. По крайней мере, к такому заключению следует прийти по отношению к саддукеям (относительно же фарисеев мы говорить не будем, так как это вне нашей задачи): они были не столько богословами, сколько политиками, почему вернее было бы назвать их партией не религиозно-политическою, но политико-религиозною. В верности такого взгляда не трудно будет убедиться, если обратить внимание на характер деятельности саддукейской партии в истории еврейского народа, по свидетельству Флавия. Но сперва коснемся вопроса о происхождении саддукеев.

Время, в которое они выступили на историческую арену, было, можно сказать, временем брожения для иудейской нации. Маленькая (сравнительно с соседними странами) Иудея попеременно подпадала под власть двух великих держав, образовавшихся после смерти Александра Великого из разва-

— 24 —

лин его монархии: сперва Египет, а потом Сирия преемственно владычествовали над евреями в продолжение почти двухсот лет. Такое долговременное владычество не могло пройти без следа для этого народа, который поневоле стал сближаться с греческою культурою. Особенно это надобно сказать о тех иудеях, которые жили вне Палестины, например, в Александрии: они совершенно эллинизировались. Но и в Иудее, даже и в самом Иерусалиме, еще при Маккавеях явились приверженцы греческого образования (I Макк. 1, 11—15). Они, как передает нам 1-я Маккавейская книга в указанном месте, во многом отступили от веры своих отцов: установили у себя необрезание, стали исполнять языческие установления и построили в Иерусалиме училище, в котором преподавание шло в духе, чуждом истинного иудейства. Подобная измена отеческой религии и своей народности, естественно, должна была вызвать в лучших национальных силах (которые к тому времени еще не оскудели и не исчезли окончательно) реакцию. И вот выступил священник Маттафия с своими сыновьями для борьбы с пагубными новшествами. Увлеченные его примером, за ним последовали в пустыню, куда он удалился, „многие, преданные правде и закону (I Макк. 2, 29)“. Недолго пребывали они в спокойствии: вскоре их настигли сирийские войска, и, пользуясь тем, что они, как строгие ревнители закона, не хотели воевать в субботу, всех их умертвили, кроме только самого Маттафии, его сыновей и некоторых его друзей. Услышав о печальной участи убитых своих сотоварищей по добровольному изгнанию в пустыню, все эти оставшиеся в живых ревнители чистоты своей религии и народности горько оплакивали своих павших братьев и решились на будущее время не следовать их примеру и дозволить себе борьбу с неприятелем даже в день субботний: „иначе“, говорили они, „враги скоро истребят нас с земли (ibidem, ст. 40)“. „Тогда“, замечает далее писатель 1-й Маккавейской книги, „собралось к ним

— 25 —

множество иудеев, крепких силою из Израиля, все верные закону. И все, бежавшие от бедствия, присоединились к ним и сделались подкреплением для них (ст. 4-2-—4-3)“.

Не без основания Гамбургер придает этому рассказу особенное значение по отношению к вопросу о происхождении саддукеев. Объясняя передаваемый здесь эпизод из времени сирийского владычества, он обращает внимание читателей на то, что здесь ясно указываются три партии, общая задача которых заключалась в противодействии партии эллинистов, но которые тем не менее отличались одна от другой в частностях. Первая партия—это саддикимы или „преданные правде и закону (ст. 29)“, вторая—это ассидеи или „верные законы (ст. 4-2)“, наконец, третья—это партия, образовавшаяся по инициативе Маттафии, вследствие некоторого компромисса между саддикимами и ассидеями по вопросу о борьбе в субботу. Гамбургер, говоря об этих трех партиях, характеризует их приблизительно так. Саддикимы (от седекг-праведный), при всей своей вражде к эллинистам, отличались тем, что чуждались узкого иудейского партикуляризма и относились к иностранному довольно либерально, хотя и осторожно. Напротив того, ассидеи представляли из себя ультра-патриотов и крайних ревнителей всего иудейского, при безусловной вражде ко всему иноземному. Наконец, партия, явившаяся следствием компромисса между саддикимами и ассидеями, соединила в себе благоразумный либерализм первых с ревностью последних и явилась самою лучшею выразительницею патриотических стремлений своего народа. При этом Гамбургер замечает, что, несмотря на компромисс, третья партия не поглотила в себе всецело двух первых: они и после этого компромисса продолжали существовать. Такое мнение он также выводит из приведенного нами выше рассказа I Маккавейской книги, именно: он обращает внимание на 29 и 42 стихи 2-й главы этой книги, где сказано, что к Маттафии пришли в пустыню не

— 26 —

все саддикимы и ассидеи, но только многие, которые и приняли предложенный им компромисс; отсюда он выводит, что, след., осталась еще некоторая часть из той и другой партии, которая не согласилась на соединение. Вот из этих остатков и явились, по мнению названного ученого, саддукеи и фарисеи ¹). Таким образом согласно этому взгляду саддукеи впервые появились в период маккавейский, и их появление, как и появление фарисеев, вызвано было стремлением противодействовать тому гибельному влиянию, какое могло оказать на иудейское правоверие и национальное чувство слишком большое сближение с иностранцами. Из такого воззрения на происхождение саддукеев легко вывести и взгляд на существенный, отличительный характер этой партии: саддукеи так же, как и фарисеи, в противоположность партии эллинистов (о которых говорится в I Макк. 1, 11—15), были консерваторами, но разнились от фарисеев только тем, что являлись консерваторами умеренными, между тем, как фарисеи были, если можно так выразиться, ультраконсервативною фракцией.

Мнение Гамбургера о происхождении саддукеев очень вероятно: в нем не заметно никаких натяжек и исторических неточностей. Вот почему едва ли другие ученые и делали против этого мнения серьезные возражения; по крайней мере, нам известно одно только возражение, основанное на филологических соображениях. Именно: говорили, что трудно допустить, чтобы саддукеи получили свое название от саддикимов, потому что в таком случае было бы непонятно, каким образом звук i перешел в звук у, что в еврейском языке слишком необычно ¹). Не вдаваясь в филологические рассуждения относительно возможности или невоз-

¹) См. Гамбургера: „RealEncylopdädiefürBibelu. Talmud“, IIAbtheilung, Strelitz 1883, S. 1038—1040.

²) См., напр., „Lehrbuch der neutestamentlichen Zeitgeschichte“ von Dr. E. Schürer, Leipzig 1874 S. 427.

— 27 —

можности такого перехода, заметим только, что возражение это очень слабое и само по себе, не подкрепленное другими, едва ли может опровергнуть мнение Гамбургера. Достаточно при этом вспомнить, что наименование саддукеи не есть, собственно, еврейское, но греческое, следов., значительно видоизмененное против первоначального еврейского слова,—чтобы убедиться в слабости указанного возражения.

Из определения сущности саддукейства, какое мы сделали на основании взгляда Гамбургера, именно: что саддукеи были умеренно консервативною партией,—вполне объясняются такие взаимно-непримиримые, по-видимому, явления в истории саддукейства, каковы—с одной стороны, их борьба с фарисеями при Асмонеях, а с другой—их солидарность с фарисеями в преследовании Христа Спасителя и в противодействии Его проповеди. В самом деле: только при таком воззрении становится понятным, почему в одном случае обе партии вели между собою ожесточенную борьбу, а в другом взаимно объединялись для борьбы против Христа. Имея одну общую цель, которая заключалась в противодействии эллинизму в его стремлении к некоторому космополитизму, и в то же время стремясь к этой общей цели различными путями, саддукеи и фарисеи в первом случае вели друг против друга борьбу на том основании, что каждая из этих партий считала свой путь единственно правильным; во втором же случае обе партии встретились, можно сказать, с своим общим врагом, который, по их мнению, мог совершенно погубить их национальное единство, так как проповедывал против всякого рода национальной обособленности и вводил в Своем учении новое начало, объединяющее все народы ¹).

¹) Не подтверждается ли наш взгляд тем, что сказали о Христе члены синедриона (след., и саддукеи, и фарисеи вместе) „аще оставим Его тако, вси уверуют в Него: и приидут Римляне, и возьмут место и язык наш (Иоан. 11, 48)“? В этих словах замечательно то, что не только фарисеи, но и саддукеи являются романофобами, а это как нельзя лучше подтверждает наше мнение, что саддукеи были также консерваторами, хотя и умеренными.

— 28 —

Иосиф Флавий, как мы уже видели, совершенно умалчивает о происхождении саддукеев и в первый раз упоминает о них, когда излагает историю военных и дипломатических подвигов Ионафана, брата Иуды Маккавея (см. книгу „О древностях иудейских“, кн. XIII, гл. 9). Но в этом месте он еще ничего не говорит о том, какое было историческое и социальное значение этой партии во внутренней и внешней политике еврейского народа. Зато в гл. 18-й той же книги мы находим такой рассказ об отношениях к саддукеям Иоанна Гиркана. После того, как Гиркан возвратился в Иерусалим, победив самарян и разрушив до основания Самарию, он устроил великолепный пир, к которому пригласил важнейших представителей фарисейской партии, к коей и сам принадлежал. Когда же гости немного развеселились от вина, он предложил им такой вопрос: „так как вы знаете, что я всегда стремился к тому, чтобы наблюдать во всем справедливость и делать приятное Богу, то прошу вас, скажите мне откровенно, не преступаю ли я в чем-нибудь пути справедливости, чтобы я мог исправить свою ошибку“. В ответ на эти слова все гости начали хвалить его. Только один из них, некто Елеазар, втайне злобствовавший на Гиркана, дал ему такой ответ: „если ты, действительно, желаешь, чтобы тебе сказали правду, то докажи свою добродетель на деле и откажись от первосвященства, довольствуясь только одним званием народного правителя“. Когда Гиркан спросил Елеазара, что за причина такой резкости с его стороны, тот ответил: „причина та, что мы узнали, что твоя мать была рабою в царствование Антиоха Епифана“. Так как этот слух был не основателен, то царь-первосвященник очень обиделся словами Елеазара; также и присутствующие за столом остальные фарисеи очень, по-видимому, возмутились дерзостью своего собрата. Этим воспользовался Ионафан, один из ближайших друзей Гиркана, принадлежавший к партии саддукей-

— 29 —

ской, и стал внушать царю, что поступок Елеазара был совершен не без согласия всех фарисеев. Тогда Гиркан спросил этих последних, какое, по их мнению, следует наложить наказание на Елеазара. Фарисеи, которые вообще отличались мягкостью при наказании преступников, ответили, что на их взгляд Елеазар достоин только тюремного заключения и бичевания, но никак не смертной казни. Это не понравилось Гиркану и утвердило его в мысли (которую внушал ему Ионафан), что все фарисеи стояли на стороне Елеазара. Следствием такого раздражения против фарисейской партии было то, что Гиркан вскоре совершенно оставил ее и перешел на сторону саддукеев.

Если внимательно и беспристрастно обсудить этот эпизод, то нельзя не извлечь из него следующих важных для нас указаний. 1) Гиркан первоначально является сторонником фарисеев и, как можно заключить из слов Флавия, довольно жарким сторонником: не напрасно иудейский историк замечает, что „он был их учеником и был весьма любим ими“. 2) Разрыв царя с фарисеями начинается во время пира, устроенного по случаю победы Гиркана над самарянами; отсюда можно заключать, что еще раньше этого пира уже существовали некоторые причины того, почему фарисеи начали быть недовольными Гирканом, и что Елеазар выступил только выразителем этого недовольства их. 3) На основании того, что Гиркан, теряя симпатии фарисеев, в то же время приобретает себе сторонников в лице саддукеев, можно предположить, что названные причины, главным образом, сводились к тому, что царь с некоторого времени начал проявлять слишком много (по мнению фарисеев) благосклонности к иностранцам, что, однако, нравилось саддукеям, которые, вероятно, не считали такую благосклонность чрезмерною.

Все перечисленные указания, какие дает нам рассказ Иосифа Флавия, приводят нас к тому выводу, что садду-

— 30 —

кеи были прежде всего партией политическою. Если бы у них преобладал элемент религиозный, то трудно было бы объяснить то обстоятельство, почему Гиркан так скоро сделался любезным саддукеям, когда, по-видимому, его религиозные убеждения оставались по-прежнему согласными с убеждениями фарисеев; впрочем, во всяком случае несомненно то, что политические убеждения саддукейской партии, как мы уже и выше сказали, имели тесную связь с ее религиозными убеждениями. По очень верному замечанию одного немецкого ученого, саддукеи „вели борьбу с своими противниками с помощью духовного оружия т.-е. переносили свою борьбу с фарисеями за политические интересы на почву религиозных споров. Такая тесная связь политики с религией была весьма естественна у саддукеев, которые, как говорит нам история, со времени Иоанна Гиркана и почти до самого разрушения Иерусалима, за немногими перерывами, постоянно стояли у кормила не только гражданского, но и церковного правления; из них преимущественно избирались первосвященники, почему и главная власть в синедрионе принадлежала им же. Если фарисеи являются в истории еврейского народа как духовные его пастыри и народные учители, то роль саддукеев можно определить так: они были высшими церковными сановниками, священническою аристократией, которая не имела непосредственного соприкосновения с народной массой. Народ не мог их любить уже потому, что они проповедывали сближение с иностранцами, чем навлекали на себя (несправедливое на самом деле) подозрение в эллинизме.

В силу тесной связи религиозных убеждений саддукеев с политическими, все догматические и обрядовые разности, которыми эта секта отличалась от фарисеев, легко можно вывести из их политических воззрений, что мы и попытаемся сейчас сделать.

¹) См. сочинениеИоста„Geschichte des Judenthums und seiner Secten“, В. I, S. 215.

31 —

Основным пунктом, из которого логически вытекали все догматические особенности саддукеев, была любимая их доктрина, что надобно уважать и почитать авторитетным одно Св. Писание, а все преданное изустно отцами отвергать. Такая доктрина имела самое близкое отношение к политическим воззрениям саддукеев. Нельзя, конечно, отрицать, что рядом с Писанием в церкви иудейской существовало с довольно древнего времени (которое в точности определить очень трудно) и предание. Но нельзя игнорировать и то, что с течением времени к истинно-древнему преданию стали делать разные прибавления. Главными хранителями предания еще со времен Ездры явились книжники из ученой школы сеферистов, из которых впоследствии образовалась фарисейская партия. Как хранители Писания и предания, фарисеи прежде всего постарались воздвигнуть крепкую стену вокруг и того, и другого; с этою целью они изобрели множество правил и узаконений, которые и стали выдавать за „предание старцев“. Можно думать, что перевод библии на греческий язык, сделанный в Александрии около 280 г. до Р. Хр., дал новый сильный толчок этим фарисейским стремлениям оградить чистоту и неприкосновенность священных книг от греческого влияния, и таким образом ко времени явления Спасителя у фарисеев накопилось много наслоений к древним преданиям,—наслоений, которые почти уже невозможно сделалось отличить от этих преданий. Такая крайность в одну сторону вызвала крайность и в другую; в противоположность фарисеям, саддукеи стали не только отвергать новоизмышленные фарисейские предания, но даже и многое такое, что соста-

Необходимая поправка. Подстрочное примечание, помещенное в статье „Саддукеи“ в январской книжке „Чтений в Общ. Люб. Дух. Просвещения“ за нынешний год, на стр. 9, необходимо изменить так: „Сочинения Иосифа Флавия написаны были по-гречески, за исключением „Истории Иудейской войны“, которую этот историк написал сначала на арамейском (тогдашнем еврейском яз.), но потом перевел на греческий, как это видно из его предисловия к этому сочинению“.

Священник И. Арсеньев.

— 32

вляло действительное отеческое достояние, и делали это особенно потому, что полагали чрез это легче сблизить свой народ с иностранцами, в чем полагали истинное блого своему отечеству.

Прямым следствием такого отношения саддукеев к преданию было то, что они стали отвергать и много пунктов истинного Богооткровенного учения. Из числа догматических истин, отвергаемых ими, Флавий и новозаветные книги, как мы видели, указывают следующие: 1) отрицание промысла и предопределения Божия; 2) отрицание бессмертия души и загробного воздаяния; 3) отрицание воскресения тела; 4) отрицание бытия ангелов и вообще духовного мира.

Странным и непонятным представляется на первый взгляд, как могли саддукеи отрицать промышление и предопределение Божие о мире и человеке, когда они принимали все Св. Писание наравне с другими евреями, а в нем, как известно, содержится не мало таких мест, которые свидетельствуют о том, что Бог промышляет о мире и предопределяет человеческие действия (к таковым местам относятся, напр., следующие: Псал. 8, Псал. 103, также вся история Иосифа—Быт. гл. 39—46 и др.). Но если рассмотреть все подобного рода места, то откроется, что во всех них пытливый и вольномыслящий толкователь, не признающий предания и оставленный, вследствие этого, в хаосе собственных произвольных догадок и объяснений, всегда мог находить не более, как или только образное, поэтическое изображение гармонии творения (относительно, напр., псалмов 8-го и 103-го), или лишь не менее выразительное и картинное описание жизни праведника, не имеющее отношения к мысли о том, что эта жизнь управляется какою-то высшею силою (так мог смотреть саддукейский толкователь, напр., на жизнь Иосифа).

Подобное нужно сказать и относительно отрицания саддукеями бессмертия души и загробного воздаяния. Благодаря тому, что и эти истины заключены в священных книгах более

— 33 —

прикровенно, чем открыто, саддукей мог совсем не видеть в них указания на то, что душа не умирает одновременно с телом, но только ту мысль, что она возвращается к Богу, подобно тому, как тело возвращается в землю. При этом саддукейский толкователь мог рассуждать хотя бы так: „я знаю, что, когда тело человека, по смерти его, возвращается в землю, то оно там рассыпается, превращается в прах земной и таким образом уничтожается. О душе я не могу утверждать подобную мысль: она не может рассыпаться подобно телу, но, по словам книги Екклесиаст (12, 7), она возвращается к своему Творцу—Богу. По аналогии с тем, что сказано здесь же о теле, я вижу в этих словах книги Екклесиаст также указание на смерть души, т.-е. на прекращение ее самостоятельного существования, потому что слова „возвратится к Богу, Иже даде его“ говорят мне, что душа моя как бы погрузится в Бога, но ничего не говорят мне о том, что она будет продолжать жить самостоятельно“. Так мог понимать слова книги Екклесиаст иудейский протестант и отсюда выводить и свое учение о том, что бессмертия души нет.

Еще менее мог саддукей, при свете одного своего разума, усмотреть в Св. Писании указание на то, что, после смерти, человека ожидает воздаяние за его земные дела. Эта мысль уже потому не могла быть признаваема со стороны саддукея за истинную, что он не имел для нее в своей догматике никакого основания: раз он отвергал бессмертие души, — чрез то самое он совершенно отрицал и всякую возможность жизни загробной. Но и независимо от отрицания бессмертия души,—на основании одного Св. Писания, саддукейский толкователь не мог прийти к признанию жизни загробной, не имея для себя руководящего начала в предании. Исходя из весьма многих мест не только в писаниях Моисеевых, но и в пророческих книгах, он даже мог прийти к совершенному ее отрицанию на том основании, что

— 34 —

в них, по большей части, говорится только о земных наградах и наказаниях (например, Втор. гл. 28, Ис. 1, 24—31, Иер. 25, 30—38 и мн. др.).

Обращаемся к третьей отличительной особенности саддукейского учения, — к отрицанию воскресения тела. То, что в Ветхом Завете учение о воскресении существовало, на это указывает ответ, какой дал Господь искушавшим Его саддукеям. „Прельщаетеся“, сказал Он им, „не ведуще Писания... (Мат. 22, 29; ср. Мар. 12, 24)“ и тут же привел им в доказательство истинности воскресения место из книги Исход (3, 6). Но и в данном случае нельзя отрицать того, что на учение о воскресении ветхозаветные книги указывали лишь прикровенно, почему для такого рода исследователей Писания, каковыми были саддукеи, оставался полный простор для неверия в воскресение. Известное место в книге Иова (19, 25—26), где многострадальный праведник, измученный болезнью и несчастиями, обрушившимися на него, из глубины своего скорбного сердца восклицает: „Я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Bora!“—это место также не могло удержать саддукеев от отрицания воскресения: и его можно было, не имея руководящего начала в предании, истолковать по-своему. Действительно, восстановление из праха распадающейся кожи, о котором говорит Иов, вполне можно было, с точки зрения саддукеев, понимать не в смысле указания на воскресение плоти, но только как указание на совершенное выздоровление страдальца от проказы. Даже выражение „в последний день“ не могло препятствовать такому объяснению: и его саддукеи могли толковать не как указание на кончину мира, а просто в смысле последнего дня страданий Иова, после какового дня, согласно его надежде, начнутся для него снова дни спокойные и блаженные.

35 —

Что касается отрицания саддукеями бытия ангелов и вообще мира духовного, то надобно признаться, что этот пункт их учения труднее всего объяснить даже с той точки зрения, с какой мы рассматриваем отношение саддукеев к Писанию вообще. В ветхозаветных книгах, особенно в книгах Моисеевых, есть так много мест, в которых говорится об ангелах, и все эти указания настолько ясны, что очень трудно понять, как могли саддукеи, уважавшие авторитет Писания, не верить в ангелов. Приходится опять прибегать к догадкам. Так как, с одной стороны, нельзя думать, чтобы саддукеи считали все те места, где речь идет об ангелах, недостойными доверия (потому что такое предположение противоречило бы известию Иосифа Флавия, что саддукеи уважали писанный закон), а с другой—книга Деяний апостольских ясно и определенно говорит, что саддукеи не признавали духовного мира (23, 8), то приходится поневоле прийти к мысли, что, если они и доверяли указаниям священных книг на ангелов, то понимали эти указания своеобразно. В разговоре св. Иустина мученика с Трифоном иудеянином (гл. 128) можно находить некоторый намек на то, как именно понимали саддукеи библейские явления ангелов. Правда, в этом диалоге не сказано, что речь идет именно о саддукеях, тем не менее для нас важно уже одно то, что в нем есть указание на существовавшее среди некоторых иудеев времен св. Иустина мнение, по которому ангелы понимались не в собственном, а в аллегорическом смысле; а иудеи времен св. Иустина не слишком отдалены были от иудеев, современных Спасителю и Его апостолам. „Я знаю“,—говорит св. Иустин Трифону,—„как некоторые толкуют эти места (св. отец разумеет здесь повествования ветхозаветных книг о явлениях Ангела Господня, Который был Сын Божий,—о чем он говорил выше): они говорят, что, поистине, та сила, которая являлась от лица Божия Моисею, Аврааму и Иакову, называется ангелом, когда

— 36 —

является людям, потому что она передает (или возвещает) им волю Отца всяческих; называется она и славою, так как иногда открывается в таких видениях, блеск которых невозможно выносить; именуется и человеком, когда Богу угодно облекать ее в человеческую форму; наконец, называется и просто силою, потому что открывает смертным слово Всевышнего. Но эта сила, по мнению этих толкователей, не может отделиться от Отца, подобно тому, как и свет, осиявающий землю, не может отделяться и разлучаться от солнца, находящегося на небе, и прекращается тогда, когда солнце заходит. Так точно, прибавляют они, и сила Божия, когда угодно Богу, мерцает вдали, и когда Ему угодно, снова возвращается в самое себя“. Из этих слов св. Иустина видно, что некоторые иудейские толкователи понимали под ангелами не реальные духовно-разумные существа, но не более, как олицетворение силы Божией. Почему бы не предположить, вместе с известным толкователем Доном Балметом *), что под такими толкователями св. Иустин мог разуметь саддукеев, которые, вероятно, понимали библейские ангелофании именно не в собственном смысле и чрез это, в сущности, отрицали ангелов?

Из рассмотренных нами догматических особенностей саддукеев еще яснее открывается мысль, которую мы высказали о них выше, именно: что саддукеи были не столько богословами, сколько политиками. В самом деле: нельзя не заметить во всем их религиозном учении какую-то неразвитость и неразработанность. Эти черты особенно видны у них в том, что они ограничиваются одними отрицаниями и эти отрицания возводят на степень догматов; положительных же новых истин никаких у них нет сравнительно с фарисеями. Всякий согласится, что ни одно чисто религиозное общество, обособленное от других, не может ограничиваться в своей догматике одними отрицаниями: непре-

*) См. его комментарии, т. VII, стр. 277—279.

— 37 —

менно у него должны быть и какие-нибудь положительные истины, которые отличали бы его от всех других религиозных обществ, потому что иначе оно отнимало бы только, но ничего, взамен этого, не давало; следовательно, и никакая догматика была бы не мыслима в таком обществе. Отсюда и саддукейство не может быть названо в собственном смысле религиозным обществом, а скорее именно политико-религиозным, у которого религия далеко не на первом плане.

Остается еще выяснить довольно интересную черту саддукейской партии, именно: некоторые обрядовые разности ее сравнительно с фарисеями, о чем сохранил нам известия преимущественно талмуд, отчасти и Иосиф Флавий. Как понять, что саддукеи спорили с фарисеями относительно некоторых обрядовых мелочей, когда они отвергали всякие предания, а следовательно, и обрядами не должны были особенно дорожить? Прежде чем дать ответ на этот вопрос, рассмотрим, какие были важнейшие обрядовые разности саддукеев в отличие от фарисеев. Книга Мишна в различных своих частях (напр., в Паре, Иоме и Сукке) передает нам, между прочим, о следующих (обрядовых особенностях саддукеев. 1) Они не наблюдали за чистотой священных храмовых сосудов с такою тщательностью, как это делали фарисеи. Они даже смеялись над щепетильностью фарисеев в этом отношении, говоря, что фарисеи скоро будут омывать самое солнце. 2) Относительно жертвы рыжей телицы они требовали, чтобы ее сжигал не кто иной, как только первосвященник, между тем, как фарисеи говорили, что чрез это первосвященник оскверняется, почему и отвергали действительную силу воды очищения, получаемой этим способом от сожжения телицы. 3) Саддукеи в праздник Кущей не совершали процессии с ветвями, как этого требовали фарисеи. 4) В тот же праздник саддукеи имели обыкновение выливать воду не на жертвенный алтарь, а мимо его, на землю, против чего сильно

— 38 —

восставали фарисеи. 5) Саддукеи утверждали, что, входя с кадильницею в Святое Святых в праздник Очищения, первосвященник должен класть фимиам в кадильницу еще до входа туда; фарисеи же, напротив, говорили, что фимиам надобно класть в кадильницу лишь тогда, когда первосвященник уже войдет во внутренность Святого Святых.

Нетрудно заметить, какие два руководящие начала проводились саддукеями во всех этих обрядовых спорах с фарисеями. С одной стороны, здесь легко усмотреть равнодушие к мелочным требованиям своих противников, а с другой—здесь заметно стремление усилить значение первосвященника. И то, и другое начало очень легко вывести из общего направления саддукейства и его политико-общественной роли в иудействе своего времени: равнодушие к обрядовой скрупулезности фарисеев прямо вытекало из того, что саддукеи не дорожили преданием, а желание усилить первосвященническую власть проистекало, конечно, главным образом, из того, что чаще всего первосвященниками бывали сами саддукеи.

В результате всего, что мы высказали о саддукеях, у нас получается на них воззрение как на таких людей, которых далеко нельзя считать представителями истинного иудейского правоверия, несмотря на их наблюдение предписаний писанного закона Божия. Саддукеи так же, как и фарисеи, уклонились от идеала истинных израильтян, в них же льсти несть (Иоан. 1, 47), и уклонились довольно значительно. Хотя они немало величались и хвалились тем, что придерживались одного Писания, думая, что этим они будто бы выказывают больше приверженности к слову Божию, чем их противники фарисеи; но хвалиться было решительно нечем: если фарисеи погрешали тем, что измышляли множество новых преданий, которых не знала древность, то и саддукеи нисколько не менее погрешали против религии

— 39 —

своих предков, когда отвергали начало предания. Дух заповедей закона и для саддукеев оставался столь же чуждым, как и для фарисеев. Как мало проводили они свои убеждения на практике, можно заключить из их незаконного суда над Спасителем: они не только поверили двум лжесвидетелям. которые клеветали на Христа, но даже отчасти приняли их заведомые ложные показания за основание для осуждения Его на смерть (по крайней мере, они совсем не подвергли свидетельства этих двух лиц серьезному исследованию, насколько они достойны доверия, но только сочли их еще не довольно сильными основаниями виновности своего Подсудимого, почему и начали искать еще новых улик против Него). В этом случае они, очевидно, действовали совершенно несогласно с своим обыкновенным правилом: всех лжесвидетелей, кто бы они ни были, и каковы бы ни были последствия их ложных показаний, присуждать к смертной казни. Такой же разлад теоретических убеждений с практическим приложением их к жизни замечается и во всех особенностях саддукейского быта. Не напрасно еще во времена близкие к первому веку христианской эры саддукеи прослыли за эпикурейцев. Правда, это название можно и не понимать в строгом смысле, т.-е. в смысле указания на философский характер саддукейской партии, тем не менее в нем есть, вероятно, намек на то, что члены этой партии любили хорошо пожить и довольно часто забывали среди своих праздников и пирушек свои строгие теоретические правила. Их положение среди людей богатых и знатных, конечно, очень благоприятствовало такому образу жизни. Поэтому весьма вероятным является мнение некоторых отцов Церкви, что в притче о богатом и Лазаре Господь разумел под богачом саддукея.

Таковы-то были те лица, в руках которых и еще до явления Спасителя, а также и во время Его земной жизни, находилась вся иерархическая власть церкви иудейской. Понят-

— 40 —

но, в каком состоянии упадка должна была находиться эта церковь, имея, с одной стороны, таких представителей иерархии, а с другой—таких „слепых вождей“ и учителей народных, каковыми были фарисеи. Она, подлинно, подобна была сухому дереву (Лук. 23, 31), или иссохшей смоковнице, не приносившей плода (Мат. 21, 19). Такое состояние ясно показывало, что пришло уже время, когда эта церковь должна была быть заменена другою,—новозаветною, которую основал Сам воплотившийся Сын Божий, Господь наш Иисус Христос. И вот в 70-м году по Р. Хр. суд Божий поразил иудейский народ и иудейскую церковь: Иерусалим и храм были разрушены, и на месте святе стала, по Божию попущению, мерзость запустения, но только до времени, определенного Богом, а затем на святой земле, освященной земною жизнью Спасителя, просияла Его Церковь, заменившая собою неплодящую церковь иудейскую. Одновременно с разрушением Иерусалима и прекращением ветхозаветного Богослужения исчезла и саддукейская партия: по крайней мере, мы не находим уже о ней никаких ясных свидетельств после этого события, а если что и имеем, то это едва ли может считаться достоверным, в чем мы уже убедились выше.

Священник И. Арсеньев.

(Отдельный оттиск из журнала „Чтения в Общ. Люб. Духовн. Просв.“ за 1911 г.)

Страница сгенерирована за 0.22 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com